Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Русь Рюрика, Русь Аскольда, Русь Дира 4 страница

Любой из возможных вариантов чтения этого текста так или иначе звучавшего во второй половине IX в. под кровом «гридницы» над открытым очагом одной из «больших построек» Ладоги, относится к ранним образцам скандинавской дружинной скаль-дической поэзии. Это — либо магическое заклинание (в переводе Адмони—Сильман), либо так называемая «щитовая драпа» (сти-

хотворное описание изображений, украшавших щит), либо же поминальная песнь в честь дружинного вождя. В IX в. все эти жанры скальдики еще только складывались и Ладога — Альдей-гьюборг северных викингов, была, судя по этой замечательной находке, одним из очагов архаического древнесеверного поэти-ческого искусства.

Другая ладожская надпись относится к сложившейся рунической эпиграфике X в., времени активности наемных дружин воинов-профессионалов. Она нанесена на специфический воинский амулет — медную пластину-подвеску. Текст, вырезанный магическими «двойными» (зеркальными) рунами, гласит:

Даг — имя владельца амулета, реального варяга, вполне возможно, побывавшего в Ладоге или передавшего магический предмет боевому товарищу — felagi. Подобная же пластина найдена на Рюриковом городище под Новгородом; эти воинские талисманы хорошо известны в Англии конца X - первой половины XI вв., когда «даны» фактичеки правили Британией. Ладожская пластина найдена на Варяжской улице, в самой внушительной из построек конца X в., служившей, как полагал ее исследователь В.П.Петренко, местным святилищем, своего рода «уличанским» языческим храмом. Обнесенная мощным двойным частоколом, сохранившая остатки пиршественной утвари, эта общественно-культовая постройка была сожжена и разрушена в последние десятилетия X в., весьма возможно, после 988 г., когда Добрыня, дядя Владимира Святого, прибыл в Новгородскую землю силою утвердить христианство. Известно, что он сокрушил идола Перуна в Новгороде (тот, что сам же и воздвиг незадолго до Крещения Руси). Вполне может быть, что аналогичным образом он действовал и в Ладо-

ге, в ту пору тесно связанной с Новгородом общим значением на волховском участке Пути из Варяг в Греки.

Через десять лет, в 997 г. ярл Эйрик, фактический правитель Норвегии, нападает с войском викингов на Ладогу, чтобы нанести возможно тяжкий ущерб князю Владимиру («конунгу Вальдама-ру Старому» скандинавских саг). Великий князь киевский поддерживал конунга Олава Трюгвасона, боровшегося за норвежский престол. Эйрик ярл «разрушил крепость и сжег город в Аль-дейгьюборге», сообщают саги. Следы этого пожара Ладоги конца X в. также отмечают археологи.

Олав Трюгвасон, основатель Нидароса (современный Тронд-хейм), сакральной столицы средневековой Норвегии, молодость провел на Руси, «в Гардах», неоднократно бывал и в Ладоге-Аль-дейьюборге, и в Новгороде-Хольмгарде. Отсюда, потрясенный христианским видением, ходил он походом в Грецию «и нашел там славных учителей, истинно верующих, которые научили его истинной вере и заповедям Божиим» (сага монаха Одда). Павел, «епископ из Греции», сопровождал его в этом походе обратно на Русь, на Британские острова и в Норвегию «и окрестил он конунга и княгиню со всем их народом». Через несколько лет, в 1000 г. Олав пал в «битве трех королей» в датском Зунде.

В 1020 г. великий князь киевский Ярослав Владимирович взял в жены дочь шведского короля Олава Шетконунга, Ингигерд (в православном крещении — Ирину). «Я хочу в свадебный дар Аль-дейгыоборг и все то ярлство, что принадлежит к нему» — потребовала княгиня. Ладожским наместником Ингигерд стал ярл Раг-нвальд. Вероятно, с этой поры окрестная «чудь», связанная с Ладогой данническими отношениями, стала называться «люди Ингигерд» — inkeriliito; отсюда пошло самоназвание ижоры Inkeri.

Тридцать лет спустя после недолгого правления и героической гибели Олава Трюгвасона его преемник, Олав Сигурдарсон Толстый (посмертно названный Святым) продолжил дело Крещения северных стран. В 1028 г., изгнанный восставшими язычниками Трондхейма, он нашел убежище на Руси, у «конунга Ярицлей-ва» — Ярослава Мудрого.Отсюда, из Новгорода и Ладоги Олав

Толстый в 1030 г. с небольшим войском начал первый в истории Северной Европы «крестовый поход»: его соратники стремившиеся вернуть конунгу норвежский престол, пометили свои шлемы белым знаком креста. В этом походе родился боевой клич норвеж-цев: Fram, fram, Kors menn, Christ menn, konga menn! (Вперед, вперед, люди Креста, люди Христа, люди конунга!).

Олав и большинство его соратников пали в битве при Стикле-стаде, близ Нидароса. Сын его Магнус еще десять лет провел на Руси, прежде чем смог вернуть себе отцовский престол и утвердить в Норвегии культ Олава Святого, с серединыXI в. — патрона скандинавских стран.

Соправителем Магнуса в Норвегии стал в 1045 г. племянник Олава Святого, Харальд Хардрада (Грозный), последний из «конунгов-викингов». После поражения при Стиклестаде пятнадцатилетний Харальд, как и другие соратники Олава, вновь нашел прибежище на Руси, здесь провел он молодость и отсюда отправился в далекие походы на юг, в Византию, Азию, Италию, походы, принесшие ему неслыханную славу и добычу, «какой до сих пор никто никогда не видел в северных странах». Харальд прославился и своей любовью к дочери Ярослава и Ингигерд Елизавете — Эллисив скандинавских саг. Сложенная им в честь невесты скальдическая песнь со времен Батюшкова не менее десяти раз переводилась на русский язык. Саги повествуют и о славном его возвращении в Киев, долгожданной женитьбе и возвращении на норвежский престол. В этом пути, через Хольмгард и Альдей-гьюборг его сопровождала Елизавета Ярославна и для нее Ладога была последним местом прощания с Русью.

Харальд пал в 1066 г. в Англии, в битве при Стемфордбрид-же, в борьбе за англиий престол, где он соперничал и с Гарольдом Английским, и с Вильгельмом Завоевателем, потомком норвежских викингов и герцогом Нормандии. В Швеции тем временем пресеклась прямая линия наследников Олава Шетконунга и шведы призвали на престол одного из сыновей ладожского ярла Рагн-вальда. Им был Стейнкиль, брат его Эйлив остался правителем Ладоги (другой его брат — Улеб, известен своим походом с новго-

родцами «за Железные ворота», далеко на Север, к Ледовитому океану).

Родственные узы связали новую шведскую королевскую династию с «Рюриковым домом»: сын Владимира Мономаха Мстислав Владимирович, позднее названный Мстиславом Великим, был женат на внучке Стейнкиля Кристине, а своих двух дочерей отдал замуж за королей Дании и Норвегии. В то же время, он стремился укрепить в Ладоге позиции собственной, киевской династии. В 1105 г. «иде Мстислав Ладогу на воину», что недвусмысленно указывает на характер этой княжеской экспедиции. Десятью годами позже, когда Мстислав правит в Новгороде (киевский престол занимал отец его Владимир Мономах), в 1114 г. посадник Павел строит в Ладоге крепость «камением на приспе», каменную стену на земляном валу. Видимо, именно эта каменная фортификация открыта археологами и исследуется более двадцати лет, перекрытая стенами и башнями ладожской каменной крепости XVI в. (Кирпичников 1993; Стеценко 1997).

Полвека спустя «крепость посадника Павла» успешно выдержала первую осаду. В 1164 г., продолжая начатый в предыдущем десятилетии «первый крестовый поход шведов в Финляндию», шведское войско, численностью не менее 5 000 человек, на ладьях («шнеках») осадило Ладогу. Возможно, сказывались старые династические претензии. Ладожане с посадником Нежатой успешно отразили осаду. Шведы отошли на восток, к реке Воронеге: здесь в юго-восточном Приладожье IX-XII вв. обитали «колбя-ги», смешанное финно-скандинавское население, поставлявшее наряду с варягами воинственные контингенты для княжеских походов и оставившее своеобразную «культуру приладожских курганов» (Мачинский 1989). В Приладожье вражеское войско настиг и окончательно разбил новгородский князь Святослав Рос-тиславич с посадником Захарией.

Полагают, что памятью об этой победе стали воздвигнутые вскоре, в последние десятилетия XII в., каменные храмы Ладоги: Успенский, Никольский и прежде всего — Георгиевский, в крепости. В ту пору ни один древнерусский город, не исключая Новго-

рода и Пскова, не мог себе позволить столь масштабного единовременного каменного строительства. Храм св. Георгия в Ладоге, воинский княжеский храм, был не только воздвигнут, но и расписан, и выполнена эта работа была прибывшими издалека, по Пути из Варяг в Греки, византийскими мастерами константинопольской школы. Двое художников с несколькими помощниками выполнили эти уникальные по сохранности и художественному качеству фрески XII в., подлинное сокровище Старой Ладоги. Пантократор в куполе храма, архангелы и апостолы, пророки в высоком барабане, узкие окна которого.раскрывают вид ладожского пространства, утверждают в изысканных и прекрасных образах высшиехристианские ценности. Стенные росписи в южном притворе храма сохранили образы св. Николая, покровителя странствующих и путешествующих, и главный из местных ладожских образов -Чудо св. Георгия о Змие.

Древний миф змееборчества, воплощавший акт Сотворения мира, преобразован в христианское повествование об эпическом воинском подвиге. Святой воин, освобождающий обреченную царевну, изображен не в воинственном порыве разящего удара, как обычно на такого рода иконах. Ладожский Георгий — довольно редкий образец той части Подвига, где силу оружия превзошла сила духа. Змей — смирен, и копье поднимается острием вверх, к небу, а царевна Елисава (не воспоминание ли об Эллисив?) ведет Змия в белом поводу к родителям, во Град.

Ладога VIII-ХII вв. это не только ворота и начало Пути из Варяг в Греки, как протяженной почти на 3000 км речной магистрали из Балтики в Черное море, не просто — путь в пространстве. Это и путь во времени, путь проникновения и постижения высших духовных ценностей, от поколения к поколению — по ступеням культуры, путь от северного языческого варварства к эллинистически-христианской духовности.

Восемь, десять, двенадцать веков тому назад поколение за поколением северные европейцы, скандинавы, русские, славяне и финны, норманны и балты, открывавшие для себя необозримый и многообразный Божий Мир, устремлялись по этому пути. Очаро-

ванные мифами своих северных преданий, они уходили путем — неведомым и манящим, волшебным и сказочным, сулившим откровения и чудеса. Тем, кто прошел и преодолел опасности морских пространств, включая и бурные коварные волны озера великого Нево, кто заручился покровительством Хозяина Вод и Повелителя Мертвых — звать ли его Укко, Один, Велес — открывалась водная дорога «на Восток, в Гарды» и путь этот по великой северной реке осенен колдовским именем Волхов.