Владимир Киселев
Господа товарищи
Сценарий кинокомедии
«АИСТ»
Арьевское издательство собственных творений
А Н Н О Т А Ц И Я
В сценарии сатирической комедии «Господа товарищи» автор вместе со своими героями Нолинсом и Вороге смеется над пристрастием ко всему иностранному, имеющему нашлепку «Маде ин…» и т.п.
Нолинс и Вороге – студенты ВГИКа, придумавшие устроить летом своеобразную летнюю практику. «Подав» себя иностранцами в одном из районов российской глубинки, они познают характер жителей города Шапкозадиаевска, страсть падких до всего заграничного, пренебрегающих всем отечественным и наделенных непомерным самомнением.
Сценарий – своего рода вариация «Ревизора» Гоголя на современную тему, что и акцентируется в финале комедии.
Обшарпанное двухэтажное здание районной гостиницы. Заросли лопухов, вымахавших до середины окон. Потрескавшиеся, заклеенные бумагой и пластилином щели в стеклах. Свисающая клочками из подоконных кожухов пакля. Словом, все свидетельствует об отсутствии хозяйского догляда. И оттого диссонансом смотрится над входом огромная вывеска «Гостиница г. Шапкозакидаевска», и ниже – «Hotel».
На фоне гостиницы в кадре появляется фигура, передвигающаяся на ходулях, она увлекает за собой первые титры фильма. Следующая фигура на ходулях идет в обратную сторону. Так они, с авоськами, чемоданами и без, и сменяют друг друга, пока идут титры.
Последняя фигура – массивный мужчина в светлом костюме - низвергается с ходуль, и зритель видит огромную лужу, распростершуюся перед крыльцом гостиницы. В веере грязных брызг возникает название фильма.
Лица наблюдающих ходульное хождение двух молодых людей - белого и негра. Мужчина в светлом костюме выбирается из лужи, со злостью бросает сломанную ходулю к ногам старичка, сидящего около лужи. Старичка окружает частокол из новеньких ходуль разнообразных размеров и форм.
Молодые люди подходят к старичку, с интересом разглядывают продаваемый товар, табличку, висящую над его головой на дереве: «ХВИРМА ХОДУЛЬ».
- О кей! Дело на широкая нога!- говорит старичку белый иностранец, иронично улыбаясь.
- Широкая, говоришь?- отзывается старичок, поднимается и выбирает из ходульного частокола экземпляр с широким подножником.
- О, ноу, ноу!- отрицательно машет рукой иностранец.- Просто наш восторг, наш восторг ваш бизнес.
- Халтура, а не восторг!- сердито бросает вылезший из лужи мужчина, выливая из ботинок воду.
- Что есть холтер?- интересуется черный иностранец.
- Вот что есть холтер!- отвечает мужчина, кивая на поломанную ходулю.
- Это не есть холтер,- обижается старичок и показывает на массивный живот мужчины,- это есть много есть и много весить.
Мужчина из лужи вдруг прозревает, что перед ним иностранцы и разом меняет гневное выражение лица на благодушное, угодливо заглядывает в лица иностранцев.
Те осматривают разнокалиберные ходули: большие и маленькие, тесаные и неотесанные, крашеные и с фигурной резьбой. Соответственно и цена ходуль различная. На одних же висит самая крупная цена.
Белый иностранец интересуется:
- Почему это есть так?
- Потому что это есть адидасы.
Подает иностранцам ходулю, на которой намалевано на английском «Adidas».
- О!- восклицает иностранец.- Супер.
- Еще супернее есть,- польщен похвалой старичок.
Достает завернутые в целлофан и повязанные шелковой ленточкой миниатюрные ходули с надписью «В памить о прибывании в Шап-ке». Протягивает их иностранцам. Но те вздрагивают от дикого вопля за спиной.
Очередная жертва гостиничной лужи, потеряв одну ходулю, зависла на другой, непонятным образом застрявшей торчком в грязи.
Одолевшие уже лужу его дородная супруга и худосочная дочка на том берегу воздевают в отчаянии руки.
Собирается толпа зевак, наблюдая за конвульсиями бедняги.
Черный иностранец, обнажив в улыбке ослепительно белые зубы, подходит к краю лужи и прочерчивает каблуком на земле канавку-отвод. Вода из лужи устремляется по нему и на глазах толпы бесследно исчезает. Показывается канализационная решетка, в которой и застряла ходуля.
- Вива ля камрадос!- восторженно вопит побывавший в луже мужчина в светлом костюме и хлопает в ладоши, призывая и толпу к тому же. К старичку же «хвирмачу» поворачивает рассерженное лицо, взглядом приказывая убраться.
«Хвирмач» покорно начинает собирать свой товар.
Мужчина в бывшем светлом костюме подходит к иностранцам.
- Яков Яковлевич Махаев, директор данного отеля. Весь к вашим услугам.
Склоняет голову в вежливом поклоне и тут замечает, что стоит перед гостями города в одних носках. Сконфуженно бормочет:
- Прошу милости в наши гостеприимные номера.
Иностранцы следуют за ним.
Полутемный вестибюль гостиницы. Плакат на стене: «Повысим культуру обслуживания на недосягаемую высоту!». В креслах у столика две яростно раскрашенные девицы, лениво листают журналы «Бетон и железобетон». За барьерчиком восседает довольно уже пожилой администратор, сноровисто вяжет спицами. На вошедших не поднимает глаз. Над головой его – массивная, едва ли не из дерева вырубленная, вывеска: «Мест нет».
Иностранцы останавливаются у барьерчика.
- А я русским языком говорю, местов нету,- произносит администратор, не отрываясь от занятия.
- Мы не есть русский,- перегнувшись через барьерчик,- произносит черный иностранец.
- Ась?- поднимает глаза администратор.- Мать честная! Никак негры в городе!
Девицы в креслах словно очнулись и, открыв рты, переглядываются.
За спинами иностранцев возникает Махаев, восклицает:
- Господа товарищи, вам не сюда!
И – администратору:
- Андреич, зарегистрируй гостей города.
- Мистер Нолинс,- называется белый иностранец.
- Мистер Вороге,- называется черный иностранец.
Махаев ведет иностранцев по коридору. Девицы крадутся за ними.
Номер люкс (по провинциальным, конечно, меркам) с телефоном, телевизором и вентилятором.
- Располагайтесь,- предлагает Махаев клиентам,- а я вас, господа товарищи, на кратковременное время покину.
Выходит из номера.
Белый иностранец бухается на заправленную кровать со словами:
- Уф-ф, Витек, кажется, внедрились! Мистер Вороге, ха-ха-ха!- смеется, показывая на негра пальцем.
- Мистер Нолинс!- смеется негр и тоже падает на кровать.
Махаев сидит за столом в своем служебном кабинете. Тщательно причесывается, прокашливается. Элегантным полетом руки снимает телефонную трубку, набирает номер:
- Игорь Васильевич? Это Махаев… Извините, если побеспокоил, но есть резон. К нам в город прибыли иностранцы… Двое… Блэк энд уайт… Да, они в номере… Вас понял…
Черная «Волга» бешено мчится по улицам Шапкозакидаевска. В салоне – Махаев, Нолинс и Вороге.
Н о л и н с. Мистер Махаев, что есть эта бешеный езда?
М а х а е в. Сейчас узнаете.
«Волга» лихо обгоняет грузовик с музыкантами, чьи духовые инструменты сияют на солнце. Далее – обгон автобуса с детьми, в руках у которых пышные букеты цветов. Еще далее – автобус с девушками в нарядных русских сарафанах.
- Сосёт,- шепчет Вороге Нолинсу, потирая нижнюю часть груди.- Сутки все-таки не евши.
Нолинс прикладывает палец к губам.
«Волга» минует последние дома города, пролетает под аркой «Счастливого пути!». На арке, с другой стороны, сидит человек и что-то малюет кистью. «Иностранцы» оборачиваются и читают: «Г. Шапкозакидаевск». Человек же выводит приветствие на английском языке: «Welcome!» - «Добро пожаловать!».
«Иностранцы» переглядываются и улыбаются.
«Волга» останавливается за поворотом, откуда виден лишь краешек арки. На этом видимом участке стоит сигнальщик и подает какие-то знаки водителю «Волги».
Махаев отвлекает внимание «иностранцев» вопросом:
- Вы, господа товарищи, из каких краев будете?
Н о л и н с. Что есть край?
М а х а е в (смутившись). А, ну да… Я спрашиваю, какие дружественные нам государства вы представляете?
Н о л и н с. О, ясно! Я представляю Обертайн, государство Обертания…
М а х а е в. А дружок ваш?
Н о л и н с. О, он из Карабасьон. Дальний, жаркая страна Карабасия…
М а х а е в. Прекрасно, прекрасно. Какой истеблишмент! А что вы, если не секрет, в нашем государстве поделываете?
Н о л и н с. Мы есть стьюдентс Московский университет.
М а х а е в. О, прекрасно, прекрасно. Летние каникулы. Но почему именно наш район?
Н о л и н с. Наш друг Виктор Егоров проживает ваш район.
М а х а е в. Стало быть, вы к нему с визитом?
В о р о г е. О, йес, йес!
Водитель «Волги» разворачивает машину и направляет ее в сторону арки. Взору «иностранцев» открывается зрелище. Толпы людей с воздушными шарами и букетами цветов. Художник домалевывает на приветствии восклицательный знак и прячется по ту сторону арки.
Под аркой гостей встречает некто с коротким ершиком волос и в безупречно сшитом костюме. Махаев устремляется к нему и что-то торопливо шепчет на ухо.
Грянула музыка, от которой лопают шары, а художник с верхотуры роняет банку с краской на пюпитр дирижеру: музыка приобретает хаотический характер. Некто с ершиком недовольным жестом останавливает музыку. Объявляет в микрофон:
- Товарищи и господа, леди и джентльмены! Мы рады приветствовать в пределах нашего района и города иностранных гостей – мистеров Нолинса из дружественной Обертании и Вороге из братской Карабасии. Такая встреча послужит, видимо, укреплению уз дружбы между нашими народами и, видимо, более лучшему взаимопониманию между нашими странами. Мы, видимо, очень рады приезду таких дорогих гостей и будем счастливы видеть их в любом уголке нашего необъятного Шапкозакидаевского района. А теперь разрешите преподнести нашим дорогим гостям, видимо, хлеб-соль.
Хор девушек начинает величальную песнь. Девочка с бантами выходит с хлебом-солью. «Иностранцы» потирая под ложечкой, принимают его. Нолинс откусывает от каравая изрядный кусок и торопливо жует. Вороге следует его примеру. С набитым ртом Нолинс идет к микрофону. Вороге остается с хлебом-солью в руках, жадно созерцая его, не зная, с какой стороны откусить следующий кусок.
- Сенкью, сенкью вери матч,- жуя, произносит Нолинс.- Спасиба!
Куча ребятишек бросается к «иностранцам» с букетами цветов. Нолинс принимает цветы и относит в импровизированную костюмерную рядом с помостом. Вороге устремляется за ним.
В о р о г е (Нолинсу). Что с хлебом будем делать?
Н о л и н с. Давай съедим.
В о р о г е (выглянув из-за ширмы на толпу). Ну, давай, про нас, кажется забыли. Там концерт начинается.
Разламывают каравай пополам. Тыча кусками в солонку, едят. Девочка, вручавшая им хлеб-соль, заглядывает в костюмерную, округляет глаза, прыскает и убегает. Вороге вдруг ойкает.
Н о л и н с. Что случилось?
Вороге достает изо рта болт. Нолинс тоже ойкает.
В о р о г е. Что такое?
Нолинс достает изо рта гайку, накручивает ее на болт.
В костюмерную заглядывает Махаев.
- Господа товарищи, господа товарищи, пожальте на сцену!
Гости прячут недоеденные куски в дипломат и выходят на сцену.
- Итак, продолжаем наше торжество,- объявляет человек с ершиком.- Разрешите, дорогие гости, преподнести вам, видимо, наш сувенирный подарок. Наш Шапкозакидаевский район – славный район, и славен он, видимо, своей шапочной фабрикой. Во все темные уголки страны растекается его продукция. Так разрешите, дорогие гости, преподнести вам…
- Разрешаем,- ответил Вороге.
Девушка в сарафане преподносит необычного вида шапку. Нолинс едва не роняет ее, до того та тяжела.
- Осторожнее!- громко шепчет Махаев.- Она фарфоровая.
Нолинс опускает шапку на помост. Стоящий рядом мальчуган хватает ее и примеряет на голову. Пошатываясь от тяжести, оборачивается к матери и спрашивает:
- Мамка, я принц?
Мать всплескивает руками и пытается стащить шапку. Та не поддается усилиям. Окружающие дают советы:
- Вы шапку по оси, по оси поворачивайте, как гайку. В правую сторону.
- Нет, лучше в левую.
- Без мыла здесь не обойтись…
- Шапку бы охладить…
- А, может, голову?
- Тебе бы самому – голову!
- Стукнуть молоточком, да и дело с концом…
- Это ж международный скандал!
Махаев и человек с ершиком в растерянности, а Нолинс предлагает плачущему мальчику.
- Бой, бой, сделай вот так.
Смешно шевелит ушами. Мальчик, перестав плакать, начинает улыбаться и повторяет упражнение за Нолинсом. Фарфоровая шапка на глазах начинает сползать с головы. Зрители восторженно аплодируют.
- Вот что значит зарубежный ум, Игорь Васильевич,- улыбается Махаев.
- Ну, пора, видимо, сворачивать церемонию-то. Увози-ка их поскорее,- советует Игорь Васильевич Махину, забыв, что в руках у него микрофон. Слова разносятся над толпой. Толпа хохочет.
Игорь Васильевич свирепо смотрит на Махаева. Тот пятится и сваливается с помоста на руки Вороге и Нолинса.
- Что значит зарубежные-то руки,- шутит кто-то из толпы.
К «иностранцам» подводят лысоватого человека с быстро бегающими глазками и улыбкой гейши. Игорь Васильевич представляет его гостям:
- Ваш гид. Он будет, видимо, сопровождать вас в вашем круизе по району.
- Константин Зевакин,- называется гид,- сотрудник районной газеты «Догоним и перегоним».
- Какой трудный имя, сетует Нолинс.- Можно, мы будем вас называть просто Констан?
- О, йес, конечно, йес,- соглашается Зевакин.- Можно даже будем Костя.
- О кей, о кей,- улыбается Вороге.
- Просим вас в аутомобиль,- приглашает Зевакин, подбегая к «Волге» и услужливо распахивая перед гостями дверцу.
- Шапкозакидаевск есть старинный русский город,- начал в машине свой рассказ Зевакин, слова с буквой «р» произнося с английским акцентом,- В нем проживает пятнадцать тысяч сто пятьдесят семь человек. Основателю города Даниле по прозвищу Шапка исполнилось бы нынче триста сорок пять лет, доживи он до сегодняшнего исторического дня.
- Данила оставил мемуар?- сыронизировал Вороге.
- Нет, конечно. Данила Шапка был безграмотный гончар… А теперь просим вас посмотреть на достопримечательность нашего города – кафе «Красная шапочка».
- Прекрасный достопримечательность,- констатирует Вороге.
- А сейчас просим вас посмотреть на еще одну достопримечательность – ресторан «Шапка Мономаха».
- Прекрасное достопримечательность,- констатирует Нолинс.
Увидев в окно вывеску «Фирменный магазин шапочной фабрики», восклицает:
- Вот! Мне как раз нужна шапка к зима! Давай посмотреть?
Зевакин что-то замямлил, явно противясь посещению фирменного магазина, но Нолинс уже приоткрыл дверцу автомобиля. Обозревает рекламные рисунки всевозможных шапок на фронтоне магазина.
Входят в магазин. Длинные, унылые полки, забитые одинаковыми соломенными шляпами «сомбреро».
- Какая ширина выбор,- ехидно замечает Нолинс.
- Это, конечно, йес,- не знает, что ответить Зевакин, и находит.- Но прошу обратить внимание сюда,- показывает в окно,- это величественное панно выполнено тридцать лет назад неизвестными ныне художниками.
Огромный плакат: «Спасем выращенный урожай!»
- О, прекрасный панно! И как – спасли?- иронизирует Вороге.
На выручку Зевакину приходит вдруг Нолинс, показывая в другую сторону, где кучи угля, дров и мусора загорожены плакатом «Городу Шапкозакидаевску – образцовую культуру!»:
- Еще более прекрасный панно!
Зевакин не знает, куда деваться от стыда.
- А что есть этот памятник,- показывает Вороге на фундамент давным-давно начатого строительства.
- Это есть, это есть..,- запинается Зевакин,- в некотором роде детский сад. Место, где выращивают детей.
- Этот памятник тоже иметь тридцать лет?- спрашивает Вороге.
- Вообщем-то йес. И даже сорок. Моя мазе и мой фазе собирались водить меня в него.- Зевакин, вконец смущенный, торопит:- Будем следовать дальше, будем следовать дальше. У нас очень обширный программ.
Комната малогабаритной квартиры. За окном вечер. Горят свечи в канделябрах по стенам, в подсвечнике на столе. Нолинс и Вороге сидят в креслах, прочая публика – на стульях по сторонам. Это цвет города Шапкозакидаевска. Хозяйка салона – преподаватель музыкальной школы Элизабет Горячкина – в длинном халате. Говорит с откровенным французским прононсом и явным стремлением акцентировать ударение в словах на последних слогах.
Г о р я ч к и н а. Да, господа, в нашем городе была бы невыносимая скука, если бы не наше скромно блистающее общество. Нас всех объединяет любовь к Моцарту… (Ударение делается на звуке «а»).
- Но и к Шуберту, Элизабет Ивановна…- добавляет сухонький человек средних лет.
- Шуберт (ударение на «е»), конечно, тоже композитор,- не поворачивая головы, говорит Горячкина,- но я более чем уверена, Арнольд Иванович, что наши высокие гости предпочитают Моцарта. Не предпочитать его могут только недалекие люди…
Н о л и н с. О, йес. Мы очень далекие люди. Моя Обертания лежит по обратную сторону глобус.
А р н о л ь д И в а н о в и ч (Вороге). А где лежит Карабасия?
В о р о г е. Карабасия не лежать, Карабасия стоять высоко в горах.
- Ах, как заоблачно, ах как загадочно!- восторгается дамочка лет тридцати.- Не правда ли, Васечка? (обращаясь к своему супругу, хмурому, курчавому малому).
В а с е ч к а. Всё русское мура, Люсьен.
Г о р я ч к и н а (супругу). Викто́р, ведите маленького…
Супруг молча выходит из комнаты.
Г о р я ч к и н а (гостям). Господа, сейчас вы увидите маленькое чудо. По нашему общему мнению, вундеркинда. Это незаурядный ребенок с незаурядными способностями…
Виктор вводит в комнату великовозрастное чадо с пробивающимся пушком над губой.
Г о я ч к и н а (чаду). Игорек, Моцарта…
Игорек, смешно раздувая щеки, с минуту насвистывает что-то из «Дон-Жуана».
Г о р я ч к и н а. Еще Моцарта!
Игорек насвистывает из «Свадьбы Фигаро».
Г о р я ч к и н а. И еще Моцарта.
Игорек насвистывает из «Волшебной флейты».
Г о р я ч к и н а (хлопая в ладоши). Браво, брависсимо, брависсимо. А теперь, Виктор, Петра Викторовича!
Виктор выносит ребенка лет полутора.
Г о р я ч к и н а. Ну-ка, чем удивит нас Петр Викторович?
Петенька начинает плакать. В его плаче прорисовывается мелодия Турецкого марша Моцарта.
Л ю с ь е н (супругу). Гениально, не правда ли, Васечка?
В а с е ч к а. Все русское мура.
Н о л и н с (сидящей рядом Люсьен). Моцарт, конечно, о кей, но мне больше нравиться ваш Чайковский.
Л ю с ь е н. Правда? А мои любимые птицы – страусы. Так ведь, Васечка?
В а с е ч к а. Все русское мур-ра.
В о р о г е (сидящему рядом Арнольду Ивановичу). Музыка – ваш хобби?
А р н о л ь д И в а н о в и ч. Нет, музыка мой хлебби. Духовик я (надувая щеки, трубит), дирижер.
В о р о г е (смеясь). А, помню, помню! Краска – на ваш пюпитр.
А р н о л ь д И в а н о в и (скобля краску на ногтях). Да уж…
В о р о г е. А какой ваш хобби?
А р н о л ь д И в а н о в и ч. Нумизмат я.
В о р о г е. О, сбор монет! Серебряный, медный?
А р н о л ь д И в а н о в и ч. Зачем монеты. Деньги. Бумажные. Современного образца.
В о р о г (смеется, грозя пальцем). О, понять вас, понять.
З е в а к и н. Я тоже могу показать вам свой коллекцион.
В о р о г е. О, и вы нумизмат?
З е в а к и н. О, ноу, ноу! Мы не нумизмат. Мы, как это по-иностранному выразиться, есть универсаль.
Достает из кармана пачку документов, и из другого пачку, и из третьего. Подает Вороге.
В о р о г е (перебирает документы и зачитывает). Общество защиты природы..., общество натуралистов.., общество нутриеводов.., добровольное общество пожарных.., общество книголюбов.., общество кролиководов… О-о, вы член всех-всех обществ!
З е в а к и н (вздохнув). Увы, не всех. Не член общества китайско-российской дружбы…
Г о р я ч к и н а. Господа, господа! Призываю вас послушать Моца́рта. Викто́р, поставьте нам «Похищение из сераля́». Арнольд Иванович, гасите же свечи. Моцарта только недалекие люди слушают при свете…
Затемнение.
В о р о г е (шаря в темноте по стенам). И где этот чертов выключатель!
Н о л и н с. Ладно, ложись без света.
В о р о г е. Нет, я все-таки его найду…
Раздается женский визг.
- Мистер, вы встали мне на бедро!
В о р о г е (испуганно). Кто здесь?!
Женский голос с другой стороны:
- Вверните же лампочку. Тут нет выключателей.
Вороге вворачивает лампочку, загорается свет. Нолинс, в трусах, застыл на одной ноге. В кроватях – утренние девицы.
- Пардон, пардон,- раскланивается Вороге,- мы ошибаться номером. Темнота сыграла злая шутка!
- О нет же, нет!- восклицает одна из девиц.- Темнота – друг молодежи. Это ваш номер… И мы ваши!
В о р о г е. В смысле?
- Какой вы наивненький, мистер… Или только притворяетесь? Ну ложитесь же. Мне холодно.- Подвигается на кровати.- У себя дома, небось, не одну девушку имеете…
Нолинс торопливо одевается. Другая девица замечает:
- Мистер, мистер, нельзя же лежать одетым, когда дама раздета.
- Не знаю, не знаю вас!- отвечает Нолинс.
- О, у нас впереди целая ночь! Вы прекрасно узнаете нас… Меня зовут Кристина, а ее – Жанна.
Н о л и н с. Убирайтесь!
К р и с т и н а. О, мистер, неужели вы такой жадный?
Н о л и н с (показывая на дверь). Вон!
К р и с т и н а. Я упала! Да настоящие ли вы иностранцы?
Н о л и н с (спохватившись). Мамзель, не портить впечатлений о вашей страна!
К р и с т и н а. Да уж я постаралась бы…
Ж а н н а. Мальчики, хватит капризничать, гасите свет. У русских есть хорошая поговорка: время – деньги.
В о р о г е. Это не русский поговорка, это английский. Тайм из мани.
Ж а н н а. Тем более. Гасите свет, ведь был такой интём!..
В о р о г е. И все-таки вам придется уйти.
К р и с т и н а. Я упала! И этот туда же. Такой черненький, такой хорошенький… И вам не жалко нас, бессердечные? Не жалко выгонять в темную ночь?
В о р о г е. Сейчас мы будем звать администратор.
К р и с т и н а (расхохотавшись). Вам известно, что такое сутенер?
Нолинс устало присел на край кровати.
К р и с т и н а. Это уже лучше.
Н о л и н с. По крайней мере, перешли бы вы в кровать к подруге.
К р и с т и н а. Ну, мистер, довольно ломаться. Мы же не в жены к вам набиваемся.
Ж а н н а. А почему бы и не в жены? Я бы поехала к своему мистеру в Африку.
В о р о г е. Ага, вы бы стали моей девяносто первой женой.
Ж а н н а. Какой ужас!.. Да хотя бы и девяносто первой. Вы возьмете меня? (Тянется к Вороге). Эх вы, мой чернявенький!
Н о л и н с. Ну, все, девочки. Пошутить и хватит. Мы в полиция идти.
К р и с т и н а (вспыхнув). Ха-ха, мальчики. Пойдем, Анька. От них!
Ж а н н а. Но как же, Нин…
Л ж е к р и с т и н а. Оставь этих зарубежных болванов в покое. Наш русский бизнес дороже.
Нолинс и Вороге остаются одни.
Н о л и н с (упав на кровать). Еще один такой взбалмошный денек, Витек, и я выхожу из игры.
В о р о г е. Но я еще и дома не побывал…
Н о л и н с. Стой! Не ложись. Смой грим.
В о р о г е. Его у нас так мало…
Н о л и н с. Тогда спи без подушки.
В о р о г е (сняв парик). Нет уж, поспим, как белые люди. Пойду умоюсь.
Нолинс открывает тетрадь под названием «Актерское мастерство», записывает: «Работа над этюдами. День первый. Этюд первый: «Лужа перед гостиницей».
Засыпает, уронив голову на тетрадь.
Утро.
Нолинс и Вороге спят.
Помещение соседнего номера. В кроватях лежат два немолодых, небритых мужчины. Дружный храп. Осторожный стук в дверь. Храп на секунду прекращается. Начинается вновь. И вновь – стук. Храп прекращается. Более громкий стук. Один из мужиков поднимается, открывает дверь. На пороге – прелестная женщина с подносом, уставленным разнообразными продуктами. Мужик трясет головой, отгоняя сон.
- Гуд монин!- улыбаясь, по-английски произносит женщина.
- Нет, не Монин,- мотает головой мужик.
- Гутен таг!- произносит женщина по-немецки.
- Как так?- ничего не может понять мужик.
- Доброе утро, уважаемый!
Мужик с растерянным видом оборачивается на соседа по номеру. Сосед приподымается с постели и говорит:
- Них ферштей, уважаемая.
- Ах, какие господа,- улыбается женщина.- А это вам презент лично от господина Голодных.
- Каких голодных? Вы не ошиблись ли, гражданочка, случайно номером?
Улыбка с лица женщины начинает сползать.
- Вы из группы иностранцев?- уточняет она.
- Ну,- соглашается мужик,- из ее. Восьмой день здесь ошиваемся. По путевке за границу едем.
- Ах, за грани-ицу,- холодеющим голосом говорит женщина,- так чего ж вы мне тут мозги-то пудрите!
- Что за нужда нам?
- Так это вы, козлы, за границу собрались?- кричит женщина.
- Ну мы…
- А ты что нукаешь, нахал, запряг меня что ли?
Номер Нолинса и Вороге. Те просыпаются от перебранки за стеной. От сотрясения загорается лампочка в патроне под потолком. Потухает. Загорается, потухает.
За стенкой становится тихо, слышатся возгласы:
- Ошиблась, гляди она!
- Морды ей наши не понравились!
- Эх, мать честная!
Нолинс и Вороге прислушиваются к голосам. Нолинс вскакивает и с криком «Женщину бьют!» устремляется к двери. Распахивает ее. На пороге – та же прекрасная женщина.
Вороге, спавший ночь без грима, поспешно прячется под одеяло.
- Гуд монин, уважаемые!
- О, гуд монин, гуд монин,- кланяется Нолинс.
- Я к вам от господина Голодных. По просьбе Игоря Васильевича.
Женщина оставляет поднос с продуктами на столе и удаляется.
Нолинс стучится в соседний номер. Дверь открывает один из мужиков.
- У вас били женщину?- вытягивая шею, вопрошает Нолинс.
- Что за нужда нам?
- А крики?
- А, это… Дамочка ошиблась номером. Иностранцев каких-то ищет. А у нас их отродясь не бывало.
Нолинс возвращается в номер. Работает радиоприемник. Голос диктора:
- А теперь послушайте репортаж с тридцать девятого съезда районных кооператоров. С выдающейся, глубокой речью выступил на нем председатель районного общества работников прилавка товарищ Голодных. Он, в частности, сказал:
- В истекшем году району не было отпущено ни одного килограмма ценного пищевого продукта – сельди океанической. Однако, есть все основания полагать, что в этом году сельди океанической будет отпущено на двадцать пять процентов больше, чем в прошлом…
В о р о г е: Ну что там, за стенкой?
Н о л и н с. Мужики. Нас в карты приглашали сыграть.
Форточка гостиничного номера открыта. Из нее на улицу валит дым. В номере же и вовсе, хоть топор вешай. Фарфоровая шапка, превращена в пепельницу для окурков. Нолинс и Вороге играют с мужиками в карты.
Н о л и н с (мужикам). И не надоело вам в номере торчать? Шли бы в город, пивка попили.
И в а н. Ты че! За номер деньги плочены. Мы – гуляй, а они – денежки получай? Не на тех напали. Мы мужики тертые.
М а т в е й. И то. Нам перед супружницами отчет держать, куда деньги трачены.
В номере появляется Зевакин.
- Гутен морген, господа! У нас сегодня снова обширная проуграмм…
Из-за спины у Зевакина показывается некто округлой фигуры.
- Разрешите представиться, районный поэт Сергей Компашкин.
Н о л и н с. Очень приятен.
К о м п а ш к и н. Сегодня ночью я написал по случаю вашего визита в наш район нечто вроде оды. Разрешите прочесть?
Н о л и н с. Безумно, безумно. Но можно потом?
К о м п а ш к и н (разочарованно). Что ж, можно и потом…
В о р о г е. Вы иметь за свои сочинений большой гонорар?
К о м п а ш к и н (грустно). Если бы… Но, наверное, это удел всех непризнанных гениев. Зато меня кормят биографические романы.
В о р о г е. Вы еще и романист?
К о м п а ш к и н. О да, я пишу по заказам жизнеописания выдающихся шапкозакидаевцев…
Компашкин не успевает договорить. В номере появляется новый посетитель – чрезвычайно подвижная, инфернальная женщина. Представляется:
- Элеонора Громбулатова, корреспондентка местной районной газеты. Вы, Компашкин, опередили меня? Кто из вас мистер Нолинс, а кто мистер Вороге?
Н о л и н с. Ай эм Нолинс.
Г р о м б у л а т о в а. Я так и подумала, мистер Вороге. Хау ду ю ду? Мистер Вороге, я прошу вас дать интервью для районной газеты «Догоним и перегоним». Нас крайне интересует ваше мнение о земном климате. Он меняется в сторону похолодания или потепления?
Нолинс недоуменно смотрит на Вороге.
Г р о м б у л а т о в а. А! По-вашему, к потеплению… И как долго продлится данный процесс?
Нолинс приложил четыре пальца ко лбу.
Г р о м б у л а т о в а. О, четыре сотни лет!
Нолинс почесал лоб.
Г р о м б у л а т о в а. И даже четыре тысячи?! А кто, по-вашему. повинен в глобальном дисбалансе температур?
Нолинс посмотрел в отчаянии на потолок.
Г р о м б у л а т о в а. Да? Вы так считаете? Однако наша пресса не склонна видеть в запусках космических объектов единственную причину катаклизмов…
Нолинс открыл было рот.
Г р о м б у л а т о в а. Да, это естественно: западная пресса предрасположена замалчивать истинных виновников. Спасибо, мистер Вороге, огромное спасибо вам за содержательное интервью. Я уверена, оно произведет сенсацию в местных научных кругах. И последний вопрос: как вы расцениваете творчество нашего районного классика Сергея Компашкина?
Нолинс пожал плечами.
Г р о м б у л а т о в а. А вы знаете, вы знаете, я вся уплакиваюсь над его проникновенными стихами. Они прям-таки пронзают меня насквозь! Столько трагизма, космизма, дадаизма!
Нолинс наконец-то вставляет в словесный водопад и свое:
- О, представлять, что быть с вами, открыть вы сборник настоящая поэзия. Вы б скончаться на месте!
Г р о м б у л а т о в а. О да, я скончалась бы… Что, что вы сказали? О, как мило вы шутите. Друг Компашкин, вы не удалитесь со мной?
К о м п а ш к и н. О нет, рай души моей, удаляйтесь одна!
Г р о м б у л а т о в а. Тогда, сенкью, мистер Нолинс. Огромное сенкью за интервью! Гуд бай, господа!
Взбалмошная корреспондентка исчезла. Причем окурки из фарфоровой шапки прыгнули за ней, как за вакуумной установкой.
К о м п а ш к и н. М-м, какая женщина! Я посвятил ей семнадцать поэм, восемь венков сонетов и сорок два стихотворения. Потрясающая женщина!
В номере появляются новые посетители.
- Мы из общества трезвости,- представился длинный.- Моя фамилия, извините за нонсенс, Винников. Мы явились, так сказать, с целью обмена опытом. Зеленый змий – явление интернациональное, и нам интересно было бы…
- Да, нам это чрезвычайно интересно,- добавил второй визитер.- Я извиняюсь, тоже ношу не совсем обычную фамилию – Брагин…
Н о л и н с. Плиз, плиз, присаживайтесь, пожалуйста.
В и н н и к о в (сев на кровать). Так как у вас насчет этого? (Щелкнул пальцем по горлу).
Н о л и н с. Ах, это… У нас это оридженл. Мы пьем из бутылка, но не водка. Пьянеем, но не от алкоголь.
В и н н и к о в (привстав). Интересно, интересно, что это у вас за змий?
Н о л и н с. Мы можем даже показать.
Моргнув глазом Вороге, пошел в ванную, налил из-под крана простой воды, вышел оттуда со словами:
- Это есть наш невинный эквивалент русский водка. Но не водка. Ну-с, как это говорить по-русски? Вздрогнем?
- Да, да,- заулыбались визитеры.- Кирнем, сообразим, шарахнем, вмажем, опрокинем, остограммимся, раздавим…
- Какой богатый фольклор!- изобразил восторг Нолинс.
Разлил по стаканам, сам первым его поднял и, выдохнув, опрокинул содержимое в рот.
Визитеры следуют его примеру, занюхивают рукавом, морщатся, осторожно отщипывают сыр.
- Не наш?- кивает на сыр Винников.
В о р о г е. Не ваш. Карабасовский.
В и н н и к о в. А апельсины?
В о р о г е. Тоже.
В и н н и к о в. Сразу видно. Умеют за рубежами продукты делать.
Выпивают еще. Лица визитеров приобретают явно захмелевший вид.
Н о л и н с. А как насчет песен на Руси?
В и н н и к о в. Русь песнями богата. Такую слышали?
Напевает «Шумел камыш». Нолинс подпевает, разливает еще по стаканам.
Б р а г и н (пьяно отмахиваясь). Нет, нет. Нам бы до дома добраться… Силен ваш эк-вива-валент. Нам бы таким водку заменить, и водку тогда к черту, к черту, к черту!
В и н н и к о в (тянет Брагина за рукав). Ну, ладно, слышь, пойдем. Охота мне опять тебя на себе тащить…
Б р а г и н. Ладно, пойдем.
Визитеры из общества трезвости прощаются с «иностранцами», пошатываясь, выходят из номера.
Б р а г и н. А что, Винников, и впрямь тебе в голову винишко-то подало?
В и н н и к о в. Да нет, вроде… Так, разве что… Самую малость. Куда их эрзацам с нашей-то водочкой равняться!
Вместительное помещение зрительного зала районного Дома культуры. В зале сидят человек десять. Это уже знакомые лица из светского салона Элизабет Горячкиной, а еще – Зевакин и Махаев. На сцене, на фоне халтурно намалеванного задника, изображающего умиротворенный сельский пейзаж (по ярко-зеленом лугу гуляют раскормленные буренки, похожие больше на буйволов), сидят иностранные гости и Игорь Васильевич Чириков. Над сценой – лозунг-приветствие на английском «Welcome!». Чириков выходит к трибуне, обращается к залу:
- Уважаемые товарищи и господа, леди и джентльмены! Вчерашний день оказался для жителей города Шапкозакидаевска, видимо, необычайно знаменательным днем благодаря приезду в наш район зарубежных дорогих гостей.
Нолинс и Вороге привстают и раскланиваются. Чириков продолжает:
- А теперь попросим, видимо, наших зарубежных друзей выступить с ответной речью и поведать собравшимся о себе и своей стране.
С ответной речью выступает Нолинс.
- От имени нас имеем для вас большой сенкью. Наши сердца тронуты вами. Нам неудобно быть гостями ваш славный район. Мы – гости Виктора Егорова, жителя ваш район, наш сокурсник. Досада, что его нет среди нас. Он – большой талант.
Чириков, привстав, сообщает по микрофону:
- Товарища Егорова мы всегда сумеем пригласить, и мы учтем нашу ошибку и в следующий раз, видимо, обязательно пригласим товарища Егорова на подобное мероприятие.
- Виктор Егоров, к сожалению, живет в очень плохих условиях,- продолжает Нолинс,- и не смог принять нас у себя дома, но нас тепло принял гостиница.
- Мы, видимо, учтем и это замечание по поводу плохих жилищных условий,- вновь объясняется Чириков.
Вороге и Нолинс многозначительно переглядываются.
- А теперь о мне,- продолжает Нолинс.- Я гражданин страна Обертания. Учился в Штатах, Кембриджский университет.
Вороге таращит глаза. Нолинс поправляется:
- То есть в Великобритании.
В зале неожиданно гаснет свет. Чириков недовольно шепчет в темноту:
- Безобразие! Одиннадцатый раз в течение одного месяца.
Вскоре свет загорается, но зал оказывается пуст.
- Учтем и эту ошибку…- растерянно произносит Чириков.
Нолинс, Вороге и Зевакин едут в автомобиле проселочной дорогой.
Н о л и н с. Констан, вы не чувствуете перебор в вашей проуграмм?
З е в а к и н (вздохнув). Что делать, что делать. Составлено не нами, но нам выполнять. На сегодня остается три мероприятия: встреча с тружениками села, посещение местного Кулибина и дискоклаб…
Битком набитое помещение красного уголка животноводческой фермы. Лозунги по стенам: «Товарищ, стой! Дай выше надой!», «Мяса и молока дай больше для человека!». Шум, гам. Ведет собрание заместитель председателя колхоза Тудыкин.
- Товарищи колхозники, прошу прекратить базар. Ни стыда, ни совести перед зарубежными господами! Товарищи, товарищи, минуточку внимания!
- Тудыкин, когда колбасу продавать начнешь?- возглас из зала.
- Ну, не привезли пока колбасы, не привезли! А вот иностранных гостей привезли. Начали собрание, начали. Вставай, Макаркин, тебе первому слово.
- А че я, че я?- упирается Макаркин, замухрыженный мужичонка.
- А вот и ответь перед лицом зарубежных товарищей, как жить дальше будешь.
- Да чего я?..
Бабы зашумели на него, посылая кулаками проклятья.
Макаркин, озираясь, приподнимается. Стащив с головы картуз и скомкав в руках, ударяет кулаком в грудь:
- Да я, да мы… Эх, да кабы… Да етичкин нос… Да если уж на то пошло, так я… Эх!
Рубанул рукой и сел.
- Все ясно, Макаркин,- говорит Тудыкин,- ты больше не будешь. А кто будет? Ну, кто, я спрашиваю? Высказывайтесь зарубежным товарищам. Что? Никто больше выступать не желает? Ты, Крынкина? Чего еще у тебя? Опять Заикин трактором туалет своротил?
Хохот в зале.
- Ну уж, скажете,- обидчиво говорит Крынкина,- у меня, может, мыша в колодезь упала…
- Так мы тут причем?
- Так говорите же: высказывайтесь!
- Ты по-существу давай, по-существу. Какое прямое желание имеешь до зарубежных господ товарищей.
- Она только еще с зарубежными дела не имела!- захлебываясь от смеха, замечает кто-то из зала.
Хохот.
Во входную дверь просовывает голову парень и вопит:
- Колбасу привезли!
Колхозников из зала как ветром сдуло.
Парень, заливаясь смехом, бежит от красного уголка, за ним с кулаками бабы. Тудыкин растерянно разводит руками.
Нолинс, Вороге и Зевакин опять в машине.
Вороге – Зевакину:
- Констан, сейчас вы довозите нас до дома Виктор Егоров и оставляете…
- Но- посещение местного Кулибина?..
- Через час времени.
- Ладно, уэлл,- соглашается Зевакин.
- Мама, здравствуй!- окликает Вороге пожилую женщину, идущую с ведром от сарайки к двухэтажному дому.
Женщина оборачивается и не может понять, кто ее звал: какие–то незнакомые люди, причем один из них негр.
- Мама,- повторяет Вороге.
Женщина испуганно втягивает голову в плечи и скрывается в подъезде.
- А-а!- вспоминает Вороге.- Я же в гриме!
Подходит к бочке у водосточной трубы и умывается.
И вот друзья уже в квартире. Мать дрожащей рукой протягивает сыну ордер на новую квартиру.
- Вот, сегодня до обеда принесли. Двухкомнатную со всеми удобствами. Я проснуться боюсь…
- Сработало!- хохочет, глядя на Нолинса, Вороге.- Побочный эффект летней практики.
- Великая сила искусства,- глубокомысленно заключает Нолинс.
- Сейчас я кашку любимую твою для вас поставлю,- предлагает мать.
- Что ты, мама, некогда нам. Дела у нас, дела.
В квартире у местного Кулибина – Семена Кузьмича Квадрантова.
Семен Кузьмич демонстрирует гостям собственные изобретения, лежа в кровати. В руках у него пластмассовая коробка с разноцветными кнопками. От коробки по комнате тянутся провода. В этой паутине сложно пробраться от кровати к порогу без помощи Семена Кузьмича.
- Эта команда,- нажимает хозяин одну из кнопок,- открывает дверь.
Дверь с жутким скрипом открывается.
- Эта снимает с вас шляпу.
Стальной обруч на штанге опускается на голову Зевакина и тащит за волосы вверх. Тот вопит. Семен Кузьмич выключает кнопку.
- Эта здоровается с вами.
Здоровенная искусственная рука жмет руку Зевакину с такой силой, что тот опять вопит.
- А эта дает вам попить.
Стакан с водой выливается Зевакину на подбородок.
- Еще одна кнопка переворачивает листки на календаре.
Календарь шелестит листками.
- Имеется здесь и кнопка кормления вас пищей.
- Довольно, Семен Кузьмич!- останавливает хозяин Зевакин.- Господа вам верят. Вы им другие изобретения покажите.
- Телескоп разве что?
- Во-во, телескоп.
Хозяин поднимается с кровати и ведет гостей на кухню.
- Но где же днем звезды, Семен Кузьмич?- удивляется Нолинс.
- Зачем нам звезды. Нами еще не все тайны открыты на земле.
Семен Кузьмич предлагает Нолинсу посмотреть в телескоп, направленный в окно. Нолинс смотрит и не сдерживает смеха. Уступает глазок Вороге.
Вороге смотрит и видит закрашенные до половины окна городской бани. За запотевшими стеклами – голые женские тела.
- Тайна сия велика есть,- глубокомысленно изрекает Семен Кузьмич.- Разоблачать покровы с тайны сей – задача науки.
- Ах, Семен Кузьмич,- смущенно замечает Зевакин, иностранным гостям и вы такое…
- Мы к ним в гости приедем, они нам еще не такое покажут.
Гости и хозяин выходят с кухни. Зевакин задерживается сзади и приникает к глазку телескопа, шепчет:
- Силен Семен Кузьмич, силен. Ну, Кулибин! Настоящий Кулибин!
Сумрачная внутренность дискоклуба. Дымно, шумно. Слов песни зарубежного исполнителя не разобрать. Танцующие набиты в помещении как сельди в бочке и способны производить телодвижения только плечами и головой.
Зевакин, Нолинс и Вороге с трудом, меняясь с танцующими местами, протискиваются в середину зала. Диск-жокей, заметив их, останавливает музыку, объявляет в микрофон:
- О-о, друзья, на наш вечер пожаловали иностранные джентльмены!
По залу гул восторга: у-у-у.
- Просим, джентльмены,- раздвигая круг, приглашает диск-жокей. Объявляет:- Сегодня, друзья, вам будут показаны новейшие приемы исполнительства за рубежом.
- Что показывать?- недоуменно спрашивает Нолинс.
- То, что есть, то и показывать,- отвечает диск-жокей.- Наша культура отстала от вашей лет на двадцать, вот и покажите нам наше прекрасное будущее.
- Ага,- ухмыляется Нолинс, берет микрофон и щелчком пальцев просит фонограмму.
Звучит музыка. Нолинс бухается на пол и начинает дрыгать ногами, мыча что-то невразумительное.
Молодежь восторженно кричит и тоже валится на пол. Диск-жокей, без разбора шагая по телам, объявляет:
- Друзья, вы имеете счастливую возможность приобщиться к счастливому будущему. Приобщайтесь!
- Приобщайтесь, приобщайтесь,- негромко говорит Нолинс и увлекает за собой Вороге к выходу.
- Всё, Констан, идите вы к черту со своей проуграмм,- сообщает на улице Нолинс.- Дай нам уикенд, дай нам день отдыха!
- Но как же, как же…
- Все, Констан, гуд бай, до послезавтра!
Утро.
Нолинс и Вороге лежат в постелях. Слушают по радиоприемнику районные новости, передаваемые картавящим, сюсюкающим, шепелявящим диктором.
Г о л о с д и к т о р. Подлинным событием последних дней стало пребывание в нашем районе иностранной делегации в составе мистера Нолинса из туманной Обертании и мистера Вороге из заоблачной Карабасии. Гости знакомятся с достопримечательными местами и передовиками района и повсюду оставляют свои восторги. Так, при посещении колхоза «Гордость успехами» иностранные товарищи привлекли к своему визиту огромное скопление тружеников полей и ферм, в памяти которых пламенные выступления зарубежных гостей оставят неизгладимые впечатления на всю жизнь…
- Убери, Витек, эту галиматью,- просит Нолинс.- Включи лучше телевизор. А еще давай пригласим соседей, а то мужики, наверное, уже одичали.
Соседи по номеру сидят, смотрят телевизор. Матвея донимает муха. Он то и дело отгоняет ее от своей лысой головы.
- Прикрой аэродром-то газетой,- советует Иван и делает для Матвея из районной газеты пилотку.
По телевизору показывают балетный номер.
- Ишь, чертяки, чего выделывают,- делится впечатлением Матвей.
- Что, или не сумел бы так?- спрашивает Иван.
- А чего не суметь? Потренировался бы и сумел. А вот повкалывали бы они смену на тракторе двенадцать часов кряду, тогда б я и поглядел, какие кренделя они ногами выписывали…
Слов не договаривая, со всего размаху бьет ладонью, сложенной в горсть, по брови, пытаясь поймать муху. Морщится от боли, убирает ладонь – под ней открывается здоровенный синяк.
- Ты чего, Матвей, себя убиваешь?- смеется Иван.- Теперь тебя с таким фингалом и за границу не выпустят.
- Привязалась, зараза,- сокрушенно отвечает Матвей.- Ладно, пойдем в номер, не то даром денежки-то за его утекают.
- И то,- соглашается Иван. И – «иностранцам»:- Пойдем мы тогда.
- А что, мужики,- предлагает Нолинс,- не сходить ли нам вечером в ресторацию? Привыкать надо к зарубежному образу жизни. Там вас обязательно в ресторан поведут.
- С синячищем-то – в ресторан?- говорит Иван.
- Не беда,- успокаивает его Нолинс.- Мы его так загримируем – жена родная не придерется.
Мужики пожимают плечами и уходят.
- Ну что, Денис,- предлагает Вороге,- пойдем и мы. Город тебе покажу.
Нолинс и Вороге (последний без грима и парика), стоят в салоне переполненного городского автобуса.
- Остановка «Баня»,- ленивым, монотонным голосом объявляет кондуктор,- сегодня здесь бутылки из-под пива примают. Кому надо, сходите.
Пол-автобуса выскочило на улицу.
Заскочил уже известный местный поэт Компашкин.
- О, господин Нолинс, гуд бай!- закричал с порога, страшно удивив пассажиров.- А где мистер Вороге?
Нолинс, приставив пальцы к вискам, изобразил, что у мистера Вороге болит голова.
- А я новые стихи на ваш приезд написал, венок сонетов. Вот послушайте!..
- Остановка «Рынок»,- объявила кондуктор.- полчаса назад в пивной киоск свежий продукт завезли. Кому надо, сходите.
Мужская часть пассажиров, в том числе и Компашкин, выскочила из автобуса. Новый народ набивается в автобус. Нолинс оказывается вдруг лицом к лицу с Жанной и Кристиной. Те, тесно прижавшись к нему, шепчут:
- О, мистер Нолинс, вы сегодня один? Вы, конечно, более уступчивы и сладострастны, чем ваш смуглый друг. Везите же нас куда-нибудь. Хоть на край света…
Нолинс увлекает попутчика к выходу, подальше от назойливых девиц. Предлагает завернуть в универмаг, узнать, чем торговля дышит.
Идут в универмаг.
В отделе электротоваров покупатель, вертя в руках электробритву, спрашивает у продавщицы:
- А паспорт на нее где же?
- Она еще несовершеннолетняя,- попутно шутит Вороге.
- Кто?- опешила продавщица.- Я, что ли?
Нолинс и Вороге идут мимо отдела «Нижнее белье». Дородная тетя примеряет бюстгальтер на голову своего худосочного супруга.
- Не вертись, тебе говорят.
Друзья смеются. Вороге предлагает:
- Может, в кино двинем?
- Давай,- принимает предложение Нолинс,- устал я от действительности.
Нолинс и Вороге перед началом фильма в зрительном зале. Сидящая через два ряда Горячкина, заметив Нолинса, громко, на весь зал, спрашивает:
- О, мистер Нолинс, вы в кино пришли?
- Нет, в баню,- буркает под смешки окружающих Нолинс.
- Товарищи, товарищи!- привлекает Горячкина внимание зала.- На нашем киносеансе присутствует замечательный гость из замечательной страны, страстный почитатель Моца́рта, мистер Нолинс из Карабасии. Поприветствуем его, товарищи!
Жидкие аплодисменты.
Сзади пристраиваются молодые люди, шепчут:
- Гашиш фарцуете? А героин?
Нолинс отрицательно мотает головой.
- Да фарцуете же,- не унимается молодежь.
Фильм начинается, а сзади не смолкают голоса:
- А я говорю, есть у них.
- Мы к вам в гостиницу придем.
- А что, если их тряхнуть?
Нолинс тащит Вороге из зрительного зала.
По улице женщина ведет за руку здоровенного мужчину с заплаканным лицом. Слезы висят на подбородке.
- Это кто его мог обидеть?- интересуется Нолинс.
- Такой сам кого хошь обидит,- отвечает женщина.- Сварки наглотался на стройке, дуралей.
- Зевакин на горизонте!- предупреждает Вороге Нолинса, увидев показавшегося из-за угла их надоедливого гида.
«Иностранцы» со всех ног устремляются к дыре в заборе стадиона, откуда слышны голоса болельщиков, прижимаются к ограде с обратной стороны. Зевакин заглядывает в дыру. Нолинс громко рычит, подражая собаке. Зевакин ретируется.
«Иностранцы» появляются на стадионе, идут по бровке футбольного поля. Стадион притих, следя за небывальщиной. Пользуясь затишьем, на зеленый газон выскакивают козы.
- Уберите козлов с поля!- кричит судья.
Приняв окрик в адрес «иностранцев», кто-то на стадионе тонко хохочет. Судья между тем ставит мяч на угловую отметку, дает свисток. Вратарь, однако, как завороженный не отрывает взгляда от «иностранцев». Мяч в воротах! Только тогда внимание болельщиков возвращается к матчу.
«Иностранцы» же со смешливым интересом изучают надписи на футболках игроков. У одних на груди красуется на латинском языке «Колхоз «Свиновод» и намалевана лопоухая морда хавроньи. У других - надпись «Шапочная фабрика», а на спинах еще и фамилии на латинском же: «Коврижкин, Вилкин, Коровякин» и т.п.
В игре – новая непредвиденная заминка: судья уронил свисток на газон и раздавил его. Приглашает себе в ассистенты мальчонку и спрашивает:
- Свистеть умеешь?
- А то…
- Вот и свисти, когда я рукой махать буду.
Игра продолжается. И – новая заминка: мяч покидает поле и попадает в ближний частный огород. Один из игроков перемахивает забор и ищет мяч в картофельной ботве. Но его усилия тщетны.
Из дома выходит владелец огорода, мигом находит мяч, забирает его и направляется к дому.
- Дядя Ваня!- упрашивает его игрок.- Верни мяч.
- Я предупреждал,- не поворачивая головы, отвечает дядя Ваня.
- Ну, дядя Ваня…
Судья пальцем подзывает еще одного из мальцов и приказывает:
- Давай!
Малец отчаянно вопит:
- Дядечка Ванечка, отдай мячичек. Это мой мячичек. Папка мне за него голову оторвет!
Дядя Ваня непроницаем, хотя и остановился. Все взоры обращаются на иностранцев. Они – последняя надежда.
Вороге подходит к дяде Ване и произносит:
- Дядь Вань, отдать мячичек. Вас Обертания и Карабасия просят.
Дядя Ваня протягивает мяч со словами.
- Ладно уж… Только во избежание международного скандала.
Мяч продолжается. Но вскоре на поле начинает твориться нечто странное. Один из игроков, замахав руками, забегал кругами. За ним второй, и третий.
«Пчелы из ульев дяди Вани!»- начинает догадываться публика.
А пчелы начинают атаковать и зрителей. Начинается паника.
На подходе к гостинице – знакомый старичок, продававший прежде ходули. Теперь у него новый товар – фигурки из дерева, призванные изображать черного и белого гостей города Шапкозакидаевска. Сделаны они примитивно. По-существу, это окрашенные в белый и черный цвета чурки, подписанные: «Воринс», «Носороге».
Вороге и Нолинс, увидев это, смеются. И старичок вместе с ними. Просмеявшись, просит проставить на фигурках автографы.
Нолинс, Вороге, Матеев и Иван сидят в ресторане.
Официант, это Виктор - супруг Горячкиной, приносит жареных цыплят и сосуды с бесцветной жидкостью. Нолинс и Вороге смотрят на сцену, где Арнольд Иванович, руководитель играющего в ресторане ансамбля, объявляет:
- В честь наших дорогих гостей певица Люсьен Портянкина исполнит песню на слова местного поэта Сергея Компашкина под названием «Вам посвящается».
- Вам посвящаю свой сонет
Других желаний больше нет.
Какие странные слова,
А как кружится голова,
Л-ля, ля-ля, ля-ля, ля-ля,-
поет Люсьен.
Матвей и Иван, тоскливо посмотрев на сцену, выламывают по цыплячьей ножке, нюхают жидкость в сосудах, вооружаются ложками.
Люсьен видит эти действия и начинает улыбаться. Слов уже не произносит, а лишь повторяет: «Ля-ля-ля».
Нолинс поворачивается к мужикам и округляет глаза:
- Мужики, да эти ж сосуды с водой - для полоскания рук после жирной пищи!
- Всё едино,- невозмутимо отвечает Матвей,- за все деньги плочены. Вода-то, чать, не поганая. Перед супругами авансовый отчет по полной форме держать…
К столику вдруг бесцеремонно подсаживаются двое молодых людей, знакомых по кинотеатру.
- Так фарцуете или нет?- не очень вежливый вопрос.
- Нет, ребята, нет,- отвечает Вороге.
- А зря,- замечает один из парней.
- Фарцуют,- уверенно заявляет другой.- Ждем вас на улице…
Парни удаляются.
- Значит, так, мужики,- объясняет Нолинс за столом,- сейчас идете в гостиницу без нас, мы – следом.
- А курицы?- жалостно смотрит на недоеденное Иван.
- Курицы не улетят. Виктор их вам с собой завернет.
Затем Нолинс встает, идет в вестибюль и звонит в милицию:
- Милиция? Займитесь вашими наркоманами. Возьмете их у гостиницы тепленькими.
- Какие еще наркоманы?- раздраженный вопрос.- Не бывало их у нас, нет и не будет.
Нолинс кладет трубку и обращается к швейцару:
- Таблетки у вас какие-никакие имеются?
Швейцар копается в аптечке, вынимая бинт и вату.
- Только «Пиперазин», две коробки, да это ж слабительное…
- В самый раз,- усмехается Нолинс.
Нолинс и Вороге выходят на улицу. Из темноты к ним подходят все те же двое парней.
- Ну?
Нолинс высыпает им в ладони таблетки.
- Почем товар?
- От широкой души,- отвечает Нолинс,- денег не берем.
Парни пожимают плечами, но расставаться не собираются.
«Иностранцы» спешат к гостинице, но парни опережают их, и у гостиницы сливаются с группой таких же парней. Суют им в руки таблетки со словами:
- Налетай, подешевело. На халяву поживимся.
Нолинс шепчет Вороге:
- Так просто они от нас не отвяжутся. Лезем в номер через окно!
Парни обмениваются репликами:
- Я ж говорил, что фарцуют.
- И еще у них есть, точняк!
Утро. В номере появляется Зевакин.
- Гуд монин, господа! Продолжим выполнение нашей проуграмм?
- В самый укороченный вид,- бросает Нолинс.- Завтра мы покидать ваш гостеприимный город.
Классная комната. Нолинс и Вороге за учительским столом. Учительница английского языка у доски, обращается к шестиклассникам:
- Чилдрен, расскажите гостям из Обертайн и Карабасьон про ваши успехи.
Встает крепыш. Сгибает и разгибает в локте руку, демонстрируя бицепсы.
- Во!
- Колоссаль успех!- смеется Нолинс.
- Петров, прекрати демонстрацию силы,- сурово осаживает паренька учительница.- Прошу рассказывать девочек. Плиз, гелл!
Встает девочка, вручавшая иностранным гостям хлеб-соль и что-то начинает тараторить на английском языке. Гости растерянно переглядываются друг с другом, не понимая и половины произносимого.
- Труба-дело,- шепчет Нолинс Вороге.
- Да, нам пора отсюда сматываться,- соглашается Вороге.
Свой вопрос адресует гостям и учительница.
- Йес, йес,- беспомощно кивает головой Нолинс.
- Йес?- поднимает удивленно брови учительница.
Класс взрывается хохотом.
- Вы тоже кушаете людей!- заливаясь, кричит крепыш.- О-ой, не могу.
- О, ноу, конечно, ноу,- тушуется Вороге,- вы говорить с нами по-русски, мы все понимать по-русски. Вы знаете, чилдрен, нам отшен недосуг, мы спешим на важная конференция…
Нолинс и Вороге торопливо поднимаются из-за стола.
- Мистер Вороге, мистер Вороге,- замечает крепыш,- а что это у вас с рукой? У вас начинает отрастать белая кожа?
Вороге испуганно прячет руку со стершимся гримом в карман.
- Ноу, ноу. То есть болезнь.
- Кажется, мы начинаем проваливаться,- сообщает на улице Вороге.
- Мне уже не кажется,- отвечает Нолинс.
Около них останавливается легковая машина. Из нее выходит Чириков.
- Какая встреча, какая встреча!- протягивает гостям города руку.
Вороге судорожно прячет руку поглубже в карман.
- Что с вами, вы не здоровы?- интересуется Чириков.
- Ваш климат…- мямлит Вороге.
- Да вот же рядом больница,- воскликнул Чириков.- И не возражайте.
Вороге лежит на больничной кушетке. Рядом на табуретке – девушка-врач со стетоскопом. Обращается к Вороге.
- Сейчас мы вас прослушаем. Расстегните, пожалуйста рубашку.
Вороге расстегивает одну пуговицу. Глаза девушки наполняются ужасом.
- О, господи! Господин, что с вашей кожей!
- Черт возьми!- ругается Вороге.- Олух я царя небесного… Валя, ты меня узнаешь? Ну, узнай меня, узнай. Витьку Егорова!
- Витя?.. Это ты, что ли?- растерянно произносит Валя.- Ничего не понимаю.
- Да ты знаешь ли, где я учусь?
- Представления не имею.
- Во ВГИКе, на актерском. Вот с другом и практикуемся.
- Ну и кино! Ну да ведь ты у нас всегда выдумщик был. Наделали вы шуму на весь район!
- Все, все, выходим из игры!
- А с дизентерией тоже ваша проделка? Вчера вечером в инфекционное отделение доставили парней со жгучим поносом.
- Ха-ха-ха!- залился смехом Вороге.- Пиперазин сработал!
В кабинет заглядывает Чириков, интересуется:
- Ну, как у нас дела?
- Все нормально, все нормально!- поспешила ответить медсестра.
- Ну-с, Витек, устраиваем прощальный вечер?- спрашивает в гостинице Нолинс Вороге.
- Устраиваем!
- С кого начнем?
- Давай с первого нашего знакомца.
- С Якова Яковлевича Махаева?
- С него.
- Раскрывай телефонный справочник.
Нолинс набирает номер, говорит в трубку:
- Яков Яковлевич? Гуд ивнин! Да, мистер Нолинс… Завтра мы отбывать из ваш гостиница… В девять часов… Обязательно приезжайте, у нас для вас есть маленький сюрпрайз.
Далее Вороге набирает номер гида Зевакина.
- Констан? Добрый вечер. Вы не забыть про наш отъезд? Мы сделать для вас одну маленькую приятность… Мы достали для вас права водитель…. Завтра. В девять часов… И Чирикова захватите.
Кладет трубку, сообщает Нолинсу:
- Этот безумец готов примчаться за правами хоть сейчас.
Нолинс набирает номер телефона Элизабет Горячкиной.
- Гуд ивнин, госпожа Элизабет. Как поживает ваш маленький Моца́рт?.. Йес, йес, у мальчика гениальные способности… Да, будущее его блестяще… И мы можем приблизить его… Завтра приходить с ним в наш номер… Мы записать его на пленка. Дадим слушать в Большой театр, Ла Скала, Гранд Опера…
Вороге звонит Арнольду Ивановичу:
- Арнольд Иванович?.. Ах, он на работе в ресторан?.. Передайте, что завтра в девять может пополнить свою коллекций… Нумизматика.
Нолинс звонит Люсьен:
- Госпожа Люсьен? Гуд найт!.. Прямо сейчас к вам?... Но как же Васечка?... Он в командировка?... О, это русский анекдот!.. Увы. Нет возможность… Завтра в девять ждем вас у себя.
Нолинс кладет трубку, со смехом сообщает Вороге:
- Люсьен пригласила меня в гости. Она будет ждать теперь меня до утра.
Вороге звонит Компашкину:
- Мэтр Компашкин? Мы есть страстные почитатели ваш творчество… Мы издадим вас в Карабасиии… Да, гонорар в долларах… Завтра ждем вас в девять.
Нолинс звонит Элеоноре Громбулатовой:
- Мадам Элеонора?
Громбулатова тараторит, не давая слова сказать. Нолинс бросает трубку.
- Эта сумасшедшая примчится завтра брать интервью о возможностях прилета в Шапкозакидаевск инопланетян!
Вороге звонит Брагину:
- Завтра… Десять бутылок… И мистеру Винникову передайте… Пейте на здоровье…
Утро. В гостиницу стекается приглашенный народ. Зевакин дежурит у дверей номера Нолинса и Вороге, поглядывая на секундную стрелку наручных часов. Приглашенные сгрудились у дверей номера. Впереди нетерпеливые Громбулатова и Горячкина.
- Ну же, ну!- призывают они Зевакина.
Тот непреклонен. Грудью заслоняет дверь.
- Десять секунд еще,- сообщает.
- Десять,- передается по цепочке.
- Пять,- сообщает далее.
- Пять,- передается по цепочке.
- Время!- тожественно объявляет Зевакин.
Приглашенные вламываются в номер. Тот пуст.
На столе лежит книга «Ревизор» Гоголя.
Зевакин берет книгу, достает из нее закладку с запиской:
«А ТОВАРИЩ ГОГОЛЬ НЕУВЯДАЕМ, НЕ ПРАВДА ЛИ, ГОСПОДА?»
Н е м а я с ц е н а.
Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 65 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |
| Движение предметов труда в процессе производства | | | Конкурс творческих работ |