Читайте также:
|
Этническая психология тесно связана с проблемами этногенеза и, напротив, нельзя рассматривать этногенез как явление в отрыве от этнопсихологии.
Такая взаимосвязь, как предполагается, имеет несколько аспектов:
1. В зависимости от такого, в какой именно фазе развития находится этнос, проявляются те или иные черты его психологии, актуализируются различные свойства и социальные установки;
2. Конкретная форма таких проявлений обусловлена всей совокупностью взаимоотношений, существующих в системе “этнос – окружающая среда”.
3. Окружающая среда находит свое выражение и отражение в особенностях “национального характера”, в том числе и в формах и способах решения проблем, встающих перед этносом. С этим в том числе связаны и господствующие геополитические установки, оптимальная модель концепции национальной безопасности, направление государственного развития и т.д.
Попробуем обозначить некоторые особенности этнопсихологии великороссов, в том числе особенности современного национального мировоззрения и представить, каково может быть их значение в развитии этноса.
Географические особенности ландшафта России – преимущественно равнинные, плоские поверхности и большие расстояния между значимыми населенными пунктами – способствуют развитию неторопливости. Русскому этносу чужда стремительность даже тогда, когда обстоятельства вынуждают действовать оперативно (“Поспешай медленно!”). Наличие большого количества свободных территорий и богатые полезными ископаемыми недра избавили русских от необходимости экспансии и насильственного захвата земли.
Мозаичность великоросского этноса в сопряжении с контрастными ландшафтами и большим ареалом обитания, даже рассеивания этноса не может не порождать, с одной стороны, местнические, центробежные тенденции, с другой же стороны, продолжает присутствовать бессознательное чувство расового и этнического единства великороссов, ориентация на центр и понимание того, что выжить и сохранить свою национально-этническую самобытность возможно только совместно.
Основная полемика вокруг тенденций развития великоросского суперэтноса сводится к установлению, в какой именно фазе развития он ныне находится (этим диктуется дальнейший ход его этнической истории); каким должно быть государственное устройство России и какая идеология должна доминировать. Эти вопросы крайне актуальны, но ни один из них не может быть решен без учета описанных нами аспектов.
По распространенному среди ученых мнению, великоросский суперэтнос в настоящее время находится в фазе надлома. Напомним, что надлом есть переход от акматической к инерционной фазе и характеризуется медленным спадом пассионарности, на фоне которого возникают периодические вспышки энергии, перемежающиеся периодами снижения активности. Но является ли реально настоящий этап развития великоросского суперэтноса надломом? От нахождения ответа на поставленный вопрос зависит уяснение современных тенденций в этногенезе великороссов.
При переходе суперэтноса в фазе надлома в нем попеременно лидируют различные этносы, уступая место друг другу. Это лидерство есть функция пассионарного напряжения этносов, образующих суперэтнос. Этносы могут весьма различаться между собой по этнопсихологическим доминантам, что находит свое отражение в различиях стереотипов поведения, особенно в религиозном плане. Однако, если следовать логике построения великоросского суперэтноса из менее значительных, “локальных” суперэтносов, картина будет, как представляется, несколько иной. Мозаичность надсуперэтнического образования необходимо предполагает возможность неравномерного развития элементов его структуры. Поэтому, как представляется, правильнее рассматривать тенденции развития нашего суперэтноса в рамках тенденций, присущих отдельным регионам, населенным таковыми локальными этносами.
Если сравнить политическую карту России с физической, несложно заметить, что подавляющее большинство республик, на территории которых проживает тот или иной этнос, занимает определенный физико-географический регион. Это явление не случайно, в историческом плане оно является результатом антропогенного освоения этносом определенной среды обитания. Адаптация этноса к среде также происходит путем выработки определенных стереотипов поведения, что, в конечном итоге, является одним из его главных признаков.
Славянская экспансия на восток, точнее, на северо-восток, которая началась в середине I тысячелетия н.э., фактически заканчивается только в настоящее время освоением Сибири. Однако полностью этот процесс не завершен, а только близится к завершению. Этнос же, продолжающий миграцию и экспансию, не может находиться в фазе надлома. То же самое относится и к суперэтносам. Не сформировавшийся окончательно этнопсихологический тип свидетельствует в пользу предложенной версии о незавершенном процессе этногенеза.
При исследовании процессов этногенеза применительно к феномену великоросского суперэтноса, следует учитывать его инаковость, отличие от иных образований. Миграционные процессы более характерны для иной фазы этногенеза - фазы подъема. Однако говорить о том, что это характерно для всего этноса в целом, не совсем верно. Скорее, можно заключить, что фаза подъема для этноса в целом еще не началась. Она может и не начаться, если к этому не будут приложены некоторые усилия. Но, как бы то ни было, усилия эти могут привести к каким-то результатам исключительно при условии учета свойств и особенностей доминирующих расовых архетипов и этнопсихологических типов, существующих в рамках конкретных качеств окружающей среды.
Как знать, не ожидает ли нас, в случае успешного выхода из экологического, экономического, социального и гносеологического кризиса, новый всплеск пассионарности, зарождение нового этноса?
Государство и архетипические разломы
Сергей Городников
Почему возникло государство? Ради чего возникло государство? Что такое государство? Это наиважнейшие вопросы, на которые у всякого философского мировоззрения, какое способно быть идеологическим насилием в организации системы власти, свои собственные ответы.
Коммунизм заявляет, что государство возникло в результате появления частной собственности и порождённых ею классов и усиливается в результате противоборства классов. Поскольку классы должны в будущем отмереть, то и государство тоже обречено на отмирание, то есть, оно исторически временно, а потому к существованию и противоборству государств надо относиться лишь как неизбежному и преходящему злу. Иначе говоря, коммунизм изначально утверждает, что государство есть зло, но зло преходящее, и надо стремиться к его уничтожение через борьбу с правом собственности, в том числе и с национальным правом на территорию, производительные силы и так далее. По сути дела, все это - обоснование гражданской войны и противостояния с мировой промышленной цивилизацией.
Взгляды либералов на суть государства туманны и довольно примитивны, а порой и архаичны, характерны для эпохи зарождения европейского капитализма. Они так или иначе отталкиваются от идей Бэкона, согласно которым государство возникло для того, чтобы индивидуумы не перегрызли друг другу глотки, и там, где появляются два человека, они могут выжить лишь при возникновении третьей силы, которая осуществляет контроль над ними, превращаясь в государство, если эта сила в состоянии выполнять такую задачу. То есть, либерализм тоже воспринимает государство как некое неизбежное зло, как некоего чудовищного Левиафана, который возник и необходим потому, что в человеческой природе изначально Зло сильнее Добра.
Из этого вытекает постоянное недоверие либералов к народам и нациям, которые создали сильные государства, с одной стороны, и восхваление племенных, диких отношений - с другой. С позиции радикального либерализма, сила и самостоятельность белого человека, создавшего самые сильные государства современного мира, изначально воплощают в себе силы дьявола, тогда как сопротивление государственности и порядку со стороны африканских народов, народов Океании, кочевых племен вызывает всяческое восхваление, ибо государство для них всегда враждебно.
Патриоты-государственники ограничиваются отношением к государству, как к мистической данности, не требующей рационального обоснования. Они никогда не занималось проблемой возникновения государственного устройства и не желают этим заниматься. Между тем в наше время, когда промышленное производство неумолимо рационализирует все формы общественных и политических отношений, нельзя всерьёз заявлять претензии на духовное руководство обществом без всеохватной философской концепции государства, без логически выверенного объяснения отношения личности и общества, личности и государственной власти.
В России, переживающей общегосударственный кризис, становится очевидным, что упомянутые выше “легитимные” идеологии не имеют ничего общего с объективной реальностью и экономически, политически неэффективны и не могут указать путь выхода из исторического тупика. Выжить государство в состоянии только и только через прорыв к принципиально новому, трезвому и непротиворечивому взгляду на государство, чего нельзя сделать без обращения к проблематике этнических и расовых основ его существования.
Идея государства могла возникнуть только на севере. Для честного и непредвзятого объяснения этого факта надо обратиться к временам родоплеменных отношений, когда зарождались этнические культуры, их духовные основания.
На юге, где климатические условия позволяли жить в условиях изобилия продовольствия, главной задачей любого родоплеменного сообщества было установить власть над определённой территорией с естественными ресурсами жизнеобеспечения. Борьба за территорию была естественной эволюционно-биологической формой отношений, освящённой традициями и поэтому представлявшимися поэтому правильными и справедливыми.
Иное дело, когда такие племена вытеснялись на север, где добыча ресурсов жизнеобеспечения становилась сезонной, требовала постоянного напряжения сил. Чтобы выжить в таких условиях, потребовался огонь, потребовалось создавать теплые жилища-укрытия, нужны были более изощрённые орудия труда и охоты, нужна была всё высокая производительная эффективность каждого члена сообщества, а также высокая готовность к индивидуальной борьбе за выживание.
Пример североамериканских индейцев, эскимосов, якутов, ряда самоедских племён в России, которые в северных тяжёлых условиях продолжали жить по стайно-стадным принципам южных родоплеменных отношений и оказались чрезвычайно сильно зависящими от природы, замечательно показывает, что выживание на севере было чрезвычайно тяжёлым делом, а уж освоение северных территорий оказывалось просто не под силу эволюционно-биологическому типу бытия племенных сообществ.
На севере Евразии когда-то, по всей видимости, произошло подлинное чудо, которое изменило судьбу человеческого рода, вырвало его из полуживотного существования. В одном из племён совершилось революционно-мутационное изменение этнической культуры, которая вырвалась из традиций южных родоплеменных отношений, породила принципиально новую традицию общественной организации. Это племя и стало прародителем арийской расы.
Известно, что арийцы зародились как бы вдруг, в локальном участке где-то на севере современной России и стали стремительно расти численно, экспансивно распространяться, вытесняя южные расы. Известно также, что все арийские мифы культивировали идею о своём происхождении от некоего города на севере, в Гиперборее, то есть признавали происхождение от некоего единого центра с городской традицией, или, говоря современным языком, цивилизационной традицией. Ни одна другая раса не имеет такого мифа, все другие расы вели свое мифологизированное происхождение от Бога, воспринимая себя биологическими детьми Бога. Ни одна другая раса не имеет изначального цивилизационного мифа о своём происхождении. В этом принципиальное отличие арийцев от прочих рас.
В чём выражалось это революционно-мутационное отличие при индивидуальном и племенном поведении? В том, что арийцы культурно-этнически отказались от биологического эволюционного фатализма. Они заложили в свою праэтническую культуру принципы активного вмешательства в окружающий мир с целью его освоения, обустройства и преобразования и поставили духовную цель воспитания и накопления совершенно новых качеств как индивидуального мировоззрения, так и мировоззрения родоплеменного, заложив в него основы общественного поведения, предопределённого для изменения окружающего мира. Особенностью арийского мировоззрения стал вызов богам, гордое сознание сотворчества с Богом.
Вероятнее всего никакого чудесного города Асгарда в действительности не было. Гораздо важнее, что появился миф о существовании такого города и о Золотом веке, который был связан с этим городом. Для сравнения важно сопоставить его с иудейским раем, как наиболее разработанной идеей Золотого века южных рас, в которой яснее ясного проявляется биологически-эволюционная паразитарность. Арийский миф об Асгарде, созданном праарийцами в суровых условиях севера вопреки биологической эволюционности и даже вопреки желаниям Бога, прославляет абсолютно иное понимание Золотого века.
Это принципиальное мировоззренческое различие отразилось во всех последующих религиозных системах. В арийских религиях герой сравним с богами, он даже борется с ними и порой побеждает. Тогда как в неарийских религиозных системах человек не смеет помыслить против Бога, а бросив ему вызов неизбежно жестоко наказывается.
Именно арийское мировоззрение поставило целью созидательное творение мира, создание производительных сил под задачи получения ресурсов жизнеобеспечения, тогда как все, абсолютно все прочие мировоззрения, культуры прочих рас сохранили укоренившиеся традиции паразитарности.
В арийском мировоззрении, в его изначальном, северном проявлении выявилось, постепенно укоренилось и принципиально новое общественное поведение. Ибо если каждый мог быть сотворцом Бога, то его индивидуализм мог смиряться не боязнью наказания от Бога, а исключительно договорными, общественными отношениями, которые были отражением заинтересованности в объединении усилий, в выработке законов общественной жизни, которые могут быть изменёны в случае изменения внешних условий существования. Иначе говоря, именно арийское расовое мировоззрение заложило основы постоянно развивающегося диалектического революционно-цивилизационного рационализма, на котором возникли первые государства.
Почему же первые могущественные цивилизации появились не на севере, а на юге? Ответ на этот вопрос кроется в арийской концепции исторического прошлого и грядущего бытия. Она подразумевает, что арийцы вышли из своей прародины, из некоего Священного Города Асгарда в Гиперборее, но их конечной целью является возвращение могущества Асгарду, после чего начнётся новый Золотой век. То есть, первые арийские духовные жрецы, Великие Стратеги арийского бытия, бытия новой богоподобной северной расы, заложили некую духовную Сверхпрограмму, осуществление которой стало целью арийской экспансии из Асгарда ради грядущего возвращения всей духовной власти в Асгард и управления всем глобальным миропорядком.
Главной задачей арийцев являлась с самого начала организация и максимально возможное раскрепощение производительных сил как единственного условия постоянного возрастания ресурсов жизнеобеспечения. А раскрепощение производительных сил потребовало организации соответствующих производственных отношений. Организатором таких отношений стало государство. Государство, таким образом, стало инструментом осуществления арийской Сверхпрограммы освоения земли ради достижения Золотого века, как его воспринимали праарийцы.
Поскольку на Севере раскрепощение производительных сил требовало огромных энергозатрат, постоянного повышения производительности труда, то идея государственности стала распространяться арийцами и мессиански утверждаться в тех регионах, где были наиболее благоприятные условия для накопления цивилизационного опыта и знаний. Так зародились цивилизации Египта, Междуречья, Китая, которые так или иначе духовно контролировались и направлялись древнейшими арийскими працивилизациями Персии, Индии, Античных Эллады, Рима.
Биологически-эволюционные южные расы по разному воспринимали арийскую идею государственности. Если восточно-азиатские китайские племена подхватили её и воспроизвели, культивируя преимущественно внешние формы, то расово близкие им монголы не смогли воспринять её ни в каком виде. Они предпочитали развивать паразитаризм родоплеменной южной традиции в форме разбоя и грабежа. Сам феномен завоеваний Чингис-хана стал возможен лишь вследствие использования тех колоссальных материальных ресурсов, которые накопили цивилизации Евразии к тому времени и которые можно было десятилетиями грабить и разорять такой огромной разбойничьей орде, какой было по сути войско одного из величайших завоевателей в мировой истории.
Русский историк С.Соловьёв подметил гигантскую разницу в исторических последствиях двух потрясений евразийского континента. Завоевания Александра Македонского подстегнули цивилизационное, культурное развитие везде, где он появлялся, привели к расцвету эллинизма, к расцвету производственных отношений и производительных сил, подтолкнули общий прогресс цивилизационного развития через взаимодействие ранее обособленных цивилизаций Северо-Восточной Африки, Передней и Средней Азии, Юго-Восточной Европы. Тогда как завоевания Чингис-хана везде чудовищно, абсолютно бессмысленно губили цивилизации из одной только инстинктивной потребности к безрассудному и не заботящемуся о завтрашнем дне разрушению, отбросили цивилизационное развитие огромных регионов на сотни лет или вовсе стирали их с лица Земли.
Идеологическим обоснованием непримиримого противоборства южных биологически-эволюционных рас против арийской экспансии стал иудаизм, который в самой законченной форме отразил интеграционную приспособляемость к арийским идеям государственности, цивилизованности и развитию производительных сил и производственных общественных отношений, как новой божественной данности. Вся история завоевания древними евреями Палестины свидетельствует, что возник новый тип биологического паразитизма.
Мифологизированная в Ветхом Завете история египетского пленения есть история ненависти южной расы к цивилизации, в которой она обречена оказаться расой рабов. Это история порождает мировоззрение, создающее альтернативу такому положению дел и помогает южным расам приспособиться, создать государственность на основании собственных расовых инстинктов, учитывающих природную страсть к паразитарному использованию созданных Богом ресурсов жизнеобеспечения, распространяя эту страсть на ресурсы, создаваемые богоподобной расой.
Идея господства одного народа над множеством других - идея богоизбранности - могла стать мировоззренческой доктриной лишь у биологически-эволюционной расы, которая ни на йоту не отошла от стайно-стадных инстинктов борьбы за ресурсы жизнеобеспечения, уже имеющие место, уже созданные кем-то. Средством реализации этой идеи в условиях созданной арийцами цивилизованности стала коммерция, которая оказалась необходимой для развития производительных сил на том этапе их становления, когда товарообмен стал стимулом их раскрепощения и роста производительности труда.
Иудаизм противопоставил идее арийского Золотого века (возрождение величия Асгарда и раскрепощение созидательных начал) идею Золотого века южных племен, каждое из которых ожидало утверждения безусловного Авторитета - мрачного властителя для других рас и народов и милостивого руководителя избранной расы, становящейся посредником в управлении покорённым стадом людей. Материальные средства для организации покорения других племён должны, согласно иудаизму, обеспечить именно арийцы.
Нетрудно увидеть в этой концепции все то же эволюционное развитие идеи борьбы за природные ресурсы, какая сложилась у южных биологически-эволюционных рас, когда зарождалось их стадно-стайное родо-племенное этническое и духовное самосознание.
Южные расы устояли перед прямой экспансией арийцев, потому что для созидания цивилизаций на том этапе потребовались рабы, но это дала обречённым на рабство южным расам время, чтобы выработать для своей организации идеологические системы, вроде иудаизма, ислама, вследствие чего и возникли совершенно определённые архетипические разломы, подобные разломам в земной коре. В материальном, экономическом бытии проявляются они готовности к созидательному труду, а в последние века - в отношении к двум главным движущим силам экономического развития.
Южные биологически-эволюционные расы тяготеют к той или иной форме коммерческого, ростовщического интереса или откровенного (как у африканцев) паразитизма, и, соответственно, поддерживают политические течения либерализма, тогда как арийцы тяготеют к производству (главным образом, к современному промышленному производству), создают соответствующие производственные и политические отношения для максимального раскрепощения производительности общественного труда и тяготеют к гражданственно-общественному национализму.
Поскольку между коммерческим и промышленным интересами идёт непрерывная антагонистическая борьба, постольку она оказывается, так или иначе, отражением неумолимой борьбы арийской расы с объединенными современным иудаизмом южными биологически-эволюционными расами.
Не случайно жизнеспособная общественная организация всегда складывалась из трёх основных общественных сословий и четвёртого внеобщественного - сословия шудр, то есть неарийцев или потерявших архетипическое самосознание и архетипические генетические инстинкты.
Надо ясно понимать, что вообще-то генетическая наследственность южных биологически-эволюционных рас первична по отношению к арийской наследственности, ибо она вырабатывалась миллионы лет под самые разные условия выживания. Поэтому расовое смешение неопасно для них, но опасно для арийцев, с точки зрения сохранения общественного сознания, и чисто наследственных производительных устремлений.
Разрушение общественного сознания, общественной организации, государства и цивилизации всегда начиналось со смешения арийцев с другими расами, с размывания и потери ими своего архетипического самосознания. На начальном этапе, когда этот процесс ещё не становился необратимым, как раз и выделялось особое четвёртое сословие теряющих расовый архетип отбросов общественного организма. Когда шудр становилось слишком много, они взрывали общественное самосознание, требовали для себя гражданских прав, обивались этих прав, не имея необходимых арийских инстинктов, чувства ответственности. В конце концов, это приводило к разрушению общества, к нарастанию паразитизма и ослаблению созидательных инстинктов, к одичанию в сфере социальной этики, к оформлению государства в тоталитарных системах, а затем - к гибели государства. Пример Древнего Рима настолько поучителен в этом смысле, что не требует особых комментариев.
В настоящее время, когда впервые в истории цивилизаций складывается единый мировой рынок товарообмена и вызревает потребность в управлении глобальными производительными силами из одного центра, то есть вызревают условия для воплощения арийской Сверхпрограммы возрождения Асгарда и начала арийского Золотого века, мы являемся свидетелями перехода этой борьбы в решающую стадию. Её средоточием становится Россия.
Неумолимо приближающаяся Русская национальная революция обязана будет в полной мере выразить антагонистическое противоборство промышленного и коммерческого интересов, как антагонистическое противоборство арийской и южных биологически-эволюционных рас, то есть проявить себя как арийская расовая революция, завершающая Сверхпрограмму арийской концепции целеполагания.
К этому русскую нацию толкают задачи хозяйственного освоения огромной территории - преодоления демографического кризиса русского этноса и заселения русских земель. Задачи такой сложности могут быть выполнены только и только через стремительный рост производительности труда, производительных сил, становления социально-корпоративной этики производственных отношений. Иначе говоря, они могут быть выполнены лишь при пробуждении арийского расового архетипа в самой радикальной его форме, при становлении арийской системы общественной и государственной власти. Поэтому русский революционный национализм должен сознательно будить в русских архетипическую тревогу. Ему объективно предстоит обозначить архетипические расовые разломы.
Русской Национальной революции предстоит возродить идею Асгарда и арийского Золотого века во всей их мировоззренческой полноте и создать духовную, политическую столицу арийской расы для становления системы глобального управления мировой цивилизацией, мировым Сверхгосударством.
Согласно арийскому мировоззрению, это государство в принципе не может быть основанием мирового Зла, ибо только оно будет способно осуществлять непрерывную организацию глобальных производительных сил и социально-производственных отношений, их постоянное усложнение. Это Сверхгосударство не может не быть абсолютным добром, ибо оно станет абсолютным инструментом осуществления арийского Золотого века, арийского понимания сословно-корпоративного общественного устройства во всей его приближающейся к рациональному арийскому идеалу полноте.
Этническое ядро великороссов
Валерий Чеков
Мы, русские, не можем больше оставаться без языковых, генетических и территориальных корней и зависеть от прихоти «панславистов», возводящих нашу родословную «в леса между Эльбой и Карпатами» или от милости «панруссистов», согласных вести род русских от Рюрика или от Руси-Азовской, Руси-Балтийской (варяжской), что в принципе одно и то же.
Нам, современным россиянам (по крайней мере, думающим исторически), необходимо снять шоры со своих глаз и трезво посмотреть на свою великорусскую историю. А ведь, между прочим, даже летописи не перевирали её так, как это делают современные историки. Ведь в летописях чёрным по белому писано, что русские князья со своими дружинами были завоевателями по отношению к местному реликтовому населению. Жестоко подавляли волнения этого населения и последовательно уничтожали его правящую княжескую верхушку. История борьбы древлян во главе с князем Малом за свою независимость во времена Игоря и Ольги всем известна. Дольше всех сопротивлялись русской экспансии вятичи (рязанцы). Окончательное присоединение рязанского княжества к великорусскому престолу состоялось лишь после татаро-монгольского ига, в XV веке.
Таким образом, до X века население междуречья Днепра и Волги, а также Оки и Волги, не было русским. Но мало этого, строго говоря, оно не было и славянским. Согласно историческим данным, славянские роды пришли с Карпат к Днепру в I в. н.э. и в течение нескольких веков осуществляли медленную ассимиляционную кампанию в междуречье Верхней Волги и Оки местного реликтового населения. В археологии известно, что это население заселило эту местность практически сразу же после отступления последнего ледника, что-то около 6-ти тысяч лет до н.э. Это «волосовцы» (см. карту их расселения). «Волосовцы – представители белой расы, пришедшие в междуречье Волги и Оки, скорее всего, с Прибалтики» (см. многотомник «Археология СССР. М. Наука, 1987г.).
Через тысячу лет после прихода «волосовцев» на эту же территорию пришли так называемые «фатьяновцы». Они сдвинулись сюда из Предкарпатья, а точнее, из Триполья. И те, и другие были близкородственны славянам и по внешнему виду, и по обычаям. Но язык их претерпел значительные отличия от праславянского. Отличия были настолько существенными, что когда академик Тихомиров М.Н. писал историю Москвы и Подмосковья к 800-летию, то так и отметил, что гидронимы Московско-Волжско-Окского бассейна оставил славянам какой-то неизвестный народ (Москва, Непрядва, Клязьма, Нара, Яуза и т.д.). Конечно, академик лукавил. Он знал, что это был за народ. В районе Московской области это были – меря. А дальше Тихомиров начал фантазировать, что меря ушли за Волгу и превратились в марийцев. Но ушли не все меря, а только те, кто сопротивлялся христианизации. А остальные приняли участие в формировании великорусского ядра.
Графическая реконструкция по черепу мужчины
из Ханевского могильника
Надо заметить, что археологи очень въедливый народ, но и они не нашли признаков войны между «волосовцами» и пришедшими позднее «фатьяновцами». Не было войны между гибридным населением «волосовско-фатьяновским» и пришедшими славянскими родами – кривичами, вятичами и словенами новгородскими.
Это же самое отметил и А.Л. Монгайт в своей книге «Рязанская земля». Он никак не мог понять, почему южная часть (приокская) волосовско-фатьяновского монолита (а это мешера и мокша) тоже не воевали со славянами-вятичами, которые строили свои поселения по Оке и Проне без крепостных укреплений (вал и частокол). А ничего странного, славяне и здесь пришли к близкородственным племенам со схожими нравами и верованиями.
А с языком происходило такое явление: по всей видимости, волосовско-фатьяновское наречие праславянского языка было менее развитым, чем наречие пришлых славян (словен, кривичей, вятичей) и поэтому подверглось сильной славянизации. Не исключено, что меря, пришедшие за Волгу к финно-угорским черемисам, подверглись финно-угорскому влиянию и заговорили на марийском языке. Известно, что марийцы делятся сейчас на две части: лесные и луговые. Итак, меря дали название марийскому народу, но переняли финно-угорский язык. Стоит ли удивляться, что в современном марийском языке не находится аналогов названий рек московско-окско-волжского бассейна. Язык-то у них сейчас чисто финно-угорский. Монгайт удивляется, куда делась мещера по Оке. Да она просто целиком влилась в состав великорусской национальности, т.к. находилась в центре «волосовско-фатьяновского» монолита. А вот с мокшей (жившими по Мокше и Цне) произошла аналогичная с мерёй история. Часть мокши ушла не столько от славянской экспансии, сколько от экспансии русских князей и насаждаемого ими единобожия (православия). Уйдя к мордве мокша дали название части мордовского народа (мордва – мокша) и приняли полностью финно-угорский язык. Примерно в это же самое время аналогичные процессы шли и на юге Восточной Европы, где тюрки-булгары, пришедшие на Дунай, дали название славянскому народу, но приняли язык и его обычаи и ассимилировались. А вот в Турции и Венгрии пришедшие в малом числе турки и мадьяры сумели навязать аборигенным народам и своё название, и свой язык.
Естественно, славянский язык в междуречье Волги и Оки от контакта с волосовско-фатьяновским наречием претерпел существенные изменения и стал резко отличаться от западно-славянских (польский, сербский, чешский) и от центрально-славянских (украинский и белорусский).
Экспансия русов «Русского каганата» и прибалтийских варягов-руси (полабских славян) ничего нового в русский язык не внесла. Русам, как и булгарам, пришлось осваивать наречие волго-окского народа, этой гибридной помеси из «волосовцев», «фатьяновцев» (мери, мещеры, мокши и муромы) и славян. Зато в обмен на это они, как и булгары, дали нам своё имя в прилагательном к русам значении – русские.
Графическая реконструкция по черепу мужчины
из Никульцинского могильника
* * *
Меня утешает только то, что, наконец-то, отыскалась корневая территория великоруссов – это область расселения волосовцо-фатьяновцев. По краям этой ойкумены жили корневые русские племена чуди, веси, води, муромы, мокши, мещеры, мери, которые на протяжении тысячелетий контактировали с финно-угорскими племенами, мордвой, чувашами, черемисами, карело-финнами.
Центром этой ойкумены был Ростов. Есть все основания считать, что Ростовское княжество зародилось примерно 2,5 тыс. лет до н.э., т.е. во времена нашествия белых Ариев востока, т.е. ариев, вернувшихся на свою прародину и говорящих на разных наречиях (пракельтском, прагерманском, прарусском, точнее, на санскрите). Возможно, все они отметились в волосовско-фатьяновской ойкумене. Ведь известно здесь Галическое озеро и г.Галич, а это другое название кельтов (галлы).
В книге Н.Р. Гусевой «Арктическая родина в Ведах» упоминается о том, как удивился индийский санскритолог Д.П. Шастри, когда в одной из Владимирских деревень старая женщина говорила на языке, близком к санскриту. А.А. Абрашкин в книге «Предки русских в древнем мире» указывает на то, что в районе Золотого Кольца уже за 500 лет до нашей эры существовала цивилизация предков русских. Именно сюда, т. е. в район будущего Ростовского княжества, которое во времена Рюрика уже существовало как данность, и это отмечено в летописи, во времена нашествия персидского царя Дария «царские скифы» отправили обозы со своими богатствами, жёнами и детьми. Называет Геродот и имя этого народа с голубыми глазами и рыжими волосами, поедающего сосновые шишки – это будины. Будины – один из многих народов, входивших в скифский союз.
На корневом языке великоруссов (меря, мещера, мокша, мурома, чудь, весь, водь и т.д.) названы не только реки Московской области, как скромно полагал академик М.Н.Тихомиров, но и всего междуречья Волги – Оки, т.е. теперешних Ярославской, Владимирской, Ивановской областей. Например, Шерка, Селекша, Колокша, Бужа, Судогда, Ушна, Нерехта, Унжа, Нарма, Сарма, Теша, Нерль, Вязьма, Лахость, Могда, Юхость, Ухра, Сить и т.д. Никто по-настоящему этим вопросом не занимается. Как я уже заметил выше, ни один серьёзный учёный-лингвист не захотел разобраться в том, почему современный марийский язык не похож на легендарный мерянский. А почему не занимаются? Потому, что все исходят из ложной предпосылки, что это волго-окское междуречье в постледниковую эпоху заселило финно-угорское население. Ищут аналогов в финском языке. Так, у них Ока – аналог финского Йока, т.е. в переводе на современный русский – просто вода. Но уже древние русские летописи называли Оку – Оца. А с буквой «Ц» что-то мне финских слов не встречалось.
Наконец, внешний облик волосовцо-фатьяновцев (по герасимовской технике восстановленный) не претерпел существенных изменений (см. портреты фатьяновцев). Такие лица встречаются в волго-окском междуречье и по сей день в огромном числе, особенно в сёлах. Значит, и генетически великороссы в значительной степени ведут свою родословную от постледниковых Ариев волго-окского междуречья. Вот задача, достойная таланта В.Б. Авдеева. Зачем мы, русские исследователи, лезем в кельто-германские дела. Там и без нас всё хорошо наработано. Вся цивилизованная Европа несколько сот лет только этим и занимается. Уже и до панкельтизма доросли и пангерманизма. А у нас интеллектуальных сил не хватает, чтобы застолбить свою корневую прародину. Если мы этого не сможем сделать, то как нам, русским, бороться с паниудаизмом и с его оголтелой неохазарской экспансией (проект «Новая Хазария»).
Нам не нужны фантазии на тему о том, как и откуда появились русские. В «Повести Временных лет» чётко сказано, что «варяги-русь в городах великорусского ядра – находники, а коренное население («перьвии насельницы») в Новгороде – славяне, в Полоцке – кривичи, в Ростове – меря, в Белоозере – весь, в Муроме – мурома, и над всеми властвовал («обладаше») Рюрик…». Очень верно написали С.В. Думин и А.А. Турилов в своей статье «Откуда есть пошла русская земля?» (сб. «История отечества: люди, идеи, решения» стр.20): – «Историческое ядро Великороссии (Северо-Восточная Русь) стало славянским едва ли не на глазах первых летописцев: пришедшие с запада и юга славяне ассимилировали местные (преимущественно угро-финские) племена». И оговорка характерна – «преимущественно финно-угрские племена». Ведь знают же, чёрт возьми, что меря, мещера, мокша, мурома, весь и водь не финно-угры, а волосовцо-фатьяновцы. Что, разве неправду писал Тацит в начале н.э., что финны – это племена бродячие, не строившие постоянных жилищ, в лучшем случае строили шалаши? А что мы видим у волосовцев и фатьяновцев? Жилище – полуземлянки. Развитая культура охоты и животноводства. Масса хозяйственно-промыслового инвентаря из камня (см. фатьяновские топорики, которые находят на всей территории волосовско-фатьяновской ойкумены) – поздний неолит. Инвентарь из кости, камня и дерева прекрасной отделки. С приходом фатьяновцев появляются изделия из бронзы (энеолит).
Если нас не устраивает герасимовская техника восстановления внешнего облика, то можно проделать это на компьютере. Не так давно на TV показали фильм «Тайна смерти Тутанхамона». Занимались загадкой смерти его американские учёные. Оно и понятно, что своей предысторией им заниматься не интересно и не актуально, что ни череп 10-ти тысячелетней давности, то всё равно будет индеец. Они восстановили с помощью компьютера облик Тутанхамона. Ну, а нам-то сам бог велел восстанавливать облик волосовцев-фатьяновцев. Вот грандиозная задача для современных русских археологов, вооружённых компьютером.
Графическая реконструкция по черепу мужчины
из Воронковского могильника
* * *
Подведу некоторый итог о происхождении русских. Если не касаться доледникового (гиперборейского) периода, то корневая территория русских окончательно отыскалась, кстати, она никуда и не перемещалась с постледникового периода: это междуречье Волги и Оки. Никуда не делся и сам народ. Как и многие другие народы Земли, претерпел ряд этно-лингвистических метаморфоз, но по-прежнему корневая часть нации располагается на своей территории и генетически идентична реликтовому населению волго-окского междуречья, т.е. волосовцо-фатьяновцам (мере, мокше, мещере, муроме, веси, води, чуди и т.д.).
Вот, по-крупному, ступени этнической метаморфозы русских: будины > меря и др. > русские (русы-варяги и русы Русского Каганата + меря и др. + славяне). А вот ступени языковой метаморфозы русских: праиндоевропейский язык будин (+ санскрит) > праславянский язык меря и др. (+ санскрит) > славянский язык вятичей, кривичей и словен новгородских > старославянский (старорусский) > современный русский язык.
Что интересно если такие метаморфозы происходят с другими народами, например, с крымскими татарами (греки + кимры + тавры + скифы + сарматы + анты + тюрки и т.д.), то добропорядочные русские националисты соглашаются с этим спокойно, но в отношении себя самих они мнят только вечную данность русских. Так считают и А.И. Асов, и Ю.Д. Петухов, и А.А. Абрашкин. Их русские (или славяне), как вечные жиды скитаются по всей Евразии в первозданном, неизменном виде, в лучшем случае, пройдя у некоторых объективных авторов кимро-скифо-сарматскую метаморфозу, и вдруг на заре Новой Эры объявляются сразу в готовом виде и на Днепре, и на Волге, и на Дону, и на Волхове, и на Карпатах. А это ведь совсем не русские и даже не сами русы покорители славян, а только предшественники русов: анты и сарматы. Ведь нельзя забывать, что как раз на заре Новой Эры будущая Киевская Русь перестала называться Скифией, а носила другое и совершенно конкретное имя – Сарматия (у некоторых авторов – Савроматия).
В настоящее время призыв к русским: «самореализуйтесь политически» мне не понятен. Кому самореализовываться? На ментальном уровне есть, по крайней мере, три контрагента русской самореализации. Первый – это потомки русов, конкретно «каста рюриковичей». Не будем вдаваться в подробности, как она сама себя изжила к 1917 году, разбавив столбовое дворянство служивым. Не расширять свою базу эта каста тоже не могла. Правящей касте требовалось огромное количество служивых людей: военных, правящей бюрократии и т.д. Кто сейчас может идентифицировать себя с этим правящим классом русами-рюриковичами? Мне не ясно.
Второй контрагент русской политической самореализации – это славяне, те самые поляне, древляне, дреговичи, кривичи, радимичи. Но где эти поляне киевские, кривичи московские, вятичи рязанские, словене ильменьские? Все они отказались от своих самоназваний (или их заставили отказаться, что не меняет сути проблемы), в отличие от западных славян: сербов, хорватов, чехов, словен и поляков.
Вычленять из русского народа славянскую составляющую так же бессмысленно сейчас, как и вычленение составляющей русов. По-моему, даже вредно. Ну, согласимся мы с тем, что мы преимущественно славяне, тогда сразу же наша прародина («родная земля») уходит за Карпаты. Ну, а о прародине бродячих русов и говорить не приходится. «Русский Каганат» – скорее виртуальное образование, хоть и существовал 2 века на территории Белгородской, Ростовской и Воронежской областей накануне образования Киевской Руси. Или Русь – варяжская? По всем признакам это земля лужицких сербов, которую аннексировали немецкие псы-рыцари ещё в 6 – 8 веках. Это территория бывшей ГДР. Кстати, немцы и не особенно настаивали на возврате ГДР. В их исторической памяти это земля отнята у славян. Но, к сожалению, советские правители (Горбачёв, Ельцин) либо не обладали историческими знаниями, либо как наши современные горе-политики сознательно не хотели знать исторической правды.
Наконец, есть третий контрагент русской самореализации. Это коренные волосовцо-фатьяновцы (меря, мещера, мокша, мурома, чудь, весь и т.д.). Его генетический вклад в формирование русского (великорусского) народа подавляющий. Мы, русские, не менее чем на 80 % состоим из волосовцо-фатьяновцев. Ну, сколько могло прикочевать кривичей, вятичей, словен в волго-окскую прародину русских? Несколько племён, правда, отличающихся от меря более чёткой военно-административной организацией. То есть, славянские пришельцы превзошли коренное население волго-окского междуречья не количеством и не столько военной силой, сколько культурно-организационно. Скорее всего, проникновение славян на земли волосовцо-фатьяновцев не было насильственным: только этим можно объяснить то, что за восемь веков славянской экспансии коренные волго-окские племена сохранили свои самоназвания – меря, мещера, мокша, мурома и т.д. Поэтому после насильственного захвата этой территории руссами в первых завоевательных походах руссов-рюриковичей реликтовые аборигены и пришлые славяне участвовали ещё под своими родовыми именами. Об этом пишет и «Начальная летопись».
Графическая реконструкция по черепу женщины
из Волосово-Даниловсого могильника
А сколько дружин русов с князьями участвовало в покорении ново-славянских земель? Тоже буквально считанное число. Но в отличие от славянских и мерянских родо-племенных ополчений, дружины русов были совершенными военно-аристократическими машинами подавления местного населения как пришлого славянского так и волосовско-фатьяновского. В этом с ними могла соперничать только немецкая военно-аристократическая машина того времени.
Итак, если о русах-варягах и о славянских племенах, пришедших в волго-окское междуречье, все знают и говорят, то о волосовцо-фатьяновцах, как основном контрагенте (по численности и генетическому вкладу) русской политической самореализации, никто не знает. А если взять академических учёных-историков, то они явно не желают об этом говорить и знать. К нашему несчастью, мы, русские, вступаем в чуждые нам союзы и партии в призрачной надежде обрести в них свою великорусскую самоидентификацию. В то время как истинная суть нашей русской политической самореализации лежит в русле создания великорусского союза аборигенов волго-окского междуречья. Большинство русских от Смоленска до Владивостока и есть выходцы из этой корневой прародины.
На мой взгляд, только настойчивое акцентирование внимания русских националистов (историков, политиков и т.д.) на этом третьем контрагенте великорусской истории позволит нам, русским, выйти из этно-политического тупика самореализации-самоидентификации.
Наследственный полиморфизм и биологические законы самоочищения рас
Вячеслав Жуков
В порядке вступления, автору хотелось бы поделиться примером из собственной жизни, значительная часть которой была связана с терапевтической практикой в Конго и Гвинее.
У меня были прекрасные отношения с местным населением - меня любили, уважали, и я старался как можно лучше выполнить свой профессиональный долг врача. Но мы жили своей колонией, да и другие белые группировались по национальности: французы дружили с французами, немцы с немцами, шведы со шведами. Вообще белые тянулись к белым, несмотря на свои разные политические взгляды. На черном континенте при встрече с европейцем у меня в душе всегда возникало теплое чувство, желание пообщаться. То же я читал и на его лице
Однажды французский врач отказался лечить беременную женщину с большим сроком, страдающую острым пиелонефритом в тяжелой форме. Француз предложил ей сделать аборт, не видя другого выхода. В обычае этого народа аборты были не приняты, и, несмотря на то, что в семьях насчитывалось до десяти и двенадцати детей, женщины продолжали рожать.
Больная наотрез отказалась от оперативного вмешательства, хотя и была предупреждена о возможном смертном исходе. Она пришла ко мне, я подобрал группу антибиотиков и избавил её от пиелонефрита. Роды прошли благополучно, а женщина в благодарность назвала своего ребенка моей фамилией. Однако, несмотря на обоюдные симпатии, я всегда чувствовал себя здесь чужаком. Я мог расслабиться в общении с аборигенами, приятно провести с ними время, но не более.
Местные политические потрясения, внутренняя борьба за власть нам были глубоко безразличны. Мы не могли и не хотели понимать душу и психологию этих людей. Мы были для них и как они для нас вроде инородного тела, которое обязательно будет отторгнуто. Жаркий климат, сильная влажность, отсутствие родных берез и снежной морозной зимы было тяжело, мучительно переносить. Даже подумать было жутко, если бы так случилось, что нам здесь век вековать и волей-неволей вживаться в чуждую среду, принимать чуждые культуру и религию.
В течение шести лет я ни на минуту не забывал о родине. Каждый прошедший день я и мои соплеменники отмечали в календаре, подсчитывая приближение конца командировки.
Вспоминаю эпизод с одним французом-предпринимателем, почти всю жизнь прожившим в Африке и почти полностью ассимилировавшимся с местным населением. Жена у него была черная. Тем не мене он страстно хотел белого ребенка или, на худой конец, метиса. Однако жена родила черного. Разгневанный муж прогнал её со двора, посчитав, что ребенок не его. Соплеменники пострадавшей явились к французу всем родом, требуя принять жену обратно. Француз вышел на крыльцо с карабином и наотрез отказался это сделать. Родственникам роженицы пришлось ретироваться ни с чем. Так сильна оказалась генная наследственность, вынуждающая даже культурно ассимилированного европейца вернуться к сохранению генофонда своей нации.
Дата добавления: 2015-09-11; просмотров: 95 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |