|
Читайте также: |
Выше было сказано, что новый стиль в самом общем своем виде
характеризуется вытеснением человеческих, слишком человеческих элементов и
сохранением только чисто художественной материи. Это, казалось бы,
предполагает необычайный энтузиазм по отношению к искусству. Однако, если мы
подойдем к тому же факту с другой стороны и рассмотрим его в другом ракурсе,
нас поразит как раз противоположное - отвращение к искусству или
пренебрежение им. Противоречие налицо, и очень важно обратить на него
внимание. В конце концов приходится отметить, что новое искусство - явление
весьма двусмысленное, и это, по правде говоря, ничуть не удивительно,
поскольку двусмысленны почти все значительные события последних лет. Стоит
проанализировать европейские политические реалии, чтобы обнаружить в них ту
же двусмысленность.
Однако противоречие между любовью и ненавистью к одному и тому же
предмету несколько смягчается при более близком рассмотрении современной
художественной продукции.
Первое следствие, к которому приводит уход искусства в самое себя, -
это утрата им всяческой патетики. В искусстве, обремененном "человечностью",
отразилось специфически "серьезное" отношение к жизни. Искусство было штукой
серьезной, почти священной. Иногда оно - например, от имени Шопенгауэра и
Вагнера - претендовало на спасение рода человеческого, никак не меньше[25]!
Не может не поразить тот факт, что новое вдохновение - всегда непременно
комическое по своему характеру. Оно затрагивает именно эту струну, звучит в
этой тональности. Оно насыщено комизмом, который простирается от откровенной
клоунады до едва заметного иронического подмигивания, но никогда не исчезает
вовсе. И не то чтобы содержание произведения было комичным - это значило бы
вновь вернуться к формам и категориям "человеческого" стиля, - дело в том,
что независимо от содержания само искусство становится игрой. А стремиться,
как уже было сказано, к фикции как таковой - подобное намерение может
возникнуть только в веселом расположении духа. К искусству стремятся именно
потому, что оно рассматривает себя как фарс. Это главным образом и
затрудняет серьезным людям, с менее современной восприимчивостью, понимание
новых произведений: эти люди полагают, что новые живопись и музыка - чистый
"фарс" в худшем смысле слова, и не допускают возможности, чтобы кто-либо
именно в фарсе видел главную миссию искусства и его благотворную роль.
Искусство было бы "фарсом" в худшем смысле слова, если бы современный
художник стремился соперничать с "серьезным" искусством прошлого и
кубистское полотно было рассчитано на то, чтобы вызвать такой же почти
религиозный, патетический восторг, как и статуя Микеланджело. Но художник
наших дней предлагает нам смотреть на искусство как на игру, как, в
сущности, на насмешку над самим собой. Именно здесь источник комизма нового
вдохновения. Вместо того чтобы потешаться над кем-то определенным (без
жертвы не бывает комедии), новое искусство высмеивает само искусство.
И, пожалуйста, слыша все это, не горячитесь, если вы хотите еще в
чем-то разобраться. Нигде искусство так явно не демонстрирует своего
магического дара, как в этой насмешке над собой. Потому что в жесте
самоуничижения оно как раз и остается искусством, и в силу удивительной
диалектики его отрицание есть его самосохранение и триумф.
Я очень сомневаюсь, что современного молодого человека может
заинтересовать стихотворение, мазок кисти или звук, которые не несут в себе
иронической рефлексии.
Конечно, как идея или теория все это не так уж ново. В начале XIX века
группа немецких романтиков во главе со Шлегелями[26] провозгласила Иронию
высшей эстетической категорией - по причинам, которые совпадают с новой
направленностью искусства. Ограничиваться воспроизведением реальности,
бездумно удваивая ее, не имеет смысла. Миссия искусства - создавать
ирреальные горизонты. Чтобы добиться этого, есть только один способ -
отрицать нашу реальность, возвышаясь над нею. Быть художником - значит не
принимать всерьез серьезных людей, каковыми являемся мы, когда не являемся
художниками.
Очевидно, что это предназначение нового искусства - быть непременно
ироничным - сообщает ему однообразный колорит, что может привести в отчаяние
самых терпеливых ценителей. Однако эта окраска вместе с тем сглаживает
противоречие между любовью и ненавистью, о котором говорилось выше. Ибо если
ненависть живет в искусстве как серьезность, то любовь в искусстве,
добившемся своего триумфа, являет себя как фарс, торжествующий над всем,
включая себя самого, подобно тому как в системе зеркал, бесконечное число
раз отразившихся друг в друге, ни один образ не бывает окончательным - все
перемигиваются, создавая чистую мнимость.
Дата добавления: 2014-12-18; просмотров: 98 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |