Студопедия  
Главная страница | Контакты | Случайная страница

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

НА БАЛКОНЕ 5 страница

Главным пилотом НАСА в проекте Х-15 был Джо Уокер. Он напоминал Чака Йегера в молодости, только светловолосого, — деревенский парень, любивший летать. Он и говорил, как Йегер, и это была его естественная манера, а не подражание. Йегер вырос в шахтерском районе в Западной Вирджинии, а Уокер — в шахтерском районе в Пенсильвании. Как и у Йегера, тягучее просторечие в речи Уокера перемешивалось с высказываниями насчет параметров, подводимой мощности и экстраполяции. Сам Йегер считал, что Уокер на сегодняшний день — лучший в Эдвардсе.

Да, Уокер выглядел и разговаривал, как молодой Чак Йегер, но на самом деле он был на два года старше. Йегеру исполнилось тридцать семь, а Уокеру — тридцать девять. Уокер был на семь месяцев старше Скотта Карпентера. Так что Уокер не мог ждать. И если бы программы Х-15 и Х-20 приостановили из-за того, что все внимание и деньги тратились на «Меркурий», это стало бы для него настоящим ударом.

Эдвардс сделался в двадцать раз крупнее, чем во время зенита славы Йегера. Клуб Панчо давно исчез. Военно-воздушные силы воспользовались своим правом выкупить у нее землю, чтобы построить новую взлетно-посадочную полосу. Произошло яростное сражение в суде, во время которого начальник базы обвинил Панчо в содержании публичного дома. Панчо же заявила суду, что знает из достоверных источников: старый дятел дал своим пилотам инструкцию якобы случайно поджечь ее гостиницу. Вместе со своим четвертым мужем, бывшим управляющим ранчо, прежняя хозяйка уехала в городок Борон, на северо-восток от базы.

В Эдвардсе теперь находились около трех тысяч человек из авиации и примерно семь тысяч штатских. Некоторые из них, включая самого Уокера, были не из НАСА. Однако пустыня оставалась пустыней: она проглотила этих десять тысяч человек, но само место не слишком изменилось, за исключением времени вечерних пробок, когда штатские служащие спешили к кондиционерам, ожидавшим их в пригородных домах. Уокер, его жена и двое детей жили в Ланкастере — пустынном городке примерно в получасе езды на запад. Уокер построил дом в поселке, который какой-то воодушевленный подрядчик — а воодушевленность была главной движущей силой жилищного бума той поры — назвал фермой «Белые изгороди». Чтобы жить там, вы должны были обнести свой дом белым забором. Что же касается фермы, то тут возникли сложности: выращивать было нечего, разве деревья Джошуа. А идея застройщика состояла в том, чтобы жильцы устроили в задней части своего участка курятник и получили таким образом дополнительный доход.

В этом отношении положение Уокера было несколько лучше, чем у Боба Уайта. Уокер и Уайт казались совершенно разными людьми во всех отношениях. Майор Уайт был главным пилотом проекта Х-15. Он всегда оставался сдержанным и корректным. Не пил. Занимался спортом. Был набожен: состоял служкой в католической часовне на базе и никогда — совсем никогда — не пропускал мессу. Стройный, темноволосый, симпатичный, умный, даже утонченный парень. А еще ужасно серьезный. Он был не из тех летучих жокеев, что вечно боятся опоздать в пивную. Немногие отваживались подшучивать над Бобом Уайтом. Семья Уайта жила на самой базе, в омерзительной новостройке на Тринадцатой улице. Перед домом Уайтов был припаркован некрашеный «форд А». Этой старой развалиной, словно пародийной скульптурой нужной вещи, был награжден лучший летчик-испытатель Эдвардса. Другой первоклассный пилот, Скотт Кроссфилд, завершил первую стадию испытаний Х-15 — проверку силовой системы и основных аэродинамических характеристик. Уайту и Уокеру было поручено достичь на машине ее предельных возможностей, то есть добиться скорости выше 6 Мах (или примерно четыре тысячи миль в час), и, самое главное, на высоте двести восемьдесят тысяч футов. Где именно начинался «космос», так и не было решено окончательно. Но пятьдесят миль высоты считались общепринятой пограничной линией. На этой высоте почти не оставалось атмосферы. На самом-то деле уже когда самолет набирал высоту сто тысяч футов, воздуха оказывалось слишком мало, чтобы поддерживать аэродинамические характеристики. А Х-15 был нацелен на двести восемьдесят тысяч футов — пятьдесят три мили.

Уайт и Уокер начали летать на Х-15 с так называемым Малым двигателем. Он представлял собой два мотора Х-1, встроенных в единый фюзеляж, и давал шестнадцать тысяч фунтов осевой нагрузки. Х-15 был самой страшной из машин, когда-либо поднимавшихся в воздух. Он представлял собой 7,5-тонную черную трубу с маленькими стабилизаторами и огромным хвостом. Черный цвет был выбран для того, чтобы поглощать тепло, вырабатываемое трением, когда корабль поднимался выше ста тысяч футов или возвращался в более густые слои атмосферы. Все ожидали доставки Большого двигателя, XLR-99. Эта ракета выдерживала пятьдесят семь тысяч фунтов осевой нагрузки, что в четыре раза превышало основную массу корабля. А после установки XLR-99 Уокер смог бы стать первым человеком, пересекшим границу космоса. Осевая нагрузка у этого двигателя была лишь на двадцать одну тысячу фунтов меньше, чем у ракеты «Редстоун», и, возможно, именно с ним астронавты могли отправиться в свои первые полеты. По сути именно усовершенствование «Редстоуна» как снаряда подтолкнуло инженеров НАСА, таких как Уолт Уильямс, к идее создания Х-15 в начале пятидесятых годов.

Почему же тогда все носились с проектом «Меркурий» и почти не уделяли внимания Х-15? Спустя некоторое время парни это поняли (и пытались изо всех сил казаться беззаботными): семеро астронавтов «Меркурия» стали национальными героями, даже не покинув землю, лишь потому, что они добровольно вызвались прокатиться на ракете. А Уокер, Уайт, Кроссфилд — и раньше всех Чак Йегер — уже летали на ракетах, от Х-1 до Х-15. И летали они в качестве пилотов. Системой управления Х-15 становился собственный мозг пилота, а направляли корабль его руки. В системе же «Меркурий-Редстоун» в роли пилота выступала компьютерная сеть, а астронавт был пассажиром. Почему никто не понимал эту простую вещь? Потому что на астронавтов смотрели как на лучших бегунов в гонках с русскими? Что ж, если так, то в этом заключалось достаточно иронии. В середине 1960 года астронавты должны были отправиться в свои первые космические полеты. Именно поэтому была выбрана система «Меркурий»: неприятно, но быстро. Во всяком случае так предполагалось. Однако капсула «Меркурия» еще даже не была готова. Одна отсрочка следовала за другой. Уже казалось невозможным, что первый полет состоится раньше 1961 года. Проект Х-15 теперь опережал проект «Меркурий» и готов был штурмовать космос раньше.

7 мая Уокер совершил первый настоящий скоростной полет на Х-15 с Малым двигателем и достиг 3,19 Мах (или 2111 миль в час) — немного больше, чем мировой рекорд Мела Эпта на Х-2 (2094 мили в час). 19 мая Боб Уайт на Х-15 с Малым двигателем попытался достичь максимальной высоты. Получилось сто девять тысяч футов — на семнадцать тысяч меньше рекорда, установленного Айвеном Кинчелоу на Х-2. Но тут надо было учесть один момент, о котором все как будто забывали. Кинча и Мела не было в живых. Мел Эпт погиб через несколько минут после установления своего рекорда скорости, пав жертвой демона, подстерегающего ракеты на скорости выше 2 Мах в разреженном воздухе на высоте примерно семьдесят тысяч футов: нестабильность осей рыскания или вращения... После этого обычно следовало неконтролируемое падение. Порою оно принимало форму инерционного взаимодействия: это случалось, когда пилот пытался накренить ракету, а она срывалась в полное вращение и начинала раскачиваться и рыскать, переворачиваясь через корпус. Некоторые пилоты считали, что понятие «инерционное взаимодействие» плохо объясняет природу явления. Машина просто «отвязывалась», как выражался Кроссфилд, теряла всякое подобие аэродинамических свойств и падала с неба, словно бутылка или отрезок трубы. Справиться с таким падением было невозможно. Пилот испытывал огромное давление, его бросало по кабине. И чем упорнее он пытался работать рычагами, тем хуже становилось. Йегер смог первым проскочить в эту дыру сверхзвуковой «оболочки»: на Х-1А он установил рекорд скорости — 2,42 Мах. Он потерял сознание и падал семь миль, пока не вошел в более густой слой атмосферы на высоте двадцать пять тысяч футов, где ему удалось пустить машину в штопор. А уж из штопора он умел выйти, и это спасло ему жизнь. Кинч тоже начал падать во время своего рекордного полета, но справился с управлением на такой же небольшой высоте, что и Йегер. Это произошло спустя двадцать дней после гибели Мела Эпта. Мел попытался катапультироваться, но это ему не удалось. Йегер всегда считал, что катапультироваться из ракетного самолета — совершенно бесполезное дело. Кроссфилд называл это «совершить самоубийство, чтобы не быть убитым». Инерционное взаимодействие чуть не убило Кита Мюррея в 1954 году, когда он установил рекорд высоты — девяносто четыре тысячи футов — на Х-1А; дважды с ним сталкивался Джо Уокер — на XF-102 и на Х-3.

Джо Уокер говорил, что всякий раз справлялся с этим явлением с помощью «маневра Иисуса Христа». Он говорил: «При выполнении маневра Иисуса Христа вы снимаете руки с панели приборов и со сверхъестественной силой вспоминаете свою мать». По сути, это был единственный выход.

Рассказывая об этом, Джо Уокер улыбался до ушей... словно говорил о спорте. Но любой будущий пилот Х-15 видел учебный фильм о полете Мела Эпта, и зрелище это было не из веселых. Кинокамера была установлена в кабине, за спиной Эпта. Это была стоп-кадровая камера: она делала один снимок в секунду. На одном из них Эпт в своем белом шлеме сидел прямо. На другом — его уже перевернуло вниз головой и ударило о стену кабины. На одном кадре в окне кабины видна горная гряда, словно Эпт идет в пикирование, а на следующем — только чистое небо: самолет перевернулся вверх дном, как бутылка. Этот фильм казался бесконечным. Его было жутко смотреть, потому что все знали: в конце эта фигурка в белом шлеме погибнет.

«Лайф» писал о том, как Дик Слейтон однажды побывал в перевернутом штопоре на F-105. Удовольствия мало, но перевернутые штопоры помогали справиться со сверхзвуковой нестабильностью. На людей производило впечатление то, что семеро астронавтов «Меркурия» рисковали взорваться в ракете «Редстоун». О господи! Ведь уже столько славных парней взорвалось в ракетах! Х-2 Скипа Зиглера взорвался, еще не отделившись от корабля-носителя В-29, в результате чего погибли и Скип, и экипаж В-29. То же самое едва не случилось с Питом Эверестом на X-1D и с самим Уокером на Х-1А. Корабль Уокера был прикреплен под бомбовым отсеком В-29, а на высоте тридцать пять тысяч футов, за семьдесят секунд до запуска, взорвался топливный бак ракеты. Уокер выбрался наружу, забрался в В-29, потерял сознание от недостатка кислорода, воскрес от «дежурной» бутылки с кислородом, вновь спустился в горящий Х-1А и попытался выпустить за борт остатки топлива, чтобы предотвратить сгорание обоих самолетов. Ракетный самолет все же рухнул в пустыне. А Уокер за свою вылазку в горящий Х-1А получил медаль «За отличную службу».

Это случилось в августе 1955 года, вызвало не очень много шума в прессе, а сейчас вообще уже никто не помнил, что все эти вещи происходили при пилотируемых ракетных полетах. Большой двигатель уже был на подходе, и если бы люди из НАСА поделились деньгами, персоналом и вниманием с проектами Х-15 и Х-20, то у Соединенных Штатов в достаточно короткий срок вполне мог бы появиться орбитальный космический корабль. Именно корабль, то есть машина с пилотом внутри, который своими руками поднимал бы ее в воздух, а потом сажал на крышу мира — в Эдвардсе. Дело было не только в том, что приводнение в капсуле «Меркурия» с парашютом казалось пилотам Эдвардса примитивным и унизительным. Оно еще и представляло большую опасность. Малейшая ошибка в траектории или расчете времени — и капсула упадет в сотнях миль от цели. А любой, кто летал на самолете-разведчике, знал, как трудно заметить небольшой объект в открытом море, особенно в плохую погоду.

Многие были убеждены, что в подготовке к космическому полету пилоты Х-15 примерно на год опережают астронавтов. Программа проекта «Меркурий» позаимствовала очень многое из учебной программы Х-15, за исключением полетов. Полет на Х-15 обходился очень дорого — примерно в сто тысяч долларов, включая оплату труда обслуживающего персонала, — и поэтому не было смысла использовать для тренировочных полетов собственно Х-15. С помощью последнего технологического достижения — компьютера — в НАСА построили первый полномасштабный летный симулятор. Его реалистичность была просто сверхъестественной. Конечно, нельзя было воспроизвести повышение давления при космическом полете — и так родилась идея использовать центрифугу в Джонсвилле.

Над плечом центрифуги находился балкон, который называли «Тронный зал», потому что на нем располагался ряд зеленых пластиковых кресел с высокими спинками. Каждое из них было сделано по заказу и повторяло контуры тела того или иного пилота. И на каждом кресле было написано имя: «А. Кроссфилд» (первое имя Кроссфилда было Альберт), «Дж. Уокер», «Р. Уайт», «Р. Рашуорт», «Ф. Петерсен», «Н. Армстронг» и так далее. Выстроенные в ряд, они напоминали царские мумии; позже к ним присоединились кресла с надписями «Дж. Гленн», «А. Шепард», «У. Ширра» — и с именами остальных четверых. Астронавты занимались на центрифуге, которая изначально была разработана для Уокера и других пилотов Х-15. Процедурный тренажер астронавтов представлял собою модифицированную версию симулятора Х-15. В НАСА даже наспех построили симулятор инерционного воздействия — устройство, которое вращало астронавта по трем осям (раскачивания, вращения и рыскания) одновременно; но тренировки на нем были столь опасным делом, что данное изобретение использовалось нечасто. Джо Уокер и его товарищи летали таким образом в реальности, на большой высоте... И где же настоящие пилоты совершали параболические полеты в F-100F, чтобы испытать состояние невесомости? Конечно, в Эдвардсе. Первым такой полет совершил Чак Йегер, а затем — Кроссфилд. А семеро астронавтов совершали параболические полеты на заднем сиденье, за спинами пилотов Эдвардса.

В большинстве своем участники проекта Х-15 трезво оценивали ситуацию. С технической точки зрения ничто не мешало тому, чтобы за Х-15 последовали Х-15В, Х-20 или еще какой-нибудь аэродинамический космический корабль. Но с политической точки зрения после октября 1957 года, когда был запущен «Спутник-1», шансы становились весьма незначительными. Политикам, участвующим в космической гонке, требовался небольшой пилотируемый космический корабль, который удалось бы запустить как можно скорее, используя уже имеющиеся ракетные двигатели. А братья из Эдвардса знали: совершенно бесполезно пытаться заставить политиков не лезть не в свое дело.

В середине 1960 года политическая обстановка начала меняться. Первые признаки появились в мае, когда Уокер и Уайт начали испытывать Х-15 с Малым двигателем. Но перемены были вызваны совершенно иными причинами.

Началось все с так называемого инцидента U-2. Советская ракета класса «земля-воздух» — никто даже не знал, что Советы создали такое оружие, — сбила U-2, шпионский самолет ЦРУ, управляемый Фрэнсисом Гэри Пауэрсом. Хрущев использовал этот инцидент для того, чтобы оскорбить президента Эйзенхауэра на конференции в Париже. Это был год выборов, и оба главных кандидата от демократической партии, Линдон Джонсон и Джон Ф. Кеннеди, начали использовать тему советского превосходства в ракетостроении как средство борьбы с администрацией Эйзенхауэра. Тем временем Советы с их могущественным «Интегралом» всерьез взялись за дело. Они отправили в космос несколько огромных пятитонных космических кораблей с манекенами или собаками на борту. Несомненно, у этих машин имелась весьма мощная и сложная система, достаточная для того, чтобы вывести на орбиту человека. НАСА же ничего не оставалось, как отказаться от первоначального плана осуществить пилотируемый баллистический полет в 1960 году. Не было даже готовой капсулы, а все тестовые запуски ракет и прочие важные события срывались.

29 июля представители НАСА вызвали семерых астронавтов и сотни очень важных персон на мыс Канаверал для широко разрекламированного первого испытания системы «Меркурий-Атлас» — капсулы «Меркурия», установленной на верхушке ракеты «Атлас». Ракета «Атлас», с ее 367 тысячами фунтов осевой нагрузки, должна была использоваться для пилотируемых орбитальных полетов; для первых полетов «Меркурия» — суборбитальных — предполагалось использовать меньшую по размерам ракету «Редстоун». День 29 июля выдался пасмурным и дождливым, что должно было сделать запуск ракеты еще более зрелищным. Земля затряслась под ногами, и ракета стала медленно подниматься вверх на трех столбах пламени. Впечатляющее зрелище! Спустя шестьдесят секунд ракета уже летела к горизонту, к вершине своей траектории, астронавты и все прочие задрали головы, наблюдая за этим восхождением Ахурамазды, как вдруг — ба-бах! — она взорвалась. Как раз над их головами! На мгновение показалось, что ракета разлетелась на тысячу кусков, которые сейчас упадут прямо на головы собравшимся. Но на самом деле такой опасности не было: взрывная волна отнесла обломки далеко от места запуска. Все произошло на удивление обыденно... Но для проекта «Меркурий» это готовило плохие новости. Конечно, о полном фиаско говорить было рано. Полное фиаско случилось позже, в тот год, когда люди из НАСА устроили испытания на мысе Канаверал, чтобы показать всем политикам, что система «капсула плюс ракета» почти готова к пилотируемому полету. Ради такого крупного события на Мыс прилетело пятьсот важных персон, включая многих конгрессменов и видных деятелей демократической партии. Ракета «Редстоун» была недостаточно мощной для выведения капсулы на орбиту, но предполагалось, что ракета поднимет капсулу выше чем на сто миль (на пятьдесят миль выше границы атмосферы), а затем капсула спустится в атмосферу и приводнится на парашюте в Атлантическом океане, примерно в трехстах милях от Мыса, возле Бермуд. Астронавта в капсуле, естественно, не было. Чиновники расселись на трибуне, и в громкоговорителях послышался обратный отсчет: «Девять... восемь... семь... шесть...» и так далее, а затем: «Пуск!» — и из ракеты вырвались мощные столбы пламени... Огромная белая стрела покачнулась, но затем, похоже, передумала и подала сигнал своей компьютерной центральной нервной системе, потому что столбы пламени внезапно исчезли, а ракета с негромким хлопком вновь осела на пусковую установку. С вершины ракеты сорвалась вверх небольшая штучка с острым носом — аварийная башня капсулы. На глазах остолбеневших зрителей она поднялась вверх примерно на четыре тысячи футов, а потом стала спускаться на парашюте. Она напоминала значок принадлежности к какой-нибудь партии. Приземлилась она примерно в четырехстах ярдах от ракеты, на сонных берегах Банана-ривер. Пятьсот важных персон проехали через всю Флориду в эту забытую богом каменистую пустыню, где невидимые клопы в кровь искусывали лодыжки, чтобы увидеть огни Армагеддона и услышать, как дрожит под ногами земля, — а вместо этого они услышали хлопок, словно вылетела пробка из бутылки «Спуманте». Итак, фиаско проекта «Авангард» повторилось, правда, на этот раз все было еще хуже. Тогда, в декабре 1957 года, люди хотя бы вдоволь налюбовались на столбы пламени и взрыв. По крайней мере, это выглядело почти как катастрофа. Кроме того, тогда битва в небе только начиналась. Но на этот раз все оказалось просто смешно и нелепо!

Кеннеди победил на выборах. Во время своей кампании он столь яростно обвинял НАСА в некомпетентности, что исход был заранее предрешен: вскоре последовало увольнение шефа НАСА Т. Кита Гленнана, который к тому же был республиканцем. Теперь стоял вопрос о том, с кого еще снимут голову. Как насчет Боба Гилрута? Ведь именно он отвечал за проект «Меркурий», зашедший в тупик. Или же фон Брауна, этого немецкого ракетного гения? Дебаты становились все более саркастичными, и даже фон Браун начал подвергаться нападкам. Ну а что до семерых храбрых парней...

Когда пошли такого рода разговоры, в Эдвардсе тут же начали «настраивать радар»... Несколько месяцев в НАСА ходили слухи, что проект Х-15 станет для летучих жокеев прощальным подарком. Никто не заявлял об этом публично, но все знали: впервые сам проект «Меркурий» был признан негодным. Советником Кеннеди в области науки был Джером Визнер из Технологического института Массачусетса. Он представил Кеннеди отчет, в котором говорилось буквально следующее.

Проект «Меркурий» был продан администрации Эйзенхауэра на первой волне паники после запуска «Спутника» как быстрое решение главной задачи — отправить человека в космос раньше русских. А случай с «пробкой из-под шампанского» особенно ярко продемонстрировал, что у НАСА не была готова даже примитивная система «Меркурий-Редстоун». Если бы даже система работала, то ракета «Редстоун» смогла бы вывести человека только на суборбитальную траекторию, и то лишь на пятнадцать минут. А могущественный советский «Интеграл» уже запустил серию огромных кораблей и, вероятно, находится на грани запуска человека не только в космос, но и на земную орбиту. Но есть одна область, где Соединенные Штаты опережают русских, — беспилотные научные спутники. Так почему бы не сосредоточиться на этой программе, раз уж космическая гонка все равно проиграна? Почему бы не бросить все эти лихорадочные попытки превратить маломощные снаряды «Редстоун» и «Атлас» в космические ракеты, а вместо этого не разработать продуманную, солидную долгосрочную программу с использованием более крупных ракет, таких как «Титан», которые будут готовы в течение восемнадцати месяцев?

И вот, пожалуйста! Насколько было известно Джо Уокеру и всем в Эдвардсе, под солидной долгосрочной программой на основе «Титана» подразумевалась программа Х-20 или «Дина-Сор», к которой приступят сразу же после завершения проекта Х-15. Военно-воздушные силы, отвечавшие за проект Х-20, так и не оставляли попыток осуществить полную программу пилотируемого космического полета. Всегда казалось несправедливым то, что в НАСА присвоили все наработки программы Фликингера «Человек в космосе как можно скорее» и вложили их в проект «Меркурий». Возможно, после перестановок в администрации ситуация изменится.

Джо Уокер чувствовал себя превосходно. В августе он установил новый рекорд скорости на Х-15, выжав из Малого двигателя все, на что тот был способен, — 3,31 Мах, или 2196 миль в час. А после приземления на берегу озера Роджерс он издал ковбойский клич, который все услышали по радио. Таков был Джо Уокер. Неделю спустя Боб Уайт установил на Х-15 новый рекорд высоты — 136 500 футов, то есть немногим более двадцати пяти миль. Это был отличный полет. Малый двигатель был использован до предела. А условия почти полностью соответствовали условиям космического полета. Боб поднял корабль в воздух по баллистической дуге — именно по той траектории, по которой должна была взлететь система «Меркурий-Редстоун»... когда-нибудь. При подъеме уровень перегрузок составлял 5 g (астронавт в «Меркурии» должен был испытывать нагрузку в 6 g). Состояние невесомости длилось примерно две минуты — в то время, когда корабль поднялся на вершину своей дуги. Астронавт в «Меркурии», как предполагалось, должен был находиться в невесомости пять минут. На высоте 136 500 футов воздух был такой разреженный, что Уайт совсем не мог управлять аэродинамикой. Там стояла полнейшая тишина, и можно было видеть пейзаж внизу на сотни миль — от Лос-Анджелеса до Сан-Франциско.

Это очень напоминало полеты на «Меркурии», как они задумывались, за исключением того, что Боб Уайт был пилотом от начала и до конца. Он контролировал полет! Он поднял корабль, провел его через атмосферу и опустил в Эдвардсе. Он не плюхнулся в воду, словно обезьяна в ведре. Портрет Боба Уайта появился на обложке «Лайфа». В конце концов, во вселенной существовали Справедливость и Логика. Боб Уайт на обложке журнала «Лайф»! Уже целый год «Лайф» был бюллетенем астронавтов «Меркурия». Но теперь правда открылась даже Генри Льюсу и его людям. Наверное, они поставили не на ту лошадь. Ведь так? Теперь Уокер, Уайт и Кроссфилд могли позволить себе немного зависти друг к другу. Люди из телешоу «Такова ваша жизнь» прибыли в Эдвардс и беседовали со всеми, кто знал Джо Уокера. Это было одно из самым популярных шоу на телевидении, и строилось оно как вечеринка с сюрпризом: герой, в данном случае Уокер, ничего не знал до самого начала шоу, в котором излагалась его биография. Скотт Кроссфилд заключил контракт на написание своей автобиографии, а к Бобу Уайту обратилось с предложением о контракте издательство «Тайм-Лайф».

У Боба Уайта все было в порядке. В «Лайфе» о нем напечатали большой материал, и все увидели, что Уайт ни в чем не изменил себе. Журналисты изо всех сил пытались сочинить о нем одну из этих «личных историй», но из Уайта удалось выжать лишь крайне схематичный набросок автобиографии. Таков уж был Боб Уайт.

Истинный брат!




Дата добавления: 2015-09-12; просмотров: 10 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав

НУЖНАЯ ВЕЩЬ 2 страница | НУЖНАЯ ВЕЩЬ 3 страница | НУЖНАЯ ВЕЩЬ 4 страница | НУЖНАЯ ВЕЩЬ 5 страница | НУЖНАЯ ВЕЩЬ 6 страница | НУЖНАЯ ВЕЩЬ 7 страница | ПОЕДИНОК | НА БАЛКОНЕ 1 страница | НА БАЛКОНЕ 2 страница | НА БАЛКОНЕ 3 страница |


lektsii.net - Лекции.Нет - 2014-2024 год. (0.011 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав