|
Читайте также: |
Водитель автобуса обернулся к нам:
— Привет, девочки. На секунду мне показалось, будто вы двойняшки.
Это было более чем досадно — даже случайные встречные замечали, насколько мы с ней похожи. Вблизи я смогла заметить еще больше сходства. Женевьева сделала прическу с ровным пробором, как у меня, и скопировала мой макияж. Я не люблю яркие тени и предпочитаю темные оттенки помады, потому что они хорошо сочетаются с моей светлой кожей. Должно быть, я сильно похудела за последние несколько недель, потому что джинсы стали сползать на бедра, и из-за этого мы стали еще более похожими. Женевьеву, в отличие от меня, это совсем не смущало, а я всерьез задумывалась о том, чтобы снять пальто, несмотря на то что на улице было холодно и опустился холодный туман. Он был мокрый, удушливый и настолько плотный, что казалось, во рту чувствовался его привкус, такой же, как от дыма после фейерверков.
— А что любит Нэт? — спросила Женевьева, когда мы сошли с автобуса. Прохожие обращали на нее внимание, я знала это, в ней было что-то, что заставляло ее выделяться из толпы, как и Мерлина.
Я решила тоже подстроить ей гадость.
— Как насчет шарфа и шляпы?
Нэт ненавидит шляпы, потому что у нее непослушные волосы, а шарфы ассоциируются у нее с огородными пугалами и старостью.
Женевьева пригвоздила меня к месту своим холодным немигающим взглядом.
— Ты думаешь, ей это понравится?
— Она будет в восторге, — соврала я.
— Думаю, я смогу что-нибудь подобрать. А почему она, кстати, не устраивает вечеринку?
Я ухмыльнулась, вспомнив прошлый год, как мы танцевали до рассвета и потом по дороге домой купались в фонтане. Я ужасно простыла и сидела дома неделю, но оно того стоило.
— Мама запретила ей проводить вечеринки после того, как мы немного экстремально отметили ее шестнадцатилетие.
— Не могу вообразить здесь ничего экстремального, — кисло проворчала она.
Был конец октября, и магазины были заполнены рождественскими вещицами, все окна были украшены искусственными деревцами и снегом, перевязанными лентой коробками, вырезанными из картона языками пламени и всеми гирляндами и игрушками, которые только можно было вообразить. Это выглядело глуповато, но все еще заставляло меня почувствовать себя маленькой семилетней девочкой. Я последовала за Женевьевой в магазин одежды, вздрагивая при одной мысли о нашем с Мерлином первом Рождестве.
Она выбрала ужасную шляпу цвета зеленого бутылочного стекла с шерстяной подкладкой, которую Нэт точно возненавидит, — она была слишком веселой и солнечной для такой скучной шляпы. Я уже сшила ей гигантскую диванную подушку, вышитую желтыми и оранжевыми кошками, которых она обожала. Это было отвратительно с моей стороны, но я не могла перестать улыбаться, представляя себе, как Нэт будет пытаться изобразить радостное возбуждение при виде Женевьевиного подарка и как ей придется надеть шарф и шляпу, чтобы не обидеть ее.
— О'кей, ну вот и все, — пробормотала я, когда мы вышли из магазина. — Мне больше ничего не нужно, поэтому я, наверное, поеду домой.
Женевьева недоверчиво прошипела.
— Кэти, не притворяйся. На самом деле ты просто не можешь оторваться от меня.
— Я здесь только ради Нэт… я не хотела быть рядом с тобой.
Ее голос был словно шелк.
— Признай это. Ты все придумала. Может, ты и сама не понимаешь этого, но подсознательно пытаешься быть ближе ко мне.
Я уже знала, что Женевьева любит выворачивать наизнанку естественный порядок вещей. Она может сделать черное белым и наоборот. Я почувствовала, что мои глаза наливаются кровью, постаралась дышать размеренно и представила себе Люка, уговаривающего меня не поддаваться на ее провокации.
— Будь осторожнее со своими желаниями, — проворковала Женевьева, глядя в небо. — Ты захотела получить самого красивого бойфренда, и у тебя появился Мерлин. А потом ты захотела, чтобы в твоей жизни появился необыкновенный человек. Вот и я, Кэти. Человек, способный понимать тебя… абсолютно.
Это было слишком близко к истине. Я действительно мечтала о бойфренде и о лучшей подруге, которой у меня никогда не было.
Она пошла медленнее и стала смотреть на свое отражение в витринах.
— Тебе еще недостаточно?
— Недостаточно чего?
Она не ответила и продолжала смотреть на стеклянные витрины, но в этот раз уже на меня.
— Кэти, каково это, ощущать, что жизнь уходит, как вода сквозь пальцы? Легчайшая рябь на поверхности, и тебя уже не стало. Вряд ли кто-то заметит.
— Мерлин не поверил твоей фотографии, — сказала я. — Так что твоя маленькая интрига не сработала.
Она выразительно постучала себя по макушке.
— Он сказал, что не поверил. Но теперь он будет постоянно видеть ее в своем воображении, как бы ни пытался позабыть. Образы так сильны, что ты видишь их, даже когда сам того не желаешь.
— Но он полностью мне доверяет.
Ее голос звучал так уверенно, что почти гипнотизировал.
— Требуется только маленькое зернышко сомнения, которое будет расти и развиваться до тех пор, пока не сгниет все основание. И доверие постепенно уменьшится.
Я подумала, имеет ли она в виду Нэт и эти ужасные любовные заклинания. Нэт теперь всегда будет подозревать меня в том, что я распускала слухи. Я сжала кулаки, чтобы не так сильно чувствовать боль.
— Кэти, ты становишься все слабее.
Я вытянула руку вперед.
— Просто уйди отсюда, Женевьева.
— Неважно, куда ты пойдешь и как далеко будешь бежать, Кэти. Ты уже отмечена.
Она была просто сумасшедшей. Ее заявления становились все более и более абсурдными.
— Я иду туда, — прорычала я, пытаясь избавиться от нее.
— Я тоже пойду туда.
Она пристала ко мне, как репейник, и я поняла, что уже не смогу скрыться от нее до автобусной остановки, где мы разъедемся по разным маршрутам. Мы проходили мимо благотворительного комиссионного магазина и, что странно, одновременно словно приросли к месту и стали смотреть на витрину. В ней было вывешено объявление, предлагающее вечернюю одежду на любой случай. Мужской манекен был одет в смокинг, а женский — в вечернее платье с глубоким декольте. В эту самую секунду я точно знала, о чем думает Женевьева, ведь я думала ровно о том же: рождественский бал в колледже.
Темой вечеринки был Голливуд, и это было потрясающе, потому что подразумевало Мерлина в смокинге и меня, похожую на кинозвезду, в каком-нибудь роскошном ажурном платье.
— Туда стоит заглянуть, — предложила Женевьева самым обычным тоном, как будто между нами не происходило ничего странного.
Я подозрительно посмотрела на нее, опасаясь новой ловушки, и попыталась отвлечь ее внимание, потому что мне хотелось попасть туда одной.
— В этом году все как-то скучно, — пожаловалась я. — Голливуд — отвратительная идея.
Женевьева презрительно фыркнула.
— Ну что ж, если ты не хочешь зайти…
Она открыла стеклянную дверь, но вместо того чтобы воспользоваться возможностью сбежать, я пошла за ней. Она крутила головой, как сова, рассматривая одежду вокруг. Мои глаза остановились на самом потрясающем платье, которое я когда-либо видела, оно висело в противоположном конце магазина. В первую очередь привлекал внимание его шлейф, потому что он был сшит из двухтонной мерцающей материи зеленовато-серого цвета и напоминал хвост русалки. Я подбежала к нему, схватила вешалку и тут же обнаружила, что кто-то с другой стороны сделал то же самое.
— Я первая его увидела! — прокричал до боли знакомый голос, но я упорно продолжала крепко держать вешалку. Женевьева высунула из-за платьев злобное, раскрасневшееся лицо. — Ты же порвешь его, отпусти.
— Это ты отпусти, — по-детски ответила я.
— Оно все равно тебе не подойдет.
Продавщица услышала нашу перебранку и быстро встала между нами. У нее были густо залитые лаком волосы, розовая помада, а вокруг шеи повязан шифоновый шарфик.
— Девочки, прекратите сейчас же.
Мы неохотно последовали ее просьбе, и женщина подняла платье вверх. Оно оказалось даже еще лучше, чем я думала, и сверкало, как море в ветреный день. Оно было очаровательным, но не вызывающим, и цена в двадцать фунтов казалась просто невероятной.
— Это неподходящий для вас вариант, — прочла она нотацию. — Платье разорвано на очень заметном месте, и дыра находится не на шве. Его практически невозможно восстановить, поэтому вам лучше отказаться от этой идеи.
Я была уверена, что Женевьева сможет сделать изумительный невидимый шов гораздо лучше меня, но мне все равно хотелось купить это платье. Если она уведет его у меня прямо из-под носа, вечеринка будет непоправимо испорчена, так как ничто не будет уже в состоянии сравниться с этой замечательной находкой. Продавщица тем временем решила побыть послом доброй воли.
— Может быть, никто из вас не станет покупать его? Ни одно платье не стоит того, чтобы рушить дружбу.
Дружбу?! Я постаралась не ухмыляться слишком явно и шутливо толкнула Женевьеву в плечо.
— Мы ведь не позволим этому случиться, правда?
Женевьева упрямо выставила вперед подбородок, как будто прикусив язык между зубами.
— Так, кому платье подойдет, та и отправится в нем на бал. И я буду мерить первая.
С таким же успехом она могла бы добавить, что прекрасный принц будет с ней и хрустальная туфелька придется ей как раз в пору.
Я заметила соболезнующие взгляды в свою сторону, и немудрено почему: Женевьева будет выглядеть в миллион раз лучше меня, я скорее всего порву платье еще больше, пытаясь влезть в него. Из примерочной, которая больше напоминала отгороженный темный угол, появилась элегантная фигура.
Мне стало очень досадно, потому что русалочье платье было как будто специально сшито на нее, и от ревности у меня в животе возникло уже знакомое чувство острой боли, словно меня режут ножом. Женевьева прошлась по магазину туда и обратно изящной походкой, любуясь своим отражением в большом зеркале. Другие покупатели останавливались полюбоваться на нее. Мое лицо застыло в отвратительной болезненной улыбке: я увидела, как какая-то леди подошла к Женевьеве, чтобы подобрать ей шлейф.
Если бы я отвернулась в этот момент, я бы ничего не заметила, но я была словно загипнотизирована и продолжала смотреть во все глаза, как будто хотела еще больше помучиться. Леди собрала волосы Женевьевы к затылку, чтобы она выглядела еще эффектнее. Я ожидала, что она повернется, чтобы полностью насладиться всеобщим вниманием, но она отреагировала самым неожиданным образом. Она злобно отскочила подальше и затрясла головой, чтобы локоны опять упали к ней на плечи. Затем она протопала в примерочную и резко наглухо задернула занавеску.
Но это произошло уже после того, как я увидела целый ряд шрамов, покрывающих ее спину, глубокие морщины на коже, которые определенно являлись следами от сильных ожогов — будто она живьем горела в огне.
Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 73 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |