Читайте также:
|
До декабристов в России были либо стихийные восстания крестьян, либо выступления одиночек-революционеров. Декабристы первыми создали организацию, разработали программы свержения самодержавия и отмены крепостного права. П.И.Пестель в своих показаниях говорил, что рабство крестьян всегда на него сильно действовало.
На зарождение вольномыслия большое влияние оказала победа русского народа в Отечественной войне 1812 года. Декабрист Матвей Муравьёв-Апостол заявлял: "Мы были дети 1812 года". Офицеры-дворяне, участвовавшие в заграничных походах русской армии 1813-1815 годов, увидели в России ту же нищету и рабство, солдаты вновь стали холопами и крепостными в господских имениях. Это унижало их национальное самосознание, оскорбляло патриотические чувства.
Своё первое тайное декабристы назвали Союзом Спасения (1816 г.), который был ими позднее ликвидирован и было создано новое общество в 1818 г. Оно было названо Союз благоденствия. Цели этих обществ были: ликвидация крепостничества и самодержавия. В 1821 г. он был распущен. В том же году было создано Южное общество в Тульчине, председателем которого стал П.И.Пестель. В 1822 г. оформилось Северное общество, одним из организаторов которого стал Н.Муравьёв. В 1821-1825 годах в Южном и Северном обществах были разработаны политические программы: "Русская правда" Павла Пестеля и Конституция Никиты Муравьёва.
Конституция предполагала создание не республиканского, как у П.Пестеля, а конституционно-монархического государства. Отмена крепостного права предполагалась в обоих документах. В "Русской Правде" П.Пестеля предполагалось уничтожение дворянства, объявлялось равенство всех перед законом. В Конституции Н.Муравьёва устанавливалось неприкосновенность помещичьего землевладения. Крестьяне получали свободу без земли.
Разрабатывался и план восстания в Петербурге. В конце лета 1825 г. будущие декабристы не считали себя ещё готовыми к восстанию. Но события, произошедшие в России, опередили их планы. 19 ноября 1825 г. внезапно умирает Александр I. Создалось двусмысленное и напряжённое положение междуцарствия.
Александр I не оставил наследника и по закону трон наследовал его средний брат Константин. Но так как он был женат на полячке Грудзинской (княгиня Лович) - особе не царской крови - то лишался прав на российский престол. Однако его отречение оставалось тайной при жизни Александра I. Документы об отречении Константина хранились в трёх местах с пометкой Александра I "вскрыть их до всяких других действий". Вместе с этими документами находился манифест об утверждении права Николая I на русский престол.
Документы не были вскрыты, и 27 ноября 1825 г. население было приведено к присяге Константину. Формально он стал новым императором. Николай Павлович тоже присягнул ему. Ответ Константина об отречении от престола пришёл только 12 декабря 1825 г.. Тотчас же последовал манифест о восшествии на русский престол Николая I.
На 14 декабря в Петербурге была назначена вторая присяга императору. Члены тайного общества декабристов решили использовать этот момент для выступления. Они верили в возможность успеха, хотя и знали о грозящих опасностях. План государственного переворота накануне восстания они обсуждали на квартире больного Кондратия Рылеева.
План декабристов сводился к следующему: вывести войска на Сенатскую площадь (там были здания Сената и Синода), не допустить сенаторов до присяги Николаю I, объявить правительство низложенным и издать революционный манифест к народу.
Диктатором восстания был назначен Сергей Трубецкой (при аресте у него был обнаружен в кармане черновик манифеста). Командование войсками при захвате Зимнего дворца и аресте царской семьи было поручено А.Якубовичу.
К.Рылеев предлагал убить Николая I и просил об этом П.Каховского, но тот отказался быть цареубийцей.
Утром 14 декабря Якубович отказался идти на Зимний дворец, чтобы матросы и солдаты случайно не убили царя и его семью. План восставших сразу стал рушиться. Около памятника Петру I были построены полки в количество 671 человек в боевом порядке в форме каре. Петербургский генерал-губернатор, герой Отечественной войны, М.Милорадович прискакал к восставшим с призывом разойтись по казармам и присягнуть Николаю I. Чтобы не допустить срыва замысла декабристов, П.Каховский выстрелом из пистолета смертельно ранил генерала.
К часу дня на площадь прибыли другие восставшие. Теперь у них насчитывалось около 3 тысяч солдат и матросов при 30 офицерах.
Для подавления восстания Николай I стянул к площади верные ему войска, численность которых составила 9 тысяч пехоты и 3 тысячи кавалерии, поддержанных артиллерией.
Скоро выяснилось, что Сенат уже присягнул новому императору и сенаторы разъехались. Таким образом, восставшие собрались перед пустым Сенатом. Это была тяжёлая неудача - первая цель восстания была недостигнутой.
Вторая неудача была связана с неожиданной изменой С.Трубецкого - он не явился на Сенатскую площадь. Он смалодушничал и сидел в здании Главного штаба и даже выходил из него, выглядывая из-за угла на площадь несколько раз, чтобы знать обстановку. Его безуспешно разыскивал Рылеев. Позднее П.Долгоруков в своих воспоминаниях написал о нём, что он был "человеком благородным, храбро сражался к кампании 1812-1814 годов, но смалодушничал один единственный раз в жизни - 14 декабря! Тут он прослыл трусом, между тем, как трусом он никогда не был".
Восставшие войска продолжали стоять в ожидании. Атаки правительственной кавалерии были отбиты. Толпы простого народа стояли вокруг восставших, поддерживая их криками, бросали камни в правительственные войска и в свиту императора. Николай I был испуган этим обстоятельством и даже приказал заложить экипажи для матушки и жены с детьми для отправки их в Царское Село.
Холодный зимний день клонился к вечеру. Николай I боялся, что с наступлением темноты "бунт может сообщиться черни" и могут дрогнуть правительственные войска. Позднее Николай I пытался создать впечатление, что он не хотел проливать кровь и что его пришлось уговаривать пустить в дело пушки. Когда к пушкам подвезли снаряды, хранившиеся отдельно, Николай лично приказал зарядить орудия картечью. Он отдал приказ: "Пали!".
Картечь начала косить и восставших, и всех, находившихся около площади. Вскоре площадь опустела. Число жертв составило 1271 человек.
Декабристы на своё последнее собрание собрались ночью на квартире К.Рылеева, где они договорились, как держать себя на допросах. Декабрист Н.Оржицкий был послан к Южному обществу с сообщением о поражении выступления.
29 декабря 1825 г. поднялся Черниговский полк в районе Василькова. Он направился в соседние полки с целью поднять их на новое выступление. По дороге восставшие полки были встречены правительственными войсками и 3 января 1826 г. были арестованы в количестве 869 солдат и 5 офицеров.
В Петербурге аресты начались в ночь на 15 декабря 1825 г. Арестованных допрашивал в Зимнем дворце сам Николай I - он выступал в роли следователя. "Государственных преступников" после допроса отсылали в Петропавловскую крепость с указаниями царя, как должен содержаться арестант. Большую роль в организации суда сыграл М.М.Сперанский.
Декабристы вели себя на допросах по-разному. Некоторые клялись в лояльности к существующему строю, выдавали своих товарищей. Другие вели себя достойно. П.Пестель сначала отрицал свою принадлежность к тайным обществам, но после выдачи его другими декабристами, стал давать подробные показания.
Петербургская следственная комиссии работала полгода. К следствию были привлечены 579 человек. Виновными признаны 289 человек, из них 121 человек были преданы Верховному уголовному суду. Эти подсудимые были разделены на 12 разрядов. В разряд высшего обвинения (названный нулевым) были отнесены Павел Пестель, Кондратий Рылеев, Сергей Муравьёв-Апостол, Михаил Бестужев-Рюмин и Пётр Каховский. Всех приговорили к четвертованию, заменённому повешением.
Только один член Верховного суда - адмирал Мордвинов - открыто проголосовал против смертной казни, найдя её отменённой ещё указами Елизаветы Петровны, Екатерины II и Павла I. Его мнение учтено не было.
Протопоп Казанского собора, протоиерей П.Мысловский исповедовал и увещевал казнимых. Выйдя от них он, плача, произнёс: "Они страшно виноваты, но они заблуждались, а не были злодеями!".
Ранним утром 13 июля на кронверке Петропавловской крепости при свете костров состоялась казнь. На груди осуждённых висели доски с надписью: "Цареубийца". У Рылеева, Каховского и Муравьева-Апостола во время казни оборвались верёвки и они упали. По словам М.Мысловского, Муравьев, у которого при падении была рассечена бровь, воскликнул: "Боже мой! И повесить в России не умеют!" После длительной задержки казнь была повторена. Генерал-губернатор тут же доложил об этом царю.
По первому разряду было осуждено 30 человек. Среди них - С.Трубецкой, Е.Оболенский, М.Муравьев-Апостол, В.Кюхельбекер, А.Якубович, Н.Муравьев, И.Пущин, И.Якушкин и другие. Их приговорили к каторжным работам. Всего к различным видам каторжных работ суд приговорил 88 обвиняемых, 9 офицеров разжаловал в солдаты.
Всех осуждённых декабристов построили в два каре во дворе крепости. Здесь их разжаловали, лишили чинов и дворянства, над ними ломали шпаги, с них срывали погоны и мундиры, которые бросали в пылающие костры. Солдат, участвовавших в восстании, прогнали через тысячный строй шпицрутенов от 1 до 12 раз, часть наказали палками и розгами. Других отправили в действующую армию на Кавказ.
Отправка декабристов в Сибирь началась в июле 1826 года. "Преступников", большей частью скованными, отправляли туда в повозках в сопровождении фельдъ-егерей. Сначала каторжные работы они отбывали в Нерчинских рудниках. Сюда к некоторым декабристам добровольно прибыли их жёны. Эти женщины ради своих осуждённых мужей бросили свободную и обеспеченную жизнь и отважились на тяжелейшие испытания. Подвиг княгини Екатерины Трубецкой, жены С.Трубецкого, Марии Волконской, жены С.Волконского, воспел в своей поэме "Русские женщины" поэт Николай Некрасов. Переходя на положение "жён ссыльнокаторжных", декабристки "сознательно и бесповоротно порывали с прошлым, отказывались от привилегий, от своих былых представлений и от прежнего образа жизни".
Трубецкая, Волконская, Муравьева, Нарышкина, Давыдова, Фонвизина, Розен, Юшневская и другие - они поддерживали в трудных условиях ссылки павших духом, успокаивали и утешали: П.П.Вяземский писал: "Спасибо женщинам: они дадут несколько прекрасных строк нашей истории".
Во время каторги в Зерентуйском руднике декабристами был составлен заговор с целью их освобождения. Но он был раскрыт из-за предательства. Декабрист Михаил Лунин, которого называли "холодной молнией", не прекратил своей деятельности. Его "Письма из Сибири" - блестящее публицистическое произведение, которое распространялось по Сибири, были известны и в Европейской России.
К осени 1827 г. ссыльные декабристы были переведены из Нерчинска в Читу. Попытки заговора в Зерентуйском руднике вынудил власти построить новую тюрьму. Местом её строительства был выбран Петровский завод близ Иркутска. Туда, в тюрьму более строго режима, осуждённые декабристы были доставлены своим ходом осенью 1830 года.
16 Николаевская Россия: «Апогей самодержавия»
Подавив восстание декабристов, царский трон в России занял Николай I, правление которого, как заметил А.И. Герцен, "торжественно открылось виселицами".
В то время Николаю Павловичу было 29 лет. Он родился в 1796 г., четырех лет от роду лишился отца и по-сыновьи благоговел перед братом Александром, который был почти на 20 лет старше. Женился Николай, подобно старшему брату, отцу и деду, на немке, дочери прусского короля Фридриха Вильгельма III Шарлотте (по-русски переименованной в Александру Федоровну), и обожал все немецкое. Среди его ближайших соратников преобладали немцы - Бенкендорф, Адлерберг, Клейнмихель, Нессельроде, Дибич, Дубельт и др.
Новый самодержец, в отличие от Александра I, получил скудное образование. Его как третьего из сыновей Павла не готовили к царствованию и вообще к серьезным государственным делам. Педант, солдафон, самодур, он, по мнению Ф. Энгельса, представлял собой лишь "самодовольную посредственность с кругозором ротного командира". "Высочайший фельдфебель", - сказал о нем Герцен.
Все же современники находили в личности Николая I и привлекательные черты: царственное обаяние, силу характера, трудолюбие, непритязательность в быту, равнодушие к спиртному. Как государь, он считал для себя образцом Петра I, старался подражать ему, и не без успеха. "В нем много прапорщика и немного Петра Великого", - гласит запись в дневнике А.С. Пушкина от 21 мая 1834 г.
С детства Николай воспитывался в ненависти к революции, восстание декабристов укрепило в нем это чувство. "Революция на пороге России", - объявил он вскоре после 14 декабря и добавил: "Но клянусь, она не проникнет в Россию, пока я жив!" Эти слова вместили в себя всю программу нового царствования и чуть ли не убеждения царя, которые, по выражению А.Е. Преснякова, были "просты и отчетливы, как параграфы воинского устава". Борьба с крамолой в самой России и за ее рубежами стала делом всей жизни Николая, его святая святых. Он не колебался и не лавировал, как Александр I, а полагался исключительно на силовой, палаческий способ правления. По /101/ рассказу очевидца, однажды Николай спросил 15-летнего наследника престола, будущего императора Александра II, чем держится многоязыкая семья народов, населяющих Россию. Наследник дал заученный ответ: "Самодержавием и законами". "Законами - нет! - воскликнул Николай, - Только самодержавием и вот чем, вот чем, вот чем!" - трижды взмахнул он крепко сжатым кулаком[1].
Выражая интересы господствующего класса дворян-крепостников, Николай I вместе с тем сводил государственную власть к личному произволу на манер военного командования. До вступления на престол он командовал гвардейской бригадой. Сменив бригаду на государство, он перенес армейские навыки управления на государственные дела. Россия представлялась ему воинским соединением, в котором царит воля его командира, то бишь государя. Характерна в этом отношении фраза, сказанная Николаем на смертном одре сыну: "Сдаю тебе команду".
Самое большое удовлетворение Николай как государь и как личность находил именно в том, чтобы командовать, все и вся военизировать и устрашать. Он и в детские годы, по признанию его официального биографа М.А. Корфа, "бил палкой или чем попало товарищей игр своих", а став царем, получил от народа прозвище "Николай Палкин". Сам по себе бездушный, злой, хотя и с эффектно-воинственной, но колючей внешностью ("остриженная и взлысистая медуза с усами", по выражению Герцена), он внушал людям безотчетный страх. "Люди в его присутствии, - читаем у В.О. Ключевского, - инстинктивно вытягивались. Шутили, что даже хорошо вычищенные пуговицы мундира тускнели при его появлении".
Николаевский стиль управления государством выразился в том, что на все важнейшие административные должности были расставлены генералы. Не говоря уже о военном и морском ведомствах, министерства внутренних дел, финансов, путей сообщения, почтовый департамент возглавлялись генералами. Министром просвещения был адмирал (А.С. Шишков). Даже во главе церкви, на пост обер-прокурора Святейшего Синода был назначен гусарский полковник, лихой наездник Н.А. Протасов, который по-военному распоряжался церковными делами и дослужился на этом поприще до генерала.
Николай I любил повторять, что ему нужны "не умники, а верноподданные". "Он хотел бы, - писал о нем С.М. Соловьев, - отрубить все головы, которые поднимались над общим уровнем". Поэтому и были ниже "общего уровня" головы ближайших приспешников Николая - министра двора В.Ф. Адлерберга, военного министра А.И. Чернышева, обер-прокурора Синода Н.А. Протасова, министра иностранных дел К.В. Нессельроде, главно управляющего /102/ путями сообщения П.А. Клейнмихеля, шефа жандармов А X. Бенкендорфа, каждый из которых просидел на своем посту как минимум половину николаевского царствования. Уместно добавить к ним еще Ф.П. Вронченко, о котором говорили, что он за всю свою жизнь познал арифметику только до дробей, и которого Николай сделал своим министром финансов после смерти "неприлично" умного Е.Ф. Канкрина. По своим дарованиям все они вместе взятые не стоили одного М.М. Сперанского, но зато они лучше, чем Сперанский, владели самым ценным в глазах царя умением - повиноваться и угождать своему повелителю.
Разумеется, были у Николая I и министры-"умники" (тот же Канкрин, Л.А. Перовский, в особенности П.Д. Киселев), но таких самодержец ценил меньше, чем "верноподданных".
Методы управления государством при Николае I были типично аракчеевскими, да и штат управляющих состоял из приверженцев Аракчеева, хотя его самого среди них уже не было, - он был уволен со всех постов[2] через пять дней после воцарения Николая. Отчасти сказалась здесь дурная репутация любимца Александра I, но главная причина его опалы заключалась в том, что в дни междуцарствия Аракчеев, по выражению проф. С.Б. Окуня, "сделал ставку не на ту лошадь, которая первой пришла к финишу". Он "ставил" на Константина и проиграл. "Только мелкой злопамятностью Николая, - заметил по этому поводу Герцен, - и можно объяснить, что он не употребил никуда Аракчеева, а ограничился его подмастерьями". Кстати, одним из таких "подмастерьев", "тварью Аракчеева", как тогда говорили, был Клейнмихель - настолько жестокий, что сам Аракчеев, когда хотел особо наказать какое-либо из военных поселений, угрожал: "Я пришлю вам Клейнмихеля!"
"Апогей самодержавия" - так называл А.Е. Пресняков время Николая I. Действительно, каждый день своего 30-летнего царствования Николай использовал для того, чтобы всемерно укреплять самодержавный режим. Прежде всего с целью заблаговременного обезвреживания революционных идей Николай усилил политический сыск. Именно он 3 июля 1826 г. образовал зловещее III отделение Собственной Его императорского величества канцелярии. Личная канцелярия царя, оформившаяся при Павле I в 1797 г., теперь была поставлена над всеми государственными учреждениями. Ее I отделение ведало подбором кадров, II - кодификацией законов, а III - сыском (всего в Канцелярии было шесть отделений).
III отделение разделялось на пять экспедиций, которые следили за революционерами, сектантами, уголовниками, иностранцами и /103/ прессой. В 1827 г. ему был придан жандармский корпус, численность которого сразу же превысила 4 тыс. человек и в дальнейшем постоянно росла. Всю страну разделили на пять жандармских округов во главе с генералами. Начальник III отделения являлся и шефом жандармов. На этот пост выдвигались самые близкие к царю лица. Первым из них был граф А.Х. Бенкендорф - услужливый царедворец и проницательный (хотя и ленивый) сыщик. Должность управляющего III отделением. совмещалась с должностью начальника штаба корпуса жандармов. Четверть века, с 1831 по 1856 г., их занимал генерал Л.В. Дубельт, который, чтобы выслужиться перед царем, сам сочинял заговоры, а потом "разоблачал" их. Этот управляющий был умнее не только своих начальников, но и (цитирую Герцена) "умнее всего Третьего отделения и всех отделений Собственной Е.и.в. канцелярии". Имя Дубельта стало в николаевской России нарицательным для обозначения вездесущего и всеведущего карателя, жуткого в своей палаческой учтивости. "Нет, мой добрый друг, - говорил он на допросе очередной жертве, - вы меня, старого воробья, не проведете. Это все поэзия, мой дорогой друг, а вы у меня в крепости все-таки посидите".
Чтобы замаскировать репрессивную сущность III отделения, официальная пропаганда восхваляла его как блюстителя законности в стране, как орган, призванный стоять горой за "бедных и сирых". С этой целью распространялась легенда о том, что Николай I вместо инструкции о руководстве III отделением протянул Бенкендорфу носовой платок и сказал: "Вот тебе инструкция: чтоб ни один платок в России не был омочен слезами!" Никто не верил таким легендам. За время царствования Николая каждый россиянин мог убедиться в том, что III отделение - это, как назвал его Герцен, "вооруженная инквизиция", которая стоит "вне закона и над законом". "Страшно в нем не то, что оно делает, а то, что оно может сделать, - писал шефу жандармов В.А. Долгорукову его помощник и преемник П.А. Шувалов. - А может оно во всякую минуту вторгнуться в каждый дом и семейство, схватить там какую угодно жертву и заключить в каземат, извлечь из этой жертвы какое угодно признание, не прибегая к пытке, а потом может представить государю все дело в таком виде, в каком пожелает".
Главной заботой жандармского ведомства было своевременное раскрытие и подавление всякого инакомыслия, любого недовольства существующим режимом. Не только восстание декабристов испугало Николая I и заставило его совершенствовать карательный аппарат - новый царь с тревогой следил и за растущим брожением в народных "низах". Массовое движение при нем резко усилилось: за 1826-1850 гг. - почти 2000 крестьянских волнений против 650 за 1801-1825 гг. Все чаще бунтовали и городские рабочие. Крестьяне требовали земли и воли, горожане - воли и хлеба. /104/ Агентура III отделения оперативно доносила с мест в Петербург о "злостных" притязаниях "черни". При этом она из года в год подчеркивала опасную для царизма тенденцию: крестьяне стремятся к освобождению уже не от отдельных тягот крепостничества, а вообще от крепостного права: "мысль о свободе тлеет между ними беспрерывно". Жандармский корпус сам участвовал в подавлении беспорядков "черни", а против крупных волнений Николай I посылал даже кадровые войска.
Наибольший размах из массовых выступлений в николаевской России приобрели "чумные" и "холерные" бунты 1830-1831 гг. Так они были названы официально, поскольку непосредственным поводом к ним послужили карантинные меры против эпидемий чумы и холеры (в чумные карантины отправляли тогда - по безалаберности, спешке или злонамеренно - здоровых людей, глумились над женщинами под предлогом медицинских осмотров). Коренной же причиной всех этих бунтов был самодержавно-крепостнический гнет в различных его проявлениях, т. е. гражданское бесправие простонародья, произвол властей, грабительские поборы с населения, воистину эпидемия чиновничьих злоупотреблений, - все это в условиях карантинных ограничений усугубилось и повлекло за собой взрыв яростного протеста народных масс.
Так, 3 июня 1830 г. восстала городская беднота Севастополя, ее поддержали матросы и солдаты местного гарнизона. Восставшие захватили город и держали его в своих руках три дня. Военный губернатор Севастополя генерал-лейтенант Н.А. Столыпин (дед главы правительства при Николае II П.А. Столыпина) был убит. Давили севастопольское восстание полки боевого генерала (будущего фельдмаршала) князя М.С. Воронцова. Усмирив город, он предал 1580 бунтовщиков военно-полевому суду. Их расстреливали, прогоняли сквозь строй, секли розгами, высылали, вплоть до Сибири. Каратели не щадили никого: их жертвами стали даже дети "старее 5 лет" (как повелел сам Николай I) - таких малышей отрывали от родителей и поголовно сдавали в кантонисты, т. е. в ученики низших военно-сиротских школ с тяжелейшим, изуверским режимом "обучения".
Еще сильнее и опаснее для царизма оказался "холерный" бунт военных поселян и присоединившихся к ним кадровых солдат в Новгородской губернии с 11 июля 1831 г. Здесь на территории в 9 тыс. кв. км располагались 120 тыс. солдат, поселян и членов их семей. Почти все они восстали и начали расправляться с ненавистными властями, сговариваясь в ряде мест "о погублении всех офицеров" и даже открыто угрожая "никого из начальников не оставить в живых". При этом многие из них хорошо сознавали антифеодальную заостренность своего бунта. В записках одного из карателей, товарища детских игр Николая I полковника И.И. Панаева, рассказано, как один из вожаков поселян в ответ на вопрос следствия, верит ли он, что господа нарочно отравляют /105/ воду в колодцах, заявил: "Что тут говорить! Для дураков - яд да холера, а нам надобно, чтоб вашего дворянского козьего племени не было!"
Царь и его окружение в те две недели, пока продолжался новгородский бунт, пережили страх, небывалый после восстания декабристов. Зато и "отомстили" бунтовщикам - расправа была свирепой: более 4,5 тыс. поселян и солдат предстали перед военно-полевым судом, посыпались приговоры к смерти, на каторгу, в ссылку. Только в Старой Руссе были забиты насмерть 129 человек.
Однако эти репрессии в конечном счете оказывались тщетными. Массовые волнения вспыхивали в разных концах страны вновь и вновь, с каждым годом усиливая напряженность в отношениях между народом и властью. Наблюдательный француз А. де Кюстин, изучавший тогда Россию, в 1839 г. так суммировал свои впечатления: "Россия - котел с кипящей водой, котел, крепко закрытый, но поставленный на огонь, разгорающийся все сильнее и сильнее".
Николай I понимал, что держать в узде "темный" народ он сможет только при условии, если сделает надежной опорой престола образованное меньшинство нации. Будучи верен избранному раз и навсегда силовому методу правления, он замыслил и эту задачу решить кнутом, а не пряником. Поэтому он сделал одной из главных жертв инквизиции область просвещения и культуры: стремясь пресечь в зародыше всякое инакомыслие, Николай I разнуздал здесь такую реакцию, которая превзошла мракобесие А.Н. Голицына и М.Л. Магницкого.
10 июня 1826 г. был издан новый цензурный устав из 230(!) запретительных параграфов. Он запрещал "всякое произведение словесности, не только возмутительное против правительства и поставленных от него властей, но и ослабляющее должное к ним почтение", а кроме того, многое другое, вплоть до "бесплодных и пагубных (на взгляд цензора. - Н.Т.) мудрований новейших времен" в любой области науки[3]. Современники назвали устав "чугунным" и мрачно шутили, что теперь наступила в России "полная свобода... молчания".
Руководствуясь уставом 1826 г., николаевские цензоры доходили в запретительном рвении до абсурда. Один из них запретил печатать учебник арифметики, так как в тексте задачи увидел между цифрами три точки и заподозрил в этом злой умысел автора. Председатель цензурного комитета Д.П. Бутурлин (разумеется, генерал) предлагал даже вычеркнуть отдельные места (например: "Радуйся, незримое укрощение владык жестоких и звероподобных...") из акафиста Покрову Божией матери, поскольку они с точки зрения "чугунного" устава выглядели неблагонадежными. /106/ Сам Л.В. Дубельт не стерпел и выругал цензора, когда тот против строк:
обращенных к любимой женщине, наложил резолюцию: "Запретить! К блаженству приучаться должно не близ женщины, а близ Евангелия".
Джон Мильтон говорил: "Свобода печати - главный залог свободы страны". С.М. Кравчинский перефразировал тезис Мильтона: "Закабаление печати - главная гарантия деспотизма". Эти слова определяют смысл цензурной политики Николая I. Герцен обрисовал ее так: "Николай Павлович держал 30 лет за горло кого-то, чтобы тот не сказал чего-то". Вот разительная иллюстрация к этим словам. Как сообщила в одном из номеров за 1848 год газета "Московские ведомости", мещанин Никифор Никитин за "крамольные" речи о возможном полете на Луну был сослан в глухое казахское селение... Байконур (тот самый Байконур, где теперь находится всемирно известный космодром, с которого советские ракеты уже стартовали и к Луне, и еще дальше - к Марсу, к Венере)[4]
Министерство просвещения при Николае I более всего старалось угодить царю, а царь, по свидетельству академика С.М. Соловьева, "инстинктивно ненавидел просвещение <...> Он был воплощенное: "не рассуждать!"". Московский университет он называл "волчьим гнездом" и от одного вида его, если случалось проезжать мимо, впадал в дурное расположение духа (об этом рассказывал другой академик - Ф.И. Буслаев). Немудрено, что во главе Министерства просвещения при Николае сменился целый "зоопарк" отъявленных реакционеров: А.С. Шишков (с 1824 г.), К.А. Ливен (с 1828), С.С. Уваров (с 1833), П.А. Ширинский-Шихматов (с 1849), А.С. Норов (с 1853 г.).
Самым мрачным детищем реакции в области просвещения стал новый школьный устав от 8 декабря 1828 г. Он перестроил всю школу по феодально-сословному принципу, а преемственность между начальной, средней и высшей школой, узаконенную в 1803 г., ликвидировал. Теперь разрешалось принимать в гимназии только детей дворян и чиновников. Детям купцов и мещан предназначались уездные (трехклассные) училища, а крестьянским детям - лишь приходские (одноклассные) школы. "Науки, - поучал министр Шишков, - полезны только тогда, когда они, как соль, употребляются в меру, смотря по состоянию людей". Впрочем, власти старались, чтобы наук было и числом поменьше. Ширинский-Шихматов исключил из учебных программ философию. /107/ На вопрос, почему это сделано, он ответил исчерпывающе: "Польза от философии не доказана, а вред от нее возможен". Тогда же именно этот министр ввел в начальных и средних школах телесные наказания, дав повод злоязычному кн. А.С. Меншикову построить из фамилии министра каламбур: "Министерству просвещения дали сразу и шах и мат".
Высшую школу реакция придавила так же, как и среднюю. В 1835 г. был принят новый университетский устав, который лишил университеты былой (с 1804 г.) автономии. Отныне хозяевами университетов стали правительственные чиновники - попечитель учебного округа (им часто по совместительству был генерал-губернатор) и министр, правомочный назначать и увольнять профессоров по своему усмотрению. Внутри каждого университета влиятельной и устрашающей фигурой стал инспектор - он, согласно министерской инструкции, должен был иметь "особенный и ближайший надзор за нравственностью" (т. е. благонамеренностью) студентов.
В борьбе с просвещением николаевские охранители руководствовались не только рассудком, но и эмоциями, которые были под стать их взглядам. Л.В. Дубельт, например, при одном упоминании имени Герцена буквально зверел, приговаривая: "У меня три тысячи десятин жалованного леса, и я не знаю такого гадкого дерева, на котором бы я его повесил"[5]. Шеф жандармов А.Ф. Орлов, провожая за границу друга, наставлял его: "Когда будешь в Нюрнберге, подойди к памятнику Гутенбергу - изобретателю книгопечатания и от моего имени плюнь ему в лицо. Все зло на свете пошло от него". Николай I не давал таких напутствий, но в ненависти к печатному слову он мог переплюнуть своего шефа жандармов. Самый дух николаевского царствования верно схвачен в реплике Фамусова из грибоедовского "Горя от ума": "Уж коли зло пресечь, забрать все книги бы, да сжечь!"
Словом, реакция наступала при Николае I повсеместно и всеохватно, стремясь подавить не только прямое сопротивление, но и любое прекословие абсолютной власти монарха. Это и был "апогей самодержавия".
17 СОСЛОВНАЯ ПОЛИТИКА 17-09-2010, 21:43 |
Социальная политика Николая I была направлена на укрепление сословного строя, судьба которого, в глазах императора, неразрывно увязывалась с судьбой самодержавия. Правительство стремилось не допустить размывания сословных перегородок, встроить рождающиеся в процессе капиталистического развития новые слои населения в старую сословную пирамиду.
В отношении дворянства царизм преследовал дву-Политик^а^по едиНуЮ цель: с одной стороны, не допустить эко-
отношению к номическои- деградации «благородного» сословия, дворянству
с другой, оградить его состав от проникновения «инородных» элементов.
Материально поддержать разорявшееся дворянство были призваны раздачи государственных земель и льготные денежные ссуды. Законом 16 июля 1845 г. об учреждении заповедных наследственных имений (майоратов) власть стремилась предотвратить чрезмерное дробление и оскудение дворянского землевладения. Владельцам поместий, состоявших не менее чем из 400 крестьянских дворов или 10 тыс. десятин незаселенной земли, разрешалось объявлять свои имения майоратами. Майорат целиком переходил по наследству к старшему сыну.
Задаче укрепления положения крупных и средних землевладельцев в местных органах дворянского самоуправления был посвящен Манифест 6 декабря 1831 г. Он установил имущественный ценз для участия дворян в выборах кандидатов для замещения государственных и общественных должностей. Правом голоса пользовались потомственные дворяне, имевшие в собственности в пределах губернии не менее 100 душ крепостных или 3 тыс. десятин земли. Через уполномоченных могли участвовать в выборах владельцы не менее 5 душ крестьян или 150 десятин земли. Таким образом, возможность активного участия в корпоративной жизни сословия предоставлялась прежде всего наиболее состоятельной части дворянства. Сама деятельность уездных и губернских дворянских собраний ставилась под более жесткий контроль правительственных чиновников. Правительство пыталось бюрократизировать дворянство, крепче связать его с правительственным аппаратом, превратить сослов-но-корпоративную службу в разновидность государственной.
Гораздо сложнее было поставить преграду на пути проникновения в первенствующее сословие лиц «неблагородного» происхождения. Открытая Табелью о рангах возможность получения дворянства по службе со временем привела к резкому росту числа беспоместных дворян. С одной стороны, это отвечало интересам самодержавия, увеличивая в составе дворянства прослойку, полностью зависимую от царской власти. С другой стороны, возрастание численности беспоместных дворян вело к изменению социальной природы высшего сословия. Ограничить получение дворянства лишь царским пожалованием за особые заслуги перед престолом Николай I не решился, хотя проект подобного закона и был разработан Комитетом 6 декабря 1826 г. Однако в 1845 г. право выслуги было значительно ограничено: теперь потомственное дворянство приобреталось чином штаб-, а не обер-офицера на военной службе и чином статского советника (5-й класс), а не коллежского ассесора (8-й класс) по гражданской службе. Права личного дворянства отныне сообщались получением чина 9-го класса по Табели о рангах.
Закрыть путь в ряды дворянства выходцам из купечества, духовенства, лицам с высшим образованием, но в тоже время поощрить наиболее активных представителей этих слоев был призван Манифест 10 апреля 1832 г., учреждавший новую сословную группу почетных граждан (потомственных и личных). Потомственными почетными гражданами становились дети личных дворян и священнослужителей (при наличии образовательного ценза), ученые и художники (при наличии степеней и званий) и купцы 1-й гильдии (при наличии особых заслуги или 10-летнего в ней пребывания). К личным почетным гражданам по рождению принадлежали дети православных священников, не имевшие необходимого образования, по выслуге лет — чиновники низших рангов, а также лица с высшим образованием. Почетным гражданам предоставлялся минимум прав: освобождение от рекрутской повинности, уплаты подушной подати и телесных наказаний.
Сословная политика Николая I привела к тому, что дворянское сословие стало более замкнутым, а позиции наиболее состоятельной его части значительно укрепились. Все эти меры однако не смогли приостановить объективный процесс снижения социальной и политической роли дворянства. Несмотря на преобладание потомственного дворянства в среде высшей бюрократии состав чиновничества активно пополнялся выходцами из иных сословий. Бюрократия по-' степенно превращалась в особый социальный слой хорошо образованных государственных служащих, не обладавших значительной земельной собственностью и целиком зависимых от государства. При назначении на высокие должности в расчет теперь принимались не связи и происхождение, а профессионализм, опыт, компетентность. Система ценностей николаевской бюрократии также заметно отличалась от приоритетов поместного дворянства. На первый план выходили идеалы служения Царю и Отечеству, а корпоративно-сословные дворянские интересы отходили на второй план и могли быть сравнительно легко принесены в жертву во имя блага империи.
о Николай I, хорошо знакомый со взглядами либе-Крестьянскии > г.„
вопрос ральных экономистов на преимущества вольнонаемного труда, был убежденным сторонником отмены крепостного права. К этому решению царя подталкивали и заботы о сохранении стабильности в империи. Реальной опасности крестьянское движение во второй четверти XIX в. не представляпо но ежегодные отчеты III отделения фиксировали широкое распространение среди крестьян слухов о грядущем освобождении. Доклады А.Х.Бенкендорфа пестрели зловещими предупреждениями: «...весь дух народа направлен к одной цели, к освобождению», «крепостное состояние есть пороховой погреб под государством». Призрак новой «пугачевщины» способствовал формированию у либеральной бюрократии убежденности в необходимости освобождения крестьян. Достичь эту цель планировалось постепенными и осторожными мерами. Царь и его ближайшее окружение отрицательно относились к радикальным проектам реформ, опасаясь оппозиции со стороны помещиков. «Нет сомнения, что крепостное право в нынешнем его положении у нас есть зло, для всех ощутительное и очевидное, но прикасаться к нему теперь было бы делом еще более гибельным», — заявил Николай I на заседании Государственного совета, пытаясь успокоить общественное мнение и усыпить бдительность консерваторов. Однако даже такие осторожные намерения столкнулись с глухим, но настойчивым сопротивлением дворянства и части высшего чиновничества, представлявшей и защищавшей интересы благородного сословия. Отсутствие поддержки со стороны главной социальной опоры и боязнь крестьянских волнений, вызванных преждевременными слухами о готовящейся отмене крепостного права, заставили Николая I пойти по проторенной еще его предшественником на троне дороге: обсуждение проектов реформ было перенесено в секретные комитеты, число которых достигло 9 (комитет 6 декабря 1826 г., комитет 1829 г., Секретные комитеты 1835,1839,1840,1844,1846,1847,1848 гг.). Тщательно оберегая тайну своих планов и намерений, самодержавие вновь поставило успех преобразований в зависимость от соотношения сил в «верхах», сознательно лишило себя поддержки общества.
Практические мероприятия правительства Николая I по крестьянскому вопросу были направлены на облегчение положения крепостных, регулирование их отношений с помещиками под контролем государства. Так, указ 1833 г. запрещал перевод крестьян в разряд дворовых с лишением их надела, продажу крепостных на публичных торгах и с «раздроблением семейств», а также уплату Дворянских долгов крестьянами без земли. В 1844 г. помещики получили право отпускать своих дворовых на свободу по двухстороннему соглашению, утверждаемому местными властями. Секретный комитет 1847 г. одобрил предложение о разрешении крепостным крестьянам выкупаться целыми селениями при продаже помещичьих имений с публичных торгов за долги. Соответствующий указ императора 8 ноября 1847 г. определил размер выкупной суммы («на равнялась последней на торгах цене), срок и порядок ее внесения крестьянским обществом. Никакой помощи от казны не предполагалось. Значительное число поступивших от крестьян ходатайств заставило правительство в 1849 г. скорректировать уже утвержденные условия: возможность внесения выкупа теперь обусловливалась согласием помещика.
Ряд царских указов облегчал торгово-предпринимательскую деятельность крепостных. Власти облегчили процедуру выдачи им «видов на отлучку», снизили плату за паспорта. С разрешения помещика крестьяне могли учреждать заводы и фабрики, а с 1848 г. и покупать незаселенную землю на свое имя.
Особняком в череде правительственных мероприятий по крестьянскому вопросу стоит инвентарная реформа. В 1847-1848 гг. в Юго-Западном крае (Волынская, Киевская и Подольская губернии) были введены так называемые инвентарные правила, в 1852— 1855 гг. их действие распространялось и на белорусские губернии. Согласно этим правилам вся земля, находящаяся в пользовании крестьян к 1847 г., сохранялась за ними без изменений. Регламентировались и крестьянские повинности: был установлен обязательный для всех имений высший предел барщины, ликвидированы разнообразные платежи. Землевладельцы не могли уменьшать наделы и увеличивать повинности. На основе общих правил специальные губернские комитеты для каждого поместья составили ин-вентари, которые представляли собой описание имений с фиксацией размера крестьянских наделов. Инвентари утверждались генерал-губернатором. Решительность правительства при проведении инвентарной реформы объяснялась спецификой края. Большая часть помещиков юго-западных, белорусских и литовских губерний была польского происхождения. Стремлением ослабить их влияние и предотвратить обезземеливание крестьян (в большинстве своем русских, малороссов и белорусов) и руководствовались власти, вводя инвентари. Реформа вызвала недовольство не только помещиков, но и части крестьян, так как в ряде случаев новые правила ухудшили их положение.
Наряду с частными мерами правительство пыта-Реформа лось решить и более общую задачу постепенного П.Д.Киселева освобождения крестьян и возвращения им гражданских прав. Эти вопросы оказались в центре внимания Секретного комитета 1835 г. И хотя члены комитета сосредоточились в основном на положении государственной деревни, ими был составлен план разрешения крестьянского вопроса в целом. В процессе перехода крестьян «от состояния крепостного до состояния свободы» намечалось три этапа. На первом этапе предполагалось ограничить барщину тремя днями в неделю; на втором — ввести законодательное регулирование крестьянских повинностей; на третьем — предоставить крепостным личную свободу без наделения их землей. Каких-либо сроков освобождения крепостных установлено не было. Начать преобразования планировалось с реформирования государственной деревни, а затем распространить этот опыт на частновладельческие имения. Таким образом, речь фактически шла о двуединой реформе: результаты изменений в положении казенных крестьян должны были стать мощным орудием воздействия на дворянство.
Сам проект так и не был реализован, но его обсуждение в Комитете выдвинуло на ключевые позиции в разработке правительственного курса по крестьянскому вопросу Павла Дмитриевича Киселева (1788-1872). Участник Отечественной войны 1812 г. и заграничных походов русской армии, он возглавлял штаб 2-й армии, при котором служили 12 членов тайных обществ (в том числе П.И.Пестель). Несмотря на слухи о связях Киселева с декабристами, Николай I оставлял его на командных должностях. В 1829-1834 гг. Киселев возглавлял гражданское и военное управление Дунайских княжеств. Проведенные под его руководством реформы были высоко оценены царем. В 1836 г. Киселев возглавил V отделение императорской канцелярии, созданное для разработки нового положения об управлении государственными крестьянами, а с 1837 г. стал первым министром государственных имуществ. Николай I считал его своим «начальником штаба по крестьянской части». Поэтому проведенная в 1837-1841 гт. реформа государственной деревни получила название «реформы Киселева».
Важным направлением реформы была перестройка системы управления казенными крестьянами. Кроме создания в рамках Собственной его императорского величества канцелярии V отделения и учреждения министерства государственных имуществ, в каждой губернии образовывались местные палаты государственных имуществ. Губернии делились на округа, которые в свою очередь объединяли несколько волостей государственных крестьян (около 6 тыс. Душ мужского пола). Собиравшийся периодически волостной сход избирал на три года волостное правление, волостного голову и писаря. Волости подразделялись на сельские общества (около 1,5 тыс. Душ в каждом). Сельский сход избирал сельского старшину, а для исполнения полицейских функций — сотских и десятских. Рассмотрение крестьянских имущественных исков на небольшие суммы и Дел о незначительных правонарушениях было поручено волостным и сельским расправам (судам).
В результате проведенных земельных кадастров размер оброчных платежей государственных крестьян в казну был приведен в соответствие с доходностью их наделов. Для ликвидации малоземелья Министерство государственных имуществ организовало переселение крестьян в малонаселенные губернии, а также выделяло им дополнительные земли из государственного фонда.
Власти стремились осуществить систему «попечительства» над крестьянами: строились школы, больницы, ветеринарные пункты создавались образцовые фермы для распространения среди крестьян новейших агротехнических знаний, расширялась общественная запашка для увеличения страховых резервов на случай чрезвычайных ситуаций. Были учреждены специальные кредитные кассы, которые выдавали крестьянам «вспомогательные» ссуды.
Главная цель реформы — приблизить положение государственных крестьян к состоянию «свободных сельских обывателей» — оказалась выполненной. В итоге проведенных преобразований уровень жизни казенных крестьян несколько вырос, недоимки сократились, увеличились земельные наделы. Эти позитивные изменения сопровождались ростом бюрократического аппарата и созданием системы мелочной чиновничьей опеки над государственной деревней.
Указ об Попытка приступить к реализации второй части
Ae«aa<.«»,v двуединой реформы оказалась менее удачной. Со-ооязанных „,ооп
«.«^■^ „.,о„ зданныи в 1839 г. Секретный комитет задумывал-
КрССТЬЯНаХ -
ся для разработки системы мер, регламентировавших взаимоотношения между помещиками и крепостными при сохранении за первыми всех прав на землю. Однако вышедший из его недр проект указа «Об обязанных крестьянах», утвержденный 2 апреля 1842 г., мало походил на первоначальные предположения. Отныне помещики могли заключать со своими крестьянами договоры, на условиях заметно отличавшихся от порядка, введенного Указом о вольных хлебопашцах 1803 г. Крестьяне получали личную свободу и участок земли в пользование за исполнение установленных повинностей. Помещик, таким образом, сохранял за собой собственность на землю, но не мог изменить размеры надела, предоставленного крестьянину, и повинностей за него. Нормы надела и повинностей указом не регламентировались: их установление отдавалось на взаимное соглашение крестьян и землевладельца. За помещиком оставались полицейские и судебные функции в селениях обязанных крестьян. Практическая роль указа 1842 г. была незначительной: за 1842-1858 гг. из 10,7 млн крепостных мужского пола на положение обязанных крестьян было переведено 27 173 крестьянина шести помещиков.
Общие итоги политики правительства Николая I по крестьянскому вопросу нельзя недооценивать. В результате тридцатилетней «окопной войны» против крепостного права самодержавию удалось не только смягчить наиболее одиозные проявления крепостнических порядков, но и значительно приблизиться к их ликвидации. В обществе окрепла убежденность в необходимости освобождения крестьян. Видя настойчивость правительства, постепенно свыкалось с этой мыслью и дворянство. В секретных комитетах и комиссиях, в министерствах внутренних дел и государственных имуществ ковались кадры будущих реформаторов, разрабатывались общие подходы к грядущим преобразованиям.
Дата добавления: 2015-01-30; просмотров: 174 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |