Читайте также:
|
А вообще-то, Ангел летит над нашим городом уже третье столетие. Если же быть педантом, то напомним, что это уже четвертый Ангел в петербургском небе. Прадедушку нынешнего Ангела на шпиле Петропавловского собора видел в конце 1724 г. сам Петр Великий. Царь страшно торопил главного архитектора Доменико Трезини и голландского «спицного мастера» Германа ван Болеса с завершением прежде всего башни-колокольни. Не собор, а башня нужна была ему в первую очередь! Ведь ей надлежало возноситься над городом и еще издали каждому плывущему по Неве ясно говорить: здесь не плоская болотистая равнина с мазанками и хижинами убогого чухонца, здесь — Город, Столица Империи! Петр строил свой город как корабль, а что же за корабль без грот-мачты? Было в Петропавловской колокольне свое, действительно оригинальное, российское: если уж башня, то непременно — самая высокая, если уж шпиль — то непременно золотой. Ведь такого нет нигде — гигантский золоченый шпиль соединил в себе, как и сама Россия, Азию и Европу: строгая, изящная геометрия балтийского восьмигранника и роскошь традиционных куполов Московии, сиявших жарким золотом над нищей страной, «чтобы чаще Господь замечал». Наш Ангел — из европейского семейства флюгеров, без которых просто невозможно представить уважающий себя старинный приморский город. Как уши тогдашнего купца или бюргера привычно ловили бой городских часов или выстрел полуденной пушки, так его глаза искали в вышине флюгер — откуда с утра дует ветер? Ждать ли сегодня корабль из Любека или Копенгагена?
Проект Ангела предложил царю Трезини, который в 1722г. писал в Канцелярию городовых дел, что «надлежит ныне делать из листовой меди АНГЕЛА ЛЕТАЮЩЕГО, который будет поставлен на кугель шпица... который будет держать в руках крест». Трезини сделал Ангела Петропавловской башни. У него — это золотое дитя барокко, легкомысленное и шаловливое. Ангел Трезини летел параллельно земле, и казалось, что он только прикасается к прямому, суровому (кстати, совсем не привычно православному) кресту. Сверкали его пятки, трепетали «воскрылия», развивались концы его шарфов. Ангел Трезини — подросший брат непременных героев светской живописи того времени: проказливых амуров с розовыми попками и надутыми щечками, которые, залетая в барочный храм, становятся смиренными ангелочками со сложенными ладошками. Не будем забывать, что в праздничные дни рядом с Ангелом на Петропавловском шпиле, как и на мачтах стоявших в невской воде кораблей, и на башнях других зданий Петербурга, реяли на ветру огромные, разноцветные флаги-штандарты. Это хорошо видно на старинных гравюрах Махаева и других мастеров. В такой шумной, хлопающей на ветру компании Ангелу Трезини было самое место.
Первый Ангел парил над городом 22 года — до 30 апреля 1756 г., когда во время страшной ночной грозы в колокольню ударила молния, деревянный шпиль загорелся и, к ужасу петербуржцев, пылающим столбом рухнул на собор, который был завершен и освящен в начале 1730-х гг. В этом хаосе падающих горящих конструкций, раскаленных листов обшивки шпиля, плавящихся в пламени колоколов, погиб и Ангел Трезини... Собор восстанавливали долго. Готовились и обсуждались проекты самых выдающихся тогдашних архитекторов — Чевакинского, Валлен-Деламота, Фельтена, Ринальди и др. Все они предполагали существенную перестройку колокольни, изменение привычного облика шпиля. В конце концов Екатерина II, выслушав всех, постановила — и это кажется теперь нам очень мудрым — строить колокольню «точно так, какова прежде была, понеже все прочие планы не столь красивы».
Руководил возведением деревянного шпиля немецкий мастер Б.П.Брауэр, а рубила его бригада плотников А.Еремеева — человека талантливого, но, как деликатно выражается о русском самородке один из исследователей истории Петропавловского собора, «ненадежного»: Еремеев водил дружбу с целовальниками (то бишь с кабатчиками) и даже по делам его отпускали из крепости только в компании с караульным солдатом. Наконец, в 1774 г., заново сделанный мастером Форшманом, Ангел взлетел над городом. Но ненадолго. 10 сентября 1777 года началось знаменитое наводнение, и бешеные удары шторма невиданной силы оторвали у ангела крылья, погнули его фигуру. Вот тогда было решено переделать Ангела, отказаться от барочной идеи легкомысленного полета над землей, теснее привязать Ангела к основанию креста — так, чтобы центр тяжести его фигуры сблизился с вертикальной осью шпиля. Тем самым снижалась опасная нагрузка на всю высотную конструкцию. За эскиз флюгера взялся великий Ринальди, и уже в 1778 г. новый — третий — Ангел, сделанный руками того же Форшмана, занял свое законное место. Он был меньше Ангела Трезини, ближе льнул к кресту, у него освободилась одна рука, и ею отныне он благословлял великий город. На позолоту шпиля ушло 2519 червонцев да 90 — на Ангела. В 1779 г. по проекту академиков Эйлера, Румовского и Крафта мастер Вебер поставил необходимый для башни такой высоты громоотвод. Еще раньше усилиями знаменитого голландского курантного мастера Оортона Класса появились башенные часы с боем.
Ангел Ринальди продержался довольно долго для наших холодных небес — больше 70 лет, сколько отпущено и человеку. Он видел открытие Медного всадника и грандиозные парады на Марсовом поле, позорные казни на Обжорке — грязной площади Сытного рынка, страшное наводнение 1824 года, бунт на Сенатской площади... Он пережил многих на земле — вся жизнь Пушкина промелькнула перед ним. Дважды он становился предметом всеобщего любопытства. Так, летними вечерами 1825 года толпы встревоженных петербуржцев неотрывно смотрели на крест и Ангела. Там, наверху, происходили странные, дивные явления. С наступлением сумерек золотой крест на шпиле колокольни начинал светиться. И чем темнее становилось, тем ярче горел он в небе. Скептики, видевшие на кресте отражение долгих вечерних зорь, замолкали, когда сияние возникало и в вечера мрачные, затянутые тучами. А потом свечение, будоражившее легковерную толпу больше слухов о новорожденном младенце с конским хвостом или теленке с человеческим лицом, вдруг исчезло. Секрет «чуда» оказался прост: на Петербургской стороне, на одном из пустырей строительные рабочие построили печь для обжига извести, и так получилось, что свет из устья печи шел прямо на верхушку шпиля. Сам же шпиль оказался в тени сабора, окружавшего печь, что и создавало необыкновенный оптический эффект. Летом 1830 г. к Ангелу поднялся Петр Телушкин — отчаянный кровельщик, который, на манер современных скалолазов, сумел преодолеть отрицательный уклон яблока шпиля и взобрался на самую верхушку, чтобы произвести необходимый ремонт креста и Ангела. И хотя отважный Телушкин с тех пор вошел в пантеон наших истинных и ложных левшей, положение Ангела Ринальди становилось все хуже — уже в 1834 г. зоркий государь Николай Павлович с укоризной заметил окружающим, что крест-то на шпице сильно покривился. Да что там крест! Сам деревянный шпиц — творение любимца петербургских целовальников — начал подгнивать.
Петропавловская крепость. Фото: ru.wikipedia.org
Однако взяться за это дело — как и за многое другое! — смог лишь следующий государь, великий реформатор XIX века Александр II. В 1857 г. талантливый военный инженер Д.И.Журавский предложил заменить деревянный шпиль металлической конструкцией по принципу мостовых ферм, прочных и легких. Молодой государь одобрил проект, и сооружение нашей позлащенной «Эйфелевой башни» началось. Ангела Ринальди спустили на землю, и приговор опытных инженеров и мастеров был беспощаден: третьему Ангелу уже не летать! Тогда-то и был сделан четвертый, всем нам знакомый Ангел, который, скорее всего, является точной копией Ангела Ринальди. Бригады Журавского работали быстро и надежно. Ажурная конструкция шпиля, изготовленная на Воткинском заводе, была доставлена в конце мая 1858г., а в ноябре шпиль и Ангел уже сияли над городом. Сам шпиль был покрыт позолоченными листами лучшей меди, переплавленной из старинных медных монет. Вероятно, из старых пятаков был сделан и четвертый Ангел...
Он реет над нами уже второе столетие. Он видел на грешной земле Петербурга дела пострашнее тех, что совершались при его предшественнике: и убийство Александра II, и три революции, и третье великое наводнение 1924 г., и пикирующие на город бомбардировщики, и ледяную пустыню блокады, и нашествие невежд. После того как в 1938 г. большевики вынудили великолепные часы Оортона Класса играть «Интернационал», Шариковы обратились к «дорогому Андрею Александровичу» с предложением «снять со шпиля Петропавловской крепости ангела с крестом и увенчать шпиль пламенной звездой по типу звезд, венчающих башни Кремля в Москве». Призыв трудящихся Монтажно-теплотехнической конторы был подхвачен ВЦИКом, а Отдел охраны памятников Ленинграда быстро изготовил модель звезды. Но по каким-то техническим причинам кощунство не совершилось.
С некоторых пор к Ангелу стали подниматься профессиональные альпинисты... Никто не помнит, куда исчезли две драгоценные иконы, прикрепленные к кресту людьми Журавского. От них остались только крепежные отверстия в кресте... В 1991 г. во время очередного восхождения на шпиль, к Ангелу, нашли два послания в капсулах — одно оставили мастера Журавского, а второе — альпинисты 1957 г. Если первое написано людьми, гордыми за дело рук своих, и даже содержит справку об истории строительства и реставрации колокольни, то второе, запечатанное в бутылку из-под лимонада, полностью соответствует духу недавних времен: «Мы... работали по реставрации шпиля Петропавловской крепости. Работа сделана плохо, т.к. начальство не заботилось о нас. Платили мало. Сроки были сжатые, к 23 июня в честь 250-летия Ленинграда. Остается 5 дней до сдачи объекта, а конца работы и не видать. Спешим уехать на Кавказ. Нас ждут великие дела в горах, мы все альпинисты. Привет следующим восходителям». Что оставили в капсуле нынешние верхолазы?
Евгений Анисимов
ПЕЧАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ ФОНДА LTCM
Дата добавления: 2014-12-18; просмотров: 103 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |