Студопедия
Главная страница | Контакты | Случайная страница

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Ситуации, связанные с буддизмом в романе.

Читайте также:
  1. Базовые концепции и модели финансового менеджмента, связанные с информационным обеспечением участников финансового рынка и формированием рыночных цен
  2. В 35. Социально-медицинские проблемы связанные со смертностью.
  3. В свою очередь отрасль права подразделяется на отдельные взаимосвязанные элементы, которые называются институтами права.
  4. Виды спроса и взаимосвязанные с ними типы маркетинга.
  5. Вопрос 2.17 Ответственность государственных служащих. Ограничения и гарантии, связанные с похождением государственной службы.
  6. Вопрос 6. Вызванные потенциалы. Потенциалы, связанные с событием. Компьютерное картирование мозга.
  7. Вредности, связанные с нарушением санитарно-гигиенических условий.
  8. Глава 27. ГАРАНТИИ И КОМПЕНСАЦИИ РАБОТНИКАМ, СВЯЗАННЫЕ С РАСТОРЖЕНИЕМ ТРУДОВОГО ДОГОВОРА
  9. Запреты, связанные с государственной гражданской службой.
  10. Запреты, связанные с муниципальной службой

В Китае эпохи Мин буддизм был единственной религией, способной в полной мере удовлетворить духовные потребности женщины: догмы конфуциянства считались для них недоступными, их женщинам не преподавали, в жертвоприношениях женщины не могли принимать участия; то же касалось и даосских практик. То, что героиня того или иного романа прибегает к буддийским обрядам, является отражением социальных реалий Китая эпохи Мин, а не свидетельством ее глубокой религиозности. В романе впервые за исполнением буддийского обряда мы видим Пань Цзиньлянь, главную антигероиню книги – сплетницу, убийцу, клеветницу, лгунью и садистку. Этот обряд представляет собой отвратительный фарс – Цзиньлянь заказывает поминовение по ею же убитому мужу, У Чжи. В то время как монахи читают заупокойную службу, она предается страсти со своим любовником, Цином Западные Врата (глава 8). Она же в первой главе первая из всех героев романа прибегает к буддийской риторике:» Неужели на этом свете все мужчины перевелись, что выдали меня за этакое сокровище? Каждый раз тащишь его – не идет, а ударишь – с ног валится. Только вино и знает. Когда нужно, его хоть шилом коли, ни с места. За какое прегрешение в прошлой жизни выпало мне такое наказание?». Симэнь Цин также заказывает буддийскую службу по умершему сыну (глава 59). Но и эта служба приобретает оттенок кощунства – Симэнь, хотя и искренне горюет о смерти сына — и в период траура ходит по веселым девицам, а также заводит шашни с кормилицей своего сына. Тот же Симэнь Цин жертвует средства на починку буддийского монастыря (глава 57) – но в той же главе он издевается над монахиней, пришедшей за подаянием.

Еще одна героиня, главная среди жён Симэня, а также самая религиозная среди всех героев романа, У Юэнян часто приглашает в дом монахов и монахинь. По ходу всего повествования Юэнян придерживается чтения буддистских молитв, совершения буддистских обрядов, посещения монастырей. Юэнян, пожалуй, единственная среди всех жён и любовниц Симэнь Цина, после его смерти пытается сохранить семью, твердо чтит память мужа, совершает все буддистские обряды во имя спасения семьи и очищения души своего мужа.

В той или иной степени все герои романа так или иначе, хотя бы по мелочам, прибегают к разным буддийским практикам – поскольку буддизм очень глубоко проник в жизнь рядового китайца 17 столетия. Но более-менее последовательно буддизм представляют буддийские монахи, которые появляются в романе как эпизодические герои[3].

Впервые появление буддистских монахов встречаем в главе 8. Пань Цзиньлянь заказывает по убитому ею мужу заупокойную службу. Во время совершения поминовения по У Чжи, монахи одновременно подслушивают любовную возню Пань Цзиньлянь и Симэнь Циня, которая происходит в соседлней комнате. Подслушивают всё это монахи намеренно, на этом автор делает акцент в тексте, подчеркивается похотливый и развратный характер буддистских монахов: «Старший монах обалдел – написал не то, спел не то, переврал имя Будды. Воскуритель благовоний опрокинул вазу с цветами, во время молитвы покойника У могучим назвали… Старик-монах от волненья ударил в гонг, но не своей рукой, а чужой. Старца огрел пестом юный послушник»[4]. То есть исходя их этого, можно сказать, что отношение автора к монахам отнюдь не положительно. К тому же автор не раз говорит о том, что многие монахи по сути своей грешники и никто из них не свят, всё их соблюдение обрядов, чтение молитв, почитание Будды, всё это сплошная чушь и притворство. На самом же деле монахов как и любых других смертных волнуют земные страсти и как и все простые смертные монахи могут преступить законы морали и совершить грех. Вот еще одно доказательство слов автора из того же эпизода поминовения У Чжи: «Едва появилась жена У Чжи, как средь монахов началось замешательство. У одного за другим куда только девалась вся отрешенная от мирских соблазнов созерцательность! Помутились их в вере просветленные души. Так взыграла в них обезьянья прыть и жеребячья резвость – ни в какую не уймешь. Перед красавицей совсем растаяли.»[5] Чтобы подчеркнуть неслучайный характер такого поведения монахов, автор добавляет свой комментарий и цитату из Су Дунпо: «Пока не брит – не ядовит голову обреет – соблазн одолеет.»[6] Похотливость монахов автор не только постулирует, но и разъясняет: им больше нечем заняться, кроме как ублажать свою плоть: они не пашут и не сеют, не торгуют, не воюют, не работают.

Также буддизм представлен в романе монахинями Ван и Сюэ (именно их проповеди слушает Юэнян). Эти монахини тоже в действительности не оказываются такими праведными, какими они сами пытаются казаться.

К примеру монахиня Сюэ в прошлом была обычной городской замужней женщиной и занималась тем, что торговала лепешками напротив монастыря, когда же дело прогорело, молодая Сюэ не устояла, и прослышав о том, что монахи вовсе не бедны, она начала с ними сближаться. Причем ради подачек и подарков, она шла на измены мужу. «Только бывало муж за ворота, а она уж с монахами путается. Их человек, должно быть, шесть к ней хаживало. Один ее пампушками и каштанами угощает, другой головные украшения да шпильки преподносит, третий деньгами одаривает. Находились и такие, кто пожертвованный холст из монастыря таскал, а она им себе ноги бинтовала. Муж о похождениях жены и ведать не ведал. Когда же он захворал и умер, она, давно уже близкая к монастырям, сама стала монахиней. Читать молитвы и проповеди ходила больше в дома родовитые и знатные. Немалые деньги загребала она и как сводня. Ее то и дело приглашали блудницы, желавшие найти любовников, и она сводила их с монахами. Когда она прослышала о богатом Симэне и его многочисленных женах, ей захотелось погреть руки и около них. Вот почему она и проторила к Симэню дорожку, а он и знать того не знал, что надо пуще всего остерегаться монахинь буддийских и даосских...».[7] Таким образом, образ монахини Сюэ, рисуемый самим автором, не так чист и не так религиозен. Через образ монахини Сюэ автор вновь изображает падение нравов буддистского монашества в целом, автор изображает, насколько падки монахи на деньги и подачки, их помыслы корыстны и нечисты, под прикрытием своей религиозности и добродеятельности, они на самом деле подбирают к своим рукам, всё, что только посчастливится подобрать. Более того, автор изображает монахинь настолько развратными, что ради денег они даже готовы заниматься скрытой проституцией. Об этом автор упоминает в стихотворении пятьдесят седьмой главы:

«Была помоложе – притон содержала,

Буддийских монахов сама ублажала,

Потом в одеянии строгой монашки

Грешила – у Будды просил поблажки.

В повязке, как водится,

Бритоголова,

В халате с опушкою желтой махровой

Подолгу, бывало, стоит у ворот,

Приглядистых, денежных путников ждет.»[8]

Монахиня Сюэ соперничает с монахиней Ван за внимание Юэнян и подачки от нее. Обе женщины напропалую честят друг друга непотребными словами перед своей благодетельницей, всячески при этом выслуживаясь перед ней. Также монахини соперничают между собой и в дележке денег, полученных от Симэня на печатание буддистских канонов, что вновь показывает их стремление к наживе и деньгам: «Монахини Сюэ и Ван дулись друг на дружку с тех пор, как не поделили в печатной серебро. Бэнь Дичуань с матерью Сюэ наведались четырнадцатого числа к печатникам. Полторы тысячи копий буддийского канона были готовы, и их принесли домой.» Монахини производят самое неприятное впечатление на читателя, и автор подчеркивает это своим резким комментарием: «Послушай, дорогой читатель! Никогда не привечай этих грязных тварей монахинь, ибо нутро у них распутное. Это они отвергли обет воздержания, забыли стыд и совесть, погрязли в пороках. Это они, проповедуя милосердие и сострадание, жаждут корысти и плотских утех. Они умеют ловко провести девиц, обманутых судьбой, разжалобить жен богачей. С парадного входа пускают жертвователей, покровителей с дарами – а с заднего выбрасывают младенцев, которых произвели на свет».

Особняком в тексте романа стоят иноземный монах, от которого Симэнь Цин получает афродизиак (49 глава), наставник Дао Цзянь (глава 57), и Пу Цзин (84-100 главы), у которого Юэнян находит приют на горе Тайшань, когда за ней гонится другой монах, правда уже даосский, бандит и насильник Инь Тяньси (глава 84). Эти монахи как будто бы представляют собой лучший образец буддийских служителей – но только на первый взгляд.

Индийский монах, у которого Симэнь получает снадобье мужской силы, производит устрашающее впечатление даже своей внешностью – «либо живого архата, либо пожирающего огонь одноглазого дракона из дерева». Симэнь Цин привлечен именно этим его видом, заставляющим предположить в нем чудотворца совершенно определенного толка: «Глубоко сидящими глазами он напоминал леопарда, цветом лица – лиловую печень. Голову ему обтягивал желтоватый, как цыплячий пух, обруч, а одет он был в кроваво-красную длинную рясу. Щетинистые спутанные усы закрывали ему весь подбородок, ярко блестела бритая голова с шишкообразным выступом на лбу». Монах не следует буддийским обетам – пьет вино и ест мясо. «– Вы вино употребляете, наставник? – спросил Симэнь монаха, когда тот оглядел все вокруг.– И вино пью, и от мяса не отказываюсь, – отвечал чужеземец. Симэнь распорядился, чтобы постного не готовили, а подавали вино и закуски.» Более того, также из описания приема индийского монаха, можно предположить, что монах довольно часто и в больших количествах потребляет вино. «Слуга откупорил красный янчжоуский сургуч, и из горлышка так и хлынуло пенистыми струями вино. Им наполнили высокий кубок-лотос и поднесли монаху. Тот выпил вино залпом.»

Сцена приема монаха пронизана фаллической символикой, отмеченной уже в самых ранних комментариях к роману: изображения угрей вырезаны на подлокотниках кресел, поданный суп с двумя тефтелями и колбаской называется «дракон играет с двумя жемчужинами» и т. п. Афродизиак, который монах дарит Симэнь Цину, становится орудием небесного возмездия: он губит распутника Симэня.

Наставник Дао Цзянь показан как человек праведный и заботящийся об интересах пришедшей в упадок обители – но за поддержкой он обращается к Симэнь Цину и его друзьям – взяточникам, казнокрадам и преступникам. Пожертвовав на храм, Симэнь Цин начинает хвалиться перед женами своим всемогуществом, причем опять же в области распутства: «Да я слыхал, сам Будда и тот не в силах сдержаться: золото ему подавай – дороги в раю мостить. Даже в аду деньгами не брезгуют. Вот я пожертвовал – доброе дело сделал. Теперь хоть над Чанъэ насилие соверши или с Ткачихой по согласию сойдись, соблазни Сюй Фэйцюн, разврати дочерей самой Матери-Владычицы Запада, не поубавится моих несметных богатств.!»[9]

Таким образом, мы можем сделать вывод, что автор не без сомнения относится к буддистским монахам и монахиням, автор уверен, что за их «праведностью» скрыто мирское желание к утехам и роскоши, стремление к похоти и к деньгам. «Живут себе монахи в палатах высоких и хоромах просторных, в обителях святых и кельях светлых да проедают денежки, которые текут к ним от жертвователей со всех концов земли. Не пашут, не сеют, а трижды в день трапезничают. И никаких волнений не знают. Одна у них забота – как свою плоть ублажить.»

Однако, на основе этих примеров мы лишь мы лишь можем говорить, каково отношение автора к людям, проповедуемым буддизм, однако отношение автора к самому буддизму в романе в принципе чётко не представлено, мы не можем утверждать выступал ли он за буддизм или нет, являлся ли он сам приверженцем буддизма или какой-то другой религии. Соответственно, если отвержения практики нет, а есть только критика дурного исполнения этой практики, то для автора буддизм не является "вредным" сам по себе, а вредны только злоупотребления в буддийской области.




Дата добавления: 2015-02-16; просмотров: 59 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав




lektsii.net - Лекции.Нет - 2014-2025 год. (0.867 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав