Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

В это время в мире...

1947 — президент США Г. Трумэн выступил с внешнеэкономической программой, предусматривавшей выделение в 1947/48 финансовом году 400 миллионов долларов Греции и Турции под предлогом угрозы «коммунистической опасности». 1950 - в ЮАР принят «закон о подавлении коммунизма». 1953 — адвокат Фидель Кастро Рус начал борьбу с правительством Батисты. 26 июля совершено нападение на казармы Монкада в Сантьяго-де-Куба. 1956 — в Венгрии вспыхнуло народное восстание, ставшее первым сигналом того, что в социалистическом лагере не все гладко. 1958 - Мао Цзэдун выдвинул курс «трех красных знамен» («новая генеральная линия», «большой скачок», «народные коммуны»), который привел страну к кризису. I960 — конференция«круглого стола» в Брюсселе приняла решение о предоставлении независимости Бельгийскому Конго (Заиру). Спустя несколько месяцев премьер-министр Патрис Лумумба отстранен от власти, арестован и убит. В 1961 году его имя присвоено Университету дружбы народов в Москве. 1963 — осенью во время поездки по стране убит президент США Джон Кеннеди. 1966 — президент Франции де Голль вывел страну из военной организации НАТО. В ноябре 1966-го в Боливию прибыл один из руководителей кубинской революции Че Гевара для организации партизанского движения. В октябре 1967 года его отряд был разгромлен, легендарный Че убит.

Атмосфера страха хоть несколько и разрядилась после смерти Сталина, но не настолько, чтобы люди так быс­тро забыли о 1937 годе, о «ежовщине». Вот почему поэт А. Твардовский пред­почитал не делиться одолевавшими его мыслями даже с собственной ра­бочей тетрадью. Первая запись после съезда появилась в ней только 16 ап­реля 1956 года: «Ужасный месяц пос­ле доклада о культе — голова не вме­щала всего». И только. Правда, затем последовала запись о собрании в Со­юзе писателей: «Не дослушал Суркова, ушел и т. д. Болтовня, инфляция мысли, позорная праздность»²⁰. Схо­жим образом откликнулся на эту ситу­ацию другой поэт— Б. Пастернак: «Культ личности лишен величия. Но в силе культ трескучих фраз. И культ мещанства и безличья, быть может, вырос во сто раз»² Писатель В. Каве­рин констатировал с сожалением: «Уж можно ходить на двух ногах, а многие еще ползают на четвереньках». Вспо­миная смятение зимы 1956 года и от­дельные споры на вечеринках, порой перераставшие в рукопашный бой, критик и прозаик В. Кардин замечал: «Инерция «культового мышления» владела нами, и было проблематич­но — останемся мы во власти этого мышления или начнем обретать но­вое. Задача решалась не голосовани­ем, не постановлением общего собра­ния. Но каждым самостоятельно. На­едине с собой». О том, насколько трудно происхо­дил этот сдвиг в общественном созна­нии, свидетельствуют и результаты опроса, проведенного студентами Московского педагогического универ­ситета. Из 59 респондентов тему XX съезда так или иначе затронул 41 человек. 19 из них (то есть почти а 47 процентов) отрицательно воспри­няли разоблачение культа личности: один посчитал его ошибкой, опасной для коммунистических идей, дискре­дитирующей партию, а 18 отказались верить услышанному. «Вздор какой-то! Ведь Сталин столько сделал для страны и народа»,— говорила мед­сестра Ю. Максимова. «Все аресты были справедливыми, а если и попа­дался честный человек, то в результа­те происков в окружении Сталина», — оправдывала его А. Лазикова. «Вранье! Происки Запада!» — категорически утверждал А. Владыко. Из этих 18 неповеривших трое проник­лись нелюбовью или даже дикой зло­бой к Хрущеву: «Как он мог говорить такое о великом человеке, который победил в войне, а затем нормализо­вал нашу жизнь, отменил карточки!» — негодовал инженер А. Журавлев. В деревне Белый Раст (Дмитровский район Московской области) старые люди предрекали: «Бог покарает Никитку. Никто после его смерти слова доброго о нем не скажет. А на Страш­ном суде сам Сталин выступит против него»²².

12 респондентов (29,5 процента оп­рошенных) с одобрением встретили разоблачение сталинских преступле­ний. Для четверых из них это не стало неожиданным, так как они сами сопри­касались с репрессиями. «Для этого необходимы смелость, мужественность и решительность», —рассуждал студент Н. Затонских²³. Еще один респондент — 28-летний военврач В. Соломатин занял особую позицию в оценке XX съезда: «Мы, офицеры, были глубоко оскорблены тем, что нас так долго обманывали. И виновными в преступлениях считали не только одного Сталина, но и всю возглавляемую им верхушку. Да и вера в партию была подорвана. Лич­но я вступать в нее зарекся»²⁴.

9 респондентов(около 22 процен­тов) никак не определили своего отношения к этому событию, двое из них — по той причине, что абсолютно ничего не знали о нем, еще шестеро — пото­му, что просто не до того было. Конечно, с точки зрения социологи­ческой науки, результаты этого опро­са трудно считать репрезентативны­ми. Уж слишком мала выборка. И тем не менее, в порядке первого прибли­жения к истине, на уровне рабочей ги­потезы, их можно взять на вооружение и если не сделать вывод, то хотя бы поставить вопрос: а было ли готово советское общество к десталиниза­ции? Не в смысле отказа от масштаб­ных чисток и репрессий, от кровавого террора, а от тоталитарного мышле­ния, идолом которого был образ «муд­рого отца, учителя и друга», «велико­го вождя всех времен и народов».

Если ответ на этот вопрос положи­тельный, то тогда становится понятнее, почему Хрущев, так много сделав­ший, чтобы его доклад о культе лич­ности был оглашен на XX съезде КПСС, а затем стал известен всей пар­тии (а это свыше 7 миллионов чело­век), да впридачу комсомолу (еще не менее 18 миллионов человек), вдруг остановился и даже в некотором роде пошел на попятную. Значительную, если не решающую роль тут сыграла не оппозиция его соратников, мнени­ем которых он чем дальше, тем боль­ше пренебрегал, не советы китайских товарищей и не опасение даже, как бы события в СССР не стали развиваться по венгерскому образцу, а «сопротив­ление материала» совсем иного рода.

Общество, во всяком случае дово­льно значительная его часть, настоль­ко успело одурманиться сильными и регулярными дозами идеологическо­го зелья, что отказ от них, а тем более попытка прописать ему противоядие вызвали своеобразную «ломку». Вра­чи в таком случае поступают по-разно­му: либо решительно и бесповоротно продолжают «шоковую терапию», либо ограничиваются гомеопатическими дозами.

Хрущев предпочел второй путь. К чему он привел, мы знаем.

Примечания

1. Центр хранения современной документации (ЦХСД). Ф. 5. Оп. 30. Д. 41. Л. 45—50.

2. Там же. Л. 35.

3. Текущий архив Московского педагогического университета (ТА МПУ). Д.И-94/30. Л. 29-30, 68, 98.

4. Там же. Л. 1.

5. Там же. Л. 92.

6. Там же. Л. 70.

7. Там же. Л. 121

8.Октябрь. 1988. № 8. С. 147-148.

9.ТА МПУ. Д.И-94/30. Л. 80, 143—144, 152. 12. ЦХСД. Ф. 5. Оп. 30. Д. 19. Л. 12-14.

11. Там же. Л. 14,16.

12.Правда. 1958. 9 августа.

13.ТАМПУ.Д.И-94/30.Л.39, 77, 122, 141.

14. Советская культура. 1989. 20 мая.

15. Театр. 1990. №4. С. 17.

16. Огонек. 1989. № 5. С. 22.

17. Наука и жизнь. 1989. № 12. С. 129.

18. Чуковская Л. Записки об Анне Ахматовой. Т. 2. 1952-1962. Париж, 1980. С. 3.

19. Московские новости. Л. 1989. № 17. С. 9. С. 82—83.

20. Знамя. 1989. № 7. С. 178.

21. Борев Ю. Фарисея: послесталинская эпоха в преданиях и анекдотах. M., 1992. С. 37.

22. ТА МПУ. Д.И-94/30. Л. 19, 62, 68, 80.

23. Там же. Л. 38, 53, 70, 141.

24. Там же. Л. 122.