Читайте также:
|
Похоже, что этой осенью природа решила вернуть жителям Стармина, то, что недодала им летом. В самый канун Бабожника, в нашу столицу пожаловала столь редкая в это время года, да и вообще в нынешнем году, гостья – теплынь. Не могу сказать, чтобы всем старминцам её визит пришелся по душе. Кое-кто успел утеплить свои дома и вынуть из сундуков теплую одёжу, ожидая раннюю и затяжную зиму, теперь же, бурча и ворча на весь мир вокруг, прел в своих каморках или комнатах. Еще хуже пришлось тем, кто поддался на призывы базарных торгашей купить последнее изобретение магов – порошок «Молли». «Молли – нет средства лучше от моли» - кричали зазывалы на всех рынках и толкучках Стармина. И горе было тем несчастным, которые поддались на эти посулы. Когда они захотели вынуть свою летнюю одежду из сундуков, то выяснялось, что порошок, не убивает моль, а просто собирает её со всей округи. Насекомые за месяц расплодились и чувствовали себя весьма неплохо, чего нельзя сказать о владельцах злополучной одёжи. Скандал вышел грандиозный, особенно после того, как сим порошком воспользовался один из юных фаворитов короля. Торговцы обвиняли во всём магов-халтурщиков, те, в свою очередь, говорили про хапуг, у которых глаза не на том месте, а руки растут оттуда же, откуда и ноги. Одним словом, дело из банальной торговой аферы грозилось перейти в разряд государственных, возможно и с привлечением моей скромной персоны.
Ну а для большинства же жителей нашего города, все эти сплетни, скандалы, расследования были не более, чем повод для зубоскальства насчёт доверчивых богатеев. Старминцы наслаждались последними в нынешнем году теплыми деньками. Те кто имел такую возможность – спали с открытыми окнами и теперь лениво потягивались, глядя как восходящее солнце начинает вызолачивать петушков-флюгеров на соседних крышах или башенки королевского дворца или шпили таинственной Школы Чародеев, Пифий и Травниц. Доброе утро тебе, Стармин!
Вы можете спросить: а какого гхыра я слоняюсь по городу в столь ранний час, если я такой любитель поспать и понаблюдать за восходом? Народ, давайте без столь нелицеприятных наездов, а? Я человек рабочий, день мой, к великому моему сожалению, не нормирован, а оплата - сдельная. Бывает, что целыми днями сидишь и ждешь, когда же правительству потребуются твои услуги, и не дожидаешься. А бывает совсем наоборот – под утро к тебе, на Плашкин холм, пребывает не выспавшийся и злой вестовой и, не особо выбирая выражения, предлагает собраться и дуть во дворец по срочному государственному делу. За девять лет моей службы – четырёх лет в качестве подмастерья и пяти лет в качестве мастера третей категории – я научился понимать чего означает такой вызов. Вот честное слово, ну хотя бы раз ошибся. Но нет, и сегодня мои услуги понадобятся для «восстановления памяти отрока».
Надо сказать, что с некоторых пор наш король, в молодости бывший известным бабником и повесой, на старости лет явно пресытился своим великолепным цветником прекрасных дам. Теперь его окружали разряженные в пух и прах смазливые пажи. Некоторые из них были представителями знатных семейств, а большинство попадало во дворец чуть ли не с моста Троллей[1]. Но каково бы ни было происхождение юных прислужников, поведение их заставляло желать много лучшего. И те, и другие время от времени выпрашивали у добренького дяденьки-венценосца какую-нибудь безделицу, заигрывались с нею, а потом старались сбежать. «Ибо стыдно нам смотреть теперь в глаза нашему обожаемому государю – мы его так подвели» - говорили они, когда их ловила стража. Моя задача, в таком случае, была довольно проста: помочь вспомнить молодым людям «кому», «где», «за сколько» и «как долго». Даже «разговор по душам» с провинившимися отроками из раза в раз практически не менялся. Первое время, пока я просто демонстрировал свои рабочие инструменты, они старались изобразить аристократизм и презрение к жалкому плебею, недостойному даже выносить за ними ночную вазу. Затем, после тестового прогона, тонкий слой придворного лоска исчезал и проявляется М.Т. во всей своей красе. Мой подопечный, на этом этапе, старался представить себя матёрым троллем или Шураём-каретником, иногда заставляя присутствующих при разговоре стражей, следователей и писарей краснеть. Однако такое представление продолжалось недолго. Самое большое через четверть часа, память к «неразумному отроку» возвращалась в полном объёме, и его показания, вместе со слезами и соплями, текли рекой. Наиболее неприятная часть моих обязанностей ждала меня в самом конце – мне приходилась строчить отчёт о проделанной работе. Как же я ненавижу эту писанину! Ну кому интересно читать, какой именно набор инструментов я использовал и в каком порядке? (Будто я сам это помню) Приходилась выдумывать всё походя. Увы: нет доклада – нет гонорара. Чтоб вас касюк за это стукнул, бумагомараки!
Однако я отвлекся. На этот раз мой подопечный оказался немного крепче остальных и мне пришлось извести на него почти половину свечи[2]. Из-за этого глупого упрямства и весьма умеренного гонорара (Десять кладней!!! Ах у вас кассовый разрыв?! Может, пока я инструменты не уложил, вам еще один разрыв устроить?! Вот жмоты…) настроение моё испортилось окончательно. Скажу честно, возвращаться домой в таком раздосадованном виде мне явно не хотелось. Думаю, что прогулка по утренней столице развеет мою хандру как нельзя лучше.
Глядеть как старминский люд торопится на работу по своим лавкам, конторам и мастерским – одно нескончаемое удовольствие. Особенно, если тебе самому совершенно необязательно нестись туда как угорелому. Я около часа прослонялся без дела по нарядной Придворной набережной, понаблюдал развод дворцового караула, посидел на парковой лавочке у Серебряного пруда, немного покормив необычных рыжих уток остатками бутерброда с сыром. Обожаю проводить время в этом месте, особенно в конце золотой осени. В таком месте как-то быстро забывается и хапуги-казначеи, и дураки-пажи, думающие что уж точно не поймают, и ымрюки-вестовые носящиеся по столице с высунутыми языками и лишающие честных работяг заслуженного сна и покоя. Как видите, прогулка оказала на меня благоприятное действие. После темного подвала моего рабочего места, как-то по-особенному хотелось праздника души и тела. Душа удовлетворилась красотою, пора бы и перекусить. Интересно, кто у нас сегодня кухарничает: Розик или Фиш? Если первый, то лучше всего домой не торопится. Я вот думаю, а не заглянуть ли мне тогда на Мытную площадь? Там нередко выступают жонглёры, актёры и певцы, которым стоит кинуть пару медек при хорошей игре или пару мочёных яблок при плохой, благо местные торговцы всегда околачиваются рядышком и с радостью продадут вам такой ходовой товар. Конечно, если я направлюсь туда, то потом придется сделать большой крюк до дома, что согласитесь «не есть здорофО», как скажут атрийцы. Колебался я недолго. Прекрасная теплая осенняя погода победила лень. Казалось, что сама природа говорит: «Слышь, парень, ну о чём ты тут думаешь? Может, у меня завтра настроение испортится и я наведу такую непогоду и сырость, что до зимы не видать тебе никаких представлений». Ладно, убедили, иду на Мытную.
Увы, улицы Стармина всегда полны неожиданностей и последние далеко не всегда приятны. К моему разочарованию, местные лицедеи устроили себе выходной. Зато побирушки были тут как тут. Уж они-то трудятся без выходных, праздников (самая работа) и отпусков. Этот ушлый народ с утра до позднего вечера готов напоказ выставлять свои болячки за умеренную плату. Кто у нас тут? Ага: слепой, безногий, паралитик и еще четыре вымогателя милостыни. Вот без кого Стармин мог обойтись, так это без этих выгурцев. Да по их наглым рожам сразу видно, что вся эта честная кампания ночью квасила на заднем дворе «Ретивого бычка» или «Укуренного овца». Вот скажите: ну кто поведется на такую откровенную липу? Увы, есть люди, которых жалобные голоса заставляют лезть в кошелёк и отдавать свои кровные мнимым больным. Врезать бы вам, ребята, надо за всё хорошее, а еще лучше – Розику отдать. У пацана экзамен на носу, а практики – маловато. Глядишь - потренируется и от вас хоть какая польза будет. Ну да ладно. Не хочется портить себе настроение и марать руки в такой теплый и солнечный денёк. Живите, гхырики – я сегодня добренький.
А они, похоже, и не собирались помирать. Жалостливые старушки обеспечат им на сегодня и выпивку, и закуску. И не только они. Вот, к примеру, девчонка какая-то: сама одета небогато – в простенькие льняные штаны, неновую, но крепкую клетчатую рубаху и видавшие виды башмаки, а каждому побирушке по монетке дала и бутылочку воды, а может и кваса, поставила. Зря ты так, милашка! Денёк обещает быть жарким, глядишь, хоть от сушняка бы помучились и часть их брехни про помирание походила бы на правду. Я уже решил было пойти своей дорогой, но тут началась нечто невообразимое.
- Чо уставились, хвыбы старые – мамырц башке приходит! Квасил вчерась медовуху со сливянкой, башка трещит – подыхаю! Сорок кладней в кубышке, а лезть туда – кысюк душит. Подайте на рассол, скаредки! - проревел "безногий" нищий, встав на абсолютно целые - выросли родимые - ноги.
Над небольшой площадью повисла мертвая тишина. Богомольные старушки, в страхе от увиденного «чуда», осенили себя обережными знаками, а побирушка от неожиданности замер и разинул рот. Для него самого подобная откровенность стала не меньшим потрясением, чем для пожилых богомолок.
- Ишь чего выдумал. Рассолу ему захотелось? Да от этих варрак тока гавыр словить можно за три скудоума! - Просипел "слепой" коллега "безногого", стягивая закрывающую почти всё лицо повязку. М-да уж, гавыр был явно на его роже и говорил о последней своей стадии – от носа почти ничего не осталось. Не долго тебе осталось мучиться, болезный.
- А какого гхыра, ты тогда мелочился, жмотяра? Денег было жалко на хорошую бабу? Ну и мучься теперь! - абсолютно нормальным голосом крикнул "припадочный".
Вся «великолепная семёрка» работников протянутой руки, совершенно забыв об окружающем их мире, повскакала со своих мест и начала выяснять отношения друг с другом. Одни встали на сторону «слепого», другие – на сторону «паралитика». Всякий из них ругался так, что старый тролль завистливо присвистнул бы в знак уважения, а молодой – спрыгнул бы с моста от невозможности повторить услышанное.
Слово за слово, нищие помянули все нанесенные друг другу обиды, двурушничество, утаенную выручку и жадных «крысоловов», отбирающих «честно заработанные денежки». Вишенкой же над этим пиршеством ругани оказалась история любви к некой Кутьке Простодыре, оказавшей хвыбным интересом аж троих вымогателей милостыни. Рассудив, что решить это дело миром не получится, каждый из обманутых хахалей кинулся к своему тряпью и, вынув оттуда дубинку, набросился на остальных. Оставшиеся четверо тоже не пожелали стоять в стороне и очень скоро драка переросла в кошачью свалку, где каждый был сам за себя.
А я-то хотел уйти домой и пропустить такое представление?! Вот уж правда, в нашей разлюбезной столице встретишь такое, что ни в сказке сказать, ни лопатой прибрать. Да скоморохи и жонглёры удавились бы от зависти, будь бы сейчас какой праздник или базарный день. Нет, ну молодец, девочка – не поскупилась на зелье. Устроила мне и себе потеху! Редко когда я так долго и искренне хохотал. Замечательная всё-таки штука – эликсир правды, пусть и дороговатая и эффективная далеко не всегда. Кстати, шутница до сих пор была здесь, вот только вела она себя как-то странно. Отойдя чуть в сторону и достав из кармана флейту, девчушка заиграла некую мелодию. К сожалению из-за ругани и ора дерущихся нищих, я не расслышал музыки да это было и неважно. Важным оказалось то, что я увидел.
Помните легенду про дудочника, что играя на своей волшебной дуде вывел из города сперва крыс, а потом, в отместку за обман, и маленьких детей? Вот и сейчас происходило нечто похожее. Только вместо мышей и малышей из кубышек нищих убегали монеты. Медяки, скудоумы, полтинники, полуполтинники и даже несколько полновесных кладней гуськом катились по направлению к юной музыкантше. Почувствовав на себе мой взгляд, шутница на какой-то миг сбилась с ритма, но, успокоенная моей одобрительной улыбкой, заиграла вновь. Мешать ей обирать этих двуногих клопов не входило в мои планы. Вместо этого я рассмотрел её получше: не сказать чтобы она была кукольно красива, но было в её чуть заострённых чертах лица, зелёных глазах и льняных волосах с небольшой долей рыжины и длиной чуть ниже плеч что-то чарующее. Еще годик-другой и околдует всех… если доживёт.
По закону подлости один из побирушек всё-таки заметил убегающую выручку и заорал: «Баста!! Шыромыжники наших щипают!». Драка мгновенно прекратилась и на незадачливую музыкантшу уставилось семь пар злобных глаз. Вымогатели милостыни мгновенно сообразили, из-за чего они так разоткровенничались посреди своего рабочего дня и теперь жаждали одного: порвать хвыбу. Растолкав оторопевших богомолок и прохожих, побирушки взяли девчонку в полукруг, отсекая всякий путь к бегству. В руке одного ублюдка блеснул здоровенный мясницкий нож. Так, а вот это уже не нравится мне. Вижу вы у меня здоровенькие? Ну сейчас будет болезненькими.
Воспользовавшись тем, что «великолепная семёрка» сосредоточилась на девушке и не обращала на меня никакого внимания, я достал из-за пояса свой трофейный пернач и быстрым шагом подошел к месту назревающей драки. Нищие не думали, что у их оскорбительницы найдется заступник. А этого уже ВАШИ проблемы, господа-гхырики. Не задумываюсь над честностью нападения, я заехал ближайшему из «исцеленных» - «безногому» по голове. Удар вышел на загляденье. Нищебор без единого звука повалился на землю и затих навсегда. Следующей моей целью оказался «слепой». Увы, этот ымрюк обладал каким-то звериным чутьём. Почувствовав опасность, он успел обернуться и завопил. Пускай это оказалось последним делом в его жизни, но момент внезапности был утерян. Теперь нищие разделились: «паралитик» и «бездомный старик» решили расправиться с девчушкой, а на меня пошли «паломник», «одержимый» и «слабоумный дохляк».
По счастью, никто из этой троицы не умел драться по-настоящему. Одержимый и паломник, бестолково размахивая своими дубинкой и ножом, больше мешали друг другу, нежели вредили мне, а о полноценном участии ’’паломника’’ вообще не могло идти речи. В предыдущей стычке его угораздило поймать заправский удар по башке, из-за чего он едва стоял на ногах. Впрочем и это продлилось недолго. В какой-то момент мнимый богомолец без всякой моей помощи грохнулся на землю. Будь он чуток поумнее, то у него были бы все шансы пережить этот день, однако его желание помочь собратьям пересилило инстинкт самосохранения. Отползя в сторону и слегка отдышавшись, ’’паломник’’ отшвырнул бесполезную дубинку, схватил валявшееся на земле бревно и со всей мочи вдарил. Более того, он даже попал. Правда не по мне, а по своему же собрату. Ну что поделаешь - не удержал человек бревно на всём замахе, выскользнуло оно у него из рук. Я-то успел пригнуться, а вот "одержимому" собрату не повезло. Описав над моей головой дугу, бревнышко угодило незадачливому нищему поперёк живота и свалило его на землю. Поверженный "одержимый" (а скорее всего уже и недержимый) взвыл дурняком. Я пнул разоружившегося нищебора ногой чуть ниже колена и добил рукояткой пернача в голову. Итак, двое благополучно устранили друг друга – остался третий. А вот с ним-то пришлось повозиться. Сообразив, что ему теперь по любому настанет мамырц, «дохляк», размахивая ножом как мельница, ринулся в атаку. Ярость от вида своих павших товарищей похоже удесятерила его силы. Несколько раз я едва успевал разминуться с ржавым лезвием, однако на моё счастье дохляк довольно быстро выдохся. Ну ладно, лабырр, теперь моя очередь. С этой мыслью я перешел в контрнаступление и, когда мой противник неудачно раскрылся, хорошенько врезал ему по зубам. Поверженный нищий взвыл. Ну а что, ты хочешь? Пернач - не булава, но и от него огребешь будь здоров, хотя, глядя на лежачего и положа руку на сердце, могу сказать - здоровым он уже не будет.
Разобравшись со своими неприятелями, я бросился было на выручку к своей невольной знакомой. Вот только помощь моя оказалась ей вовсе ни к чему. Те двое дурней, что пытались достать её своими клюками-дубинками просто бесцельно махались, ругались и плевались. Девчушка уходила от их ударов с невероятной ловкостью, можно сказать даже с грациозностью. Увернувшись от очередного неловкого замаха, она непостижимым образом оказывалась за спинами атакующих и, словно дразня их, начинала призывать «мнимо болящих оставить нечестивое ремесло». Всё это произносилось с таким нарочито смиренным видом и голосом, что казалось, будто сам дайн Клик - самый занудный из священнослужителей Стармина - явился сюда и решил обратить сих заблудших. Толку, конечно, от такой проповеди было не более, чем от дойки хряка. С каждым новым поучением, «паралитик» и «старик» разъярялись всё сильнее и обещали предать «проповедницу» всё более лютой смерти. Нельзя сказать, что такие слова сколь-нибудь огорчали шутницу. Заметив меня, «проповедница» на миг улыбнулась и, подмигнув мне, продолжила «поучения».
Я перевел дух и расслабился. Ну кто бы мог подумать, что день станет таким богатым на события. Вот расскажу об этом сегодня Фишу и Розику – не поверят. Последний, вероятно, назовёт меня вралём, затем сам перевернёт всё сверх наголову, увеличив число врагов до дюжины или даже до сотни, снабдит произошедшее самыми невероятными деталями и будет потом хвастать этой историей перед знакомыми девчатами. Не трудно догадаться, кто окажется главным героем в его пересказе. И, несмотря на юный возраст Розика, слушательниц у пацана будет предостаточно.
Рано я расслабился! По резко изменившемуся взгляду моей невольной знакомой, я понял свою ошибку и бросился в сторону. Поздно. Мой левый бок поразила резкая боль. Я согнулся пополам и едва не повалился на землю. Как же я мог забыть, что к «крысам» всегда приставлен «крысолов» для защиты и сбора дани?! Эти гады редко убивают сразу. Для них важнее, чтобы жертва помучилась и побрыкалась или, стеная от бессилия, молила бы о пощаде. Ну уж нет: гхыр тебе в восемь дыр! Постараюсь продать свою жизнь подороже. Я с трудом развернулся и сумел разглядеть моего убийцу: рожа самая обычная, малость рябая, одет по-простецки и смотрит на меня, слегка ухмыляясь. Покрепче сжав в руке пернач, я бросился на него. Это была атака отчаянья, без каких-либо шансов на успех. Он это прекрасно понимал и, неспешно достав пару метательных ножей, готовясь швырнуть их мне в плечо или в ногу. Каким-то чудом, мне удалось увернуться от первого ножа, пролетевшего над моей правой рукой, затем над моим ухом раздался резкий звук, словно молния ударила в дюйме от меня. Произошедшее казалось мне каким-то чудом, рукой богов или… или не знаю чем ещё. На удивлённой роже рябого застыло недоумение. Похоже, что он сам не понял каким образом его собственный нож оказался в его же груди. Мой удар перначом уже ничего не решал и всё равно я вложил в него всю свою силу, а затем врезал ещё и ещё раз. Я обрушил на упавшее тело крысолова всю злобу и ярость на собственное ротозейство. До меня не сразу дошло, что мой несостоявшийся убийца давно мертв. Когда же эта случилось, то на меня разом навалилась усталость и боль от раны.
С большим трудом я огляделся вокруг. Кто же мог так ловко метнуть кинжал с такого неблизкого расстояния? Получается, что только моя невольная знакомая – больше некому. Она стояла посреди площади и была сама в шоке от такого удачного броска. «Старик» и «паралитик» лежали на мостовой, схватившись за головы и тихо постанывая. Выходит она успела столкнуть их лбами. Но как? Стоп! Вопросы потом. Валить надо отсюда. Придерживая рукой раненый бок, я подошел к девушке. Она стояла как статуя и удивленно-испугано оглядывала поле бойни.
- Ты как? Нормально? Ходить можешь?
Она часто-часто закивала.
- Тебя как звать-то?
- В..в.. Вика.
- Вика? А я Гелерт. Ну вот и славненько, валить надо нам отсель…
- Я… я… я убила его?!
- Ага, мертвее не бывает… Канаем отсюда!
Вика по-прежнему была в ступоре и похоже, что её знобило от содеянного, несмотря на теплую погоду.
- Я… я… же просто… не хотела…
Вот только истерик сейчас не надо! Не теряя время на пререкания, я схватил Вику под руку и потянул за собой, уводя прочь от этого места. Как раз вовремя. Немногочисленные бабульки, попрятавшиеся кто куда во время драки, вылезли и, увидев убитых и раненых, заголосили.
Валить, валить надо отсюда… только с ножиком в боку далеко не убежишь, а вытащить нельзя – истечешь кровью. Будто прочитав мои мысли, Вика провела рукой над моей раной и прошептала какую-то фразу на непонятном мне языке. Резко повеяло холодом, боль в боку немного утихла. Выходит ты у нас магичка? Ну конечно же, а как иначе ей удался этот трюк с монетами. Впрочем какая мне разница, кто она? Сейчас важнее всего дойти до дома, а там Фиш меня мигом заштопает.
Не желая налететь на стражу, я старался идти как можно более безлюдными местами. Вика аккуратно поддерживала меня и редким прохожим, попадавшимся на нашем пути, могло показаться, будто младшая сестрёнка тащит домой подвыпившего братца-раздолбая. Мне было как-то всё равно, главное дотянуть до Плашки. А времени, похоже, у меня осталось маловато. Погибший «крысолов» смазал свои ножи какой-то медленно действующей гадостью и теперь она начала проявлять себя во всей красе. С каждым шагом мне становилось всё хуже и хуже: в глазах появилась пелена, а ног, ставших практически ватными, я почти не ощущал. Это значило лишь одно.
- Вот и мамырц ко мне пришел, Вика. – Даже такие простые слова я выдавил из себя с огромным трудом. – Не дотянем до Плашки. Брось… спасайся… беги…
Ничего не ответив, магичка лишь укоризненно посмотрела на меня, словно бы говоря: «Не брошу! Не убегу! Дотяну!» Еще крепче вцепившись в мою немеющую тушу, Вика снова двинулась в путь. Так мы, обошли Горбушкин привоз, миновали Станичный пустырь, деревянный мостик через речку Рохлю и Калинкин садик. Как же я был благодарен Вике! Несмотря на свое довольно хрупкое на вид тело, она упорно тянула меня туда, куда я говорил. Когда же ворочать языком мне стало совсем невмочь, моя спасительница безошибочно угадывала направление по движению губ и упорно шла к Плашке. Уже у самого порога дома я понял, что теряю сознание. Последняя моя более-менее ясная мысль была о том, что оказывается у Фиша есть брат-близнец…
- Ну как он?
- Тише ты. Спит он, разве не видишь.
- А с ним всё будет в порядке?
- Четверо его знает, сынок. Я сделал всё что мог – осталось лишь уповать на милость Заступников да молитвы отца Пилипа.
Разговор этот вёлся вполголоса, но тем не менее я без труда узнал и ломающийся голосок Розика, и хрипловатый голос Фиша. Значит нам всё-таки удалось дотянуть до дома. И это, мракобес меня подери, была самая прекрасная новость за сегодняшний день. С трудом приоткрыв глаза, я решил было подняться, но внезапно почувствовал болезненную слабость. Гостиная буквально поплыла у меня перед глазами.
- А ну ляжь немедленно! – приказал Фиш. В голосе старика прорезалось столько властности, что я решил подчиниться. Себе дороже спорить в моём нынешнем состоянии. - Тебе нужен полный покой, - отчеканил мой двоюродный дядя, собираясь уйти самому и увести Розика, однако у моего троюродного брата на сей счёт было особое мнение.
- Ура, ты очнулся! – радостно завопил он. – Слушай, Гел, а кто это тебя так?
- Э, братец, скажу – не поверишь. Вышла у меня размолвка небольшая. Повздорил я слегка с представителями одной очень древней профессии, - попытался отшутиться я.
- Ты повздорил с хвыбами, - опешившим голосом пробормотал Фиш.
- Нет конечно. С двуногими вымогателями милостыни и похоже с сегодняшнего дня их число слегка поубавилось.
Эта новость произвела на моих родичей убойное впечатление. Если Амброзий просто смотрел на меня с видом стукнутого пыльным мешком грузчика, то старый Фиш больше походил на вышвырнутую на берег рыбу.
- Так значит это всё правда, - наконец еле слышно произнёс мой дядя. – А я-то, старый дурень, понадеялся, будто это всё было бреднями нервной девчонки.
- Ты имеешь виду Вику? Как там она? С ней всё в порядке?
- Сейчас главный вопрос не в том «как там она», а в том, что же мне с тобой делать. Ты хоть понимаешь что именно ты натворил?!
- В смысле…
- В прямом! Совершив убийство, ты нарушил закон и я как подданный короля обязан передать тебя в руки правосудия.
- Бать, ты чо и вправду собираешься отправить Гела на расправу? – ошарашенно спросил Розик, однако Фиш ничего не ответил и, глядя мне в глаза, продолжил.
- Скажи мне только одно, Гелерт: ЗАЧЕМ? Зачем ты снова вляпался в это дерьмо? Тебе мало было того, что ты устроил на свадьбе Гарвея и Масёны? Тебе мало досталось под Верховинами? С тебя до сих пор не снята королевская опала за бесчинства в Винессе, пусть даже тебе удалось в тот раз уйти от ответственности. Так какого, скажи мне, мракобеса ты опять влез…
- Какого мракобеса я влез? А что же мне прикажешь делать? Смотреть как кучка грязных ымрюков рвёт девчонку? Или, опустив голову, смиренно пройти мимо, читая молитву за душу новопреставленной? Так я должен был поступить, господин праведник?!
- Ты мог бы позвать стражников, - уже менее уверенно возразил Фиш.
- Да? И где я бы искал этих дуболомов? Их всегда нет, когда надо, а когда не надо они тут как тут.
- Всё это жалкие попытки самооправдания. Всегда есть законные и честные пути – ты пренебрёг ими, поэтому теперь с тобой будет говорить правосудие. Как только ты поправишься, мы пойдём в суд и да смилуются Четверо над твоей душой. Идем, Амброзий.
С этими словами, старик вышел из комнаты и буквально уволок за собой Розика. В последний момент, мой троюродный братец ухитрился таки вывернутся из железной хватки Фиша и ободряюще подмигнуть мне: мол прорвемся Гел, где наша не пропадала. Я улыбнулся в ответ. Фиш уже не первый раз грозил сдать меня властям, однако ни разу не исполнял своих угроз. Полагаю, что и на этот раз он пойдёт жаловаться на меня отцу Пилипу, а уж последний - человек правильный и разумный - посочувствует бедолаге, скажет пару ободряющих слов, зачитает пару цитат из Писания или Деяний, да напоит своим «особенным» чаем. После таких задушевных бесед, дядюшка, бывший по жизни принципиальным трезвенником, обыкновенно приходил домой слегка осоловевшим и покачивающимся, зато и гнев его исчезал без следа. Успокоенный такими рассуждениями, я закрыл глаза и почти мгновенно провалился в сладкую дремоту.
Не знаю сколь долго длился мой сон без сновидений. Он отступил также внезапно как и пришел, однако проснувшись я чувствовал себя куда лучше. Мне даже удалось присесть на кровати, когда в комнату буквально влетел Розик с толстенной книгой в руках.
- Вот, Гел, гляди сюда – ты спасён!
- Спасён отчего? – недоуменно спросил я.
- Как ’’отчего’’?! От тюряги. Я восемь часов, пока ты дрых, искал этот указ. И я нашел его!
- Розик, ты чего мелешь? Какой указ? Какая еще, к бубенях собачьим, тюряга? И что это за бандуру ты притащил?
- Сам ты ’’бандура’’ небритая, - в голосе моего троюродного брата проскользнула неподдельная обида. – Это «Свод указов Белорских, от основания государства писанных». На, вот тут прочти – как раз твой случай. Я его закладкой отметил.
Недоверчиво глянув на Розика, я открыл книгу и принялся читать. Третий витягский универсал короля Никодима V, написанный архаичным слогом прошлого века, гласил о запрете нищенства в столице и всех крупных городах, вот только какое отношение вся эта писанина имела ко мне осталось для меня загадкой. Прочитав для верности старинный указ еще раз и не найдя в нём потаенного смысла, я вновь обратился к Розику.
- Ну и зачем ты тащил этот фолиант сюда? Этому универсалу сто лет в обед исполнится, а толку от него? Нищих запрещали-запрещали, а они цветут и пахнут.
- Ну во-первых, не сто, а восемьдесят четыре года, во-вторых ты вообще чем читал? Тут ведь написано: «Понеже те злонравные лжецы посмеют у церкв святых собраться, али у мостов, али еще где и хоть до смерти побиты будут – да не учинится суда над побивателями, а отпустить таковых с покаянием». Это именно твой случай.
- Ладно, случай мой, но этот указ…
- Так и не отменён! Прикинь, Гел, батя тебя к судье, а ты ему – хрясь – нету на меня суда – пойду я к отцу Пилипу за епитимьёй. И всё в ажуре. Круто, да? Не ну чо ты ржешь?! Чо ржешь-то?! Я ради тебя корячился, а он тут дурку валяет.
- Розик, за старания я тебя конечно благодарю, однако за меня беспокоиться не следует. Ни к какому судье твой отец не пойдёт. Он сейчас где?
- К отцу Пилипу ушел… у-у-у твою-то через колено! Получается я столько времени горбатился зазря?!
– Почему же зазря? Память свою ты развил, мышление, логику опять же…
- Иди ты со своей логикой, - обиженно произнёс мой троюродный братец. – Стараешься для таких, беспокоишься, а он только ржёт над тобой. Где здесь справедливость?
- Ладно, справедливый ты мой, скажи лучше где сейчас Вика?
- Так вот значит как твою подружку зовут. Вовремя она тебя дотащила. Батя сказал, что еще чуть-чуть и яд дошел бы до сердца. И мамырц бы тебе настал. Одного не пойму: как она – маленькая и худенькая - такого лося допереть сумела?
- Не просто сумела. Она еще раньше мне жизнь спасла.
И я, как умел, пересказал историю с нищими, монетами и дракой. Розик слушал меня с разинутым ртом лишь иногда задавая уточняющие вопросы. Известие о том, что Вика является ведьмой не ввергло моего троюродного брата в суеверный страх. В отличие от своего отца, Амброзий относился к магии в общем-то нейтрально, а некие артефакты, типа волшебных фонарей или противочумных оберегов, считал весьма полезными штуками.
- Да уж, - наконец произнёс он, когда моя история была закончена. – Повезло тебе, братуха. А еще повезло, что батя пока не знает, что твоя подружка - ведьма, не то бы его ымрюк хватил от такого.
- И всё же где сейчас Вика?
- Спит она. Отец дал ей выпить немного твоего «лекарственного запаса» с корнем валерианы и отнес её в твою комнату наверх. Надеюсь, что ты не будешь возражать?
- А почему я должен возражать? У меня благодаря ей, выходит, сегодня второй день рождения, а его стоит отметить. Так что, Розик, бери ноги в руки и дуй к Соровцу. Нельзя праздновать такое событие одними «лекарствами».
- Не выйдет. Соровец еще неделю назад сказал, что покуда мы долг не вернем, не видать нам его стряпни как собственных ушей.
- Вот жмот. Ладно, придётся платить. У меня в куртке во внутреннем кармане кошель с сегодняшним жалованием… Розик, ты что на меня так смотришь, будто жмыря какого увидал?
- Куртку говоришь? Так ведь я её того… этого… сжёг, короче.
- ЧТОООО!!!!
- Мне батя сказал, что эта одежда нечистая и ей не место…
- АХ ТЫ….
Как же хорошо начинался день и как же гхырово теперь он заканчивается. Я снова с трудом разлепил глаза. Курчавая голова пацана неуверенно показалась из-за двери.
- Гел, братка, прости… извини меня, - чуть не плача произнёс он. – Мне батя велел.
- А голова на плечах у тебя есть? Карманы сперва проверить не судьба была?
- Я… я…
- Эх, что теперь делать. Погляди в золе, может чего и уцелело.
Последние слова я чисто для проформы, но Розик воспринял их как руководство к действию. Он стрелой выскочил из комнаты и бросился к печке. Некоторое время было слышно копание в золе, чихи, охи, вздохи и прочие звуки. Наконец, рядом со мною показалась довольная перепачканная физиономия юного пиромана.
- Вот, Гел, глянь-ка. Тут вот еще можно монету разобрать.
- И что мне делать с этим произведением искусства, а? - произнес я, с горестью глядя на то, что недавно было моим жалованием.
- Ну… а давай мы его Арсену-ювелиру загоним. Это же ведь как-никак золото. Может он и отсыпит хоть немного деньжат.
- Арсен, говоришь? Он-то отсыпит… люлей по твоей наглой морде.
- За что?! Это же золото…
- Розик, это – медь!
- А как же название - «золотой кладень»? Недаром же написано…
- На заборе, знаешь ли, тоже «гхыр» написано, но за ним почему-то дрова лежат.
Закусив губу, чтобы не расплакаться, Розик не сказав ни слова выбежал из комнаты. Мне даже стало немного жаль беспутного братца, по милости которого всей нашей семье на ближайшую пару дней был обеспечен строгий пост. Вот интересно, а как на всё это отреагирует дядя Фиш? Думаю, несмотря на свою набожность, вряд ли он обрадуется такому повороту, и своей порции подзатыльников Розику точно не миновать. С такими мыслями я закрыл глаза и почти сразу же задремал.
Спал я недолго, но за время моего сна комната успела погрузиться в темноту. Именно в таком полумраке я, будучи пацаном, любил рассказывать своему младшему братишке страшилки про злых колдуний и вампиров, просачивающихся сквозь самые мелкие щели в стенах. И хотя, после очередной байки, я говорил, что всё это выдумали глупые люди, Дёмка бывало всю ночь дергался от каждого шороха и завывания ветра в печной трубе. Да и сам я, чего греха таить, в своё время, тоже ждал рассказов деда о чудищах, мертвецах и непослушных детях, служивших им пищей. Что ни говори, а на то, чтобы страшилки сказывать, старик был большой мастер. Порой мне было обидно, когда посреди очередной истории, в комнату входила бабушка и выгоняла деда в шею, ругая за то, что «опять ты, лабырр старый, всякие страсти на ночь дитю баешь». Увы, теперь с нами нет ни деда, ни бабули, ни мамы, ни братика. Призрачная чума, пронесшаяся одиннадцать лет назад унесла многих...
- Гел, ты это… не дуйся на меня за куртку, – голос Розика вырвал меня из потока нахлынувших воспоминаний.
- Да забей ты на эту куртку, всё равно скоро новую надо будет покупать. Вопрос один: на какие шиши?
- Ну вот опять! Ну скоко можно, я может сам не меньше твоего переживаю. А хочешь, я пойду в Догеву и продам вампирам немного своей крови. У меня она молодая, хмелем и куревом не отравленная. Им она нужна…
- Не городи чушь, Амброзий! Двенадцать лет пацану, а несешь гхыр знает чего. Ты хоть знаешь где она, эта Догева? Да и если придешь ты туда, то посмотрят кровососы на тебя и заберут всё, что им нужно задарма.
Зря я ему это сказал. Боюсь, что слова мои лишь раззадорили пацана и он вполне мог пойти туда, благо подобное с ним случалось. Года три назад, он попытался увязаться за тремя братьями-воздухоплавателями: Монгом, Гольфом и Ериком. Он даже каким-то образом сумел спрятаться в то, что показалось ему корабельным камбузом. И когда браты-акробаты задумали поднять свое судно на воздух и запустили механизмы, то у них под ногами раздался такой визг, что, пожалуй, его услыхали в соседних деревнях.
Позже выяснилось, что длинные ряды бочонков были совсем не съестными припасами, а набором каких-то высокоточных аппаратов, заполненными различной мудрёной порошковой смесью. В тот момент когда Розик вздумал перекусить и открыл одну из бочек, то случилось не то замыкание, не то размыкание каких-то слюноидов (не помню уже как они там зовутся), отчего мой троюродный братец и сам чуть не сгорел и вывозился словно трубочист. Думаю, братьев едва не хватил мамырц, как только они открыли подпол и оттуда вылетело перемазанное незнамо в чём существо, которое стремглав бросилось бежать куда глаза глядят. Людям же показалось, будто воздухоплаватели используют для полётов силу мракобесов. Толпа вполне серьёзно пыталась уничтожить аппарат, а «нечестивых колдунов» предать бессмысленному и беспощадному народному суду. С великим трудом страже и дайнам удалось защитить воздухоплавателей от возбужденных людей. Тем не менее, свою долю гнилых овощей и камней ребята заработали, а кораблик едва не пошел на растопку. Не трудно догадаться, против кого был подан иск "о возмещении бесчестия". Естественно, против отца мальчика, то есть Фиша. Деньги оказались немаленькими. Нам пришлось продать множество старых гравюр, висевших когда-то в гостиной нашего дома, старинный меч-бастард, выкованный по утерянной ныне технологии и потому стоящий недешево, «слезу ведьмы», искусно огранённый адамант, подаренный перед собственной казнью некой колдуньей предку Фиша. К тому же, для задабривания братьев, мне пришлось израсходовать почти весь тогдашний годовой «лекарский запас». Нашей наградой за эту беготню было то, что нам не пришлось залезать в долги к ростовщикам. Не избежал «награды» и сам «воздушный пират». В течение недели он вынужден был спать на животе, ибо когда Розик переворачивался на спину, урок, преподанный его отцом, напоминал ему о себе страшной болью.
Как я теперь понимаю, тот урок ничему пацана не научил. Вбив себе в голову очередную блажь, Амброзий окончательно и бесповоротно решил пойти к вампирам, а в нынешнем моём состоянии я вряд ли сумею ему помешать. Однако, по счастью, высшие силы рассудили, что на сегодняшний день я получил неприятностей сполна и пора бы, для разнообразия, подкинуть мне чуток фарта.
Когда с верхнего этажа раздался тихий звук чьих-то шагов, Розик, мигом позабывший о своём намеренье, встрепенулся, боязливо огляделся и скороговоркой пробормотал какой-то заговор. Я лишь улыбнулся. Детские страшилки о проникающей во все щели нежити в этот миг обрели для моего троюродного брата полноценную жизнь. Не придумав ничего лучшего, он схватил стоящую на тумбе деревянную кружку с лечебным пойлом и метнул её в силуэт, показавшийся в дверном проёме.
- Ну и порядки тут у вас, - произнёс усталый и слегка насмешливый девичий голос. – Я только вошла а меня уже потчуют.
- Ой-е! – только и вскрикнул Розик.
- Вика? – догадался я. – Извини за подобную встречу. Как ты? С тобой всё в порядке?
- Бывало и лучше. Я сперва даже подумала, будто мне приснился какой-то кошмар. Вот проснусь – и окажусь у себя в комнате. Однако…
- Однако добро пожаловать на Плашку. Я – как ты возможно помнишь – Гелерт, этот румяный подгхыр… карапуз рядом со мной – Амброзий, а тот высокий сухопарый старик, что первым встретил тебя – Фишер – мой двоюродный дядя.
- А где он? Я слышала как он ругался на тебя и грозился пойти к какому-то судье Пилипу. Выходит, у тебя из-за меня крупные неприятности?
- Успокойся, со мной всё будет в порядке. Да и с тобой ничего не случится. А Пилипом у нас кличут здешнего дайна. Думаю, что сейчас между дядей и святым отцом происходит долгий и плодотворный диспут на тему сегодняшней молодёжи. Таким образом раньше полуночи старика ждать не стоит.
- Ага, - подтвердил мой троюродный брат. – Пилип у нас мужик правильный, справедливый. Как начнёт поучать – так до конца проповеди и не поднимешься. Так что суд…
- Розик, я уже сто раз тебе объяснял, что никакого суда не будет. К тому же не забывай, что у нас гостья. Поэтому хватай ноги в руки и дуй в подпол за угощением и свечи заодно прихвати. А то как-то невежливо принимать гостей в потёмках.
Тихо ворча себе под нос о расточительстве некоего лежебоки, Розик нехотя побрёл в кладовку. Перспектива зажигать дорогие восковые свечи, пусть и ради спасительницы родича, пацана явно не прельщала. Мой троюродный брат мог бы еще долго ворчать на ходу, если б не случилось вмешательства нашей гостьи. Произнеся несколько слов на своём колдовском языке, Вика слегка хлопнула в ладоши и с её пальцев соскочил маленький светящийся шарик. Взмыв над нами, он распустился и принялся расти, на манер вьюнка оплетая потолок чудными узорами. Очень скоро наша комната оказалась залита теплым тихим светом, от которого у меня на душе стало легко и спокойно. На какой-то миг мне даже показалось, будто портрет моего прадеда бросил взгляд на гостью и слегка подмигнул.
- Надо же, а ведь я сперва и не заметила их? – потрясенно прошептала Вика.
- Не заметила кого? – не понял я.
- Картины. Это же работа Михая Клопика. А эту картину писал Шиван Тарасец. А здесь… неужели это Гриня Беляк?
- Почти угадала. Эту создал его брат-близнец Зенон. Говорят, будто братья владели некой тайной, благодаря которой все созданные ими портреты не только выглядели как живые, но и даже улыбались или грустили, глядя на своих живых родичей.
- А ведь это действительно так. Беляки и в самом деле были магами. Мы называем таких дичками. Они не учились в нашей Школе, но те менее могли творить волшебство и сохранять его в своих полотнах. Ты бы видел их морские пейзажи или туман над рекой – красота неописуемая! Кажется, вот чуть-чуть и тебя закружит буря. Или тебя окутает предрассветный туман. Как у них это получалось не знают даже наши архимаги – свой секрет братья унесли в могилу. Хуже того, незадолго до смерти Зенон Беляк скупил большую часть полотен и сжёг их в своей мастерской. Почему он так поступил я не знаю.
- Занятная история. Я-то всегда думал будто улыбка прадедушки всего лишь игра моего воображения, а вон оно как на самом деле... Мой дед рассказывал мне, что, будучи мальцом, видел как к ним в дом приходил старый всклокоченный бродяга, который сперва сулил немалые деньги за некий портрет, а затем угрожал всеми карами земными и небесными, если ему его не отдадут. Тогда я думал, будто это обычная страшилка, а оказывается…
- Так часто бывает что у многих баек, легенд и сказок есть всамделишная основа. Как бы то ни было, но ты – владелец очень редкого шедевра. Да и другие картины у тебя классные. Представляю себе как когда-то придворные художники выстраивались в очередь – лишь бы совершенно безвозмездно зарисовать кого-нибудь из твоих предков. Заиметь хорошие отношения с мастером-врачевателем дорого стоит.
При этих словах нашей гостьи я невольно улыбнулся. История моей семьи отнюдь не была связана с лекарским искусством. Напротив, мы…
- Но как же так? Твой же дядя врач? Я видела как умело он тебя перевязывал. Ему явно не впервой сталкиваться с увечьями, ранами и инструмент у него… Погоди, то есть ты хочешь сказать, что он…
- Королевский дознаватель и исповедник первой категории.
- Так он ПАЛАЧ?!
Ну вот, а разговор ведь только начался. Все девушки, с которыми я пытался завязать хоть какие-то отношения, сразу старались порвать со мной, узнавая про ремесло моей семьи. Однако в глазах Вики не было ни презрения, ни суеверного ужаса. Скорее, в её взоре сквозило любопытство.
- Вот никогда бы не подумала, что вечером я окажусь в настоящем музее и буду ужинать в кампании мастеров клещей и верёвки.
- Клещи и верёвки – удел площадных костоломов, – в голосе Розика, успевшего сгонять в подпол, заглянуть на кухню и вернуться назад с угощением, сквозило смесь мальчишеской заносчивости и сопричастности к столь нелюбимой им в остальное время гильдии. – Мы – КОРОЛЕВСКИЕ палачи. Еще в 672 году, король Никодим Второй пожаловал нас отдельным гербом…
- Розик – прервал я пацана – ты бы так бойко на выпускном экзамене в приходской школе отвечал, а не свёклу изображал. У нас ведь гостья. Не обращай на него внимания, Вика. Располагайся поудобнее вон на том диванчике – в ногах правда нет.
Девушка последовала моему совету и я продолжил
- Амброзий абсолютно прав. Да мы - королевские палачи. Нас зовут только когда надо вернуть память государственным воришкам или неудачникам-интриганам. Или отправить эту публику к мракобесам тем или иным способом.
- Интересный у тебя взгляд на твою работу – Вика слегка ухмыльнулась
- А что тут не так? Ко мне попадают именно неудачники и воришки, и то не всегда. Удачники и крупные воры занимают лучшие места в ложах, чтоб понаблюдать как я отправляю их менее расторопных соперников к праотцам.
- Даже и не знаю, что сказать… Ты говоришь о своём ремесле так спокойно и даже с юмором.
- Увы, сочувствовать всем этим господам я не имею ни малейшего желания, а другие мне, хвала богам, не попадались.
- Я не о том. Просто у моего отца всё устроено не так. У нас просто не нужны такие профессии как у тебя… Ой извини, я не хотела тебя обидеть! Просто я уже шестой год живу в Стармине и до сих пор еще не привыкла к некоторым вещам.
- Ух, ты! Да ты княжна или принцесса?! – физиономия Амброзия растянулась в улыбке до ушей. Весь боевой запал юного дамского угодника пропал и теперь он решил приударить за нашей гостьей.
- Никакая я не принцесса – смущенно произнесла Вика. – Просто… это трудно объяснить… одним словом, мой отец – торговец. Он продаёт амулеты, чеснок….
- Неубедительно говоришь, девочка моя, - подумал я. - Уши твои красные выдают тебя с головой да и щеки твои как покраснели. Ну, если не хочешь говорить о своей семье, то настаивать я не в праве. Вслух же я произнес следующее:
- Чеснок? Это вещь хорошая, особенно по зиме. Не у всех ведь хватит денег и здоровья ходить по врачам. Слушай, а не твой отец ли, случаем, снабжает местных ведьмаков снаряжением, а?
Мои слова ещё сильней засмущали Вику, поэтому и я поспешил сменить тему.
- Ты уж извини меня, если я чем тебя обидел.
- Ну какие тут обиды? Я просто не могу до конца поверить, особенно после всех тех баек и страшилок, что рассказывали про вас, что вы, палачи, ничем не отличаетесь от простых людей. Глядя на тебе и не подумаешь, что ты…
- Что я палач? Ну и глядя на тебя я бы не подумал, что ты магичка. А знаешь, что нас объединяет? Зловещая репутация! Люди, с одной стороны, сторонятся нас, а с другой, когда куснет их за курац жареный крысалак, бегут к нам.
- Погоди. Ну почему к нам народ несется – это понятно. Залечить или упокоить. А почему бегут к вам, на Плашку?
- Неужели не догадываешься? Да примерно за тем же самым, что и к вам: «залечить или упокоить». Хотя по профессии, нам предназначено калечить людей, работая в застенке, ты поневоле изучаешь анатомию и учишься ликвидировать последствия своих действий. Могу сказать, что если бы не дядины познания в медицине, мы бы давно окочурились от голода.
- Теперь-то я понимаю, почему травники чаще других поминают вас в своих ругательствах. Оказывается вы их конкуренты.
- А разве мы виноваты, что в последнее время врачи скорее калечат, а палачи – скорее лечат. Вот, например, дядя Фиш. Он в профессии с двенадцати лет, считай уже сорок лет вкалывает, а много ли он отправил народу на тот свет? Да иной травник замучил куда больше народу чем он. Но почему презирают нас, а не докторишек? Из-за репутации…
Вику явно развеселили мои слова. Она отвалилась на спинку старого диванчика и хохотала от всей души. Просмеявшись, она произнесла:
- Знаешь, Гелерт, я редко встречала людей, находящих нечто смешное в совсем невеселой теме. У тебя же к этому явный талант.
- Скажешь тоже, - отмахнулся я. – Разве ж это талант? Вот лучше скажи как ты могла одновременно колдовать и играть на флейте?
- Точно, - поддержал меня Розик. – Гел мне про это рассказал. Слушай, а можешь показать как ты это сделала? Ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуй…
- Ну что ж смотрите.
С этими словами Вика уложила на середину стола пару ложек и блюдец, достала из кармана рубахи флейту и заиграла. Повинуюсь веселой мелодии, столовые приборы бодро запрыгали и принялись выписывать круги. С разинутым от удивления ртом, мой троюродный братец зааплодировал такому представлению. Он уже слышал от меня о манящих чарах, однако правильно говорят: лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Меж тем представление продолжилось. Теперь блюдца и ложки взлетели под самый потолок и начали выстраиваться в некую фигуру. Мы приготовились узреть очередной фокус, однако внезапно музыка оборвалась. Вику буквально скрутил приступ кашля.
- Не видать мне зачёта как своих ушей, - грустно произнесла наша гостья, смотря на разбитые блюдца. – Вот посуду вашу побила.
- Да и гхыр с ней, с посудой, - утешил я. - Этим блюдцам красная цена – медяк.
- Ага, - подтвердил Амброзий. – Не боись. Если чо, то я виноватый. Я седня вообще во всём виноватый. Блюдца поколол – я, гелово жалование расплавил – я.
- Что ты сделал?
- Да я когда гелову куртку жег, ну ту драную что в крови была, кошель вынуть забыл. И в итоге… Ну вот чо вышло… - с этими словами мой троюродный брат положил перед Викой мой сплавленный гонорар.
- А знаешь, Розик, мне кажется, что сумею вам помочь. Нет-нет со мной всё будет в порядке. Я и так доставила вам массу хлопот, поэтому сделаем вот что.
Совершив пару глубоких вдохов и мудрёных пассов, Вика напевно произнесла фразу на колдовском языке. Плюшка отреагировала мгновенно: запрыгала сама собой, встала на ребро, и, поднявшись в воздух, рассыпалась на части. Монеты, словно большие капельки, разлетелись по комнате, а одна умудрилась заехать Розику прямо в лоб. Постанывая и потирая ушибленное место, Амброзий кинулся собирать новообретенный капитал. Вскоре перепачканный в пыли, но счастливый пацан выложил перед нами мою получку. Маленькой ложкой дёгтя в бочке мёда стало то, что из десяти монет, на двух невозможно было опознать короля Наума. Еще на трёх наш самодержец предстал с такой перекошенной физиономией, что предъяви мы такие деньги в любой лавке, то попали бы мигом в тайную канцелярию за «представление коронованной особы в лике бесстыдном и скверном». И мы, от греха подальше, отложили и их. С оставшимися деньгами Розик побежал к Соровцу. «Я мигом!» - прокричал он, скрываясь за дверью. Ба-ба-х!!! Из прихожей раздался звук падающих тазов, швабр и старой одежды, щелчок сработавшего мышиного капкана и ор бегуна. Будем надеяться, что наш торопыга успеет до закрытия кормильни.
- Ну как тебе наша доблестная гильдия? - Обратился я к Вике, после того как мы оба отсмеялись.
- С вами точно не соскучишься. Слушай, а неужели твоя гилда и впрямь такая маленькая?
- Ну мы ведь не пекари и не плотники, так что нас и раньше было не так уж и много. А сейчас? Я и Фиш – уже двое. Розик, хоть и числится гильдейским учеником, вряд ли пойдёт по отцовским стопам. Он у нас будущий юрист, а мой отец, по болезни, больше не работает. Король выделил ему за службу участок у Дрива. Ты бывала там?
- Пару раз проездом. Я тогда совсем малышкой была, и мама с папой возили меня в гости к дяде Ролару и тёте Орсане. Места там действительно очень красивые и народу почти что нет.
- Вот там-то он и обустроился вместе со своей женой и моими младшими сестрами. Я у них бываю, когда начальство мне дает отпуск. Вот только в последнее время сенешаль решил подсократить расходы дворца. Угадай, с кого он решил начать? Ни тебе отпускных, ни тебе кормовых, ни отгулов. Сам небось всё под себя гребет.
- Не завидую я этому выгурцу, когда он надоест Науму) Лучше всего ему сразу выпить яду. Как я понимаю, в противном случае, казнь его будет долгой и мучительной.
- Ну тут-то ты неправа. Я же всё-таки не зверь и казнить его не стану, а вот Розик станет.
-???
- Все когда-то делают ЭТО в первый раз)
- Но ведь он совсем не опытен в твоём ремесле. И ты сказал, что он в гильдии только числится.
- Я тоже неопытен… был. Так что это не проблема Амброзия. ЭТО ЕГО ПРОБЛЕМА.
- Ты говоришь, что сенешаль в последнее время разбогател? Похоже я знаю как можно потрясти этого жирного урюка и заодно хорошенько развлечься. Вот послушай…
- НЕ, НЕ, НЕ с побирушками мы уже пошутили!
- А кто тут недавно жаловался на недостаток средств? В общем, не отвлекайся…
Глава 2.
Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 16 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |
| ерваЯ, более полнаЯ, но запутанаЯ версиЯ | | | Её величество Рифма-С-Плёткой. |