Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Где исчезают виртуальные миры?

Д.А.Поспелов

Статья посвящена созданию систем виртуальной реальности и связанным с этим проблемам. В ней делается вывод, что граница принятия или непринятия виртуального мира проходит по линии отказа от при­вычного принципа причинности, который, можно сформулировать следующим образом: "Если происходит С, тогда (и только тогда) Е всегда производится им ".

1.

Появление компьютерных систем виртуальной реальности - свершившийся факт. Нет нужды перечислять многочисленные публикации о таких системах, поэтому я сошлюсь лишь на работу [1] и приведенную в ней библиографию. Не требуется и защищать тезис о необходимости создания подобных систем и их полезности во многих видах человеческой деятельности. Поэтому я остановлюсь на круге вопросов, относящихся к иной проблеме. Эта проблема связана с процес­сом восприятия виртуальных миров и работы в них. Такие миры могут быть раз­личными по своей природе. Одни повторяют онтологии частей реального мира (онтологии предметных областей).Другие воспроизводят онтологии фантасти­ческих миров (например, мира волшебной сказки). Третьи могут моделировать "чистое пространство форм", как это бывает в системах когнитивной графики [2].

Выбор той или иной онтологии виртуального мира определяется целями, ко­торые ставит перед собой исследователь или пользователь. Например, для К.Ма­левича, если бы он жил в наше время, компьютер мог бы порождать супремати­ческие миры, ибо, как писал их творец: " Художник может быть творцом только тогда, когда формы его картины не имеют ничего общего с натурой. А искусство – это умение создать конструкцию, вытекающую не из-за взаимоотношений формы и цвета и не на основании эстетического вкуса красивости композиции построения, а на основании веса, скорости и направления движения. Нужно дать формам жизнь и право на индивидуальное существование" [3]. И далее: "Живописные формы подобно формам жизни должны возникнуть из хаоса (но живописного, кра­сочного). Такие формы не будут повторением живущих вещей в жизни, а будут сами живой вещью." [3].

Для А.А.Зенкина виртуальное пространство, отражающее онтологию мира теории чисел, образы которого не имеют никаких аналогов с образами реального мира, оказалось источником нахождения новых научных фактов, а мир химических структурных формул химических соединений позволил ему впервые объединить разрозненные данные о молекулах в единые образы, оказавшиеся стимулом для получения новых знаний. Вот как он сам пишет об этом:"...в тот момент, когда молекула циклодепсипептида впервые ОЖИЛА на экране ТВ, и я УВИДЕЛ ЕДИНЫЙ ОБРАЗ рутинно-знакомой совокупности атомов с их индивидуальными размерами, с четкими химическими связями между ними и их взаимное распо­ложение, – только в этот МОМЕНТ я ИЗНУТРИ ПОНЯЛ СУТЬ того кусочка "объективной химической реальности", который изучал в течении почти целого года..." [4]

Расширяя классификацию, предложенную в [5], можно рассмотреть девять слу­чаев построения виртуального мира.

1. Мир, персонажи и законы мира обычны. Такие типы виртуальных миров используются в различных тренажерах и именно эти системы прежде всего находят применение на практике. Основная задача создателей подобных миров – стремле­ние к полной иллюзии деятельности в как бы реальном мире.

2. Мир и законы мира обычны, а часть персонажей (или все, кроме того, кто погружен в виртуальный мир, необычны). Земной мир, населенный призраками или пришельцами из иных галлактик – пример подобной виртуальной реальности. Это мир многих фантастических фильмов и компьютерных игр.

3. Мир необычен, но сохранены основные законы, определяющие его функционирование, среди персонажей могут присутствовать как люди, так и иные сущнос­ти. Такой мир типичен для всевозможных космических Одиссей.

4. Нарушены привычные законы мира и поведения персонажей в этом мире, хо­тя внешне мир и персонажи могут соответствовать тому, что наблюдается в реаль­ной среде обитания человека.

Остальные пять случаев комбинируют нарушения в описании мира, законах его функционирования и поведения обитателей этих миров.

Далее я хотел бы рассмотреть один конкретный вопрос:"До какого предела может быть искажена онтология реального физического мира, чтобы лицо, погру­женное в него, все-таки могло бы сохранять иллюзию возможности познания этого мира и правил действий в нем?" Эта на первый взгляд узкая и конкретная задача оказывается на поверку весьма объемной. Поэтому следующий ниже текст надо рассматривать как некий начальный набросок будущего исследования, в котором поставленная проблема будет рассмотрена во всей полноте.

2.

Какие образующие составляют каркас наших представлений о мире? Что для восприятия и сознания определяет возможность его объяснения? Какие нару­шения и нелепости мы готовы, в конце концов, принять в онтологию мира, в ко­торый мы погружены? Вот тот перечень вопросов, на которые хотелось бы найти ответы.

Обычно в качестве образующих физического мира рассматривают причинность, явлений и их пространственно-временные формы. На этих образующих возникает логика обыденного мышления, из которой в свою очередь строится абстрактная логика со своими законами и понятиями. Представляется, что сила разрушающих наше принятие мира тенденций должна возрастать при обратном движении/

Поэтому начнем с традиционной абстрактной логики с ее основными законами и схемами умозаключений. В традиционной логике имеется четыре закона, состав­ляющие ее фундамент: законы тождества, противоречия, исключенного третьего и закон достаточного основания. Многие десятилетия идут не утихающие и сейчас споры о природе этих законов. Часть специалистов считала и считает, что эти зако­ны отражают глубинные приемы нашего мышления, что их возникновение и при­нятие не есть наш волевой акт, а есть следствие их генетической изначальности.

Иная точка зрения состоит в том, что мы принимаем их для того, чтобы с их по­мощью получать знание, имеющее общезначимый характер для всего человечества. Общезначимое знание при этом обладает особым статусом. Оно достоверно, а сама эта достоверность психологически фиксируется "как особое состояние непосредс­твенного чувства очевидности [6].

В своей последующей работе [7] Л.Габрилович вводит аксиомы конкретности. Эти аксиомы характеризуют такие законы реальности, "исключения из которых непредставимы, не могут быть реализованы в воображении " [7]. Таким образом, на аксиомах конкретности основывается чувственный опыт людей, их отвержение приводит к миру, в который можно поверить лишь абстрагируясь от собственного чувственного опыта. Как отмечает далее автор статьи, принятие ак­сиомы, что кратчайшим расстоянием между двумя точками является расстояние по прямой диктуется невозможностью вообразить в бытовом сознании обратное. Но, возражая автору, можно отметить, что летчики и морские штурманы вполне зримо представляют себе, что кратчайший путь между двумя точками на земной поверх­ности проходит вовсе не по прямой, а по геодезической линии, что связано с кри­визной земной поверхности. Онтологии мира на плоскости и сферического мира оказываются различными. Кроме того, как мне кажется, речь должна идти не о не­возможности вообразить последствия исключения аксиом конкретности, а о невоз­можности чувственного воображения.

Появление неэвклидовой геометрии – пример, подтверждающий сказанное. Чувственно вообразить бесконечное множество прямых, параллельных данной, невозможно. Но абстрактно принять такое предложение не так уж и трудно. И следуя своему земляку, казанский логик Н.А.Васильев строит "воображаемую логику" [8], в которой отказывается от закона противоречия о тождественной ложности вы­ражения F&ØF.

Почему именно этот основополагающий закон вызвал у автора воображаемой логики чувство протеста? Вот как он объясняет это: "Все эти выражения – признак отсутствует, я не вижу признака, я не слышу слова – глубоко не точны. Нельзя не видеть, не слышать. В сознании нет отрицательных функций. Не видеть чего-нибудь – это значит видеть что-нибудь другое или это значит слышать, думать, чувствовать что-нибудь определенное...Только если в действительной картине предме­та есть признаки,которые исключают ожидаемую картину, я могу сказать, что ожидаемой картины действительно нет. Таким образом, отсутствие только тогда может служить основанием для отрицательного суждения, когда оно сводится к не­совместимости" [8].

Итак отрицание чего-то не есть отсутствие этого чего-то. Для фиксации такого феномена у человека нет чувственных датчиков. Отсутствие чего-то обосновыва­ется лишь наличием того, что с этим чего-то несовместимо. Поэтому в человечес­ком сознании вполне укладывается картина, в которой ' 'речка движется и не дви­жется, вся из лунного серебра...", а в традиционной логике в этой ситуации прихо­дится констатировать наличие противоречия.

Рассмотрим теперь закон тождества. Его форма очень проста: F=F. Однако, и этот простейший закон (правда с некоторым усилием) может элиминироваться из

мира человеческих представлений. Наиболее известным случаем такого рода является христианский догмат о троичности Бога. Каппадокийские мыслители Ва­силий Кесарийский, Григорий Богослов и Григорий Нисский предложили версию догмата Троицы, которая нарушает закон тождества. Согласно этому догмату все три ипостаси Единого Бога различны и каждая из них тождественна целому. То, что присуще ипостасям, не есть суть целого, и поэтому целое не может быть понято на уровне обыденного сознания, не имеет на этом уровне понятийного истолкова­ния.

Отмечу, что и на уровне обыденного употребления утверждений типа: Россия –-это Россия или Осень есть осень декларируется не тождественность понятий, а указывается на то, что у одного и того же понятия могут быть разные ипостаси, в которых эти понятия могут проявляться.

Закон исключенного третьего подвергался критике и отвергался не один раз. Попытки преодолеть парадоксы в математике, связанные с абстракцией бесконеч­ного, часто были направлены на исключение утверждения о тождественной истин­ности дизъюнкции FÚØF из числа аксиом (так, например, поступил А.А.Марков, создавая конструктивную математику). Поскольку в этом законе присутствует от­рицание некоторой сущности, то для него справедливы те же критические заме­чания, которые были использованы при обсуждении закона противоречия. В обы­денном сознании нарушения этого закона не вызывают больших проблем и часто используются для сочинения анекдотов или парадоксальных высказываний. В пьесе '' Лысая певица '' Ионеско описывается ситуация, когда раздается дверной звонок, а за дверью никого нет. Так продолжается три раза. Это позволяет мадам Смит сформулировать закон: "Опыт нам показывает, что если слышен звонок у двери, то там никого не бывает". Когда звонок звонит в четвертый раз, и за дверью оказывается брандмайор, то это позволяет ему сформулировать следующее пародийное изложение закона исключенного третьего: " Если звонят, то у двери иногда кто-то есть, а иногда никого нет".

Что же касается закона достаточного основания, то его нарушения столь многочисленны не только в обыденных рассуждениях, но и в научных сочинениях, что складывается впечатление об отсутствии его в наших обычных представлениях о логических законах мира. Согласно закону достаточного основания любое положе­ние может считаться доказанным только в том случае, если в конце-концов оно выведено из положений, чья истинность несомненна (аксиом). В человеческой же повседнвной практике в подавляющем большинстве случаев утверждения на этот закон не опираются. Когда некоторая женщина утверждает, что все мужчины под­лецы, и на вопрос, на основании чего она это утверждает, следует в ответ, что она знала и очень хорошо одного такого, то мы имеем дело с явным нарушением за­кона достаточного основания. Таим же нарушением является ссылка на авторитет вышестоящего лица и многие другие способы "обоснования" Богатая коллекция примеров сознательного и неосознанного нарушения этого закона дана, например в работах [9,10,11].

Таким образом, любые нарушения основных законов абстрактной логики в виртуальных мирах вполне допустимы и не приводят к потере понимания онтологии таких миров.

3.

Перейдем теперь к анализу влияния нарушений в обыденных представлениях и рассуждениях о мире на возможность осмысленной интерпретации нашей деятель­ности в этом мире.

С виртуальными мирами различной природы человек сталкивается постоянно, как только началось мифотворчество. Герои мифов и сказаний жили и действовали в нашем мире. Сцена, на которой разворачиваются сюжеты давным давно прошед­ших событий, обставлена теми же декорациями, что и сегодня. Необычны лишь действующие лица: боги, великаны, чудовища. Но боги древних мифов весьма по­хожи на людей, их поступки (может быть и весьма необычные) хорошо интерпре­тируются на основании жизненного опыта. Как и в известном в психологии тесте “ Нарисуй неизвестное животное” создатели образов мифических чудовищ просто соединяют между собой части разных известных животных и людей, гипертрофи­руют отдельные части тела или размножают их [12]. Поэтому эти синтетические создания воспринимаются людьми достаточно легко.

Писатели, которые в своих произведениях творили новые мифы, пользовались тем же приемом. Они помещали своих выдуманных персонажей в обычные земные условия, что позволяло читателям почти не сомневаться в достоверности описы­ваемого. Именно так поступал, например, Д.Р.Р.Толкин, чья популярность в на­шей стране в последнее время превзошла все ожидания. Анализируя уровень достоверности для читателя событий страны эльфов, автор работы [13] отмечает cледующее: "...существуют две формы достоверности, связанные с двумя типами мифа - мифом "историческим" и мифом авторским. Читая сказания о богах и героях, мы не сомневаемся, что все описанное в них – истина; то, что показа­лось бы невероятным как часть современной действительности, принимается как данность потому только, что случилось в незапамятные времена... ощущение под­линности мифа авторского, целостной системы, воспринимаемой как объективная реальность благодаря неизменной серьезности тона ее создателя, который не до­пускает снисходительного притворства, может быть не менее сильным, чем в слу­чае "исторического" мифа" [13].

Более сложным является случай, когда автор создает мир, отличный от того, ко­торый окружает нас на Земле. Такие миры порождаются писателями, художника­ми, театральными режиссерами и создателями кинолент – словом всеми представи­телями искусства. В зависимости от поставленных перед собой задач авторы про­изведений искусства, либо максимально правдоподобно моделируют обычную ре­альность, либо вносят в нее элементы иных миров, либо порождают миры, весьма далекие от той действительности, в которой мы живем.

Возникает вопрос:"Насколько далеко может увести фантазия создателя иного мира и где тот предел, за которым произведение искусства уже не будет интер­претироваться его адресатом?"

Фольклор, включающий в себя сказки, легенды, пословицы, поговорки и многое другое – неисчерпаемое поле для анализа народной фантазии. В этих произведениях, как и в рисунках и живописи наших далеких предков, можно наблюдать самые разнообразные нарушения законов реального мира.

Исследователи расходятся в своих мнениях относительно природы нарушений законов восприятия и рассуждения в народных произведениях. Часть ученых отно­сит их за счет несколько иного строения картины мира у наших далеких предков, другие склонны видеть тут специальный прием привлечения внимания слушателя к логической и смысловой структуре в коммуникации. В последнем случае в этих произведениях "как бы ставят эксперимент над логикой; они привлекают внима­ние к логической структуре высказываний и законам коммуникации и могут пото­му рассматриваться как своеобразная школа логики и языкового узуса" [14].

Вот несколько почти наугад выбранных русских пословиц и поговорок, в которых фиксируются логические и смысловые нарушения [14]: Быть было не­настью, да дождь помешал; Курочка бычка родила, поросенок яйцо снес; И то бывает, что овца волка съедает; Не сжег, а спалил; Не полсорока, а двадцать; Умный был бы человек, кабы не дурак; Либо дождь, либо снег, либо будет, либо нет. В них мы снова встречаемся с пародийным нарушением закона тавтологии и столь же пародийным подтверждением законов противоречия и исключенного третьего. Пародийность пословиц и поговорок, как отмечает автор работы, из ко­торой заимствованы примеры, явление того же порядка, что и общечеловеческий феномен карнавальности [15].

Карнавальность есть, повидимому, наиболее простой способ искажения действительности. Карнавальный мир строится на основе смены положения полюсов оппозиционных шкал. Низкое и высокое, духовное и телесное, унижающее и уни­женное меняются местами. Интерпретация карнавального мира проста и сводится к построению мира "наоборот". Простота понимания искаженного мира порож­дает удовольствие от этой игры ума. Поэтому так долго сохраняются в актуальной форме произведения давно прошедших эпох. Отмечая это, В.Я. Пропп пишет:"Не­соответствие действительности, выдумка как таковая доставляют особое наслажде­ние. В сказках-небылицах действительность нарочито вывернута наизнанку, и в этом вся их прелесть для народа" [16].

Близость к нам мира мифов и особенно сказок напоминает о том, что в нас все еще сохраняются образующие тех картин мира, которыми доминировали в нашем сознании несколько тысячелетий тому назад. Наиболее ярко эти рудименты преж­них картин мира сохраняются в мирах детских представлений. Наиболее талант­ливые создатели таких миров обеспечивают своим творениям долгую жизнь, ими увлекаются не только дети, но и взрослые, сохранившие способность к смотрению на мир глазами ребенка. Ярким примером может служить мир Леса, в котором жи­вут Винни-Пух и его друзья, порожденный талантом А.А.Милна. Анализ особен­ностей этого мира дан в [17].

Всевозможные миры в нашей Вселенной, отличные от Земли, описаниями кото­рых переполнены произведения космической фантастики, устроены, практически по тем же законам, что и земной мир, или по законам карнавала (как у С.Лема в "Звездных дневниках Иона Тихого" и целом ряде других произведений). Эти ми­ры могут ужасать, удивлять, радовать, но интерпретация их законов и событий в них не вызывают у читателя больших затруднений. И какой-нибудь бластер, кочу­ющий из одного произведения в другое, представляется читателями примерно одинаково. Лишь изредка писатели наделяют другие космические миры существа­ми, чья природа и поступки оставляют читателя в замешательстве. Таков, напри­мер, Океан на Солярисе у того же С.Лема. Но погруженные в границы привычной реальности даже эти непонятные объекты и сущности не вызывают у нас активного отторжения.

Более сложно обстоит дело с живописными произведениями и произведениями графиков, дающих волю своей фантазии. Зрительные образы, создаваемые ими, могут оказаться за границами понимания и не восприниматься зрителем, как нечто осмысленное. В этом случае зритель, как правило, теряет интерес к картине или рисунку, предполагая, что там "ничего не нарисовано".

Еще одним видом нарушения законов нашей действительности является нарушение норм коммуникации. Эти нормы, выявленные в последнее время в тео­рии речевых актов, весьма важны для современного человека, и он легко опреде­ляет моменты их нарушения. Игра с языком, как особым объектом с целью овладе­ния им, – непременный этап развития ребенка. Начиная с К.Чуковского, многочис­ленные исследователи изучали особенности детской речи и создали разветвленную типологию нарушений языковых норм. Некоторые из нарушений могут стать при­чиной неполного понимания или непонимания отдельных слов, предложений или даже целого текста [18]. Иногда целые литературные произведения создаются на основе игры в язык, что прекрасно демонстрирует творчество Льюиса Кэрролла. Достаточно систематизированный свод нарушений норм речевых актов в произве­дениях этого автора дан в [19]. Но и нарушения этого типа (авторов их можно называть сколь-угодно долго: Борис Вивиан, Эхен Ионеску, Самюэль Беккет, Алексей Крученых и т.п.) не ставят серьезной преграды на пути контакта человека с виртуальными мирами.

4.

Перейдем теперь к анализу влияния нарушения пространственной организации в виртуальных мирах на нормальное восприятие себя и своей деятельности в них. Опыт общения с определенным типом искаженных пространственных миров у че­ловека весьма богат. Речь идет о мирах, создаваемых художниками в виде двумер­ного отображения на плоскость изображения. Принципы построения подобных отображений в разные эпохи и у разных народов были различными, Египетские ро­списи, иранские миниатюры и традиционная европейская живопись основаны на разных принципах передачи информации о трехмерном мире. Но все эти принципы оказываются вполне доступными для человека, воспринимающего изображенное. Об этом говорится в многочисленных исследованиях по восприятию и интер­претированию миров, создаваемых художниками (смотри, например, [20,21] и указанные в этих монографиях работы). Бытует мнение о том, что если художник ставит перед собой задачу коммуникации с будущим зрителем, то при некотором усилии его послание зрителю находит у последнего какой-то отклик, хотя всегда находятся люди, для которых мир, сотворенный художником, окажется вне возможности осмысления и истолкования.

Это, вообще, говоря, удивительный факт, ибо нарушения пространства при плоскостном изображении трехмерного мира часто (особенно в картинах худож­ников-авангардистов) могут быть весьма серьезными. Ведь даже переход от при­вычной линейной перспективы к обратной перспективе, характерной, например, для пространства русской иконы, требует значительного изменения способа пог­ружения в виртуальный мир произведения. Как пишет А.Ф.Лосев: "Зритель сам не может проникнуть в это пространство. Все его формы как бы вооружены против нас. Пространство как бы идет на нас, а не увлекает нас в глубину, как простран­ство перспективной проекции. Изображенные тут лица общаются между собою вне условий нашего пространства и вне наших "законов тяготения" [22].

Возможно, что легкость, с которой мы вступаем в контакт с виртуальными ми­рами живописных произведений, связана с тем, что люди на протяжении всей своей жизни сталкивались с плоскостными мирами отражений (в воде, на полиро­ванной поверхности камня или в зеркале). Как пишет уже не раз цитировавшийся мною Ю.И.Левин, зеркала обладают одним специальным свойством: "Непроница­емость зеркала (и разрушение его свойств при попытке нарушить ее), безмолвность и неосязаемость изображения соотносят изображение со сновидениями, при­зраками и вообще с иным, поту сторонним миром." [23]. Повседневность общения с отражательной поверхностью формирует у человека легкость вхожде­ния в плоское пространство орнаментов, ковров, мозаик, картин.

Анализируя феномен "спокойного" принятия невозможных с точки зрения свойств пространства миров, создателем многих из которых был М.Эшер, автор работы [21] пишет:"...данному сетчатому образу (который в конце концов сводится к набору цветовых пятен, линий и т.п.) может в силу обсуждаемой многозначности соответствовать бесчисленное множество разных пространст­венных образований,... система восприятия человека выбирает из этого бесчис­ленного множества вариантов истолкования сетчатого образа один, наиболее пра­вдоподобный, соответствующий жизненному опыту. Этот выбор происходит в абсолютном большинстве случаев безошибочно и, что самое главное, подсоз­нательно” [21].

Наверное поэтому, а также в силу еще целого ряда причин, детальный анализ которых дан в книге, из которой я только что привел цитату, можно утверждать, что нарушаемые художниками в широких пределах законы пространства трехмер­ного мира не оказывают сильного смущающего воздействия на его восприятие.

Но легкость контакта с искаженным плоскостным изображением трехмерных сцен быстро исчезает при необходимости не только рассматривать изображенное на плоскости, но и действовать в этом мире.

В приборах управления зенитным огнем в свое время активно использовались оптические дальномеры, работая с которыми человек должен был совмещать специальные маркеры со стереоизображениями различных объектов. Для овладения подобной деятельностью требовались длительные тренировки, но даже и после этого далеко не все люди оказывались способными к совмещению маркеров в стереомире. Другим примером, подтверждающим эту мысль, служат хорошо известные психологам опыты с очками, переворачивающими видимое изображение на 180 градусов. Деятельность в перевернутом мире становится возможной только после длительных и весьма небезопасных тренировок.

Еще более проблематичной выглядит возможность деятельности в пространст­вах размерности больше трех. Здесь начинает подводить наш трехмерный опыт, в котором нет никаких идей, которые могли бы трансформироваться в правила дея­тельности в мирах высших размерностей. Студентам-математикам любят пока­зывать фильм, созданный почти полвека назад. В нем в трехмерных проекциях демонстрируется вращение четырехмерного куба. Это весьма эффектное зрелище при отсутствии априорной информации о характере показываемых сцен никем еще не интепретировалось истинным образом.

5.

Время, как и пространство, лежит в основе физической картины мира. Но если в своих представлениях об этом мире люди мало варьировали модель пространства, то модель времени на протяжении человеческой истории менялась довольно часто. И даже в настоящее время в человеческом обществе одновременно сосуществуют несколько взаимоисключающих моделей времени [24]. Почти в любом литературном произведении можно наблюдать несколько параллельно текущих времен (время рассказчика, время героя, время его воспоминаний и т.д.) [25] и эти времена отличны от того времени, в котором находится читатель. Но подобное смешение времен нисколько не мешает читателю оставаться погруженным в мир художественного произведения.

Человек спокойно принимает все модели времени (линейную, древовидную, циклическую), легко переносит нарушение непрерывности времени и его неодно­родности. Единственное, что вызывает у него внутреннее психологическое восприятие – это обращение стрелы времени, связанное не с воспоминаниями о прошлом, а возможностью активизации деятельности в этом прошлом. Авторы фантастических историй, в которых действуют машины времени, способные перемещать человека в прошлое с сохранением возможности его деятельности в прошедшем мире, неизбежно сталкиваются с парадоксами, заставляющими от­вергать саму идею подобных перемещений.

Почему именно однонаправленность времени столь важна для нашей психики? Повидимому, для этого есть ряд причин. Возможность перемещения во времени назад приводит, прежде всего к нарушению фундаментального принципа: "Одно физическое тело – одна личность (и наоборот)". Этот принцип лежит в основе той картины мира, которая присуща человеку. Его нарушения всегда вызывали и вызывают до сих пор проблемы с истолкованием наблюдаемых ситуаций.

Именно эта опасность подстерегает нас в виртуальных мирах, порождаемых информационными сетями, в которых начинают действовать так называемые "интеллектуальные агенты" (иногда по аналогии с роботами их называют софботами).

Если эти агенты персонофицируют одного и того же пользователя, то в сети возни­кает несколько " тел" одной личности, сколько их порождено. Несогласование действий этих сетевых двойников может привести к полной потере осмысленности происходящего для их прототипа. Эта проблема обсуждается в философском плане в [26], где затрагиваются и многие другие аспекты онтологии виртуальных миров и возникающих при погружении в них психологических проблем.

Но основная причина трудности восприятия идеи обращенного времени кроется в тесной связи времени и причинной связи.

6.

В [27] сформулирована важная мысль о том, что граница между миром ху­дожественным и миром реальным проходит не по границе изменения онтологии, а по границе изменения прагматики. Всякое изменение прагматики есть изменение мотивов наших действий, выбора в альтернативных ситуациях, отношения к окру­жающему миру. Поэтому нарушение прагматических оснований действий, их при­чинности создают для человека, попадающего в подобный виртуальный мир, наи­большие трудности.

Вот довольно интересный пример. В русском фольклоре часто встречается си­туация, когда герой должен сделать альтернативный выбор из предлагаемых ему вариантов. Герой всегда делает выбор, который в конце концов оказывается единственно правильным (часто это иллюстрируется другими участниками по­вествования, которые совершают иные чем герой выборы). Но для читателя осно­вание выбора героя остается загадочным и алогичным. Анализируя подобный эпи­зод в былине "Поездки Ильи Муромца", автор работы [28] считает, что столб-указатель на границе своего и чужого пространства поставлен антигероем для того, чтобы осуществить манипулирование действиями Ильи Муромца. Надпись на ука­зателе гласит: "В первую дороженьку ехати – убиту быть. Во другую дороженьку ехати – женату быть. Третюю дороженькою ехать – богату быть ". Антигерой пред­лагает Илье доминированный выбор, где богатство является высшим благом, же­нитьба занимает промежуточное положение, а смерть явно нежелательна. Но герой осуществляет выбор на другой шкале ценностей. Для него превыше всего оказывается воинский долг. Далее по нисходящей ценности стоят женитьба и смерть. Этот выбор оказывается верным, и герой выполняет поставленные перед ним задачи.

Эта же ситуация анализируется в [29] с совсем иной точки зрения. Автор этой работы предполагает, что сам выбор осуществляется не в реальном простран­стве, а в пространстве провидческих снов. В таком пространстве меняется семан­тика указаний и основанная на ней прагматика. Как отмечает автор цитируемой ра­боты, в традиционном истолковании сонников "быть богатым" означает болезнь, а "быть женатым" – умереть (сравни – обручение со смертью). Только тот путь, который в обычной реальности связан со смертью, является в мире сновидений допустимым, ибо смерть во сне – это радость и успех.

Нарушение мотивации, нарушение причинных связей - это та граница, за ко­торой человеческое видение мира становится затруднительным, а зачастую и невозможным. Так я прихожу к самому важному выводу этой работы: граница принятия или непринятия виртуального мира проходит по линии отказа от при­вычного принципа причинности, который, следуя [30], можно сформулировать следующим образом: "Если происходит С, тогда (и только тогда) Е всегда производится им " [30].

Важность свойства причинности очевидна. Поднятия времени, мотива и ре­зультата невозможно ввести без опоры на понятие причинной связи. Эта связь в картине мира, свойственной человеку, настолько сильна, что отказ от нее неиз­бежно приводит к потере контакта с миром, в котором необходимо действовать.

Ведь человек твердо верит в то, что '’Если звезды зажигают, то это кому-то нужно".

Литература

1. М.Геболь.С.В.Клименко. Научная визуализация в виртуальном окружении, Программирование, 4,1994, стр. 29-46.

2. А.А.Зенкин. Когнитивная компьютерная графика. М.,Наука,1991.

3. К. Малевич. От кубизма и футуризма к супрематизму. Новый живописный реализм. М., 1916.

4. А.А.Зенкин. Знание-порождающие технологии когнитивной реальности. Но­вости искусственного интеллекта, №2, 1996, стр. 72-78.

5. А.Михеева. Когда по сцене ходят носороги...Театр абсурда Эжена Ионеско. М., Искусство, 1967.

6. Л.Габрилович. О понятиях истинности и достоверности в теории знания. Воп­росы философии и психологии, кн. 94, 1908, стр. 463-486.

7. Л.Габрилович. Проблема абстракции. Вопросы философии и психологии, кн.98, 1909,стр. 444-476

8. Н.А.Васильев. Воображаемая логика. М., Наука, 1989.

9. М.Семенов, В.Васильков. Диалектика спора. Минск, "Университетское", 1990.

10. В.А.Винокур. Уловки в деловом споре. Психология и логика применения. СПБ, 1992.

11. В.Курбатов. Женская логика. Ростов-на-Дону, РГУ, 1993.

12. Ю.Беляев. 100 чудовищ древнего мира. Мифологическая иллюстрированная энциклопедия. М., Раритет - Центркнига,1997

13.С.Лихачева. Миф работы Толкина. Литературное обозрение, № 11-12, 1993, стр. 91-104.

14. Ю.И.Левин. Логико-семиотический эксперимент в фолклоре. Семиотика и ин­форматика, вып. 16, М., ВИНИТИ, 1981, стр. 145-162.

15. М.М.Бахтин. Проблемы поэтики Достоевского. М., Сов. Россия, 1979.

16. В.Я.Пропп Фольклор и действительность. Избранные статьи. М.,Наука, 1976.

17. В.Руднев. Введение в прагмасемантику "Винни-Пуха". Винни-Пух и филосо­фия обыденного языка. М., Гнозис, стр. 7-29.

18. Ю.И.Левин. О типологии непонимания текста. Ю.И.Левин. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М., Языки русской культуры, 1998, стр. 581-593.

19. Е.В.Падучева. Тема языковой коммуникации в сказках Льюиса Кэрролла. Семи­отика и информатика, вып. 18,М., ВИНИТИ, 1982, стр. 76-119.

20. Р.Арнхейм. Искусство и визуальное восприятие. М. Прогресс, 1974.

21. Б.В.Раушенбах. Пространственные построения в живописи. М., Наука, 1980.

22. А.Ф.Лосев. Философия. Мифология. Культура. М., Политиздат, 1991.

23. Ю.И.Левин. Зеркало, как потенциальный семиотический объект. Ю.И.Левин Избранные труды. Поэтика. Семиотика. М., Языки русской культуры, 1998, стр. 559-577.

24. Е.Ю.Кандрашина, Л.В.Литвинцева, Д.А.Поспелов. Представление знаний о времени и пространстве в интеллектуальных системах. М., Наука, 1989.

25. Е.В.Падучева. Семантика времени и вида в русском языке. Семантика наррати-ваю М., Языки русской культуры, 1996.

26. С.Жижек. Киберпространство или невыносимая замкнутость бытия. Искусство кино, №1,1998, стр. 119-128, №2, 1998, стр. 119-128.

27. В.Руднев. Морфология реальности. Исследование по "философии текста". М., Гнозис, 1996.

28. Е.В.Аверьянова. Семиотическое прочтение былины "Поездки Ильи Муромца". Научные доклады высшей школы. Филологические науки, №5, 1997, стр. 21-25.

29. Н.У.Ахмеров. Сумеречная реальность. Казань, НПО Медикосервис, 1992.

30. М.Бунге. Причинность. Место принципа причинности в современной науке. М., Иностранная литература, 1962.