Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Историческая социология Ч.Тилли: мобилизация и революция 5 страница

(³¹⁰ Этот тезис подтверждается «железным законом олигархии»)

Примером может служить Франция с 1890 по 1954гг, в т.ч. и материал из совместной работы Ч.Тилли и Э.Шортера, где авторы проводят срав­нение Франции, Великобритании и Скандинавских стран, показывая

весьма контрастные результаты и связывая их с влиянием двух прошед­ших войн. Интересные результаты дает анализ итальянских конфликтов Д.Снайдера, а также исследование Д.Хоббса (Италия, Франция, Герма­ния, Бельгия, Канада, Финляндия, Япония, Скандинавия, США и ряд др. стран), приводящее нас к выводу, что можно выделить: 1.страны, где рынок, менеджмент, труд, правительство в дистрибутивном конфликте относительно стабильны, притом, что на активность борьбы влияют ко­лебания рынка; 2.страны, где решения принимаются под политическим контролем, и где потому низка активность борьбы и дистрибутивный конфликт наблюдается при выборах или в ином политическом контек­сте, и 3. страны, где решения принимаются относительно автономно, и здесь кратковременные политические флуктуации сильно влияют на актив­ность борьбы.³¹³ Сравнение национальных паттернов приводит к двум инте­ресным моментам: борьба является лишь одним из нескольких возможных действий рабочих и отсюда актуализируется проблема выбора; формы связи между организованным трудом и правительственными усилиями по регули­рованию активности борьбы достаточно сильны.

Эти проблемы Ч.Тилли пытается рассматривать в разрезе полити­ческой системы: в целом он утверждает, что «становление националь­ных электоральных систем, приведшее к росту политических партий, изменило паттерны коллективных действий.³¹⁴» Анализируя системы Англии, Франции, Германии и Италии, он показывает тесную связь между развитием института национальных выборов и использованием формальных ассоциаций в коллективных действиях. Особо это видно на примере европейских революций 1848 года. Ч.Тилли называет это «эф­фектом зонтика», т.к. легальный электоральный процесс «прикрывает собой и другие институты»³¹⁵. Он подробно описывает на исторических примерах разных стран, как процесс демократизации влиял на употре­бление определенного набора коллективных действий: демонстраций и пр., а они, в свою очередь, определяются структурой правительства и политики, т.к. именно ими определяются формы, частота и персональ­ный состав коллективных действий³¹⁶.

В «Бунтующем веке» Ч.Тилли продолжает анализ коллективных действий, сравнивая их по частоте и пикам активности, числу и ка­честву насильственных и ненасильственных, проактивных (которых мало в европейских странах этого периода), реактивных (действия против налогов, продовольственные бунты и пр.; они происходят в на­чале 19 в.) и соревновательных (группы относительно большие, орга­низационно оформленные и специализированные). Во всех странах им отмечается тенденция к исчезновению соревновательных конфликтов, число реактивных возрастает к середине 19 в., проактивных — в 20 в. (они имеют форму демонстраций и забастовок). Это обусловлено из­менениями производства, распределения, власти, ростом комплексных организаций для коллективных действий.³¹⁷ Различия между исследуе­мыми странами в том, что в Италии аграрный труд пролетаризуется в 19 в. рано и резко, растет влияние аристократии и буржуазных зем­левладельцев; Франция и Германия в отличие от Италии, характеризу­ются расширением религиозных групп и их участием в коллективных действиях. В Италии же высока религиозная гомогенность. Также раз­личается характер правительственных репрессий — здесь выделяется Италия. А уровень репрессий влияет на уровень самого коллективного насилия. Поэтому каждая страна приобретает особый паттерн таких действий.

Также Ч.Тилли касается анализа коллективных действий революци­онного типа в работе «Противоречия во Франции», где рассматривает трансформации социальных и политических противоречий через при­зму таких процессов как государственное строительство, развитие капи­тализма, революции и социальные движения, а также партийное строи­тельство, становление режимов, войны на примере Анжу, Лангедока, Тулузы. Им проведен анализ революции и социальных движений³¹⁸ как результата развития общественных структур в 18-19 в. Предпосылка­ми для трансформаций являются изменение структуры производства и социальной структуры, концентрация населения, а также изменения в государственных структурах. Это ведет к флуктуациям 1830 г., 1848 г., 1870 г. и активизации крестьянских и пролетарских коллективных дей­ствий. Участниками революционных действий становились: крупные землевладельцы, крестьяне, связанные доходом со средними фермера­ми, мелкие собственники и поденщики. При этом репертуар коллектив­ных действий более активно меняется на территориях с более развиты­ми рынками и промышленностью, высокой концентрацией населения. Создаются региональные паттерны коллективных действий (митинги, демонстрации, создание ассоциаций интересов, борьба под внутренним контролем организационной стратегии³¹⁹), находящиеся под влиянием нестабильной политической системы: каждый из 5 рассматриваемых им регионов поддерживал свой паттерн: локальные структуры торгов­ли производства поддерживали относительную значимость партий, политических фигур, коллективных действий³²⁰, но при этом значи­мыми становились агенты правительства, ассоциации, союзы, партии. Рассматривая главные вызовы борьбы, Ч.Тилли говорит о 3 факторах: возможности, интересы и организация, через которую люди вовлека­ются в борьбу. В 17 в. простые люди во Франции не знали, как прово­дить демонстрации, забастовки и пр., зато были стандартные рутины сбора налогов в городах и т.п. Т.е. борьба, чтобы стать эффективной, также должна была принять форму привычных рутинных практик. На это требовалось время, и Ч.Тилли акцентирует внимание на про­цессе становления таких рутин. При этом он рассматривает их через призму становления капитализма, государствостроительства и разви­тия общественных отношений в их жесткой взаимосвязи³²¹. Историче­ски рост капитализма и создание государства взаимосвязаны и взаи­мообусловлены, поскольку вначале капиталистическая собственность фактически создает борьбу за извлечение ресурсов государством, позднее — внутри рамок, созданных капиталистической собственно­стью, формируются формы и стратегии борьбы.³²² Ч.Тилли говорит о вызовах исторического анализа в этой связи и о 4 факторах, которые можно изучать с этих позиций:

— ежедневные рутины населения и внутренние организации;

— стандарты прав и законов;

— опыт населения в коллективных действиях;

— текущие паттерны репрессий.³²³

Выводы Ч.Тилли о формировании репертуара коллективных дей­ствий таковы: ранее участвовавшие в выборах присоединились к ас­социациям интересов, забастовкам, писанию коллективных петиций и пр. методам выстраивания сетей влияния³²⁴. В связи с этим возможно как более четкое выделение инициаторов и объекты коллективных дей­ствий, так и кристаллизация репертуара коллективных действий в 19 в., что отражено в таблице. Репертуары коллективных действий по Ч.Тилли ³²⁵ Также скину отдельно!!

Ч.Тилли отмечает при этом, что старые формы коллективных дей­ствий были патронизованными, новые, как правило — автономными.

Категория коллективных действий является более общей по отно­шению к революционным действиям. Методическим «мостиком» для перехода к анализу последних и революции как процесса служит по­нятие «коллективного насилия» Для выявления детерминант коллектив­ного насилия следует выявить частоту насилия, уровни мобилизации разных претендентов на власть, стоимость разных форм действий из репертуара, и при этом учитывать, что из всех коллективных действий лишь немногие производят насилие — именно они и вовлекаются в ана­лиз в первую очередь. Переход от реактивных к проактивным формам насилия породил переход от коллективных действий к действиям в рам­ках революционной ситуации.

Революционная ситуация и революционный результат Ч.Тилли подчеркивает комплексность революционной реальности и наполненность ее противоречиями. Большинство существующих тео­рий революции не устраивают его тем, что ограничиваются в определе­ниях двумя видами требований к революционности:

1. Акторы и акции сталкиваются с некими общепринятыми стандар­тами.

2. В поле исследований попадают лишь случаи, в которых власть действительно переходит из рук в руки.³²⁶

Ч. Тилли говорит и о других проявлениях революционности — ин­дустриальная революция, борьба синдикалистов и т.п., и ни одна кон­цепция революций не исключает возникновения таких трудностей.

Концепция революции Ч.Тилли предполагает вычленение револю­ционной ситуации и революционного результата как самостоятельных компонентов процесса.

1.Революционная ситуация.

Существенной характеристикой революции по Л.Троцкому является наличие более чем одного блока эффективного контроля за госаппара­том. По П.Аманну, революция происходит, если один из властных бло­ков рассматривается как наделенный легитимностью и суверенитетом со стороны населения и остается единственным. Фактически, это адап­тация тезиса Л.Троцкого. Но здесь не показан процесс, происходящий далее. Кроме того, видна идеологическая слабость таких концепций: один класс фактически производит революционную ситуацию.

Ч.Тилли обращает внимание на два момента в работах Л Троцкого:

1. Каждый блок состоит из одного социального класса.

2. Может быть лишь два таких блока в каждый момент времени.

По Ч.Тилли, возможно наличие и большего числа блоков, т.е. воз­можна мультипликативная модель социальных сил, формирующих ре­волюционную ситуацию. Во многом это связано и с мультивариантно-стью, и с фрагментарностью политических линий правительства. Силь­ное государство, однако, сталкиваясь с множеством противостоящих его политическому курсу групп, рассматривает их инфильтрацию как свою прерогативу. Это зависит от выдвигаемых группами требований. Тогда именно требования, их характер, формируют революционную ситуа­цию. Революционный момент наступает, когда эти требования вступают в противоречие с правительственными.

2. Революционный результат.

Согласно С.Хантингтону, революция — быстрая фундаментальная насильственная внутренняя смена доминирующих ценностей и мифов общества в политических институтах, социальных структурах, лидер­стве, правительственной деятельности и политике. Она отличается от бунтов, войн за независимость и т.п. действий. Его определение ори­ентирует нас на революционный результат, а не политический процесс, ведущий к этому результату. Ч.Тилли отмечает, что революционный ре­зультат перемещает власть от одних носителей к другим. Это влечет за собой размышления о том, что власть находится вне производства, вне символов и вне правительства. «Результат есть перемещение власти от одного субъекта политики к другому³²⁷», т.е. революционная ситуация может иметь место без революционного результата. Ч.Тилли интере­сует, как происходит этот процесс передачи. Он опирается на работы Л.Троцкого по русской революции 1917 года и рассуждает, является ли наличие военной силы в центре событий непременным условием такой передачи. Как минимум, ему кажется необходимым условием присут­ствие мобилизованных борцов в составе коалиции. Это также перекли­кается с теорией Л.Троцкого о мобилизации групп (армия, крестьяне и рабочие крупных городов), однако, Ч.Тилли предлагает усложнить такие модели и провести долговременный анализ с учетом пролетари­зации, развития капитализма, становления государства, урбанизации и индустриализации. Именно реорганизация производства, по его мне­нию, создает главных исторических акторов группы интересов, угрозы этим интересам и принципиальные условия передачи власти.

Ситуация может быть более или менее революционной в зависи­мости от того, насколько близки участники политики к возможности передаче власти. Ч.Тилли опирается на марксистскую модель, модель К.Бринтона и синдикалистские модели. Линии различий проходят по следующим суждениям: чем больше раскол — тем более выражена ре­волюционная ситуация, когда наличествует баланс между расколом и полным перемещением власти, и во многом это зависит от смещения власти.

А.Грамши и В.Ленин утверждают, что множество революционных ситуаций «не дотягивают» до результата из-за проблем дисциплины ре­волюционной партии, или из-за коалиции правых классов и пр. Однако, они согласны с тем, что ни одного перехода власти не наступает без революционной ситуации. Революционная ситуация является основой любой революционной стратегии, и Тилли разделяет эту позицию.

Он рассматривает революцию как обобщающую во многом ситуа­цию для бунта, восстания, гражданской войны: все они являются ча­стями революции как более глобального процесса и связаны с двумя осями — перемещением власти и расколом. Фактически, он переходит к обсуждению субстанции политического конфликта и структуры рево­люции. Что касается условий революции, то они различаются для раз­ных социальных групп — участников этих событий³²⁸.

Следует отметить, что новация Ч.Тилли заключается не в этом, т.к. многие концепции также уделяют внимание соотнесению разных форм политической деятельности и разных конфигураций интересов. Дж.Пейджа в работе об аграрных революциях говорит о том, что крос-стабуляции интересов групп возделывающих и невозделывающих землю показывают характер конфликта интересов для каждой комбинации и форму политических действий для отстаивания этих интересов.

(³²⁸ См. сравнительный анализ революций Э.Вольфа)

Ком­бинируя некоторые формы сельскохозяйственной организации и инте­ресы, можно видеть, как сильные крестьянские движения организуются национальными или коммунистическими партиями для уничтожения правящего класса и государственных институтов, формируются страте­гии взаимодействия, коллективные действия, интересы, осуществляется мобилизация³²⁹.

Более продуктивно и ново понимание Ч.Тилли 3 случаев мультису-веренитета, возникающего в таких условиях:

1. Появление борцов или их коалиций, предлагающих эксклюзивные требования контроля над правительством, внешних по отношению к участникам политики;

2. Совершение/поддержка этих действий значимым сегментом насе­ления;

3. Невозможность агентов правительства создать альтернативные коа­лиции или реализовать их требования.³³⁰

Как мы видели из анализа работ предыдущих авторов, принято счи­тать, что предпосылками революции выступают относительная депри-вация, ценностный конфликт, фрустрация, падение уровня жизни и пр. Безусловно, это так, но лишь если они приводят к колебаниям соотно­шений между результатами политики. Ч.Тилли оспаривает точку зрения Мура о предпосылках революции, отмечая, что фрагментация полити­ки и множественность коалиций проявляются одинаково при условии утраты элитами контроля и проявлении конфликтов внутри правящего класса, развитие новых типов мышления как третье условие может оди­наково проявиться как внутри, так и вне политики; мобилизация масс по поводу принципов распределения как четвертое условие предполага­ет быстрое появление новых вызовов; его снижение снижает и остроту новых вызовов и концентрацию коллективного насилия в короткий пе­риод времени. Опираясь на это наблюдение, он сводит революционную ситуацию к трем условиям: «появление борцов с новыми требованиями, значимость удовлетворения этих требований и невозможность этого со стороны правительства³³¹.»

Далее он рассуждает о возможности альтернатив существующей политике, содержащихся в требованиях борющейся стороны. Его инте ресует, когда и как происходит процесс мобилизации этих сил, чтобы они могли себе позволить требования, и отмечает, что чаще это процве­тающие группы, претендующее на изменение социальной структуры. М.Вебер предполагал в этом случае характеристики индивидов, пред­лагающих альтернативное видение мира в противопоставление хаосу, К.Маркс — альтернативу существующей структуре класса, сходных мнений придерживались А.Смелзер, Г.Липсет и др., но Ч.Тилли замеча­ет, что «рост и упадок различных протестных движений после Второй Мировой войны показывает нам, что не в нашей власти предвидеть, где и как проявятся эти группы³³²». Во многом это связано с форматом теку­щего исторического процесса; например, К.Маркс уделял внимание по­ляризующим эффектам индустриального капитализма как основе этого процесса и отмечал, что это диктуется логикой капитализма.

Ссылаясь на концепции Н.Смелзера, Т.Гарра и Дж. Дэйвиса, Ч.Тилли рассуждает о принятии альтернативных требований, оцениваемых как значимые большим сегментом населения. При заявлении таких требо­ваний возможны две альтернативы:

1. Внезапный провал попыток правительства взять на себя ответ­ственность за проблемы (занятость, благосостояние и пр.). Примером является кризис в Италии после Первой Мировой войны, что и привело к возникновению мультисуверинитета³³³.

2. Общее распространение революционных требований при условии правительственного изъятия ресурсов у населения: рост налогов, изъятие земель, сельхозугодий и скота исторически вели к созданию оппозиции.

Здесь представляется уместным привести точку зрения Г. Ардан о ро­сте налогов, ограничивающем возможность участия в рынках и рассма­триваемых как фактор бунтов в истории Западной Европы; и Э.Вольфа, иллюстрировавшего этот тезис примерами того, как мексиканские кре­стьяне боролись за свои земли, а японские граждане — против роста налогов. В основном мы имеем дело с оборонительной мобилизацией, и это не просто аккумулирование личных неудовлетворенностей в груп­повой ответ на депривацию. Это зависит, как отмечает Э.Вольф, от ра­нее существовавших структур власти и солидарности, от опыта ответов населения на угрозы; характер ответов зависит не от революционности-контрреволюционности, а от коалиций потенциальных бунтовщиков. Также адекватной представляется точка зрения Ш.Эйзенштадта о ди­намике социальных изменений, и Ф.Броделя о бюрократиях, разрушаю­щих империи изнутри.

В порядке производства мультисуверенитета и, как следствие, ре­волюции, требования могут активироваться в зависимости от директив правительства. Особое влияние на это оказывает наличие адекватной революционной организации, обеспечивающей контроль, распростра­нение информации, активизацию и пр.,³³⁴ т.к. революционная стратегия должна предусматривать поиск правильного момента для борьбы про­тив правительства, которое внезапно стало неспособно справиться с си­туацией. Например, в восстании тайпинов внезапная мобилизация стала способом осуществления контроля над правительством. Также репрес­сивные возможности правительств ослабляются ходе войн³³⁵.

Если правительство не способно удовлетворять требования или соз­дать альтернативную коалицию, то оно может применить насилие, об­ратиться с разъяснениями или с заявлениями. Альтернативная коалиция сразу начнет искать ресурсы (армию) и новые борцы будут стремиться присоединиться к коалиции, обладающей ресурсами для насилия через разложение войск или иностранную интервенцию. Такая ситуация не­безопасна, и, описывая ее, Ч.Тилли обращается к работам Т.Гарра, в частности, к его теории баланса коерсивных ресурсов правительства и оппозиции: именно от того, как формируется баланс, зависит как позиция правительства, так и стратегия его поведения в отношении оппозиции и политики в целом; а также к исследованию У.Ланжером европейских ре­волюционных движений 1848 г., к материалам о турко-египетских рево­люциях, в ходе которых требования традиционно исходили от военных слоев (солдаты доминировали в коалициях и политических движениях); о русских революциях.

Итак, Ч.Тилли приходит к трем условиям, способствующим пере­ходу власти:

1. Наличие революционной ситуации, т.е. мультисуверенитета.

2. Наличие революционной коалиции между бросающими вызов пре­тендентами и действующими членами политического простран­ства.

3. Наличие значимых сил революционной коалиции³³⁶.

Затем революционная ситуация трансформируется в революци­онный результат. Зачастую революционное разделение политики обу­словлено той же причиной, что и передача власти, т.е. формированием коалиции мобилизованных борцов, организованных вокруг своих интересов и обеспечивших поддержку значимого сегмента населения.

(³³⁴ См, работы В.Ленина и А.Сореля о революционной стратегии.

³³⁵ Здесь Ч.Тилли близок к модели Т.Скочпол, которая говорит о войнах и ослаблении правительства в более широком смысле.)

Например, «если имеются много групп или поддерживающих сегмен­тов населения, то группам сложно реконституировать старый альянс в постреволюционный. Более опытные группы имеют собственные ин­струменты управления, независимые от тех, кто является носителем власти. Партии, армия и т.д. становятся скелетом нового правительства и таким образом получают возможности проводить атаки на персоны или ресурсы носителей власти.³³⁷» Характерным примером выступает Китай эпохи Мао, когда наблюдалась явно экстенсивная революционная ситуация. Ч.Тилли описывает коалиции между бросающими вызов пре­тендентами на власть и теми, кто включен во властные отношения. При­рода таких коалиций иногда не требует ресурсов от бросающих вызов, но требует их работы с электоратом. Такая коалиция всегда рискованна, т.к. они могут проиграть и их ценность по сравнению с ресурсами дей­ствующих членов меньше. Тем не менее, если нет внутриполитических партнеров, так и происходит. Классическая стратегия революции ис­пользует элементы этого (проникновение в уже готовые структуры вла­сти). Особым видом собственности обладают группы интеллектуалов в такой коалиции. Они предлагают идеологический продукт и различные формы поддержки для персон, готовящихся занять высокие позиции, для демонстраций, электоральной борьбы против иных бросающих вы­зов претендентов на власть. Если К.Бринтон и Б.Мур говорили о «за­брошенности» интеллектуалов в революционной ситуации, то Ч. Тилли придерживается противоположной точки зрения и в качестве примера приводит левых французских интеллектуалов³³⁸.

Далее Ч.Тилли дает анализ возможностей контроля над матери­альными ресурсами. В сравнительном анализе чаще всего речь идет о контроле над вооруженными силами. Так, еще Д.Руссель рассматривал 14 случаев массовых бунтов в 20 веке, из которых 7 оценивал как успеш­ные (их он квалифицирует как революции), и 7 как неуспешные, выяв­ляя степень лояльности/нелояльности армии и соответствующие про­порции. Т.о. различие между бунтами и революцией то же, что и между революционной ситуацией и революционным результатом. Неуспешные бунты показывали высокую степень нелояльности армии, а в некото­рых случаях это означало конец бунта. Напротив, Ч.Тилли говорит, что контроль над коерсивными ресурсами (армией, оружием, национальной гвардией) будет способствовать не большей революционности, а пере даче власти. Хотя мобилизация иных ресурсов тоже значима, но эти ре­сурсы обладают большей значимостью.

Идеальные модели революционной последовательности и кол­лективного насилия выстраиваются Ч.Тилли в соответствии со сле­дующей логикой:

1. Постепенная мобилизация борцов формирует эксклюзивные требо­вания контроля над правительством или политическими участни­ками.

2. Резкий рост числа людей, поддерживающих эти требования, и рас­ширение коалиции.

3. Безуспешные попытки правительства создать альтернативную коа­лицию или достичь требований, в т.ч. силовая демобилизация.

4. Установление эффективной коалиции с территориальным и функ­циональным управлением, делением и персоналиями.

5. Борьба альтернативной коалиции за расширение контроля.

6. Реконструкция единого политического курса путем развития коали­ции и установление революционной коалиции со старыми полити­ческими участниками.

7. Установление рутинного правительственного контроля над населе­нием³³⁹.

Затем Ч.Тилли анализирует революционный результат и дальней­шие структурные изменения, степень которых означает переход власти от класса к классу, от партии к партии, от борца к борцу. Но это означает и дальнейшее перераспределение ресурсов, изменение качества жизни, урбанизации, моральную перестройку и пр.

Относительно небольшие постоянные изменения такого рода проис­ходят во время революции, «внутри революционного акта». Другие струк­турные преобразования идут постепенно: мобилизация людей, организа­ционные изменения, распределение оружия, реконструкция ежедневных рутин и праздников, появление комиссаров, комитетов и целевых силовых структур. Здесь особый интерес представляет анализ нескольких круп­ных революций: Французской, Китайской, Русской. Также революция проявляет свои структурные последствия через изменение пространства, на котором осуществляется переход власти между классами, партийны­ми коалициями. Уместным здесь представляется использование опыта сравнительных исследований Б. Муром Индии, Франции, Японии, Китая, Англии, Германии, России и США. Военные мятежи, согласно исследова­ниям Б. Мура, почти никогда не производят структурных изменений, не­смотря на декларации национального обновления. Но для более глубоко го анализа этих процессов необходимо тщательное изучение отношений собственности, информации, лояльности как характеристик, по которым можно сопоставлять национальные революции.