Прошло три дня. По крайней мере, так она думала исходя из того, что ей удалось собрать воедино из своих туманных воспоминаний в полубессознательном состоянии.
Она потеряла сознание в машине. Шок, который она испытала, когда увидела Нейта и поняла, что он был причиной аварии, и он пришел за ней, отправил ее организм в нокаут. Последнее, что она увидела перед тем, как потеряла сознание – было распростертое на сиденье тело Оливера, кровь текла по его лицу.
Когда она проснулась, на полсекунды она подумала, что была в особняке, но потом боль захлестнула ее, и она вспомнила крик Дига, яркий громкий взрыв и то, как автомобиль дернулся вперед прежде, чем они опрокинулись на обочину.
Неуверенно она приоткрыла один глаз, чтобы увидеть темный интерьер номера в мотеле. Она не смела встать, когда она попыталась осмотреться вокруг. Страх заставил ее молчать, когда ее дыхание и сердечный ритм ускорились.
Были две двуспальные кровати, покосившийся столик, обшарпанные обои и стул, который явно знавал лучшие дни. Занавески были тонкими, но темными, и были плотно задернуты, закрывая окно, единственный свет проникал в комнату сквозь щели по бокам. Она не могла сказать, был ли это конец дня или просто шел дождь, а когда она, наконец, взяла на себя смелость повернуться, ее голова вспыхнула, а в глазах потемнело, заставив ее стонать от боли.
Поскольку мир стремительно закружился, она закрыла глаза и попыталась оценить свои телесные повреждения. Ее голова сильно пульсировала, особенно с левой стороны, и она вспомнила, как два раза ударилась об окно, когда автомобиль скатывался с насыпи. Она лежала в основном на правой стороне, и была благодарна за это, потому что ее ранее травмированные ребра болели снова, так же как левое бедро и лодыжка, которые она, должно быть, ушибла в автомобиле в какой-то момент.
Снова моргнув и попытавшись открыть оба глаза, она прищурилась и попыталась осмотреть комнату, насколько она могла. Дверь в туалет была приоткрыта, и она могла видеть темную ванную, но кроме этого не было никакого движения или звуков и ничего, что казалось бы странным или неуместным.
Казалось, она была в одиночестве, и она не знала было бы это страшнее, если бы он был там или нет. Волна тошноты прокатилась по всему телу, и несколько минут она просто спокойно лежала там, делая спокойные вдохи через нос, чтобы прогнать болезненные ощущения.
Был странно-знакомый, острый запах, который ощущался каждый раз, когда она дышала, но она не могла сосредоточиться на нем, пока она не почувствовала, что ее желудок немного успокоился. Даже тогда ее вялому мозгу потребовалось слишком много времени, чтобы распознать запах. Но когда это произошло, желчь подступила к горлу.
Она медленно подняла вверх дрожащую правую руку, захватив концы своих волос и потянув их вперед, чтобы она могла увидеть их, не поворачивая голову.
Ужас парализовал ее, и ее тело онемело, когда она не увидела светлые пряди, но вместо них светло-коричневый цвет своих волос, как в детстве.
Он покрасил ее волосы.
В глазах побелело, мелкие черные пятна были всем, что она могла разобрать, когда кровь отхлынула от лица, и она отчаянно боролась, просто пытаясь вспомнить, как дышать.
Нейт подстроил аварию. Человек, чья жизнь сломалась в автомобильной аварии много лет назад, нарочно подстроил еще одну только, чтобы добраться до нее. Он причинил им вред, чтобы он смог забрать ее. Ее ум пытался разобраться в том, как он узнал, где они были. А теперь… она понятия не имела, где она была, не знала, был ли Оливер ранен или даже жив, не знала, искал ли кто-то ее и знали ли они с чего начать. Хотя, она вспомнила звук выстрела и кровь на лице Нейта, и в одну секунду ее охватила паника.
Ее тело отреагировало мгновенно, и она попыталась вскарабкаться в обратном направлении, адреналин заглушил боль от недавних травм. Она откинула колючее синтетическое покрывало с кровати и попыталась спустить ноги на пол, но была остановлена резким рывком на левой руке.
