Читайте также:
|
В послевоенные годы государство не жалело средств на научные исследования, особенно имевшие оборонное значение. Во второй половине 40-х гг. в Академии Наук СССР появились новые научно-исследовательские институты: атомной энергии, ядерных проблем, точной механики и вычислительной техники, радиотехники и электроники, прикладной геофизики, физической химии и др. Общее число научно-исследовательских институтов (НИИ) в СССР увеличилось с 2061 в 1946 г. до 2848 в 1950 г. Численность научных работников возросла до 162,5 тыс. Президентом АН СССР в 1945 г. был избран С.И. Вавилов, а после его смерти в 1951 г. — А.Н. Несмеянов.
Особое внимание после войны уделялось развитию ядерной физики. В декабре 1946 г. в СССР впервые была осуществлена ядерная цепная реакция в атомном реакторе. Параллельно с работами по созданию атомной бомбы, которые возглавлял И.В. Курчатов, под руководством А.И. Алиханова, И.Е. Тамма, Д.И. Блохинцева началась разработка важнейших основ атомной энергетики. В 1954 г. в СССР вошла в строй первая в мире атомная электростанция мощностью 5 тыс. киловатт.
В начале 50-х гг. началось создание отечественной вычислительной техники. В 1952 г. появилась первая большая электронно-счетная машина (БЭСМ). Однако дальнейшее развитие электронно-вычислительной техники сковывалось нехваткой средств из-за негативного отношения властей к кибернетике, объявленной фашистской буржуазной лженаукой.
Важнейшие химические исследования в те годы велись в области органического синтеза и изучения теории строения вещества. Были созданы новые жаропрочные сплавы, появились материалы с заданными свойствами: пластики, смолы, металлоорганические соединения.
Гуманитарные и общественные науки
Общественные науки рассматривались советским государством как инструмент пропаганды и идеологической борьбы. Они особенно сильно зависели от политических и идеологических кампаний.
Как всегда, тяжелое давление идеологии ощущала историческая наука. В §58 уже говорилось о проработках историков-«космополитов». Так, авторов учебника по истории СССР М.Н. Тихомирова и С.С. Дмитриева обвинили в буржуазном объективизме.
Под влиянием политической конъюнктуры пересматривались исторические концепции. Так, лидер освободительного движения кавказских горцев имам Шамиль, до войны изображавшийся как народный герой, в 1950 г.
Литература и искусство
Литературное творчество
Сталин и другие партийные лидеры рассматривали литературу, прежде всего, как средство идейного воспитания. За верную службу они готовы были щедро награждать писателей. В 1947 г. Сталин беседовал в Кремле с А. Фадеевым, К. Симоновым и Б. Горбатовым. Поинтересовавшись нуждами Союза писателей, он распорядился не только увеличить штаты этой организации, но и решить «жилищные проблемы» писателей, увеличить их гонорары. Сталин предложил: «В литературе установить четыре категории оценок, разряды. Первая категория — за отличное произведение, вторая — за хорошее и третья и четвертая категории, установить шкалу». Между тем, подлинная проблема литературы состояла именно в тотальном государственном контроле. Постановление «О журналах “Звезда” и “Ленинград”», принятое в 1946 г., запугало писателей и нанесло колоссальный вред литературному процессу. По словам критика К. Рудницкого, творчество превратилось в минное поле: «Шаг вправо — взрыв и гибель, шаг влево — взрыв и гибель». Важнейшей темой литературы второй половины 40-х гг. оставалась, естественно, минувшая война. Еще в военное время появились такие замечательные произведения, как «Василий Теркин» А. Твардовского, «Ленинградская поэма» О. Берггольц, «Зоя» М. Алигер, «Волоколамское направление» А. Бека. Вся страна повторяла фронтовые стихи К. Симонова. В послевоенные годы вышли роман И. Эренбурга «Буря», повесть «Звезда» и роман «Весна на Одере» Э. Казакевича, повесть В. Пановой «Спутники»…
Конечно, о поражениях первых военных месяцев тогда не писали, уделяя все внимание победам и подвигам. Но все же книги о войне были самыми искренними в тогдашней литературе. Не случайно многие из них нелегко проходили цензуру и поначалу настороженно, а то и просто враждебно встречались чрезмерно бдительной критикой.
Вскоре, однако, военная тема была объявлена исчерпанной. Критика требовала «праздничной литературы». Выдающимися примерами «лакировки» действительности стали удостоенные Сталинской премии романы «Кавалер Золотой звезды»С. Бабаевского, «Счастье» П. Павленко, «Белая береза» М. Бубеннова. Появилась даже особая «теория бесконфликтности», о которой В.А. Каверин вспоминал так:
Литература стала важным средством политической пропаганды, все больше работая «на злобу дня». С началом «холодной войны» появились антиамериканские пьесы «Русский вопрос» К. Симонова и «Голос Америки» Б. Лавренева. Конфликт Сталина с Тито вызвал появление злобно-клеветнического романа О. Мальцева «Югославская трагедия». На кампанию борьбы против космополитизма театры в 1948 г. откликнулись постановкой пьесы К. Симонова «Чужая тень», о которой автор впоследствии сожалел, признавая ее «грубую прямолинейность, ложную патетику, фальшивые ноты в рассуждениях о науке и низкопоклонстве».
Важное место в литературе занимала историческая тематика.
Кинематограф
Исключительным вниманием Сталина всегда пользовалось кино. В 40–50-х гг. выходило немного художественных фильмов (в 1951 г. — всего 9), и все они, прежде чем попасть в прокат, отправлялись на просмотр в Кремль, где Сталин лично выносил свой приговор. Другие члены Политбюро, присутствуя на просмотрах, старались угадать мнение «хозяина», ориентируясь по его репликам и мимике. Так же принимались решения и о допуске на экран иностранных картин.
Особенно популярны были в те годы фильмы о войне: «Подвиг разведчика» Б. Барнета, «Молодая гвардия» С. Герасимова. Сталин лично продиктовал министру кинематографии И.Г. Большакову обширный план создания цикла кинокартин под общим названием «Десять ударов». Название почти сразу было уточнено и на годы закрепилось не только в литературе, но и в науке: «Десять сталинских ударов».
Кинематограф 40-х — начала 50-х гг., как и литература, оперативно откликался и на актуальные политические темы. В связи с «борьбой за приоритеты» были поставлены биографические фильмы «Мичурин» А. Довженко (подвергшийся переделкам под давлением Лысенко и его окружения), «Пирогов» Г. Козинцева, «Жуковский» В. Пудовкина, «Академик Иван Павлов» Г. Рошаля.
Снимать фильмы о современности было непросто. Это хорошо видно на примере фильма Л. Лукова «Большая жизнь», в котором шла речь о восстановлении Донбасса. Сталина не устроила попытка режиссера и автора сценария П. Нилина правдиво показать реальную неустроенную жизнь. После разгромного постановления ЦК «О кинофильме “Большая жизнь”» Луков был надолго отстранен от художественного кинематографа.
В 1949 г. М. Чиаурели опубликовал в «Правде» статью под заголовком «Лучший друг советского искусства». Автор писал, в частности о том, каким важным жанром считает Сталин комедию, «если только она направлена не на издевательство над советскими людьми, а ставит перед собой благородную задачу воспитания зрителей, если она — бодрая, брызжущая радостью жизни, помогающая бороться с пережитками капитализма в сознании людей».
Театральное искусство
В нелегком положении оказался после войны и театр. В августе 1946 г. было принято постановление ЦК ВКП(б) «О репертуаре драматических театров и мерах по его улучшению». Состояние репертуара было признано неудовлетворительным. В постановлении говорилось: «Комитет по делам искусств ведет неправильную линию, внедряя в репертуар театров пьесы буржуазных зарубежных драматургов… Постановка театрами пьес буржуазных зарубежных авторов явилась, по существу, предоставлением советской сцены для пропаганды реакционной пропаганды реакционной буржуазной идеологии и морали, попыткой отравить сознание советских людей мировоззрением, враждебным советскому обществу, оживить пережитки капитализма в сознании и быту».
Важнейшим недостатком репертуарной политики была признана нехватка советских пьес на современные темы. Однако в том же постановлении целый ряд таких пьес был подвергнут критике за безыдейность.
Изобразительное искусство и архитектура
Теория бесконфликтности и требование «правдоподобия» сказались и в изобразительном искусстве. Формально идеалом, которому надлежало следовать художникам, провозглашалось творчество передвижников. На практике живопись конца 40-х — начала 50-х гг. следовала традициям академизма. Чтобы получить возможность участвовать в выставках и продавать картины, художники вынуждены были писать в основном официозные картины (например, «В Кремлевском дворце 24 мая 1945 года» Д. Налбандяна) или парадные портреты советских вождей. Художник Ф. Решетников изобразил Сталина в кабинете над военной картой.
Подчеркнутый оптимизм характерен для жанровой живописи тех лет, формально не причастной к воспеванию власти. Широко известны картины «Письмо с фронта» А. Локтионова, «Утро» Т. Яблонской, «Прибыл на каникулы» Ф. Решетникова, «Ужин тракториста», «Сенокос» и «Весна» А. Пластова и многие другие.
В то же время работали и художники, по творческой манере и содержанию своих работ принципиально далекие от официоза, например, С. Герасимов, П. Корин, А. Осьмеркин, М. Сарьян, Р. Фальк. Однако развернутая Академией художеств (создана в 1947 г.) и ее президентом А. Герасимовым борьба с «формализмом» тяжело сказалась на творчестве и судьбе этих мастеров: музеи и выставки отказывались от их картин, они неоднократно подвергались критическим нападкам, больше походившим на доносы.
Архитектура послевоенных лет в еще большей степени, чем в конце 30-х гг., тяготела к тяжеловесной и торжественной помпезности «сталинского ампира». Самыми характерными постройками тех лет стали семь московских высотных зданий с присущими им архитектурными излишествами. «Высотки» органично вписались в московский пейзаж, и сегодня представить без них российскую столицу просто невозможно.
48.СССР и социалистические страны. 1945 – 1953 годы.
Страны Восточной Европы вошли в сферу советского влияния в 1944–1945 гг., когда Красная Армия освободила их от фашистской оккупации. Коммунисты, чья популярность резко возросла благодаря их активному участию в движении Сопротивления и авторитету Советского Союза, вошли в правительства. НКВД обрушил репрессии на местную политическую оппозицию[5].
Однако в целом курс, проводившийся Советским Союзом в Восточной Европе в конце войны и в первые послевоенные годы, был сравнительно умеренным. Сталин говорил лидеру польских коммунистов В. Гомулке: «В Польше нет диктатуры пролетариата, и она там не нужна… Демократия, которая установилась у вас в Польше, в Югославии и, отчасти, в Чехословакии, это демократия, которая приближает вас к социализму без необходимости установления диктатуры пролетариата и советского строя».
Не случайно в те годы утвердилось определение «страны народной демократии». В Москве полагали, что национализация промышленности и банков, аграрная реформа способны обеспечить коммунистам влияние на массы, сделать их «полными победителями в стране» и «заменить социалистическую революцию»[6].
Однако с 1947 г. советская политика изменилась. К этому времени отношения между великими державами ухудшились. Влияние коммунистов в Западной Европе резко снизилось: во Франции и Италии они лишились правительственных постов, а в Финляндии потерпели поражение на выборах в сейм. Теперь Сталину не было смысла обращать внимание на зарубежное общественное мнение. В этой ситуации советское руководство и его ставленники в странах Восточной Европы взяли курс на конфронтацию с социал-демократическими и крестьянскими партиями и установление коммунистической диктатуры. В 1947–1948 гг. в Венгрии, Румынии, Болгарии, Албании, Чехословакии были «раскрыты» сфабрикованные силами безопасности «антидемократические заговоры», что позволило разгромить оппозицию, репрессировать или вынудить эмигрировать ее лидеров. Фальсификация выборов в Польше, Венгрии, Румынии обеспечила коммунистам большинство в парламенте. В Чехословакии в 1948 г. был осуществлен государственный переворот. Незадолго до парламентских выборов министры, представлявшие демократические партии, оставили свои посты, протестуя против назначения нескольких коммунистов на ключевые должности в органах госбезопасности. Правительство должно было уйти в отставку, поскольку его покинули более половины членов. Вместо этого коммунисты во главе с председателем Совета министров К. Готвальдом по согласованию с советскими представителями в Чехословакии организовали выступления своих вооруженных сторонников и вынудили президента Э. Бенеша сформировать чисто коммунистическое правительство. Единственный оставшийся в правительстве некоммунист — Я. Масарик — вскоре покончил самоубийством (или был убит).
Свидетельством отказа от прежнего курса стало возрождение в сентябре 1947 г. единого центра руководства мировым коммунистическим движением в виде Информационного бюро коммунистических партий (Коминформа).
Стремление перейти к социализму посредством народной демократии сменилось курсом на социалистическую революцию и диктатуру пролетариата. Любые ссылки на национальные особенности социалистического строительства стали рассматриваться как «антимарксистские ошибки и извращения». Наступила пора жесткого диктата Москвы в отношениях с зарубежными компартиями.
Дата добавления: 2015-01-05; просмотров: 109 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |