Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Введение:"Умом Россию не понять"?

В.В. МИРОНОВ

ОТ ЛЮБВИ К НЕНАВИСТИ: О СУДЬБАХ МАРКСИЗМА В РОССИИ.

1. Введение:"Умом Россию не понять"?. 1

2. Маркс как элемент мифологии российского сознания.. 2

2.1. Маркс и Россия: парадоксы понимания. 2

2.2. Образы Маркса в советской мифологии. 4

2.3. Развод по-русски: от любви к ненависти и обратно?. 5

3. Является ли теория Маркса научной?. 8

Введение:"Умом Россию не понять"?

Несмотря на банальность трактовки России как особого образования, в которой разрушаются любого рода рационалистические проекты социального устройства, мы вновь повторяем вслед за Тютчевым: "умом Россию не понять, аршином общим не измерить". И мне кажется, что сегодня очень многие западные теоретики уже испытали это на себе, в какой-то мере оказавшись в «шкуре» Маркса, вспомним хотя бы признания Сорреса о неэффективности финансовой поддержки в условиях России.

Россия во многом остается страной непонятной для европейца. Он воспринимает ее, прежде всего по образцам классической литературы и известным представителям политики, искусства и культуры. Для него трудно представить степень различия в уровне жизни, например, москвича и человека живущего всего за 100-200 км. от Москвы. Раньше первый шок от встречи снимался идеологической пропагандой о России как «империи зла», он был ожидаем. Сегодня, когда стереотип врага уходит в прошлое, шок от встречи с Россией только усилился. Это касается и особенностей русского быта, целей жизненной ориентации, и традиций экономического поведения, и особенностей политического менталитета.

Столь же непонятными кажется для иностранца та фетишизированная роль, которую в ней занимает социальная и вообще всякая общая философская теория, которая может быть как объектом любви, так и ненависти. В России всегда господствовало отношение к социальным теориям, не как к концептуальным моделям, созданным разумом человека, а как к общей системе рецептов, которая способна сразу спасти больного. В этой ситуации в теорию надо именно влюбиться. Это действительно как влюбленность, когда в объекте вашей любви вы не замечаете или абстрагируетесь от некоторых реальных его черт и абсолютизируйте лишь устраивающие вас. Понятно, что такая влюбленность неизбежно ведет к разочарованиям.

Поскольку любовь к теории не является формой теоретической рефлексии, а представляет собой некую ценность, то это порождает всеми замечаемую особенность русского человека, который любит рассуждать о любимых теориях в гостях и на вечерниках, в автобусе и метро, независимо от соответствия данных теорий реальной жизни. Эта психология для русского менталитета не случайна. Она была выстрадана годами и годами информационного голода и идеологических запретов, когда мы и могли рассуждать только на отвлеченные темы. Поэтому серьезные абстрактные споры на маленькой кухне это было то, что мы называли свободой.

История сложилась так, что российское общество всегда было обществом идеократическим, в котором практи­ческое поведение людей в области политики и даже экономики всегда нахо­дилась под огромным влиянием идеологических схем, нередко оказываясь их прямой проекцией. Содержанием таких схем было, как правило, не "теку­щее" сознание, ориентированное на ближайший прагматический эффект, "ловлю синиц", но мессианское сознание, которое интересовалось лишь "журавлями в небе " и было вполне способно принести "дурное" настоящее в жертву желаемым моделям будущего.

В наибольшей степени это проявилось в советский период, когда толпы людей как заклинания использовали цитаты из Маркса, вовсе не читая сами работы. Причем парадокс заключался в том, что сами принципы марксистской теории использовались с точностью до наоборот. Бытие, которое, по Марксу должно было определять сознание, напротив стало, мягко говоря, корректироваться рамками предлагаемого идеологического сознания. Идея, а не материя стала превалировать и изменять условия реальной жизни.

Причем для России это было характерно всегда. Именно поэтому так неудачны были все реформы проводимые в ней как до, так и после революции. Все эти попытки не имели жизненного реального подкрепления, тех самых условий общественного бытия, о которых говорил Маркс. Эта вера в претворимость любых благих намерении, подкрепленных силой приказа и твердой решимостью наказать "нерадивых", являлась и является одной из отличительных черт политической истории России. Вера во всевластие "умной силы", "добра с кулаками", знающего, что нужно сделать для общего бла­га является источником тоталитаризма, делегируя власти смер­тельно опасное "право врача" причинять боль излечаемому пациенту. Преувеличенный на западный вкус интерес к марксизму в действительности выражает исторические традиции идеократического русского общества.