Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

ОТНОШЕНИЯ С ДЕТЬМИ

Зрелость — время продуктивности во всех сферах жизни. Одна из самых важных задач взрослого человека — вырас­тить своих детей. Отношения с взрослеющими детьми скла­дываются у родителей по-разному, в зависимости от раз­личных обстоятельств, Одним из наиболее важных, зачас­тую — решающим становится то, какова эмоциональная база отношения каждого из родителей к ребенку. В психо­логии обычно рассматриваются три варианта: эмоциональ­ной основой может стать безусловная любовь, обусловлен­ная любовь и непринятие ребенка.

Особенностей и механизма возникновения безусловной любви мы касались выше. Материнскую безусловную лю­бовь описал Э. Фромм (любовь отца он понимал несколько иначе): «Материнская любовь... — это безусловная самоот­дача во имя жизни ребенка и его потребностей... Из-за аль­труистического, бескорыстного характера материнская любовь считается высшим видом любви». Переживания ре­бенка, которого так любят,' «кристаллизуются и объеди­няются в одном переживании: я любим. Я любим, потому что прекрасен, неповторим. Я любим, потому что мать нуж­дается во мне... Я любим, потому что это я... Мне ничего не надо делать для того, чтобы быть любимым».

Ребенка любят независимо от того, красив он или не­красив, способен или неспособен, независимо от того, сколько огорчений он приносит сейчас и что от него ждут в будущем. Именно такая любовь необходима ребенку, хотя (сразу же оговоримся) ее недостаточно для личностного роста, она еще не гарантирует благоприятного личностно­го развития.

Обусловленная любовь — любовь неистинная. Ребенка лю­бят, и это демонстрируют ему только тогда, когда он отве­чает требованиям и ожиданиям родителей. Его любят, когда он послушен, не доставляет хлопот и неприятностей, хоро­шо учится, выбирает тот жизненный путь который устраи-

вает старших членов семьи, когда его успехами можно гор­диться. Чем меньше таких моментов, приносящих радость родителям, тем меньше любви достается ребенку.

Считается, что обусловленная любовь способствует раз­витию у детей неуверенности, тревожности, даже чувства неполноценности, снижает уровень самооценки.

Неприятие или отвержение ребенка в разных семьях вы­ражается по-разному, может осознаваться или не осозна­ваться родителями. Такая наиболее неблагоприятная для ре­бенка ситуация возникает не только в так называемых не­благополучных семьях, где равнодушие для всех очевидно (или ребенок заброшен, предоставлен самому себе, его не контролируют и им мало интересуются, или с ним жестоко обращаются). В семьях внешне благополучных родители мо­гут заботиться о ребенке и не осознавать, что не принимают его по какой-то причине. Причины бывают разными. На­пример, ждали мальчика, а родилась девочка. Мама красива и обаятельна, а ее дочь замкнута, неловка, некрасива — «гадкий утенок», постоянно раздражающий ее этими каче­ствами. Или отец — математик, видевший в сыне свое про­должение, второе «Я», не обнаруживает в нем ни математи­ческих способностей, ни склонности жить его интересами.

Дети чувствуют как неистинность обусловленной люб­ви, так и непринятие со стороны родителей. А это рано или поздно сказывается на отношениях между двумя поко­лениями в семье. Отчуждение, замкнутость ребенка или его уход «на улицу», конфликты начинаются, как правило, с подросткового возраста. Если в юности или молодости по­является возможность уйти из родительского дома, вырос­шие дети, которых не принимали, ее используют, созда­вая свои семьи, уезжая в другой город работать или учить­ся, «искать счастье».

Однако особенности отношений между родителями и детьми определяются не только их эмоциональной осно­вой — родительской любовью или ее отсутствием — но и стилем воспитания. Основные стили воспитания были опи­саны в главе 6 раздела II. Здесь отметим только, что неко­торые стили семейного воспитания предполагают опреде­ленную эмоциональную базу: например, воспитание «ку­мира семьи» невозможно без обожания ребенка, безуслов­ной любви к нему; гипоопека, детская безнадзорность — без равнодушия, неприятия. Некоторые стили сочетаются с разными родительскими чувствами. Так, для авторитар­ных родителей может быть характерна обусловленная Лю-

бовь и даже неприятие ребенка, что при сильном характе­ре и высокой ответственности приводит к чрезмерной тре­бовательности, давлению, жесткому тотальному контролю.' Нелюбящая и не осознающая этого мать считает, что «пра­вильное» воспитание — ее главная обязанность, долг пе­ред обществом; она тратит много времени и сил на ребен­ка, высоко эти затраты оценивая. Характерны упреки в его адрес в том, что он, повзрослев, не оценит принесенных жертв. Но авторитарной может стать и любящая мать — при определенном складе характера, представлениях о том, каким должен быть ребенок и что принесет ему счастье в будущей взрослой жизни, при особом жизненном опыте, приобретенном в родительской семье, и т.д.

Отношения родителей и детей зависят и от ребенка, его личностных особенностей. Общеизвестно, что индивидуаль­ные особенности детей необходимо учитывать в процессе воспитания и обучения. Тем не менее и среди родителей, и среди профессиональных педагогов и психологов достаточно распространены некоторые взгляды, представляющиеся нам

ошибочными.

Пожалуй, самым популярным заблуждением до сих пор остается представление о безусловной предпочтительнос­ти для развития ребенка полной семьи, какая бы неблаго­получная она ни была. Считается, что все дети, воспиты­вающиеся без отца, не приобретают адекватной половой идентификации и ряда других необходимых качеств. Одна­ко отсутствие отца может быть компенсировано другими факторами; главное — положительное влияние матери в неполной семье отражается на развитии личности более благотворно, чем отрицательное — отца в полной семье (если отец алкоголик, психопат и т.п.). Другими словами, если приходится выбирать из двух зол, то лучше хорошая неполная семья, чем плохая полная. Сохранять неблагопо-. лучную семью ради ребенка бессмысленно, если негатив­ные влияния на его развитие преобладают в ней над поло­жительными.

Чтв же касается собственно индивидуализации воспи­тания, то столь же распространенным, как и взгляд на «без­отцовщину», представлением является вера в непогреши­мость каких-либо педагогических систем, в существование универсальных рецептов воспитания.

Любой педагогический прием вызывает ожидаемый эф­фект при определенных обстоятельствах. Воспитанник А.С. Макаренко, ставший директором колонии, вспоми-

4П9

нал, как он пытался воспроизвести одну из ситуаций, бле­стяще созданных его учителем. В то голодное время, когда он сам был колонистом, недавно привезенный беспризор­ник украл из кухни большой кусок хлеба. Антон Семено­вич выстроил всех воспитанников в две шеренги, в сере­дину поставил вора и заставил его доесть буханку. Подрос­ток, давясь хлебом под осуждающими взглядами колонис­тов, оставшихся без ужина, испытал острое чувство вины и больше никогда не притронулся к чужому. Значительно позже, в другой колонии, этот прием должен был пробу­дить совесть подростка, укравшего кусок курицы. Но время было другое, коллектив и провинившийся воспитанник — другие, и прием не сработал. Воришка с аппетитом доел курицу на глазах у изумленных товарищей, глотавших слюн­ки; ни стыда, ни раскаяния у него не появилось.

То же самое происходит в семейном воспитании. В раз­ных семьях одни и те же наказания и награды приводят к разным последствиям. Более того, в одной семье после раз­говоров, призывов, наказания или поощрения у разных детей наблюдаются различные реакции. Скажем, старший сын-подросток начал курить; провели разъяснительную беседу о вреде курения — перестал. Через пару лет начина­ет курить младший сын; после аналогичной беседы он за­являет родителям, что лучше прожить 30 лет так, как хо­чется, чем доживать до 80, не имея вредных привычек, и курит еще больше.

Не только отдельные педагогические приемы, но и об­щий стиль семейного воспитания должен зависеть от инди­видуальных особенностей ребенка. Безусловно, есть стили воспитания, нежелательные или вредные, отрицательно влияющие на личностное развитие детей. Это, прежде все-, го, такие крайности, как жестокое обращение с ребенком, авторитарность при отсутствии любви; воспитание по типу «кумира семьи». В целом верно и представление о демокра­тическом стиле воспитания как оптимальном. В то же время, если ребенок сензитивный или психастеничный и ему свой­ственны ранимость, склонность глубоко переживать любую оценку, если у него снижается самооценка и повышается тревожность, обращаться с ним нужно особенно осторож­но бережно. Это тот случай, когда невозможно «захвалить», и хвалить, поощрять следует как можно больше, а выражатк недовольство и наказывать — как можно меньше.

Возбудимый ^эпилептоидный) подросток,, проявляю­щий агрессивность и мстительность, стремящийся к доми-

нированию в отношениях, уважает только силу. Ему необ­ходим авторитарный стиль воспитания или, по крайней мере, элементы жесткого давления и контроля при стиле демократическом, иначе уже с 13—14 лет он начнет дикто­вать «мягким» родителям свои условия, определяя уклад жизни семьи. Если ребенок с характером такого типа ста­новится горячо любимым «кумиром», на имеющиеся у него черты наслаивается демонстративность (истероидность), что еще больше осложняет отношения в семье.

Воспитание может смягчать, сглаживать или, наоборот, заострять, усиливать уже появившиеся черты характера ребенка. Если.родителями не учитываются его индивиду­альные особенности, воспитание оказывается неадекват­ным. Наряду с другими неблагоприятными моментами это может привести к появлению явной акцентуации характе­ра: он становится дисгармоничным.

При любом стиле воспитания особенности личности ребенка накладывают отпечаток на семейные отношения. Эмансипация, психологическое «отдаление» от родителей начинается с подросткового возраста. Эмансипация проте­кает тяжело, бурно, если у ребенка выраженный гипер-тимный, эпилептоидный, истероидный или неустойчивый тип характера. Возможны скандалы, шантаж, побеги из дома. При астеноневротическом, психастеническом, сензитив-ном типе в основном сохраняется старая система отноше­ний, подростки «не бунтуют».

Когда дети достигают юношеского возраста, их отно­шения с родителями обычно становятся спокойнее. Вы­росшие дети продолжают жить в родительской семье уже на правах взрослых, более независимых, чем раньше, чле­нов семьи или уходят из дома. На западе принят второй вариант, порождающий специфические проблемы.

Американские психологи описывают феномен «опустев­шего гнезда». Когда младший ребенок покидает родительс­кий дом, родители остаются вдвоем, лишаются привыч­ных связей и забот, вынуждены в какой-то мере пересмат­ривать свои отношения и образ жизни. В этот период осо­бенно трудно входить тем, кого не объединяют глубокие чувства, кто обнаруживает, что рядом — чужой человек. Но такие семьи не обязательно распадаются. Сохранению семьи часто способствует материальная зависимость суп­ругов друг от друга — совместное владение домом, обста­новкой и т.д. Кроме того, многие американцы отмечают, что после ухода детей наступает приятное время увеличе-

ния их свободы, возможностей личной жизни, освобожде­ния от ежедневных родительских обязанностей. Отноше­ния с детьми, поддерживаемые на расстоянии, становятся более взаимными и равными (Г. Крайг).

У нас далеко не все «гнезда» пустеют. Многие семьи включают 2—3 поколения, зачастую желая, но не имея возможности разъехаться. В юности и молодости выросшие дети нередко остаются с родителями или, пожив в обще­житии, у мужа (жены), возвращаются назад. Социологи отмечают, в частности, что из сельской местности в горо­да мигрируют в основном девушки, но значительная часть из них там не приживается и их родительские семьи через несколько лет увеличиваются: снова появляется дочь, обыч­но — со своим ребенком.

Отношения родителей и взрослых детей, -живущих под одной крышей, как правило, сложнее, чем на расстоянии. У молодежи вырабатываются свой образ жизни, привыч­ки, родители уже не могут кардинально повлиять на этот процесс, не могут продолжать воспитывать. Обе стороны уже совершенно равноправны и должны приспосабливать­ся друг к другу, к меняющимся обстоятельствам жизни. Особенно сложными становятся отношения, когда взрос­лый ребенок приводит в родительский дом жену (мужа), когда старшее поколение в семье становится дедушкой и бабушкой.

Что порождает трудности, а часто — и конфликты¹? Г. На-вайтис, консультирующий молодые пары при загсе, отме­чает, что общий быт и материальная помощь дают повод родителям вмешиваться во взаимоотношения в только что созданной семье. А такое вмешательство далеко не всегда приемлемо: только 14% будущих молодоженов стремятся, жить так, как родители, 52% собираются частично пере­нять их образ жизни, остальные хотят жить совершенно по-другому. К конфликтам приводит и инфантильность молодежи, осознание своих новых «взрослых» прав и не­желание брать на себя ответственность, принимать новые обязанности.

Осложнение отношений, неумение их перестроить, вме­сте решать возникающие проблемы не всегда приводят к открытым конфликтам. Иногда семья втягивается в свое­образные «игры». Например, мать изображает из себя жерт­ву и молча, но выразительно страдает, а невестке, нару­шившей семейный уклад, отводится роль тирана. Или взрос-пая дочь оказывается вдруг беспомощной и больной, и рас-

падающаяся семья (ее немолодые родители) сплачивает­ся, приобретая общие цели, заботы¹. Эти роли и характер взаимодействия обычно не осознаются.

Психологическое отдаление взрослых детей от родите­лей —- естественное, закономерное явление, без которого невозможно достижение самостоятельности, построение собственной жизни младшим поколением. Идеальный слу­чай — когда система старых отношений вовремя перестра­ивается, не возникает ни серьезных конфликтов, ни «игр», родители «отпускают» от себя детей, не теряя взаимных теплых чувств. Но существует и еще один вариант: сохране­ние тесных детско-родительских отношений, эмоциональ­ной зависимости. Рассмотрим его на двух примерах.

(1) Наверное, всем известны так называемые симбио-тические отношения, развивающиеся в семьях, где мать одна воспитывает ребенка или, имея мужа, не удовлетворена браком и всю свою нерастраченную любовь обрушивает на сына (дочь). Иногда просто ребенок поздний, единствен­ный и долгожданный. Когда он маленький, это выглядит примерно так:

«...Колька вернулся молчаливый: получил двойку по письму... Вид был жалкий. У Марьяны захолонуло сердце от любви и тре­воги...

Марьяна потрогала у Кольки желёзки. Как бобы. Все время увеличены. А именно отсюда и начинается белокровие.

В детстве Марьяна лежала в больнице с гепатитом, насмотре­лась на детей с железками. Они.вспухали, как теннисные мячики. Желёзки росли, а дети усыхали. Как долго они умирали, как рано

взрослели.

У Марьяны мерзла кожа на голове, волосы вставали дыбом. Хоть и знала — все в порядке: Кольку осматривали лучшие врачи. И все равно волосы дыбом. Сегодня в порядке. А завтра..

Колька переодевался в домашнюю одежду и усаживался за стол. Он вдохновенно жевал и глотал, а Марьяиа сидела напро­тив и смотрела, как он жует и глотает, и буквально физически ощущала, как с каждым глотком крепнут силы, формируются эритроциты и свежая кровь бежит по чистым детским сосудам. И в ее душе расцветали розы.

После еды — прогулка. Легкие должны обогащаться кислоро­дом и сжечь все ненужное.

Колька мог бы гулять один. Детская площадка видна из окна Но ведь несчастья случаются в секунды. Дети жестоки, как зверя-

Подобные «игры» подробно описаны Э Берном

та. Суют друг другу палки в глаза. Столько опасностей подстерега­ет маленького человека. Маньяки ходят, уводят детей, а потом объя&чение по телевизору: пропал мальчик, шапочка в полоску, синяя курточка.

Марьяна одевается и идет с Колькой гулять.

Он носится туда-сюда, как пылинка в солнечном луче.

Взбегает на деревянную горку и бесстрашно Съезжает на пря­мых ногах. Сейчас споткнется и сломает ключицу.

— Ко-оля! — душераздирающе кричит Марьяна». •

В этом отрывке из рассказа В. Токаревой хорошо видна основа складывающихся симбиотических отношений: не только безусловная любовь матери к ребенку, но и полная сосредоточенность на нем (ребенок — главный смысл жиз­ни), гиперопека, стремление «жить за ребенка». Когда дети взрослеют, отношения не меняются. Мама вса определяет, диктует, предупреждает об опасностях, ведет за собой уже большого, но пассивного ребенка, привыкшего к опеке. Н.В. Самоукина приводит такой случай:

«Сидим с младшей дочерью в кафе. За нашим столиком — молодой человек лет 20. При беглом взгляде на него у меня воз­никает ощущение странной болезненности в его позе и поведе­нии: пассивность, равнодушие к окружающим, безвольность, туманный взгляд, какая-то опустошенная податливость. «Неуже­ли он пришел сюда не со своей девушкой, а с мамой?» — пора­зилась я своей мысли. И действительно, через несколько минут к столику подошла энергичная женщина средних лет с холодным и жестким лицом, неся поднос с едой. Они молчаливо поели и двинулись к выходу. Мать впереди, с сумками, пробивая дорогу в заполненном людьми кафе, сын — за ней, трусливо прячась за ее спиной»

Анализируя отношения такого типа, Н.В. Самоукина отмечает, что сильный ребенок, повзрослев, может бо­роться за свою самостоятельность и уйти, слабый же ос­танется старым холостяком или старой девой — увести от матери его может только очень сильный, доминантный. партнер, готовый ее заменить. Для матери разрыв симби­отических отношений трагичен; возвращение ребенка от супруга, недостаточно заботившегося о нем и контроли­ровавшего его, — счастье. Обычно мать боится одиноче­ства и старости и осознанно или неосознанно все больше привязывает сына (дочь) к себе. Не выстроив свою соб­ственную личную жизнь, она как бы «паразитирует» на жизни ребенка. Дети у таких матерей, хотя и теряют мно­гое, имеют определенные преимущества, их устраиваю-

щие, — они идут по более легкому, проложенному дру­гим жизненному пути.

(2) Симбиотические отношения с детьми возникают у родителей естественно, спонтанно. Но эмоциональная за­висимость от ребенка (опять же за редким исключением у матери) может появиться и ввиду определенных драмати­ческих обстоятельств: он стал инвалидом, алкоголиком, наркоманом и т.п.

Талантливая женщина, известный литератор, пережила 6 лет, на протяжении которых ее сын принимал наркотики. Широкое признание, поклонники, красивый дом, даже любимое дело — все стало незначимым, отошло на второй план. А на первом было: «Я видела, что он мучается*, «Года три я боролась», «Я была несчастлива все это время — мне было очень плохо и одиноко*, «У меня уже нет места в сердце, где не было бы раны»¹.

Любовь к сыну, боль за него, проживание его жизни определяли все — отношение к невестке, активно доста­вавшей и использовавшей наркотические вещества («У нас, конечно, были не очень хорошие отношения... Но я ее любила за то, что мой сын ее любил»), отношение к дру­гим людям («Были друзья, которые оставались тактичны, понимая, что это мой сын и я его люблю. А были те, кто вел себя отвратительно. С ними я рвала. Считала, что осуж­дать моего бедного, заблудившегося ребенка — это добав­лять мне боли»).

Такая эмоциональная зависимость от ребенка, особен­но взрослого, не всегда взаимна. Тем ярче высвечивается жертвенность материнского отношения, готовность отдать «жизнь за жизнь».