Из всех опасностей, с которыми сталкивались дорнийцы, ни одна не выглядела столь грозной, как та, что исходила от Эйгона Завоевателя и его сестер. Велика была отвага, выказанная дорнийцами в сражениях, велика была и их скорбь от понесенных утрат, ибо цена свободы оказалась весьма высока. Тем не менее, Дорн стал единственным королевством из всех семи, отстоявшим независимость от дома Таргариенов. Раз за разом отражались попытки Эйгона, его сестер и их преемников силой заставить дорнийцев преклонить колено пред Железным троном.
Дорнийцы не давали Таргариенам решающих сражений и не стремились защищать от драконов свои замки, поскольку Мерия Мартелл, принцесса Дорна времен Завоевания, узнав о Последнем Шторме, Пламенном Поле и судьбе Харренхолла, сделала верные выводы. И после того, как Эйгон в 4 году от З.Э. обратил взор на полдень, жители края, едва завидев в небе драконов, стали попросту исчезать.
Первый натиск на Дорн возглавила королева Рейнис, на пути к Солнечному Копью стремительно захватывая местные замки. Она спалила Дощатый город огнем своей Мераксес, в то время как Эйгон и лорд Тирелл в Принцевом ущелье вели бои с горными лордами. Защитники Дорна изводили войска Таргариенов непрекращающимися набегами, то и дело устраивали засады, а при виде драконов мгновенно исчезали в скалах. При наступлении на Пекло многие воины Тиреллов погибли от зноя и жажды, а те, кто выжил и добрался до замка Уллеров, нашли его пустым – хозяева скрылись.
Эйгон преуспел больше, но также почти не встретил сопротивления, разве что недолго осаждал Айронвуд, где ему противостояла горстка женщин, детей и стариков. Даже Поднебесье, родовое гнездо Фаулеров, оказалось покинутым. У Призрачного Холма – замка дома Толандов, стоящего на белой вершине меловой горы с видом на Дорнийское море – Эйгон увидел реющий над стенами крепости стяг с призраком и получил известие, будто бы лорд отправил ему навстречу поединщика. Этого бойца Эйгон сразил Черным Пламенем, но после узнал, что погибший был полоумным шутом лорда Толанда, чей господин бежал из своего владения вместе с домочадцами. Впоследствии Толанды приняли новый герб с драконом, кусающим собственный хвост, зеленым на золотом поле – в память об одеянии отважного шута.
А в другом месте – на Костяном пути – нашествие Ориса Баратеона закончилось полным разгромом. Хитроумные дорнийцы осыпали с высоты его войско градом камней, стрел и копий, вырезали людей по ночам и, в конце концов, перекрыли Костяной путь с обеих сторон. Лорд Виль захватил Ориса, а с ним и многих его знаменосцев и рыцарей. Несколько лет они провели в плену, прежде чем в 7 году от З.Э. наконец-то смогли освободиться за выкуп, равный их весу в золоте. Но, даже получив свободу, все пленники вернулись домой, лишившись правой руки – так они больше никогда не смогли бы поднять оружие против Дорна.
За исключением нападений на Костяном пути, дорнийские лорды продолжали сдавать врагу свои замки, отказываясь как оборонять их, так и преклонять колено. И когда Таргариены, наконец, достигли Солнечного Копья – принцесса Мерия (которую недруги в насмешку прозвали Желтой Дорнийской Жабой, а местные и по сей день почитают как героиню) подобным же образом исчезла в песках. Тогда королева Рейнис и король Эйгон, собрав оставшихся придворных и сановников, объявили о победе над Дорном и о переходе края под власть Железного трона. Оставив лорда Росби править в Солнечном Копье, а лорда Тирелла с войском – для подавления возможных мятежей, Таргариены на драконах вернулись в Королевскую Гавань. Не успели они ступить на землю столицы, как Дорн восстал, причем с потрясающей быстротой. Гарнизоны были преданы мечу, а возглавлявших их рыцарей запытали до смерти. Дорнийские лорды тогда выдумали новую забаву: делать ставки на то, кто из рыцарей проживет дольше остальных, если понемногу отрезать от них кусок за куском.
Из записей архимейстера Гильдейна о дефенестрации в Солнечном Копье
К лорду Росби, кастеляну Солнечного Копья и Хранителю Песков, смерть пришла не в столь мрачном обличье, как к большинству прочих. Когда ворвавшиеся толпой из Тенистого города дорнийцы возвернули себе замок, на руки и ноги его светлости надели путы и отволокли на вершину башни. И там не кто иной, а сама престарелая принцесса Мерия своеручно сбросила Росби вниз.
Лорд Харлан Тирелл и все его войско, отправившись из Пекла вместе с гарнизоном, чтобы покорить Вейт и вернуть Солнечное Копье, бесследно растворились в пустыне, и больше о них никто не слышал. Посещающие эти места путешественники порой сообщают, будто ветер, перегоняющий песок с места на место, обнажает кости и части доспехов. Однако блуждающие в сердце пустынь песчаные дорнийцы говорят, что здешние дюны не одну тысячу лет становились могильником для павших в сражениях, и кости могут принадлежать любой эпохе.
После освобождения Ориса Однорукого и его изувеченных лордов война разгорелась с новой силой, поскольку теперь Эйгон был одержим местью. Таргариены дали волю своим драконам, снова и снова сжигая непокорные крепости. В ответ дорнийцы также применили огонь: отправленное в 8 году от З.Э. на Мыс Гнева войско спалило половину Дождливого леса и разграбило полдюжины городков и деревень. Страсти бушевали все сильнее, и в 9 году еще больше дорнийских замков было предано драконьему пламени. Годом позже пришла расплата – уже воины лорда Фаулера захватили и сожгли великий замок марок Ночную Песнь, пленив его лордов и защитников, в то время как другая армия, ведомая сиром Джоффри Дейном, дошла до самых стен Староместа, уничтожив в окрестностях все поля и поселения.
Таргариены вновь использовали драконов, в этот раз их ярость была обрушена на Звездопад, Поднебесье и Пекло. Именно в битве за Пекло дорнийцы одержали свою крупнейшую победу над Таргариенами. Болт, выпущенный из скорпиона, угодил прямо в глаз Мераксес, и гигантский зверь рухнул с небес вместе с наездницей. Содрогаясь в предсмертной агонии, дракон разметал высочайшую башню замка и разрушил часть внешней стены. Тело же королевы Рейнис в Королевскую Гавань так никогда и не вернули.
146. Гибель Мераксес (худ. Чейз Стоун).
Из записей архимейстера Гильдейна
Разномыслие ученых мужей о том, довелось ли Рейнис Таргариен пережить своего дракона, продолжается и поныне. Одни почитают за истину, что ее милость, выпав из седла, разбилась оземь, другие же – что во дворе замка ее раздавило тело Мераксес. Немногие свидетельства полагают королеву выжившей после падения, но претерпевшей мучительную смерть от пыток в темницах Уллеров. Подлинные обстоятельства ее кончины, как видится, так и не будут нами познаны, и хронисты сходятся лишь на том, что Рейнис Таргариен, сестра и супруга короля Эйгона I, сгинула в Дорне близ Пекла в десятый год от Завоевания.
Два следующих года позже прозвали годами Гнева Дракона. Охваченные скорбью от смерти возлюбленной сестры, король Эйгон и королева Висенья по меньшей мере единожды сожгли каждый замок, крепость и острог в Дорне… кроме Солнечного Копья и Тенистого города. Почему они поступили так – можно только догадываться. В Дорне принято считать, что Таргариены боялись некоего хитрого приспособления для умерщвления драконов, которое принцесса Мерия приобрела в Лисе. Впрочем, более вероятны предположения архимейстера Тимоти, высказанные им в труде «Догадки»: пощадив Мартеллов, Таргариены тем самым надеялись противопоставить им остальных дорнийцев, претерпевших огромный урон. Если эта мысль истинна, то несложно объяснить, почему из марок в дорнийские дома отправлялись письма, призывавшие к отказу от дальнейшей борьбы. В них утверждалось, будто Мартеллы предали своих подданных, купив у Таргариенов безопасность ценой разрушения Дорна.
147. Эйгон I в годы Гнева Дракона – пламя Балериона низвергается на Дорн (худ. Майкл Комарк).
Как бы то ни было, вскоре открылась последняя и самая бесславная страница Первой дорнийской войны.[76] Таргариены назначили цену за головы лордов из Дорна, и более полудюжины их пало от рук убийц, хотя лишь двое наймитов остались в живых и получили свою награду. Дорн ответил тем же – и последовала череда жестоких смертей. Даже в самом сердце Королевской Гавани никто не чувствовал себя в безопасности. Лорд Фелл был удавлен в борделе, а на короля Эйгона покушались трижды. Когда же напали на Висенью и ее сопровождающих, два охранителя успели лишиться жизни, прежде чем Висенья сама зарубила последнего злодея Темной Сестрой. Худшее же было совершено руками Виля из Виля, о чьих поступках нет нужды рассказывать подробно – они достаточно неприглядны и памятны до сих пор, особенно в Фаунтоне и Старом Дубе.
Дорн к тому времени превратился в мрачные дымящиеся руины, но жители края по-прежнему продолжали борьбу, прячась в укромных местах и совершая внезапные вылазки. Даже простолюдины не желали сдаваться, и счет потерянным жизням становился воистину бесконечным. Наконец, в 13 году от З.Э. принцесса Мерия умерла. Престол занял ее уже весьма пожилой и уступчивый сын, принц Нимор. Будучи по горло сытым войной, Нимор отправил в Королевскую Гавань посольство во главе со своей дочерью, принцессой Дерией. В качестве дара королю они привезли с собой череп Мераксес, что многие – в том числе, королева Висенья и Орис Баратеон – восприняли как оскорбление. Лорд Окхарт настаивал, чтобы Дерию отправили в самый низкопробный бордель для ублажения всех желающих, но король Эйгон Таргариен не дал на то позволения и выслушал ее слова.
Дерия объявила, что Дорн желает мира – но мира между двумя королевствами, а не между вассалом и господином. Отказаться от этого предложения его милость убеждали многие, и слова «нет мира без подчинения» в те дни часто звучали в залах Эйгонфорта. Твердили, что короля посчитают слабым, если он согласится с такими требованиями, а лорды Простора и Штормовых земель, претерпевшие наибольший урон в войне, будут разгневаны.
По слухам, король Эйгон под влиянием подобных рассуждений все более склонялся к отказу, пока принцесса Дерия не вложила ему в руки письмо от принца Нимора, своего отца. Король читал послание, восседая на Железном троне, и поговаривают, будто поднялся он с кровоточащим кулаком – столь крепко сжал его монарх. Эйгон сжег письмо и незамедлительно отбыл на Балерионе на Драконий Камень. Вернувшись на следующее утро, он принял предложение дорнийцев и подписал мирное соглашение.
148. Эйгон Завоеватель читает послание дорнийского принца (худ. Майкл Комарк).
До сего дня никто так и не знает, о чем говорилось в письме, хотя догадки строят многие. Сообщал ли Нимор, что изувеченная Рейнис до сих пор жива и ее мучения прекратятся, если Эйгон положит конец военным действиям? Было ли письмо заколдовано? Пригрозил ли он потратить все богатства Дорна и нанять Безликих для убийства юного наследника Эйгона, принца Эйниса? Ответов на все эти вопросы мы, видимо, уже не получим никогда.
Так или иначе, но пришел мир, продолжавшийся и в годы усобицы Короля-Стервятника, и после. Разумеется, были и другие Дорнийские войны, и даже в мирную пору разбойники продолжали совершать набеги, спускаясь с Красных гор в поисках добычи на север и запад, в богатые зеленые земли.
Дорнийцы под командованием принца Кворена Мартелла сражались на стороне Триархии, когда та воевала за Ступени с принцем Деймоном Таргариеном и Морским Змеем. В годы Танца Драконов обе стороны взывали к дорнийцам, но Кворен отказался от любого участия. Его ответ на послание сира Отто Хайтауэра, как известно, был таков: «С драконами Дорн уже танцевал, и, полагаю, спать со скорпионами мне будет приятнее».
Дочь принца Кворена думала иначе. Принцесса Алиандра заняла престол в юном возрасте и полагала себя новой Нимерией – так, пылкая молодая особа поощряла своих лордов и рыцарей добиваться ее расположения набегами на марки. Но также большую благосклонность она выказывала лорду Алину Велариону, и не единожды: когда первое великое плавание Дубового Кулака привело его в Солнечное Копье, и позже – по возвращении его из Закатного моря.
Ко времени восхождения на престол Дейрона I стало очевидно, что соглашение о вечном мире явно продлится меньше, чем вечность, и все мы знаем, чем за это пришлось заплатить. Славный подвиг завоевания Дорна Юным Драконом справедливо воспет в песнях и сказаниях, но достигнутого успеха не хватило и на одно лето – а он стоил жизни многим тысячам, в том числе и самому храброму молодому королю. Заключение же мира выпало на долю брата и преемника Дейрона, Бейлора I Благословенного, и цена за него оказалась тяжкой.
Случившаяся позднее попытка короля Эйгона IV вторгнуться в Дорн с «драконами», изготовленными по его замыслам, вряд ли достойна упоминания – будучи глупым безрассудством с самого начала, она и закончилась унижением. Сын же Эйгона, король Дейрон II Добрый, смог, наконец, присоединить Дорн к Семи Королевствам… и сделал это не огнем и мечом, но любезными речами[77], улыбками и парой продуманных брачных союзов. Торжественно заключенный договор закреплял права дорнийских принцев на титул и привилегии, а также давал обязательства престола, что собственные законы и обычаи всегда будут иметь преимущество в Дорне.
В дальнейшем Дорн по-прежнему оставался тесно связанным с королевским домом, и Мартеллы поддерживали Таргариенов против претендентов из Блэкфайров. Так, для борьбы с Девятигрошовыми королями на Ступени были посланы дорнийские копейщики. Верная служба Мартеллов была вознаграждена, когда Рейгар Таргариен, принц Драконьего Камня и наследник Железного трона, взял в жены принцессу Элию Мартелл из Солнечного Копья, и прижил от нее двоих детей. Если бы не безумие отца Рейгара, Эйриса II, вполне вероятно, что во главе государства однажды смог бы встать принц дорнийской крови. Однако беспорядки, случившиеся в дни восстания Баратеона, привели к гибели и принца Рейгара, и его супруги, и их отпрысков.
Дата добавления: 2015-09-12; просмотров: 66 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |