Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

В экономику

Естественно, что против этого представления о справедливости, реализация которого возможна, кстати, только через институт госу­дарства, являющийся единственным законным институтом принуди­тельного перераспределения, выступили представители неолибераль­ного и неоинституционального направлений. Последние, как известно, разделяют идеологию классической политической экономии.

Рассматривая вопрос о реализации принципа справедливости го­сударством, инструментом которого являются перераспределитель­ные процессы, представители этих направлений в экономической науке задают резонный вопрос: кто будет решать, что справедливо, а что нет? По их мнению, такой подход открывает путь к произволу и уничтожает основополагающий принцип либеральной идеологии — равенство всех перед законом. Кроме того, они отмечают, что если размер получаемого человеком вознаграждения будет определяться «распределительной» справедливостью, а не тем, что они производят, что будет побуждать людей работать и производить продукцию? Есте­ственно, и исторический опыт это подтверждает, что добиться такого положения можно только силой или угрозой применения силы. Сле­довательно, существует непримиримое противоречие между самим идеалом справедливого распределения, понимаемого как уравнитель­ное распределение, и идеалом личной свободы.

Против политики перераспределения, осуществляемой во имя идеалов справедливости, выдвигается и такой аргумент. Невозможно дать определение понятия «справедливая доля», которое не вызывало бы ничьих нареканий, или добиться всеобщей удовлетворенности.

Следует признать, что жизнь несправедлива, если мы понимаем под несправедливостью неравенство. Даже если отвлечься от социальных условий, необходимо констатировать, что мы не рождаемся равными по своим физическим, интеллектуальным и прочим данным. Правда, соблазнительно думать, что общество или государство может ис­править то, что порождено природой. Представители неолиберально­го направления считают это опасной иллюзией.

Они считают также, что общество, которое ставит равенство выше свободы, в результате утратит и равенство, и свободу. Если ради достижения равенства оно прибегнет к силе, то это уничтожит свободу, а сила, примененная поначалу во имя лучших целей, ока­жется в руках людей, использующих ее в собственных интересах. В противоположность этому, общество, которое ставит свободу превыше всего, обретет и большую свободу, и большее равенство. Причем большее равенство является в этом случае непреднамерен­ным продуктом свободы. Система свободной конкуренции высво­бождает энергию и способности людей, давая им возможность пре­следовать свои собственные цели, и при этом защищает их от помех и произвола со стороны их сограждан. Эта система обеспе­чивает достижение некоторыми людьми привилегированного поло­жения, но в то же время препятствует превращению этих привиле­гий в закрепленные законом или традицией исключительные права, ибо пока существует свобода, будет существовать и конкуренция со стороны других людей. Таким образом, свобода — это не только от­сутствие унификации, но и раз и навсегда установленной иерархии. Эти взгляды в полной мере выражены в работах видного предста­вителя неолиберального направления Ф. Хайека. Он неоднократно подчеркивает, что правительственные мероприятия, направленные на воплощение в жизнь идеи «справедливая доля для всех», эту свободу урезают.

Кроме того, представители неолиберального направления отмеча­ют, что реализация центрального тезиса теории благосостояния «наи­большее счастье наибольшему числу людей», который можно тракто­вать как требование стремиться к наибольшему универсальному благу, предполагает наличие у индивидов довольно обширных зна­ний, касающихся механизма воздействия и последствий различных поступков на бесконечном временнбм интервале. Естественно, такие знания отсутствуют.

Поэтому не случайно в своих работах Хайек критикует современ­ные концепции распределения. Главный тезис Хайека как раз и со­стоит в том, что ни одно правительство или центральная власть не могут быть достаточно компетентными, чтобы осознать и реализо­вать определенную модель распределения. Это верно независимо от того, основывается ли распределение на принципах удовлетворения основных потребностей, соответствия труда и вознаграждения, урав­нивания ресурсов, благосостояния и т.д. Какими бы ни были прин­ципы перераспределения, сведения, которые необходимы для их осу­ществления, настолько рассеяны в обществе и так часто существуют в неявной форме, что правительство обычно бывает не в состоянии собрать их в пригодном для использования виде. Это рассредоточе­ние информации возводит непреодолимый барьер на пути осуществления концепций распределения.

Но даже если представить, что правительство сможет получить информацию, необходимую для осуществления определенного рас­пределения, в обществе нет согласия относительно того, каким прин­ципам должно отдаваться предпочтение в случае их конфликта (на­пример, между принципом удовлетворения основных жизненных потребностей и принципом распределения по труду). Поэтому схемы перераспределения доходов в большинстве стран не могут не быть ха­отичными и неконтролируемыми. Это приведет к власти бюрокра­тии, которая будет осуществлять собственные представления о соци­альной справедливости. Хайек отмечает и то, что программа «распределительной справедливости» и контроль государства над экономикой несовместимы с «правлением права», поскольку они не­избежно носят выборочный, т.е. дискриминационный характер.

Среди других причин того, что Хайек является безусловным про­тивником государственного вмешательства в экономические процес­сы, в том числе распределительные, можно отметить и такую. Хайек обращает внимание на то, что как только социальное положение будет определяться не безличными силами рынка, а сознательными решениями властей, отношение людей к своему социальному поло­жению неизбежно меняется. Вступив на путь регулирования эконо­мических отношений, правительство не может снять с себя ответст­венности за судьбу и социальное положение каждого человека. Следовательно, старания людей улучшить свое положение сведутся к попыткам добиться расположения власть имущих. Поэтому Хайек не сомневается, что общество, в котором власть в руках богатых, все равно лучше общества, в котором богатыми могут стать только те, в чьих руках власть. В последнем случае не существует иного пути к богатству и почету, чем путь через коридоры власти.

До сих пор мы рассматривали аргументацию противников госу­дарственного вмешательства в экономические процессы, в том числе распределительные, с позиции невозможности их осуществления ввиду недостаточной информации для реализации тех или иных со­циально-экономических задач. И пока не ставили под сомнение тезис, что целью государства является повышение эффективности общественного производства и максимизация общественного благо­состояния. Но так ли очевидно последнее? Сомнение в этом вырази­ли представители неоинституционального направления, разделяю­щие, как и представители неолиберального направления, идеологию классической политической экономии.

Большой вклад в разработку этой проблемы внес американский экономист Дж. Бьюкенен своей теорией общественного выбора, в основе которой применение экономических методов к изучению политических процессов. Бьюкенен убежден, что методы анализа рыночного поведения можно применять к исследованию любой сферы деятельности, в том числе политики, ибо всюду люди руководствуются одними и теми же мотивами. Так, в политике ими движут отнюдь не альтруистические или нравственные склонности. Политические решения — это выбор альтернативных вариантов, а достижение политического согласия происходит в известной мере подобно тому, как это происходит на обычном рынке.

Следует отметить, что Бьюкенен отвергает органическую теорию коллективов (к числу которых относится и государство). Согласно этой теории, коллективная организация подобна индивиду, имеюще­му свою систему ценностей или предпочтений, и развивается незави­симо от воли и сознания отдельных людей. Именно принятие этой теории представителями немецкой исторической школы позволило им сделать вывод, что государство — единственная инстанция при­нятия решений, исходящая из цели максимизации общественного благосостояния, и этим обосновывается необходимость вмешательст­ва государства в экономические процессы.

В основе теории Бьюкенена другой подход — чисто индивидуа­листическая концепция коллективной организации. Коллективные действия в ней — это действия индивидов, решивших достичь неко­торой цели в составе коллектива, а не индивидуально. И в этом слу­чае государство рассматривается как простой набор приемов, маши­на, которая делает возможным осуществление таких действий. Здесь ставится под сомнение неявно присутствующий тезис, особенно ха­рактерный для немецкой исторической школы, что стремление к по­лучению выгоды доминирует в экономической сфере, а в политичес­кой — люди не стремятся максимизировать свою полезность, а пытаются реализовать общественный интерес, или общее благо.

По мнению Бьюкенена, человек максимизирует полезность как в рыночном, так и в политическом обмене. А предположение о том, что как в экономической, так и в политической сфере люди преследуют корыстные интересы, разоблачает миф о государстве, у которого нет никаких иных целей, кроме заботы об общественных интересах. Государство — это люди, которые используют правительствен­ные учреждения в собственных интересах. Государство — это арена конкуренции людей за влияние на принятие решений, за доступ к распределению ресурсов, за места в иерархической лестнице.

Представители как неолиберального, так и неоинституционально­го направления указывают на такую опасность усиления перераспре­делительных процессов в экономике, как усиление роли бюрокра­тии. Перераспределение в этом случае оказывается системой идей, направленных на узаконивание интересов государственной бюрократии. В рамках теории общественного выбора признается, что бюро­кратия не только обслуживает законодательную и исполнительную власть, но и реализует свои собственные интересы. Они заключаются в том, чтобы открыть для себя доступ к самостоятельному использо­ванию разнообразных ресурсов. Естественно предположить, что на экономии при производстве общественных благ они мало что могут заработать; принятие же дорогостоящих программ предоставляет им широкие возможности для личного обогащения и усиления влияния. Это позволило сделать достаточно смелый вывод, что предоставление общественных благ является лишь побочным продуктом деятельнос­ти государственной бюрократии, непосредственной целью которой является максимизация личной выгоды.

Таким образом, есть достаточные основания рассматривать поли­тику перераспределения лишь как эпизод в процессе централизации, имеющем собственную энергию развития. В частности, тот же Дж. Бьюкенен показал, что истоки экспансионистского государства лежат в экономических интересах правительственной бюрократии. Он, между прочим, отмечает, что к наиболее пылким поборникам доктрины равенства принадлежат представители правительственной бюрократии; сотрудники многочисленных организаций, занимаю­щиеся разработкой социальной политики, т.е. тех кругов, которые, как правило, принадлежат к самым высокооплачиваемым слоям об­щества. И для многих из них средством достижения столь высоких доходов оказалась именно пропаганда равенства, участие в продви­жении соответствующих законодательных актов.

Представители и неолиберального, и неоинституционального на­правлений считают, что в итоге от политики перераспределения вы­гадал не малообеспеченный класс по сравнению с высокообеспечен­ным, а государство (представленное государственной бюрократией) по сравнению с гражданином. По мнению Б. Жувенеля, сутью перераспределения является не столько перерас­пределение доходов от богатых к бедным, сколько перераспределение власти от индивидов к государству. Таким образом, перераспределе­ние и централизация представляют собой не столько экономический, сколько политический феномен, и состоит он в уничтожении класса, обладающего независимыми средствами и сосредоточении средств в руках управленцев. Это означает переход власти к чиновникам, кото­рые стремятся создать новый правящий класс взамен разрушаемого.

И процесс этот самоподдерживающийся, поскольку, как отмечалось, истоки экспансии государства лежат в экономических интересах пра­вительственной бюрократии.

Усиление бюрократии является неизбежным следствием увеличе­ния экономических функций государства, поэтому представители неоинституционального направления выступают за всемерное умень­шение экономической роли государства. Условием эффективной борьбы с бюрократией они считают приватизацию, ее содержани­ем — ограничение сфер деятельности государства. Даже производст­во общественных благ не повод, с их точки зрения, для государствен­ного вмешательства в экономику, поскольку разные налогоплатель­щики извлекают неодинаковую выгоду от государственных программ. По мнению представителей данного направления, необхо­димо стремиться к преобразованию общественных услуг в экономи­ческие блага, производимые рынком. Естественно, они выступают против перераспределительных процессов, осуществляемых государ­ством. В целом в рамках данной концепции роль государства должна сводиться к выполнению защитных функций.

В этом их поддерживают представители неолиберального на­правления. Как подчеркивает Ф. Хайек, большой объем власти, ко­торым обладает аппарат перераспределения, плохо согласуется с властью закона, являющейся одной из основ свободного общества. Хайек также отмечает, что в угаре политики перераспределения за­бывается, что наиболее важной проблемой государственного регу­лирования является установление конституционного порядка и прав собственности. Закрепление прав собственности освобождает от необходимости затрачивать силы на ее охрану. И эти силы на­правляются на повышение благосостояния, поскольку уменьшают неопределенность и риск в принятии экономических решений. По мнению Хайека, правительству надо делать то, что не делает никто, в частности, проводить политику снижения уровня неопределен­ности и риска.

Все представители неолиберального направления считают, что роль государства должна быть сведена к минимуму. Главную, и по сути единственную задачу государственных структур, они видят в со­здании и поддержании условий, необходимых для благоприятного развития свободной конкуренции. Эта позиция соответствует пред­ставлениям Дж. Бьюкенена о государстве-гаранте, которое представляет собой установленную в законодательном порядке структуру, оп­ределяющую права собственности и контроля индивидуальных лиц над ресурсами, стимулирующую частные контракты и ограничиваю­щую произвол отдельных лиц.

Как видим, представители и неолиберального, и неоинституцио­нального направлений отказывают государству в способности осуще­ствить идеалы распределительной справедливости по ряду причин. Первая сводится к тому, что у государства нет достаточной и досто­верной информации для осуществления перераспределительных про­цессов даже при условии, что действительной целью государственных структур является максимизация общественного благосостояния. Вторая причина сводится к тому, что даже если бы это было возмож­но, нет никаких оснований думать, что максимизация общественного благосостояния и является действительной целью действий государ­ства в экономической сфере. Как считают представители данных на­правлений, и у политических деятелей, и у представителей государст­венной бюрократии целью является максимизации собственной выгоды, поэтому нет никаких оснований для перераспределения власти от индивида к государству. А именно это и является конеч­ным результатом перераспределительных процессов, идущих под ло­зунгами осуществления социальной справедливости. Кроме того, представители как неолиберального, так и неринституционального направлений отмечают, что усиление вмешательства государства в экономику, аргументированное необходимостью борьбы с бедностью и безработицей, приводит к их росту, порождая так называемую ин­ституциональную бедность и безработицу.

Поэтому не случайно справедливость в рамках вышеизложенных представлений трактуется в духе классической школы как формаль­ное равенство всех перед законом, и представители и неолиберально­го, и неоинституционального направлений рассматривают справед­ливость с позиции справедливости процесса, а не справедливости конечных состояний, которая, по их мнению, является понятием произвольным. И государство, осуществляющее идеалы справедливости, выступает у них как государство-гарант (в терминологии Дж. Бьюкенена).

Далеко не все разделяют эту точку зрения. Точка зрения, что госу­дарство должно осуществлять идеалы распределительной справедли­вости получает все большее распространение. Реализуется на практи­ке представление о государстве как «государстве-производителе», а также укрепляется взгляд на государство как максимизатора благосо­стояния. Как отмечалось ранее, этому способствовал ряд причин: и введение всеобщего избирательного права, и экономические труд­ности (крупнейшие экономические кризисы), и работы ряда эконо­мистов, в частности упоминавшегося выше А. Пигу. В теории Пигу аргумент «недостаточности рынка» согласно теории благосостояния является основным для обоснования регулирующей роли государ­ства.

Но передача все больших функций государству в глубине своей основана на убеждении (подвергшемся критике со стороны Бьюкене­на), что государство может выступать и выступает важнейшим эти­ческим регулятором экономики, на убеждении, что у него есть выс­шие интересы, благородные цели, среди которых важнейшая цель — обеспечение счастья народа и его благоденствия. Это идеология немецкой исторической школы, и именно данное представление о государстве, а не задача решения определенных социально-экономи­ческих проблем, явились главным аргументом в защиту вмешательст­ва государства в экономическую жизнь.

Как видим, и у сторонников, и у противников вмешательства го­сударства в экономику есть в арсенале достаточно веские аргументы. И в основе своей они имеют не экономический, а этический харак­тер. Не в последнюю очередь определение границ и направлений го­сударственного вмешательства в общественные, в том числе и эконо­мические, процессы связано с представлениями о природе человека и природе государства.