Фелисити повернула голову вокруг, чтобы обнаружить, что он надел на нее наручники, пристегнув их к изголовью кровати.
Истерика охватила ее, когда она закричала в знак протеста, потянув и дернув свои оковы, но безрезультатно, когда слезы продолжали течь по ее лицу. Бесчеловечный крик ярости и страха вырвался из горла, кровать сильно врезалась в стену, когда она дернула их с такой силой, как только она могла, не обращая внимания на боль, которую она причиняла себе в этом процессе.
Она была настолько поглощена бешеной необходимостью сбежать, что она не слышала, как дверь открылась позади нее. Когда крепкая рука схватила ее за плечо, у нее не было времени, чтобы среагировать прежде, чем она почувствовала резкий укол в шею, и краем глаза заметила профиль Нейта, когда она в очередной раз потеряла сознание.
Она провела ближайшие два дня в почти постоянном наркотическом опьянении.
У нее были смутные, туманные воспоминания. Изображения его, стоящего над ней, или смотрящего, как она спит. Он появлялся в ее поле зрения, безликий и размытый по краям, иногда слишком высокий, словно тень, упирающаяся в потолок, когда он маячил над ней. Иногда его лицо трансформировалось, и ей казалось, что она видит Бартона Матиса или Графа, и она отчаянно звала Оливера, пока ее горло не горело, и тогда он был вынужден оставить ее в покое, чтобы заставить ее молчать.
Он позволял ей отойти от лекарств пару раз в день, достаточно, чтобы поесть и воспользоваться туалетом. В первый раз, когда он расстегнул наручники и схватил ее за локоть, она почти вырвала руку из его захвата, пытаясь избежать контакта с ним, но ее тело болело и ослабло, и поэтому реагировало медленно.
Она была в ужасе, когда он медленно помогал ей хромать в ванную, ненавидя, что у нее не было другого выбора, кроме как использовать его поддержку, чтобы оставаться на ногах. Когда она вошла, она подумала, что он будет стоять там, но он позволил ей закрыть дверь и иметь немного частной жизни. С трудом оставаясь в вертикальном положении, не опираясь на раковину, она имела достаточно присутствия духа, чтобы осмотреть небольшое пространство в поисках оружия, но это было абсолютно пусто. Он дал ей ровно три минуты, а затем открыл дверь.
Один раз в день смена одежды лежала на ванной. Это были всегда одни и те же серые тренировочные брюки и белая футболка. Это была та одежда, которая была на ней, когда она проснулась и в первый раз, когда она поняла, где она, это закончилось тем, что она оказалась на коленях перед унитазом, с приступом тошноты.
Она переодевалась два раза, и это было одной из подсказок, которая помогла ей сориентироваться, как долго она была там. Был шанс, что он давал ей еду не через регулярные промежутки времени, или что он позволял ей переодеваться в разное время, хотя она не думала, что это на самом деле имело значение.
Когда она переодевалась в первый раз, она получила довольно хороший взгляд на свои травмы. Ее ребра все еще болели, но они, казалось, выглядели не хуже, чем после взрыва. У нее был огромный синяк на бедре и пара ушибов поменьше на лодыжке, что беспокоили ее гораздо больше. Но она знала, что если когда-нибудь у нее будет шанс спастись, эти травмы не помешают ей сделать все, что нужно. Ее запястья были перевязаны там, где она поранила их, когда пыталась освободиться от наручников. Ей пришлось проглотить тяжелый комок в горле, когда она подумала о том, как он касался ее. Ее кожа покрылась мурашками, и она до крови закусила губу, чтобы сдержать крик, который готов был вырваться из ее горла.
Она мельком посмотрела на себя в зеркало только один раз, а затем старалась не смотреть. Женщина с коричневыми волосами, которая смотрела на нее оттуда, выглядела слишком молодой, слишком бледной и слишком испуганной, чтобы быть человеком, которого она знала. Большие голубые глаза резко выделялись на ее резко осунувшемся лице. Крошечные порезы, царапины и синяк возле виска были свидетельствами недавней аварии. Ее очки пропали, и она не могла вспомнить, потерялись ли они во время аварии. Без сомнения, они остались где-то на заднем сиденье автомобиля вместе с ее сумочкой и телефоном. Она не могла представить, что он взял с собой хоть что-то, с помощью чего ее могли отследить.
Когда он приносил ей еду, ей разрешалось сидеть на одном из стульев, в то время как он усаживался напротив нее, пристально наблюдая за каждым ее движением. У нее никогда не было аппетита, и она не знала, было ли это из-за страха или из-за тех лекарств, которыми он пичкал ее, но она заставляла себя есть в любом случае, даже если она не чувствовала вкуса еды. И так же, как она знала о своих травмах, она знала, что если у нее будет шанс сбежать, она не может позволить слабости от голода замедлить себя.
Методически она прожевывала небольшие кусочки пищи, глядя куда угодно, только не на него. Она все еще была не в себе, ее мозг слишком запутанный и медленный, чтобы уловить что-то важное. Ей требовалась почти вся своя ограниченная концентрация, чтобы оставаться в вертикальном положении и подносить пищу ко рту. Несколько раз она наклонялась в сторону, и ему приходилось поднести вилку ко рту, чтобы она смогла поесть.
К третьему приему пищи она знала, что эффект от лекарств стирался ровно настолько, что ее туманный ум немного прояснялся к концу трапезы. Ее руки становились более послушными, и она думала, что если она сможет выбраться наружу, у нее будет шанс.
В этот раз она ела медленнее, медленнее, чем обычно, и он был все более и более настойчивым с ней, чем больше времени проходило. Она расслабила глаза, позволив себе уставиться в пол, когда он наклонился к ней. Ее пальцы плотно сжались на ручке вилки, и она ударила.
Металлические зубцы отскочили от его запястья, ее руки медленнее и слабее, чем она предполагала, и ему не потребовалось особых усилий, чтобы схватить ее за запястье и выхватить вилку.
Она плакала, когда он потянул ее к кровати, и игла снова впилась в ее кожу.
После этого случая, он не разрешил ей использовать столовые приборы.
Когда она проснулась и немного пришла в себя, она старалась не думать об Оливере. Она должна была верить в то, что он был жив. В то, что они с Дигом пережили аварию и искали ее. Она пыталась выяснить, где она была, но у нее никогда не было возможности выглянуть за пределы комнаты, и не было никаких звуков движения из соседних комнат. Там не было даже телефона, хотя она увидела телефонную розетку, так что она предположила, что он снял телефон.
Она никогда не видела, как он уходит или возвращается. Еда была в невзрачных пакетах или контейнерах, и это всегда было готово к тому моменту, когда она просыпалась. Он переодевался, хотя она никогда не видела никаких признаков его вещей в небольшом пространстве, и другая кровать всегда казалось нетронутой.
И все же у нее была небольшая искра надежды. Он уходил, он взаимодействовал с другими людьми, чтобы купить еду. Она должна была верить, что однажды он потеряет бдительность. Но до тех пор, пока он продолжал накачивать ее наркотиками, и она была слабой, ей никогда не удастся сбежать от него самостоятельно, без посторонней помощи.
Больше всего ее беспокоило то, что Нейт никогда не разговаривал с ней. После того, как он говорил с ней на месте аварии, она не слышала от него ни одного слова. Даже когда она пыталась поговорить с ним, он молчал.
Ее речь была невнятной и медленной, чтобы управлять ей, ей приходилось тщательно следить за тем, чтобы двигать ртом, языком и губами в правильной последовательности, не всегда в состоянии составить слова. Каждый раз, когда она пыталась, он просто безучастно наблюдал за ее усилиями.
Поздно вечером того, что как она предполагала, был третий день, в нем произошла резкая перемена. Он был взвинченным и нервным, вместо своего обычно странно-спокойного состояния, и это нервировало ее. Было достаточно еды на двоих, и после того, как она вышла из ванной, спотыкаясь по пути, он подвел ее к стулу, и она поняла, что он планировал есть с ней.
Даже в своей наркотической дымке она чувствовала, что что-то изменилось. Вместо картонной коробки или пакета были гамбургеры и жаркое, разложенные по тарелкам, бутылочки кетчупа и горчицы, а также две стакана с соломинками, торчащими из крышек. Он поставил стулья так, чтобы они смотрели друг на друга через стол, и даже включил ночник между кроватями, чтобы больше осветить комнату.
Ее сердце билось так громко, что она почти не слышала его, когда он, наконец, заговорил.
- Все, как ты любишь, - сказал он, усадив ее на стул и заставив ее подпрыгнуть от шока, когда она услышала его голос.
Он сел, окинув ее нерешительной улыбкой. – Я знаю, что ты предпочитаешь картошку узкими ломтиками, но у них была только такая. Я сказал парню, что они должны расширить ассортимент, но… Ты знаешь, не думаю, что они прислушаются.
Она смотрела на него через полуприкрытые глаза, пытаясь понять, что происходит. Он разговаривал с ней, как если бы он не держал ее в плену. Как если бы он не взорвал ее офис и ее босса, как если бы он не заминировал ее квартиру, чтобы сделать то же самое. Как если бы он не подстроил автомобильную аварию и не пичкал ее наркотиками.
Ее голова была опущена, прямо тогда ей требовалось слишком много усилий, чтобы держать ее ровно. Покрашенные волосы болтались перед глазами, и она использовала их, чтобы спрятаться от него, не утруждая себя, чтобы отодвинуть их с лица. Она была знакома с постоянным уровнем страха с тех пор, как она впервые проснулась в мотеле, но внезапные перемены в Нейте заставили волосы на затылке встать дыбом, потому что она не знала о том, что он мог сделать дальше, и это чертовски пугало ее.
Еще раз она с трудом проглотила пищу, которая скорее напоминала опилки. У нее едва хватило сил, чтобы держать в руках гамбургер, вынуждая ее положить его на стол, и позволив своим рукам вяло лежать на коленях.
В это время он ел и говорил, как будто все, что происходило, было совершенно нормально. Он говорил о группе, на концерт которой они собирались, о том, что он с нетерпением ждал вечеринки, которая должна была состояться в эти выходные, и о том, что скоро будут зимние каникулы.
Когда она полностью осознала, что он делал, она поднесла обе руки к лицу, зажав рот, чтобы не закричать от ужаса.
Он заново переживал несколько последних дней своей жизни до аварии.
Тихим и неуверенным голосом, неожиданно чувствуя поразительную ясность ума, чем за прошедшие несколько дней, она подняла подбородок. – Что ты делаешь, Нейт?
- Ем ланч с моей красавицей-девушкой, - просто сказал он, одарив ее улыбкой, которая заставила ее вздрогнуть.
- Я не твоя девушка, - резко сказала она.
Он только покачал головой и криво усмехнулся. – Ты веселая, Джен, действительно. Вот почему я всегда любил тебя.
Нейт продолжал есть, макая картофель фри в кетчуп, и вытирая соленые пальцы о цветную бумажную салфетку, выглядя так, словно реальность только что не вторглась в тот вымышленный мир, в котором он жил в настоящее время.
Гнев охватил ее. Это была первая сильная эмоция, кроме страха, которую она чувствовала за последние несколько дней, и она была рада ему. Она позволила ему заполнить свои вены и вырасти внутри, потому что с каждым ударом ее сердца и румянцем, выступающем на коже, она чувствовала себя лучше и сильнее, чем она должна была, словно что-то включилось внутри нее. Что-то подсказало ей, что все, что происходило прямо тогда, было переломным моментом и, возможно, это был ее единственный шанс.
- Я не твоя девушка! Я не Дженни! Я Фелисити Смоук, твоя кузина! – ее голос был резким и высоким, и ее пульс яростно стучал в горле, кровь грохотала в ушах, когда она ждала, какой будет его реакция.
Трепет охватил ее, когда она увидела, как его рука сжалась в кулак прежде, чем его голова резко дернулась влево, когда он крепко закрыл глаза. – Не говори так.
Его тон изменился. Простой и легкий, который он использовал до сих пор, исчез без следа, сменившись более жестким и надломленным.
Она сглотнула два раза и снова повторила свои слова. – Я не Дженни! Я Фелисити! Мы выросли вместе. Мы проводили каждое лето в доме нашей бабушки, а каникулы в той хижине, которую снимали наши родители. Я не Дженни!
Его лицо залилось краской, когда он сжал руки, сильно дрожа. – Не говори так!
Когда он вскинул голову, она задохнулась. Взгляд у него был темный и мертвый. В его глазах не было никакой глубины, никакого тепла, только холод, который заставил ее желудок перевернуться.
- Зачем ты делаешь это, Нейт? То, что произошло с Джении, был несчастный случай, но это было семь лет назад. Ты не можешь похитить меня. Ты не можешь держать меня здесь и пичкать меня наркотиками. Ты должен отпустить меня, и позволить им помочь тебе.
Он вскочил на ноги, и она резко дернулась назад, онемев от испуга.
- Не говори так! Я никогда не вернусь туда! – крикнул он, сильно стукнув по столу, так что вся еда подскочила, и стул, на котором он сидел, упал на бок. – Я не сделал ничего плохого! Я могу это исправить! Могу это исправить! Я просто хочу, чтобы ты делала все правильно, вот и все. Почему ты не можешь сделать это правильно? – теперь он расхаживал по комнате, нервно запустив руки в волосы, когда его поведение становилось все более маниакальным.
Дрожа, она наклонилась вперед, не зная, как воззвать к его здравому смыслу, но зная, что она должна была попытаться. – Нейт… Я знаю, это трудно… но это нельзя исправить. Я не Дженни. Я никогда не была ей. Она умерла. Ты должен…
Она не смогла продолжить, потому что она не могла оторвать глаз от пистолета, который был направлен ей в лицо.
Было похоже, что маска упала с его лица. Его челюсть напряглась, глаза прищурились, и подергивались, нервного человека, который только что говорил, уже не было.
- Черт возьми, Лисси, почему ты хоть раз не можешь заткнуться и сделать то, что хотят другие?
Она сидела неподвижно, в ужасе и шоке уставившись на него, не готовая к внезапной перемене. –Нейт…
- Я могу это исправить. Я могу исправить все это. Я всегда был хорош в исправлении ошибок. Разве ты не помнишь? Я проводил в гараже часы, иногда ты даже помогала мне, пока мама не начинала кричать на меня за то, что я испачкался. Она так и не поняла. Никогда не понимала, что я просто не мог смириться, если мне приходилось лечь спать прежде, чем я успевал закончить. Я не мог уснуть, перебирая в голове каждый шаг и каждую деталь. Я всегда мог так ясно видеть это в моем уме, каждое точное движение. Я всегда с нетерпением ждал следующего дня, когда я мог бы закончить, - в его глазах мелькнул блеск, впервые с тех пор, как все это началось, она увидела в них какие-либо подлинные эмоции.
- Это просто как головоломка. Каждый кусочек имеет свое место, и как ни старайся, если он не подходит – ничего не получится. Ты не можешь заставить его работать. Все семь лет я прокручивал это в голове раз за разом! Ты тот самый недостающий фрагмент головоломки. Но теперь я здесь, и ты тоже и это… все получится на этот раз. На этот раз я все сделаю правильно. Я закончу это, и все закончится.
Он практически прошептал последние несколько слов и по некоторым причинам, волосы у нее на затылке встали дыбом.
Слезы страха, гнева и разочарования кололи глаза, когда она смотрела на мужчину, которого она думала, она знала. Она помнила его как беззаботного ребенка, который был избалован его родителями, у которого всегда были самые новые игры и гаджеты, о которых она могла только мечтать. Человек, который стоял перед ней сейчас, был измененной версией кузена, которого она когда-то знала, и он деформировался настолько глубоко, что теперь она не думала, что он сможет вернуться.
- Всегда есть еще один способ, Нейт. Всегда. Тебе вовсе не обязательно делать это, - предложила она.
- Нет, нет! – взревел он, размахивая пистолетом, когда он склонился к ней. – Ты всегда была так чертовски прекрасна… отличница, сама вежливость, любимая внучка… ты понятия не имеешь, какого это – быть тем, когда всегда судят! Когда тебя хвалят на публике, но стоит переступить порог дома тебя ругают за то, что ты разорвал штанину или забыл сказать соседу «спасибо» достаточно быстро. Ты знаешь, как я вырос?! Мои родители донимали меня от заката до рассвета, пытаясь превратить меня в некоторую безупречную версию тебя! Но они были так чертовски тщеславны, чтобы показать это кому-то другому, что меня хвалили только тогда, когда мы были на публике. Я имею в виду, кто, черт побери, будет вести себя так с собственным ребенком? Объясни это мне!
Все, что она могла сделать – это смотреть, как двадцать с лишним лет истории начинали обретать смысл. Она никогда не видела никакого намека, что Нейт не был до безумия любим своими родителями. Избалован, да, абсолютно. Она вспомнила, как горды и щедры на похвалу о нем были ее дядя и тетя, как они расхваливали каждое маленькое достижение, и тогда она закатывала глаза (пока они не могли видеть ее), чувствуя себя виноватой из-за этого позже.
- Мне очень жаль. Жаль, что тебе пришлось расти в такой атмосфере. Это было неправильно. Но это не оправдывает то, что ты делаешь сейчас. Нейт, пожалуйста! Я знаю людей, которые могут помочь…
В одно мгновение он бросился вперед и резко схватил ее за челюсть, толкнув дуло пистолета под подбородок так сильно, что ее зубы с лязгом ударили друг о друга. – Никто не сможет помочь мне, когда это закончится, тем более ты. Ты можешь помочь мне исправить это, если будешь делать то, что я говорю, - он сказал это так низко и так мрачно, что ее дыхание застряло в груди, и слезы потекли по щекам. Он крепко схватил ее, пока она не взвизгнула от боли, толкнув ее обратно на стул прежде, чем он направился в другой конец комнаты.
Она подняла руку, чтобы прижать к тому место, где недавно был пистолет, мягко потирая нежную кожу, чтобы уменьшить боль, но она знала, что останется след. Ее голова шла кругом, когда она с замиранием сердца смотрела на него, и она знала, что ее единственный шанс – следовать его плану и надеяться, что ей представиться подходящая возможность.
- Хорошо, Нейт, все в порядке. Я помогу тебе, - сказала она тихо и осторожно, как только она могла.
Он резко остановился, окинув ее недоверчивым взглядом. – Не пытайся обмануть меня. Ты пыталась обмануть меня раньше. Но я доказал тебе, что я всегда на шаг впереди, не так ли? Наконец, я превзошел тебя. Ты не стала первой на этот раз, Лисси? – его губы изогнулись в кривой усмешке, и горечь в его голосе заставила ее вздрогнуть.
- Я просто пыталась оставаться в безопасности, - сказала она, ненавидя, как кротко она звучала, но зная, что это было лучше, чем бросить вызов ему прямо тогда. – Как ты узнал, где мы будем?
Нейт просто бросил на нее недоверчивый взгляд. – Пожалуйста, ты ведь знаешь, что твой босс вроде неофициального короля в этом городе, не так ли? Он и его семья появляются в новостях чаще, чем президент! – издевался он. – Но я был готов. Я знал, что кто-то ошибется. И они ошиблись. В ту ночь они заявили о том, как они счастливы, что принц Старлинг Сити не пострадал, и что в эти выходные он посетит прием на винном заводе за пределами города.
Кровь Фелисити похолодела, когда она вспомнила свой разговор с Оливером и Мойрой о падении акций и том, как совет попечителей был обеспокоен имиджем Оливера. Она не удивилась, что один из них шепнул прессе о поездке; все ради престижа компании. – Мне понадобилось немного времени, чтобы выяснить, куда вы направлялись, и был только один путь, - он легко пожал плечами. – Было не очень трудно. Я увидел шанс, и я воспользовался им. И я превзошел тебя, Лисси.
Она с ужасом наблюдала, как спокойно он говорил. – Ты мог убить всех нас, даже меня!
- Это был риск, на который я был согласен. Куин защищал тебя так хорошо, что у меня не было другого выбора. У меня не было выбора!
Ее рот открылся, пока она смотрела на него. – Ты действительно думаешь, что ты не сделал ничего плохого, не так ли?
- Если бы ты только поехала со мной в тот первый день, или после того, как я послал пакет в офис… но ты этого не сделала! Ты не слушала! У меня не было выбора!
Все, что было не так в его голове убедило его, что все, что он делал, было оправдано и что любой, кто пытался остановить его или не делал то, что он хотел, работал против него, а значит должен был быть устранен. Она не знала, как достучаться до него и сможет ли она.
- Нейт… Ты можешь просто послушать меня? – сказала она так вежливо, как только могла, подняв руки перед собой, надеясь, что он не сочтет действие как угрозу. Пистолет был направлен на нее, но он не казался расстроенным больше, чем он уже был. – Я знаю, ты думаешь, что поступаешь правильно… но это не так. Ты пытался убить меня, Нейт… больше одного раза. Ты пугаешь меня, и ты заставляешь людей, которые заботятся обо мне, бояться тоже.
Он покачал головой, все быстрее и быстрее, когда она снова наблюдала, как гнев растет внутри него. – НЕТ! Это твоя вина! Это все твоя вина! Мне бы не пришлось минировать здание, если бы ты не пряталась от меня! Мне бы не пришлось убить того человека, если бы ты просто пошла со мной.
Мир остановился. Ее сердце замерло в груди, когда ее легкие сжались, не в силах захватить больше воздуха, когда каждый страх и каждая мысль, которые она похоронила и пыталась игнорировать в течение последних трех дней, нахлынули на нее. Она слышала выстрел и видела кровь на его лице, но она не была в состоянии фактически рассмотреть то, что это возможно могло означать. Ни Оливера, ни Дига, ни даже Монро. Мысль о том, что он выстрелил в одного из них, была невыносима, и она похоронила ее, игнорируя, словно все это был сон.
Слова висели на кончике ее языка, но ей потребовалось три попытки прежде, чем задыхаясь она смогла произнести хриплое – Нет!
Яростно качая головой вперед и назад, теперь она могла видеть перед собой только монстра. – НЕТ! – она плакала и бросилась со стула, едва в состоянии видеть сквозь затуманенные слезами глаза. Ее голова гудело, и ее тело было таким легким, что она боялась, что упадет прямо на пол. – Ты не мог… Ты не сделал это!
- Тогда откуда, по-твоему, у меня это? – сказал он, с полуулыбкой на лице, когда он помахал пистолетом, и крик ярости и боли вырвался из ее горла.
- Он пытался завязать драку, но это было не трудно. Его ноги были зажаты под приборной панелью, так что я, вероятно, сделал ему одолжение.
- О Боже! – прикрыв рот руками, она стояла перед ним, дрожа так сильно, что ее колени сжались вместе. Еще раз пистолет появился в поле ее зрения, и она внимательно посмотрела на него, с облегчением осознав, что это не был пистолет Дига, но в то же время, она поняла, что это означало только одно - Монро потерял свою жизнь.
Она резко отвернулась от него, отчаянно спотыкаясь в сторону ванной комнаты. Она не слышала, если он сказал что-то вслед. Единственный звук был рев шума в голове и звук ее собственной рвоты, когда она рухнула возле унитаза.
Он схватил ее за руку и грубо поднял на ноги, но она не чувствовала своих конечностей и могла думать только о том, что бедный Монро погиб из-за нее.
Нейт потащил ее обратно в комнату и толкнул на кровать, когда холодный металл наручника мучительно защелкнулся вокруг ее запястья. Громкий стук пистолета, брошенного за столик, заставил ее попятиться назад, пока он не схватил ее за волосы, чтобы остановить ее движение.
Она всхлипнула от страха, когда он наклонился ближе. – Завтра все кончится. Мы собираемся исправить это. Ты и я. И если ты не сделаешь то, что я скажу, я убью всех, кого ты любишь, и это будет твоя вина.
Когда игла вонзилась ей в руку, она почти с радостью приветствовала забвение.
Дата добавления: 2015-09-12; просмотров: 16 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |