Читайте также:
|
Кайф пейота чем-то похож на бензедрин. Не можешь заснуть, зрачки расширяются. И всё становится похожим на сам кактус. На обратном пути я вёл машину, где сидела ещё супружеская чета Уайтов, и Кэш с Питом. Ехали к Кэшу в Ломас. Джонни неожиданно закричал:
– Эй, смотрите, там на насыпи, вдоль дороги… Похоже на кактус пейот.
Я обернулся посмотреть, а в голове мелькнуло: «Что за чертовски глупая идея. Люди могут убедить себя в чём угодно». Однако предмет действительно напоминал кактус. И всё, на что я обращал свой взор, его напоминало.
У всех нас под глазами набухли мешки, губы разнесло, видимо из-за действия наркотика. Мы стали внешне походить на настоящих индейцев. Остальные заявляли, что чувствуют себя будто в первобытном состоянии, валяются на траве, и пытались имитировать характерные, как они полагали, индейские телодвижения и артикуляцию. Я же не чувствовал ничего экстраординарного, кроме кайфа, схожего с Бенни.
Зависнув на всю ночь у Кэша, трепались и слушали его пластинки. Кэш рассказал мне о нескольких чуваках из Фриско, которые с помощью пейота слезли с джанка.
– Похоже, после того, как они стали закидываться пейотом, их к джанку больше не тянет.
Один из этих джанки спешно отправился в Мехико, и начал принимать пейот вместе с индейцами. Он потреблял его постоянно, и в огромных количествах: до двенадцати бутонов на дозу. Умер в состоянии, которое диагностировали как полиомиелит. Мне пришло на ум, что возможно симптомы полиомиелита и отравления пейотом одинаковы.
Заснуть не смог до рассвета следующего утра, а затем, каждый раз, когда я погружался в короткие яркие сны, меня преследовали кошмары. В одном из них, я превратился в оборотня. Смотрел на себя в зеркало, и мое лицо внезапно преобразилось. Я жутко завыл. А в другом сне, у меня было привыкание к хлорофиллу. Я и ещё пятеро хлорофилльных торчков ждали товар на лестничной площадке захудалого мексиканского отеля. Наша кожа зеленела, и ни один не мог слезть. Один укол хлорофилла и, прощай житуха. Мы превращались в растения.
* * *
Молодым хипстерам, на мой взгляд, недоставало энергии и умения спонтанно наслаждаться жизнью. Упоминание вскользь о шмали или джанке возбуждало их как укол кокаина. Они начинали скакать и орать: «Ну, чума! Чувак, давай замутим! Давай удолбимся!» Но после укола, они тяжело опускались на стул, точно смиренные дитяти, к которым возвращается жизнь, только когда им надо снова потребовать бутылочку с молоком.
Я обнаружил, что их интересы весьма ограничены. Особенно было заметно их безразличие к сексу, чем они разительно отличались от моего поколения. А некоторые утверждали, что не получают от секса вообще никакого удовольствия. Наблюдая за равнодушным отношением некоторых молодых людей к женщинам, я частенько ошибался, полагая, что они педики. Позднее я убеждался в отсутствии и намека на гомосексуальность, просто чуваки были полностью не заинтересованы в предмете.
* * *
Наконец, спасовал и такой зубр, как Билл Гейнз, перебравшись в Мехико. Я встречал его в аэропорту. Перед отъездом он основательно загрузился Эйчем и дураколами. Штаны Гейнза были запачканы кровью в тех местах, куда он вмазывался с помощью английской булавки. Сначала вы делаете булавкой маленькую дырочку, затем над ней (а не внутри) пристраиваете пипетку, и раствор попадаёт прямо по назначению. При использовании этого способа отпадает надобность в игле, хотя всё грамотно провернуть может лишь матёрый джанки. Пуская раствор, необходимо ювелирно рассчитать давление на поршень. Я так однажды облажался, что джанк весь пропал, разбрызгавшись по сторонам. Но когда дырочку в своей плоти вертел Билл Гейнз, она затягивалась только после приема джанка.
Билл был из «олдовых» и знал в отрасли каждого. Имея отличную репутацию, он мог покупать до тех пор, пока не исчезнут последние барыги. Я понял, что ситуация стала просто отчаянной, если и Биллу пришлось свернуть дела и покинуть Штаты.
– Конечно, я могу брать без проблем, – заявил он мне. – Но если останусь в Штатах, то для меня всё закончится десятилетней отсидкой.
Я укололся с ним за компанию, и тут пошла загрузка на тему «что случилось с тем-то и тем-то».
– Старый Барт умер на Айленде. Коридорный Луи скурвился. Тони с Ником туда же, заделались стукачами. Германа досрочно не выпустили. «Доход» получил от пяти до десяти. Марвин, официант, умер от передозняка.
Я вспомнил, как Марвин каждый раз вырубался после укола. Представил себе его с посиневшим лицом лежащим на кровати в какой-нибудь дешевой гостинице, со шприцом, полным крови, торчащим из вены, как стеклянная пиявка.
– А что с Роем? – спросил я.
– Разве ты не слыхал? Он стал стукачом и повесился в «Томбз».
Похоже, что легавые имели Роя по трем пунктам: двум воровским и одному по наркотикам. Они обещали снять все обвинения, если Рой заложит Эдди Крампа – старого пушера. Эдди обслуживал только тех людей, которых очень хорошо знал. Рою он доверял. А после того как легавые взяли Эдди, Роя попросту надули. Они сняли обвинение по наркотикам, но оставили два ограбления. И Рою засветила перспектива составить Эдди компанию на Райкер-Айлэнд, где он отбывал непонятный срок, максимальный в городской тюрьме – три года, пять месяцев и шесть дней. Рой повесился в «Томбз», где ожидал скорого перевода в Райкер.
Рой всегда придерживался нетерпимого, пуританского взгляда на стукачей.
– Не понимаю, как стукач может жить с таким грузом, – сказал он мне однажды.
Я спросил Билла о подростках-наркоманах. Он хитро кивнул и злорадно улыбнулся.
– Чистая правда, в Лексингтоне теперь полно молодых ребят.
* * *
Как-то раз, в буфете оперного театра Мехико-Сити, я столкнулся с одним своим знакомым политиком. Он стоял у стойки, с салфеткой за воротником, и ел бифштекс. Прожевав кусок, спросил, знаю ли я кого-нибудь, кто может быть заинтересован в покупке унции героина.
– Возможно, – ответил я. – Сколько?
– Они хотят пятьсот долларов.
Я переговорил с Гейнзом, и он сказал: «Подходяще. Если это всё рядом и чисто, то я возьму. Но, разумеется, не кота в мешке. Надо сначала попробовать».
Я договорился с политиком и мы пришли в его ведомство. Надев напальчники, он вытащил из ящика продукт и положил на письменный стол рядом с автоматическим пистолетом 45-го калибра.
– Ничего в этом товаре не понимаю, – заметил он. – Я употребляю только кокаин.
Я отсыпал немного на листок бумаги. На вид продукт не катил. Цвет тёмно-серый. Похоже «они» готовили продукт на кухонной плите. Гейнз попробовал, но поскольку уже закинулся до этого дураколами и «Эмми», то ничего не мог разобрать, находясь в полной прострации. Пришлось вмазаться и мне, после чего я сказал Биллу: «Это точно Эйч, но что-то в нём меня всё-таки настораживает». Тем временем, в конторе был обычный рабочий день. Люди спокойно входили и выходили, не обращая ни малейшего внимания на двух персонажей, сидевших в кабинете на кушетке с закатанными рукавами и пытавшихся попасть себе в вену. В офисах мексиканских политиков напрягов не бывает, и никто ничему не удивляется.
Билл, тем не менее, купил Эйч. Отправившись потом по своим делам я увидел его только на следующий день, около одиннадцати часов утра. Он стоял подле моей кровати, мертвенно-бледное лицо резко контрастировало с тёмно-синей курткой, а глаза, мерцая в темноте занавешенной комнаты, блестели ярче, чем я когда-либо их видел. Его мозг обволокла грязь кустарного Эйча – спермы барыг-любителей.
– Ну что, так и будешь валяться? – спросил он. – А как же с намеченными поставками?
– А почему бы и не поваляться? – раздраженно отозвался я, так ещё и не отойдя от сна. – Это не какая-нибудь ёбаная ферма… Какие к чёрту поставки? Чего?
– Хорошей, чистой морфы, – сказал он и как был, в ботинках, куртке и всем остальном, завалился ко мне прямо под одеяло.
– Что с тобой случилось? Ты спятил?
И взглянув в его блестящие, бесмысленные глаза, я понял – спятил. Перетащив Гейнза в его комнату, я конфисковал всё, что оставалось от партии Эйча.
Появился Старый Айк. Вместе с ним мы влили Биллу в глотку полкружки опийной настойки. После этого он перестал нести бред о «поставках хорошей, чистой морфы» и тихо заснул.
– А вдруг он помрёт, – запаниковал тут Старый Айк, – а эти возьмут и свалят всё на меня.
– Если он умрёт, ты на время заляжешь под корягу. Слушай, у него в бумажнике должно остаться шестьсот долларов. Неужто мы оставим их на прокорм мексиканским легавым?
В поисках бумажника мы перевернули дом вверх дном, но ничего не нашли. Посмотрели всюду, кроме как под матрасом, на котором лежал Билл.
На следующее утро Билл был как новенький, но на поисках бумажника это не отразилось.
– Должно быть ты его запрятал, – сказал я. – Посмотри под матрасом.
Он перевернул матрас, и перед нашими глазами предстал бесформенный искомый, до отказа набитый хрустящими купюрами.
* * *
К тому времени, я уже не сидел на джанке, но был бесконечно далек от полного чистяка в случае непредвиденных напрягов с полицией. У меня всегда было немного травы, люди использовали мою квартиру как торчаловку. Я ввязывался в многочисленные авантюры, но в результате не сделал ни гроша. Наконец, решил, что настало время сниматься с якоря и трогаться на юг.
Когда заканчиваешь с джанком, оставляешь этот образ жизни. Я видел многих слезших джанки, которые затем усиленно налегали на спиртное и подыхали через несколько лет. В среде бывших джанки весьма часты самоубийства. Почему же они завязывают по собственной воле? Вы никогда не получите ответа на этот вопрос. Вовсе не сознательная систематика обломов и ужасов джанка даёт тебе эмоциональную встряску и побуждает слезть. Решение оставить джанк – чисто физиологическое, на уровне клеток, и если ты однажды решил завязать, то потом уже не сможешь вернуться к нему надолго, компенсируя лишь период предыдущего воздержания. Как и для человека, который отсутствовал целую вечность, окружающий мир выглядит совсем по-другому, когда ты возвращаешься после джанка.
Я прочитал о наркотике, «яге», который употребляли индейцы в истоках Амазонки. Предполагалось, что яге повышает телепатическую чувствительность. Один Колумбийский ученый выделил из яге наркотик, назвав его телепатином.
Основываясь на своём собственном опыте, я знал, что телепатия существует на самом деле. Мне не надо было в этом лишний раз убеждаться или что-либо кому-то доказывать. Я хотел получить практическое знание телепатии. Суть моих поисков в любых взаимоотношениях заключалась в попытках установить связь на бессловесном уровне, что и есть телепатический контакт.
По всей видимости, яге интересовался не только я один. Русские использовали этот наркотик в экспериментах по использованию подневольного труда. Они хотели индуцировать состояния автоматического повиновения и чёткого мысленного контроля. Создать основной регулятор жизнедеятельности. Никаких пространных комментариев, никакой словесной мотни, только внедрение в чью-либо психику и отдача приказов. Дело может привести и к обратным результатам, с плачевным исходом для подающего команды, потому что телепатия, сама по себе, не является однонаправленной структурой, или системой взаимоотношений между отправителем и получателем.
Я решил отправиться в Колумбию и поэкспериментировать с яге. Билл Гейнз замутил со Старым Айком. С женой я расстался, и теперь, когда меня ничто не удерживало, я был готов двинуться на юг в поисках необработанного, неизведанного кайфа, который не ограничивает твои способности, как это делает джанк, а наоборот, – раскрывает.
Кайфа видеть окружающий мир в особом состоянии, кайфа кратковременной свободы от требований стареющей, осторожной, ворчливой, напуганной плоти. Может я найду в яге то, что искал в джанке, марихуане и кокаине. И может на яге всё и кончится?
Дата добавления: 2015-09-11; просмотров: 88 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |