|
Читайте также: |
19. Но об этом довольно; и так как речь подобно какому молодому коню несколько уклонилась в сторону от цели, увлекшись похвалами Антонию, надлежит говорящему возвратиться назад, и связно, без околичностей, излагать историю, обращае внимание на монашеские подвиги, которые совершала блаженная, живя в общежительном монастыре. Когда муж преподобной оставил сию привременную жизнь (потому что после пострижения дочери отец недолго прожил), то блаженная Феодора, дома совершивши поминовение по мужу в третий и девятый день, распрощавшись со всеми радостями мира и лишение мужа не считая горестным, всем открыла сердечное свое от многих лет стремление к монашескому чину, охраняя самодержавную власть ума над страстями в цветущую пору юности, когда раздуваемый пламень похоти ведет не маловажную борьбу с духом (Гал. V, 17). Ибо проводила она только двадцать пятый год возраста своего, когда это случилось. Препобеждала же плотскую ее любовь любовь божественная, одержимых ею возвышающая до неба, принудительно отвлекающая от всего тленного и склоняющая добровольно и по собственному убеждению в необходимости нести неутомимо на плечах иго самоподчинения. Посему-то и чрезмерное оное бедствие вдовства переносила мужественно, и возсылала благодарение Богу за то, что муж ее не погиб от рук измаилтян, но на ее руках без изуродования испустил дух.
20. И вот, по сказанному уже мною, совершивши по прекрасном оном муже поминовение в третий и девятый день, [51]
и разделивши имущество свое на три части, из коих одну раздала бедным за упокой души преставившегося, заблагорассудила искать убежища у пользовавшейся известностью Анны, своей сродницы, которая за почитание Бога и за открытое поклонение священным иконам подвизалась добрым подвигом (1 Тим. VI, 12) исповедничества, так как немало досаждал ей телохранитель тирана, по прозванию Хиросфакт. И тотчас приходит в священный и честный монастырь святого первомученика и перводиакана Стефана, неся с собою сто золотых монет (после пострижения предоставила монастырю еще трех рабынь и все остальное имущество). И припавши к ногам преждеупомянутой Анны (она же и настоятельница той обители), сказала: "преподобная мати, смилуйся надо мною, страшно обуреваемою в треволнениях этой жизни. Не отвергни меня, нашедшую прекрасное образование в горести моей, но удостой ангельского образа. За несколько времени перед сим я посвятила Богу плод чрева моего, а теперь и себя приношу Богу через тебя. Сделай со мною милость".
21. Святая жена та, поднявши лежащую, сказала: "зная твою жизнь с колыбели, кровная моя и (духовное) чадо, как не приму и не возлюблю тебя, как собственный член? Но тотчас определить тебя в лик монахинь не решаюсь, чтобы по прекращении твоей скорби не появилось по навету ненавистника добра раскаяние. Итак, поживи немного в монастыре, и если благоизволит Бог, я с радостию и посоветую и помогу тебе". Когда же Феодора сказала, "если тотчас не причислишь меня к лику монашествующих, то дашь за меня ответ в день судный", то настоятельница начала ее наставлять и подготовлять к духовным подвигам, говоря: "смотри, чадо, на что соизволяешь, не возвратись опять, как пес на свою блевотину (2 Петр. II, 22), и не возлюби удовольствий мира сего больше чем Бога, и будет последнее хуже первого (Мф. XII, 45). Внимай, чадо, что говорит Господь в евангелиях Своих: кто не берет креста своего и не следует за Мною, тот недостоин Меня (Мф. X, 38). Радуйся ж, пот. что Он же сам сказал и это: потерявший душу свою ради Меня сбережет ее (ст. 39). Посему мужайся, чадо, и да укрепляется сердце твое, и потерпи (Пс. XXVI, 14) ради Христа. Наша брань не [52]
против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей века сего, против духов злобы (Еф. VI, 12), как сказал избранный сосуд (Деян. IX, 15), божественный Апостол". Этими словами и многими другими поучивши ее, тотчас велела подать, как обычно, священнику ножницы. И она была пострижена и облечена в святую одежду монашескую, и наречено ей имя Феодора.
22. Не переставала же чудная оная исповедница каждодневно вразумлять ее; болезнуя о ней душою, так как она была юна телом, имела цветущее и приятное лицо, настоятельница боялась того, как бы завидующий добрым диавол не поставил преткновения стопам ее на пути к Богу. Радовалась же, видя прекрасное ее жительствование. Ибо как дыхание или иное что, без чего нельзя жить, так пощение издетства, скрепленное долговременным обычаем и удерживаемое любовию, сделалось свойством, неизменным у ней до кончины. И до смерти не ослабевала в сей добродетели, по привычке совершая ее, свободно от принуждения и без тягости. Посему-то и в общежитии желая еще более усилить ее и не осмеливаясь просить настоятельницу о большем для себя воздержании сравнительно с поступившими туда до нее, и не дерзая нарушать устава монастырского, чтобы не дать повода к соблазну для сестер, сидела с сестрами на трапезе, но почти не ела. Часто во всю седмицу не вкушала даже воды; но это не долго укрывалось от наблюдения настоятельницы. Она советовала ей и это, и все полезное позволяла ей делать открыто по возможности, так как любила Феодору, видя ее крайнее смирение и попечение о спасении. И в вещах простых и почитаемых незначительными наблюдала за ней, не позволяя ей ни малейше стараться и заботиться о том, что бесполезно для души, и советовала ночью и днем открывать свои дела и помышления, слова и движения, и ничего не делать без ее ведома.
23. Посему, когда диавол начинал искушать ее нечистыми и страстными помыслами, она тотчас удаляла их усердною молитвою и обнаружением их, и непрестанным напоминанием о вечных мучениях. Она знала, что неприлично раз отрекшимся от сатаны и всех дел его сквернить себя развратными и грязными мыслями, тогда как Бог [53]
говорит: будьте святы, потому что Я свят (Лев. XIX, 2). И тем легче она достигала этого, тчо не надмевалась своими успехами и не прельщалась тем, что отличается от многих, но оплакивала себя, представляя, сколь далека она от совершенного подчинения. Посему и считала себя и называла непотребною рабою настоятельницы и сестер, и почти всякое монастырское послушание одна исполняла. Она и молола, и собственными руками готовила хлеб и варила, о чем прежде ей не приходилось и хлопотать. И не это только делала, а прислуживала и в иных работах: ходила на рынок и куда-нибудь далеко вне города для выгодной покупки товаров, и таскала на плечах большую ношу дров или иного чего через площадь. А иногда и платок снявши с плеч, в нем что-нибудь носила. И если кто из знавших ее именитость говорил при встрече, для чего ты унижаешь свое благородство, то она совсем не хотела даже слушать, прекрасное свое усердие выставляя правилом для всех. Но больше незаметно для всех постоянно выходя на службу, и во всяком деле принимала участие сообразно с потребностями услуг, и всегда старалась только быть вдали от шума мирского. Так она пренебрегала мирским почетом, и так умервщляла свою плоть со страстями и похотями (Гал. V, 24 Кол. III, 5).
24. Так как слушалась Господа, говорящего: исследуйте Писания (Иоан. V, 39), то, по приказанию настоятельницы, охотно приняла на себя заботу и послушание по церкви. И как тело украшала благопристойностью, так и душу напитывала постоянным размышлением и слушанием божественных изречений; потому что воистину в законе Господа, по выражению псаломскому, была воля ее, и о законе Его размышляла она день и ночь (Пс. I, 2). Посему и была она как дерево, посаженное при потоках вод, (ст. 3) в каждое время принося соответственный плод. И так как Творцом преподаны нам многие и великие заповеди, посредством которых можем, если только захочем, сглаживать морщины души и очищать ум от омрачения житейскими вещами к принятию непостижимого просвещения божественного, она чрезвычайно стремилась к исполнению каждой.
25. Посему-то завидующий добрым диавол, видя ее справедливо достигающею блаженства, указываемого в [54]
этом псалме, накалял свою стрелу и подсматривал за путями души ее, не откроется ли какая возможность уловить ее. И, зная, что она особенно соблюдала две заповеди, на которых утверждается весь закон и пророки (Мф. XXII, 40), зная так же, что и законами природы побуждаются родители любить детей, и наибольше мать, умысливши вторую заповедь оторвать от первой, употребляя обычный себе способ борьбы, внушает Феодоре мысль относиться к своему дитяти с особенною заботливостью. Она же по слабости человеческой начала досаждать настоятельнице и говорить (так как ввела свою дочь в свой монастырь, потому что уже скончалась постригшая ее): "Госпожа матушка, между тем как ты заботишься только о душе, я огорчаюсь, видя, что любезнейшее дитя мое одевается в ничего не стоящее и раздранное рубище и продовольствуется незначительною пищею. Итак повели ей уйти в другой монастырь, ибо не могу сносить горения внутренности моей; я - мать, и как все (матери), и я питаю расположение к своему дитяти".
26. Преподобная ж Анна, уразумевши кознь лукавого, наставительно высказала ей: "Чадо, никогда не слышала я, чтобы Писание божественное говорило об одеждах и брашнах и побуждало иметь попечение о них; напротив (слышала): не заботьтесь для души вашей, во что одеться; потому что всего этого ищут язычники (Мф. VI, 31. 32). И: никто не может служить двум господам (ст. 24). Посему надлежит нам служить Богу и украшать душу божественными заповедями, и приметаться в доме Господнем (Пс. LXXXIII, 11), чтобы достигнуть блаженства святых. Для сего мы и облеклись в ангельскую и святую одежду монашескую. А если ты пожелала дочь свою поработить матери страстей, разумею - чревоугодию, и облачать ее в мягкие одежды, то для чего посвятила ее Христу с нежного возраста? Следовало тебе лучше поместить ее в мирских жилищах; потому что носящие мягкие одежды находятся в чертогах царских (Мф. XI, 8), говорит Господь. И какое согласие у монахов и мирян? Или какое общение у света с тьмою (2 Кор. VI, 14)? Прельщена ты, сестра, диаволом, изобретателем зол, прельщена. Итак приди в себя от этой приключившейся тебе напасти, возвысь ум твой от сих неизменных и тленных вещей, проницательнейшим [55]
взором разума взгляни на эту твою темную одежду и подумай, что это одежда траура (печали, скорби), а не роскоши и удовольствия. Скажи мне, чадо! Для чего мы из начала, когда вступаем в монастырь, припадаем к святому жертвеннику? Не умоляем ли Бога удостоить нас сего ангельского образа и сопричислить к лику распявших себя для Господа? Не дала ли ты обещания отказаться по заповеди от мира и того, что в мире, терпеть всякую скорбь и тесноту, умереть для мира и миру умереть для тебя, и отказаться не только от родных по плоти, но и от самой души, как сказал Господь (Лук. IX, 24)? Знаешь, какие Богу при святом жертвеннике ты дала обеты, которые записали Ангелы, и о которых имеешь дать отчет во второе пришествие Господа нашего Иисуса Христа. Если же ты обещала исполнять это, почему не заботишься, оставивши все, соблюдать то одно, что доставляет тебе и жизнь небесную? В чем же и нуждается дочь твоя? Не проводит ли время в занятии божественными Писаниями, не украшается ли всеми монашескими добродетелями, и не сияет ли подобно светильнику среди лика подвижниц? Или лучше желаешь пресечь ее благое изволение? Вообще, как можешь сказать, что имеешь дочь в монастыре? Уйди, успокойся, не мешай Феописте, а я за это не малую кару наведу на тебя".
27. А как приметила, что блаженная Феодора со скорбию слушала это, то погрозивши отпустила ее. И с того времени старалась найти небольшой предлог, чтобы ее показать свободною от такого пристрастия, втайне моля Господа быть Феодоре помощником и споспешником, чтобы невыразимые те труды и лишения, показанные ею ради Него, не оказались отверженными по козням врага. И услышал ее Творящий волю боящихся Его и внимающий молению их (Пс. CXLIV, 19). Ибо немного прошло времени, и снова замечено было, что Феодора, как мать, утешала Феописту. Был день воскресный, и тогда как все сестры около полуденной поры собрались в одном отделении и каждая из них вела речь на пользу души, Феодора, пренбрегши речами начальницы, как бы получивши безопасность (ибо думала утаиться, так как начальница отдельно пребывала [56]
в молельне), обращала внимание больше на дочь, чем на говоримое. Но не утаилась от недремлющего Ока, которое и побудило тогда настоятельницу потихоньку выйти и осмотреть сестер, как обычно истинным пастырям словесных овец Христовых. Так постоянно делала Анна, устраняя сестер от всяческой небрежности. Когда же тихо вышла из молельни для обозрения, то увидела среди сестер Феодору занимающеюся с дочерью, и тотчас как бы от огня разжегшись божественною ревностию и вдохновившись (ибо знала, что ее послушает Господь), и не переступая порога зовет преподобную с дочерью и говорит (припоминаю и собственные слова ее): "Феодора, кто это" - указывая перстом на Феописту - "для тебя"? И когда она почтительно ответила "дочь", таким же образом спросила дочь. Когда же и та назвала Феодору матерью, то сильно вздохнувши из глубины сердца, возвестила им: "имеете благословение от Отца и Сына и Святого Духа, и всех святых отцов, и от меня грешницы отныне не говорить одна с другою ни одного слова".
28. Они же, объятые неодолимым страхом при слушании тяжкого и неожиданного запрещения, как бы оглушенные каким божественным голосом (так как настоятельница по одному виду своему казалась страшною для смотрящих на нее, даже когда порицала с кротостию, вследствие уважения, приобретенного подвигами), сделавши обычное метание, в страхе ушли на свои места. И в продолжении пятнадцати лет живя в одной келье, и за одною трапезою сидя, и одним делом занимаясь, а часто и одним ткацким станком пользуясь, и меля на одной мельнице, и вообще проводя друг с другом жизнь вольную и безнадзорную, так исполняли сию заповедь, что если когда, случалось, настоятельница звала Феодору и эта не дослышивала тотчас, Феописта никогда не осмеливалась сказать ей, хотя бы не называя материю: Феодора, настоятельница зовет тебя. И это делала она часто, хотя они сиделе вместе и занимались одним делом. Напротив говорила другой какой из встречавшихся: "скажи госпоже Феодоре, начальница зовет ее". Потому что никогда не говорили между собой собственными устами. Подобно и Феодора относилась к Феописте.
29. Так христолюбиво и попечительно пастырствовала [57]
настоятельница, всегда заботясь о спасении овец своих! Такова кротость словесных овец, слушающихся только пастырского голоса и не следующих за чужим! Затем возьмите в рассуждение, сколько раз настоятельница умоляла о них Господа, чтобы и после запрещения (епитимии) они не оказались преступившими заповедь? И в каком состоянии находилось сердце Феодоры и дочери ее в продолжение пятнадцати лет? Сколь сильный огонь сожигал их внутренности, и какой остронаточенный меч столько лет крепко сокрушал сердце (подвижниц), совсем не говоривших между собою, особенно когда одной из них предстояло тягостное служение и они хотели соединиться вместе хотя бы как сестры, чтобы помочь одна другой, и не могли? Сколько раз диавол коварно внушал им преступить заповедь, и они со слезами умоляли Господа, говоря: положи, Господи, хранение устам нашим и огради двери уст наших (Пс. CXL, 3). Никогда они не роптали на настоятельницу за то, что она стесняет для них употребление языка и не позволяет им пользоваться человеческой речью, как всем людям, почтенным даром слова. Ибо утешались часто, приговаривая себе священную песнь Давида: терпя потерпех Господа, и внять ми (Пс. XXXIX, 1).
30. Так прожили они пятнадцать лет, совершенно не разговаривая между собою. А на пятнадцатом году после наложения епитимии случилось заболеть блаженной Феодоре, и все сестры просили начальницу дать им разрешение. Она же, много поучивши, резрешила от епитимии. И благодатию Божиею обе невредимыми и свободными от родственной привязанности соблюдались, до преселения блаженной Феодоры к Богу безразлично обращаясь между собою, как с прочими сестрами. Ибо затем ни дочь не придавала приветствия матери (как матери), ни мать дочери (как дочери). Посредством крайнего подчинения и истинного смирения совсем истребивши и поправши всякое возношение тщеславия и богоненавистного высокомерия, и силою руководствующего ее и охраняющего Духа Святого отогнавши страсти плотские и душевные, преподобная Феодора еще и при жизни этой привременной умерла, желая жить жизнию вечною (Гал. II, 19). А подтверждением этого служит между прочим и следующее. [58]
31. В те дни была такая лютая зима, что от стужи вода замерзала и превращалась в подобие камня. Итак начальница по причине сильного холода распорядилась, чтобы обеды происходили не в столовой, а в спальной комнате. И случилось, что сестры поставили котел с горячею водою на месте, где блаженная, развернувши рогожку, почивала. Она не имела для себя ложа, устланного мягкими и различными коврами, и не было доски под рогожкою или чего-нибудь другого, что могло бы ослабить пронзительность холода, но отдыхала на сырой земле, на рогожке и овчине. И вот котел расплескался, и все то место сделалось влажным. Феодора ж взяла свою постель и устроила ее на другом месте, не сказавши настоятельнице. А настоятельница, увидев рогожку на другом месте, а не там, где она прежде была разостлана отдельно (так как для лучшего попечения о вверенных ей душах и это она разведывала и исследовала), и узнавши, что это постель блаженной Феодоры, ухватилась за благоприятный случай доставить и ей венец послушания, как всегда заботившаяся об этом для подначальных себе, и остальных сестер поучить ничего не делать самовольно и по собственному усмотрению, и приказала блаженной явиться к себе.
32. Когда же та предстала с почтительным как обычно благоговением, сказала ей: "на каком это основании, сестра, зачислившись в ополчение, ратующее против самолюбия, и доныне не бесславно подвизавшись в трудах послушания, ты вздумала сделать себя ответственною за оставление своего места? Какая это власть рассудка над страстями и каким образом приметится в тебе эта владычественность, когда диавол, не поколебавши сильнейшими приражениями твердыни послушания твоего, утвержденной на краеугольном камне, Христе, тепереь слабым натиском самочиния ниспроверг ее на землю? Не сам ли Господь есть свидетель и ценитель исполнения заповедей, повелевающий через избранный сосуд (Деян. IX, 15), через Павла, повиноваться и покаряться наставникам (Евр. XIII, 17), как часто и слышала в Писании и считаешь верным? Кто отнял у тебя неотъемлемое сокровище повиновения и смирения? Очевидно, самоволие. Поэтому хорошо бы изгнать из души твоей эту причину всех зол. Скажи же мне: для чего без моего ведома ты переместила постель свою? Разве [59]
не знаешь, что производимое в противность постановлению начальствующего считается преслушанием и самолюбием"? И на слова блаженной "я поступила так потому, что место то отсырело", начальница возразила: "так как ты, по собственным своим правдолюбивым словам, желая согреть тело свое, предала душу нестерпимой стуже самочиния, сопровождаемой и скрежетом зубов и вечным тартаром, то возьми овчину, на которой спишь, и выйди на внутренний монастырский двор и там спи. Смиривший же Себя и бывший послушным даже до смерти, смерти же крестной (Фил. II, 8), в продолжение пронзительного сего ночного замораживания да согревает тебя приятнейшим светом благости Своей, и освободивши тебя от бури самочиния введет в пристань послушания и в царстве небесном сопричтет к нищим духом" (Мф. V, 3).
33. Услышавши это, она, при впадении во многие искушения нисколько не терявшая бодрости по причине ожидаемого блаженства, уготованного подвизающимся (Кол. I, 5), и приготовившая себя ко всякому скорбному наведению, согласно наставлению: если приступаешь служить Господу, приготовь душу твою к искушению; управь сердце твое и будь тверд, и не отступай, дабы возвеличиться тебе напоследок (Сир. II, 1-3): сделавши обычный поклон еще раз, пошла на определенное ей место, не обращая внимания на суровую погоду, на шедший в то время сильный дождь, на резкое и бурное дуновение ветров. И с вечера усевшись на обеих ногах проводила ночь на открытом воздухе, потому что и не могла сидеть вполне, по причине подтекавшей снизу воды от дождя! О чудо! Изумились Ангелы, видя страшное это зрелище, что женщина, немощнейший и слабый сосуд (1 Петр. III, 7), так проводит ночь под открытым небом, поражаемая плотными каплями ливня и замерзающая от стужи, по заповеди матери. Кто из ныне живущих или когда-либо живших помнил, чтобы женщина оказывала такое послушание и терпение в стольких испытаниях? А к полуночи, когда перестал ливень и резкость воздуха стала сильнее, так как и снегу выпало много, капли дождя, обледеневши, свешивались на рубище, покрывавшем ее голову и плечи.
34. Когда же наступила пора ночного псалмопения, насто [60]
ятельница, собравши сестер в молельне, ясно и последовательно перечислила мужественные подвиги ее, при упоминании о каждом включая многие похвалы ей, которыми превозносила ее, представляя сестрам побуждения к послушанию. Когда же речь, последовательно, подобно воде из источника несущейся по наклонности без помехи, дошла до упоминаемого подвига, то настоятельница, с великим почтением выставивши это, сказала: "я уверена, что Бог по справедливости сопричтет ее к сорока мученикам, добровольно претерпевшим стужу и пронзительность воздуха, и удостоит одинаковой награды; так как в миру обильно пользовавшаяся удобствами, в общежитии ж изнуряясь трудами, никогда не обращала внимания на ощущение тягостей, но и теперь окоченивая от стужи терпит из любви к Богу". Еще она говорила, а одна из монахинь, по плоти сестра настоятельницы, тихо сказала ей: "в нынешнюю ночь, госпоже, я видела сходящий с неба венец световидный и блестящий, которого красоты и блеска не могу выразить. И когда я недоумевала, кому бы принадлежал этот светлый венец, услышала голос, говорящий: это венец Феодоры". Настоятельница же убоявшись, чтобы преподобная Феодора не узнала об этом и возгордившись не подпала осуждению (1 Тим. III, 6), воздавши благодарение Богу, как мудрый наставник, сказала: "внимай себе, сестра; никому не сказывай об этом видении".
35. Тотчас она велела блаженной явиться в церковь. И та вошла вся убеленная, совне - снегом, а внутри, по душе, просветленная небесным светом. И сделавши опять обычный поклон, испрашивала прощения, и встала не прежде, как услышала слово прощения. А после сего, спрошенная частным образом сестрами, как провела ту ночь, по любви к ним сказала: "верьте мне, сестры! С непоколебимою верою принявши запрещение настоятельницы, я в ту ночь не чувствовала ни дождя, ни другого чего скорбного, но пребывала в радости и веселии, и казалось сидела в бане". Так Господь знает, как помогать надеющимся на Него; такие почести искренно любящим Его дарует отдельно Создавший сердца наши и Разумевающий все дела наши (Пс. XXXII, 15). Так посредством смирения и повиновения Господь прославил ее как город, стоящий на горе (Мф. V, 14). [61]
36. Посему и блаженный Иоанн, в то время архимандрит, зная непоколебимое ее смирение и подвижничество, хотел перевесть ее с того монастыря и в другом сделать игуменьею. Когда же чрез пришедших перезвать ее узнала об этом преподобная, испустила плачевный вопль и жаловалась на настоятельницу, думая, что она одна только подготовляет и ускоряет это предположение. Но как только увидела, что настоятельница сама скорбит и печалится об удалении ее, сказала: "пусть никто не отягощает меня (Гал. VI, 17)! Невозможно мне грешной сделаться преступницей обетов своих Богу и остаивить этот монастырь, где я произнесла свои обеты. А об управлении душами излишне и говорить еще пахнущей болотом мирским и не могущей охранять собственную душу. Идите и скажите архимандриту: хотя бы тот от Церкви отлучил меня, хотя бы навел на меня какое прискорбие, не сможешь никогда изменить моего решения. Слушаю Господа, говорящего: кто хочет быть из всех первым, будь из всех последним и всем слугою (Мрк. IX, 35). И: не для того Я пришел, чтоб мне служили, но чтобы послужить (Мф. XX, 28). Если же господь так повелевает, и я так пред ним обещалась - до старости и престарения пребывать в монастыре, и по мере немощи своей служить и Ему, и сестрам, то кто сможет меня, имеющую Бога помощником, оторвать отсюда"? Архимандрит, узнавши об этом, прославил Бога, даровавшего такое смирение Феодоре, и молитвенно пожелал, чтобы до последнего часа и вздоха ум ее пребыл неизменным и неподвижным в таком намерении.
37. На пятдесят шестом году жизни блаженной Феодоры, по избранию архимандритов Илариона и Дорофея, настоятельницы и всех сестер, Феодором, святейшим архиепископом, произведена в игуменьи Феописта, дочь преподобной, так как настоятельница достигла крайней старости и уже не могла управлять сестрами по причине ослабления зрения и притупления органов слуха. И дочь по плоти стала духовною матерью Феодоры, и избегавшая славы и боголюбивая Феодора еще более подвизалась в трудах повиновения. И в один день, спеша исполнить некое порученное ей дело, она была запята коварным демоном, и споткнувшись упала стремглав на землю, и долгое время [62]
болела от приключившегося ей падения. Случилось же, что и настоятельница (прежняя), ходя по двору и никем не поддерживаемая, поскользнулась и упала, и соскочил с правого углубления бедра ее близ большой кости верхний конец мускула, и с того времени не могла двинуться, а лежала на одре. На четвертом же году лежания от глубокой старости затмился и ум ее, и прожила она еще года три. Блаженная же Феодора почти одна только прислуживала ей во всякой нужде, переносила и часто переворачивала, своими руками подавала пищу и опускала в ванну, и вообще оказывала всякую заботливость относительно ее. И это тогда, как получала от нее оскорбления и побои. Ибо ободрялась, припоминая говорящего: чадо, прими отца своего в старости его, и не огорчай его в жизни его. Хотя бы он и оскудел разумом, имей снисхождение и не пренебрегай им при полноте силы твоей. Ибо милосердие к отцу не будет забыто (Сир. III, 12-14).
38. На шестьдесят восьмом году (жизни) блаженной Феодоры почила смертию праведных Анна оная, великая исповедница, с нежной юности облекшаяся в священную монашескую одежду и беспорочно прожившая, по благодати Божией. А всего времени жизни ее было, говорят, сто двадцать лет. Справедливость же требыет не оставить без упоминания и кончины ее, чтобы и человеколюбец Господь прославлялся, и пристыжались суетные помыслы людей жалующихся на свою судьбу, и мы, неуклонно идя по следам преподобных, не уклонялись от пути, ведущего в рай. Следовало бы изумляться перед тем, как о себе небрегли (Деян. XX, 24) возненавидевшие настоящий век ради Христа (Лук. XIV, 26), и как тверд и безпорочен был характер тех, коим вверена была забота о душах, и как равновесие их ума не уклонялось в ту или другую сторону по лицеприятию, но по соразмерности каждому из подчиненных подобающим образом оказывало справедливость. (2 Кор. VIII, 13), могущим себе через послушание приобресть небесную награду налагая большую тяжесть, чтобы получали они и большую награду, а более слабым давая сколько они способны вынесть. Вместо того некоторые люди плотские и низменные божественную ревность настоятельницы о лучшем и совершеннейшем нечестиво приняли [63]
за вид превозношения и предположили, что она одержима была фарисейским недугом, неуместно применяя к ней сказанное: связывают бремена тяжелые и неудобоносимые, а сами не хотят и перстом двинуть их (Мф. XXIII, 4). Посему и для того, чтобы по поводу такой болезни настоятельницы мысль упомянутых людей не впала в заблуждение, будто Бог не принял ее обетов и подвижнического бесчисленного изнурения, благоволил Он после трехлетнего помешательства в мыслях за несколько времени перед отшествием ее к Господу опять возвратить ей ум, так что говорила и мыслила по надлежащему. Когда же, говорят, приблизилось время отойти ей к Господу, то в присутствии бесчисленного множества монашествующих и мирян, сидевших и смотревших на нее, она тихо поднявши правую руку к левой стороне и спокойно открывши уста, наветующему на христиан до последнего издыхания диаволу как бы запрещая и дуя на него, и знамением крестным отражая, говорила дословно так: "чего ищете? не имеешь участия во мне". Объял же всех страх и ужас, и недоумевал каждый из слышавших: Не обещал ли Господь исповедать пред Отцом небесным и от самой утробы матерней посвященную Ему посредством монашеского изволения и богоугодно проводившую всю жизнь свою? Ибо говорит: кто исповедает Меня перед людьми, того исповедую и Я перед Отцом Моим небесным (Мф. X, 32). А все-таки диавол так бесстыдно подстерегал ее до самой кончины. Но слава Богу Святому, укрепившему против него рабу свою! Ибо после той речи с радостию и веселием предала Господу дух свой. И прилично похоронивши ее, положили в могилах монахинь.
39. Феодора же блаженная еще более укреплялась и упражнялась в трудах послушания и думала, что скорее только начинала совершать их, говоря, что дотоле она повиновалась настоятельнице, а не свободному произволению. Итак мужественно переносила и выдерживала все в святой обители, подобно какому бесстрашному бойцу в воинстве и не боясь нисколько строя противников, но всякое приражение неприятностей отражая от себя и своих подруг, сволим неослабным и крепким стремлением даже души более немощных возбуждая к мужеству и борьбе с не [64]
видимыми врагами. Ибо так как большая часть чудных оных подвижниц преставились ко Господу - одни прежде настоятельницы (Анны), а другие после, и не оставалось ни одной, которая своею ревностию возбуждала бы и ободряла сестер к послушанию (ведь, не так слово, как дело, успешно убеждает в чем-либо): то она, как бы забывая о происходящей уже с приумножением лет немощи, и всегда желая простираться вперед (Фил. III, 13) и стремясь преуспевать от славы в славу (2 Кор. III, 18), и полагая восхождения в сердце своем (Пс. LXXXIII, 6), не уставала от духовного делания. Но участвовала с сестрами во всех назначаемых работах, с усердием разделяя занятия и многие труды облегчая другим по собственному выбору, хотя это и являлось делом побочным при чтении священных Писаний и мысленной во всякое время и на всяком месте приличной молитве к Богу. А заботилась об этом для того, чтобы, как я сказал уже, собственным примером побудить своих сожительниц подвизаться таким же образом, и отсечениями воли своей соделывать свой ум чистым для сказанной цели. И своей о Господе матери оказывала всецелое почитание, делая себя достойною сказанного: если извлечешь драгоценное из ничтожного, будешь как Мои уста (Иер. XV, 19). И еще: так пусть светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела, и прославляли Отца ващего небесного (Мф. V, 16). А более сего и посему поминала она слова: повинуйтесь наставникам вашим и бывайте покорны; ибо они неусыпно пекутся о душах ваших, как обязанные дать отчет (Евр. XIII, 17).
40. При укрощении же тела и смиренномудрии соблюдала и охрану очей, отражая стрелы, направляющиеся в душу от пристального воззрения. И я слышал от хорошо знавших жизнь ее, что если кто не из близко знаемых приходил к ней ради молитвы, то она давала ответы смотря в землю, совсем не глядя на лицо пришедшего; а по удалении его спрашивала: кто это был и каков он по виду наружности? Сдерживала ж и язык от неподобающих речей; потому что никогда не видели ее раговаривающею с кем-либо не во время, так как она опасалась ответственности за слово (Мф. XII, 36). Поэтому удер [65]
живала себя от клятвы, по причне сказанного: а Я говорю вам: не клянись вовсе (Мф. V, 34); и от порицания, по сказанному: ты что уничижаешь брата своего (Рим. XIV, 10)? и от осуждения, ибо говорится: ты кто, осуждающий чужого раба (Рим. XIV, 4)? И всякий вид добродетели обретался в ней. Посему и ангельское житие стяжала, и часто слышала божественный голос их. И это ясно из того, что она часто высказывала. Ибо в притворе церковном, когда все сестры почивали, она часто потихоньку будила Феописту и говорила: слышишь происходящее внутри храма стройное и приятное ангельское песнопение? Делала ж это не обманываясь слухом и не похваляясь дарованием своим, но, как думаю, подготавляя дочь свою к восприятию дарований божественных. Говорила же часто и ближайшим к себе по Богу: знаю, что не презрит Господь службы повиновения, исполняемой мною в продолжение стольких лет, но призрит на меня по благости милосердия Своего. И дочери завещала похоронить ее тело особо и отдельно от других, предвозвещая имеющие быть от Господа явления чудотворений с ней.
41. Но речь в своем течении приводит меня к занятию преподобной Феодоры в последние времена, превосходящему все и преимущественно оглашающему высокое ее смирение; занятие то незначительно для рассказа, но весьма важно для людей, умеющих добросовестно оценивать дела повиновения. Когда близилась к семьдесят четвертому году жизни своей и позднее, и тело ее от глубокой старости и крайнего подвижничества расслабло, то уже не в состоянии она была работать с сестрами или даже почерпнуть воды из колодца; ибо пока могла делать это, взявши под платок небольшой кувшин и скрытно уходя, приносила достаточное количество воды, чтобы сестры не видели этого и не подвергались какому беспокойству. Когда же и этого не могла делать, то, протянувши руки свои к веретену (Притч. XXXI, 19), отбросы пакли и негодные брошенные в навоз шерстинки собирая и прядя, выделывала мешки. При этом говорила, что человеку нетрудящемуся Апостол советовал и не есть (2 Сол. III, 10). Исполняла, какие могла, и услуги, пока не достигла пристани успокоения. [66]
42. На восьмедисятом же году в августе месяце болела дней пять и почувствовавши наперед, что наступающий день был последним ее жизни во плоти, искреннюю любовь, которую в тайниках души своей скрывала к единому небесному Жениху, сделала явною для присутствующих тогда, желая скорее быть со Христом, разрешившись от уз тела (Фил. I, 23). Ибо при разлучении души не испытала никакого неожиданного чувства или боязни, но в возвышенном некоем настроении радовалась и веселилась, что и сама короткая немощь сей земной хижины (2 Кор. V, 4) становится большим и совершеннейшим восхождением (Пс. LXXXIII, 6) ума. И посему тем скорее желала приблизиться ко Христу, которому от юности обучена была, чем более при дверях был час разрешения. И с восходом солнца попросивши и приобщившись Пречистых и Бессмертных Таин, и прилично склонившись на одре, на котром лежала, и сложивши руки на груди, и сомкнувши глаза и уста так, как бывает при наступающем у нас естественном сне, перешла в вечную и нескончаемую жизнь, подвизавшись добрым подвигом (1 Тим. VI, 7) во Христа Бога нашего.
43. Когда же сделалось известным о кончине ее, сошлось незначительное число монахинь из соседних монастырей. Ибо так и относительно ее похорон устроил Господь, видящий тайное и воздающий явно (Мф. VI, 4), чтобы в последствии больше прославлялась благостыня Его и вместе с тем открылась с юности молчаливо и в тайне (1 Петр. III, 4) совершаемая и до конца в сокровенном хранилище души соблюдаемая Феодорою добродетель. Итак блаженная Феодора лежала на вид полною морщин от старости; но внезапно лицо ее оказалось светлым, так что пристально смотревшим казалось, будто от красоты ее выходили некие лучи. Около очей ее проявился и пот, издававший запах божественного благоухания, и честное и ангеловидное лицо оное казалось улыбающимся. Такую и столь великую благодать в ее тело вложила сила Божия. Затем совершалось пение девственниц, смешанное с плачем, а между тем происходило разыскание, где бы похоро [67]
нить святое тело ее. Феописта, желая исполнить заповедь матери, заботилась об устроении ей нового гроба отдельно; а присутствующие священники и монашествующие говорили, что надлежит и по смерти не разлучать ее от сподвижниц, но как в монашеских трудах, так и в гробе купно быть единомысленно работавшим Христу, как и обычно монашествующим. Наконец мнение большинства одержало верх.
44. Когда с псалмопением и почтением все отдавали последнее целование священному телу, некто Димитрий, саном диакон и состоявший в клире храма святого всеславного великомученика Димитрия, издавна знаемый и расположенный к блаженной Феодоре, в то время около девяти месяцев страдавший жестокою болезнию, так что от немощи всего тела и желудок совсем ослабел, да и вся голова тяжко страдала, - услыша, что преподобная преставилась к Господу, не побоялся прибыть на похороны покойной. Ибо тремя остановками облгчивши утомление от пути, мучимый острою и сухою одышкою, он едва поспел к концу псалмопения. Но как только припал он к святому оному телу, тотчас получил здравие, так что в тот же самый день после пищи с аппетитом, и покойно спал, и хорошо ходил собственнымии ногами, тогда как много времени этим не пользовался. Да и другой некто из окрестностей, юноша, по имени Иоанн, в продолжение двух лет мучимый лихорадкою, повторявшеюся на четвертый день, и изнуренный по всемцу телу, едва удостоился облобызать святые останки преподобной, как тотчас освободился от болезни. И иной опять юноша, тоже одержимый немощию, вместо сильнейшего врачевства приложившись с лобзанием к святым останкам, сделался совершенно здоров.
45. Около шестого часа того же дня оуками священником и монахов преподобная с честью положена была в гроб сподвижниц своих. Днем же разлучения ее с телом было двадцать девятое число августа месяца, года от создания всего мира, когда начало измеряться время течением солнца, шесть тысяч четырехсотого. Время ж и жизнь ее пребывания во плоти таковы. Родилась на острове Эгине, и с детства самого лишилась матери. Будучи ж [68]
семи лет, согласно с законами, выдается отцом замуж. А оттуда вследствие нашествия сарацинского вместе с супругом и отцом переселилась в славный наш город Солун. На двадцать пятом году возраста своего лишившись мужа, вступила в монастырь, где и провела в общежитии и подвижничестве пятьдесят пять лет. Скончавается же на восемьдесятом году возраста своего при богохранимом царствовании Льва и Александра, христолюбивейших и православных святых царей наших, в шестое лето самодержавного их богоспасаемого царствования, когда святейший Иоанн украшал архиерейский престол в нашем городе Солуни.
46. Феописта же, принявшая на себя игуменство во святой обители, и по природе и по нраву подлинно родная дочь преподобной, побуждаемая божественною любовию к ней, пригласила семь благоговейнейших священников совершать по преданию святой Церкви бываемые об умерших сорокодневные поминки, условившись, чтобы ежедневно один из них, приходя сюда, совершал божественную Литургию. А человеколюбец Господь, жительствовавшим в сей привременной жизни по Его заповедям дарующий славу небесную, верный во всех словах Своих (Пс. CXLIV, 14), тотчас сотворил великое и приславное знамение, превосходящее и слово человеческое, и мысль. Оно, еслиб и не было другого, по моему мнению и одно только достаточно для прославления во всем мире и возвеличения имени преподобной. И то, что обешал через пророка: будут изумляться сыны Израилевы пред Господом и благостию Его в последние дни (Ос. III, 5), самыми делами исполнил над нами недостойными. Воистину, не так смотрит человек, как смотрит Бог; потому что человек смотрит на лицо, а Бог на сердце (1 Цар. XVI, 7). Ибо кто из знавших ее представлял хотя бы в мыслях, что она была сокровищем стольких добродетелей? Кто, видя ее каждодневно обращающеюся со всеми среди мира, подумал бы о ней нечто великое, как она посредством глубокой молчаливости ставила себя вне мира? Подлинно, нет ничего выше высокого смирения. Ибо смиренным Господь дает благодать (Иак. IV, 6), и унижающий себя возвысится [69]
(Лук. XVIII, 14). Какое ж чрез нее необычайное и великое чудо свершил щедрый Господь, я, хоть и ослабляя по неопытности в слове, все-таки попытаюсь рассказать, сколько есть у меня возможности.
47. В девятый день по переселении блаженной Феодоры к Богу светильник, повешенный над ее гробом, хотя в нем было совсем мало масла, так ярко горел, что смотревшие изумлялись такому блеску освещения и говорили в себе: что именно будет означать необыкновенное сие видение? При этом светильник не только не угасал, но и совсем не замечалось оскудения масла, находившегося внутри; но от одного вечера до следующего горел сильно. В одиннадцатый же после кончины день, а в девятый сентября месяца, после того как священник принес Богу Бескровную Жертву и возвратился домой, настоятельница, так как от горения исякло масло в светильнике, велела приставленной к сему делу прибавить (масла), желая, чтобы он горел весь день. А когда та откладывала сие до завтрашнего дня, потому что следующий день был праздничный, и сказала, что лучше будет вычищен светильник и тогда наполнен маслом, настоятельнице понравилась эта мысль и одобрена, как хорошая. Прошло весьма немного времени, и некая нужда заставила ту же сестру войти в церковь; едва только прошла двери, как увидела, что тот светильник испускает масло и потоками изливает его на землю. Как вода с плеском выливается из сосуда, поджигаемого снизу сильнейшим огнем, так масло подымаясь из светильника без шума стекало на землю. Объятая страхом, она пошла к настоятельнице и сообщила о том. А настоятельница, тотчас припомнивши предречение матери, с дрожанием и радостию пришла в церковь, громким голосом благодаяря Бога за такое чрезвычайное посещение, которое соделал через Феодору, рабу Свою. Тотчас по всему городу, как бы от крика глашатая, разнесшаяся молва всех созвала к необычайному знамению; и столько, могу скащать, прибыло народу всякого возраста и всякого состояния, что множества сошедшихся не вмещали даже и внешние притворы. И все, видя неожиданное то и великое чудо, как из светильника потоком лилось на землю благовонное масло, с верою помазывались им и возвращались, прославляя и восхваляя Бога. И вынуждены [70]
были подставить внизу светильника сосуд для принятия стекающего масла.
48. С того времени и доныне вполне достаточно горит и никогда не оскудевает (светильник). Случается ж, что иногда и сильно прибывая, ручьем льется на землю масло, исходя из неведомой жилы, а лучше сказать - от благовения Божия; и конечно, оно никогда не оскудеет. Устроивший во время бездождия неумаление масла в кувшине древней оной вдовы (3 Цар. XVII, 14), чтобы в стране голодающей невольная нужда находила непрерывную помощь, Сам, по ходатойству преподобной, подаст рабам Своим непрестанное, непостижимое и необыкновенное дарование всегда текущего масла для исцеления телесных и душевных сокрушений, приключающихся нам от недостатка дел благих, и чтобы это масло неизрекаемым голосом возвещало всем о сострадании ее к страдальцам. Ибо, слыша во святых Евангелиях, что любовь к ближнему обнаруживается больше в поддержании слабых (1 Сол. V, 14. Мф. XXV, 35-40), если когда случалось кому-нибудь в монастыре заболеть, то как только получала приказание, посвящала себя попечению о болящем. Любила же по совершенству добродетели и алчущих питать, и жаждущих напоевать, и странных принимать, и наготующих одевать, и бедных, не имеющих крова, вводить в дом свой. И поелику ей, как подвластной, невозможно было делать этого, то, сколько ей было доступно, и этого благого стяжания не лишала себя, чтобы не только в глаголании "Господи, Господи" (Мф. VII, 21), но и в исполнении воли Отца небесного обнаруживать любовь к Нему и ближнему. Когда приходили в монастырь нуждающиеся в необходимом и приносящие дневного пропитания, если блаженная находилась в монастыре, тотчас прилагала заботливость о таковых. Не обращая внимания на находящееся под рукою, поспешно шла к сестре, которой вверено было попечение об этом, и, получивши от ней, помогала братьям. Ибо сама не обладала ничем из стяжаний века сего; между тем считала великим грехом заставлять Христа, просящего через бедных, дожидаться надолго у ворот монастырских.
49. Посему и Господь Милостивый первое ее после погребения чудотворение устроил на постоянно текущем [71]
масле, чтобы чрез масло, как сказал я, явным сделать ее милосердое расположение к нуждающимся в милости, а чрез неиссякаемость показать, что она имеет дерзновение к Нему равное дерзновению Илии (3 Цар. XVIII, 36), как преспеянием в добродетелях отбросившая земную завесу и беспрепятственно созерцающая Его. Что может быть необычайнее сего? И кто до того бестолков и слабоумен, что не поверит такому чуду? Поистине никто, разве кто привык своим торгашеским и пренебрежительным мудрованием ставить ни во что великие дары Божии. А кто думает, будто не так на самом деле происходит это, пусть, подобно мне, будет самовидцем и не станет не верить говоримому. И один из почтенных священников, по имени Сисинний, добросовестно своими очами видевший, рассказывал мне: когда я подошел к гробу преподобной и молился, светильник, изливающий масло, угас; но вдруг увидел его сильно двигающимся и в состоянии движения он внезапно сам собою, без огня, зажегся.
50. Чрез несколько дней после сего некая женщина из окрестностей, живущая в бедности, привела сюда сына своего, весьма юного, который по демонскому действу помешался в уме. Ибо он, как юный, упражняясь в детских играх в полдень в сентябре месяце, в сильную жару, на одной из городских площадей, и бегая туда и сюда за ловлею птиц и скрытною постановкою на земле силков для воробьев, попал в сети лукавого. Занимаясь так, он внезапно оглянувшись увидел некоего длинного и высокго эфиопа, и испугавшись старался найти спасение в поспешном бегстве; но явившийся эфиоп, искусно задержав его руками, как сам объяснил мне после выздоровления, бросил на землю, и произведши великий грохот в находящихся там вблизи сводах, сделался невидим. Едва же придя в себя Феодор (ибо так назывался юноша), и домой отправясь печальным и устрашенным, нося на лице явное показание о несчастии, возвестил матери приключение; а мать, тотчас взявши сына, терзая свои седины, прибегает к Богу и преподобной. Когда же отрок очутился на месте, где под спудом находились мощи преподобной, тотчас лукавый демон явно обнаружил себя, и, помрачивши несчастного отрока, сделал его бессмысленным, [72]
так что и принимался сказать, и пытался оставить храм, и говорить отвратительные вещи, и неистово кричать, и с воплем произносить всякую всячину. Родительница его, пробывши с ним условленное число дней, обратно взяла его здравомысленным и здоровым, так как во сне явилась ему преподобная, говоря: чем это ты, дитя, страдаешь? А когда он указал на голову, сказала: встань; отсель никакой опасности не имеешь. И тотчас проснувшись, и скорее чем выразить вставши, и увидевши светильник, источающий масло, ручейком стекающее на землю, и помазавши голову, исцелился от душевредного приражения демонского.
51. И другой некто юноша, по имени Георгий, также происходящий из этого нашего славного города, с детства тяжко беспокоимый демоном, приводится родителями к гробу преподобной. И родительница отрока приседя с ним, и умилостивляя Бога пощениями и слезами, и сына принуждая воздерживаться от вина и масла и всякой животной пищи, намащала его текущим со светильника маслом от головы до оконечности ног, велегласно призывая имя преподобной, особенно когда нечистый дух схватывал его и повергал (на землю). И вот в одну ночь некая монахиня во сне видит, что преподобная Феодора идет в монастырскую церковь, держа в руке полный масла стеклянный сосуд, среди коего виднелась горящая светильня, по сторонам же имея спутниками двух благолепных юношей в белых одеждах: а другой некто светоносный, по виду клирик, предшествовал, держа в руке кадильницу и кадя. Он, посмотрев на многое множество немощных, лежащих в храме у гроба преподобной (из-за преждебывших чудес не малая толпа их стекалась сюда), умолял преподобную воззреть на них милостивым оком и окропить. Делая это, она подошла к одру юноши, и севши у головы его и указательным перстом правой руки раскрывши рот его, извлекла нечто отвратительное на вид и зловонное, на персте преподобной казавшееся плевком человеческим, которое она встряхнувши сбросила на землю. И это сделала три раза. И слюною обмывши свой перст и отерши одеждою юноши, сказала: ничего худого у тебя нет, встань. И с того времени бежал от него нечистый дух, и юноша исцелел от часа того. [73]
52. После сего скажем и о другом способе чудотворения, не меньшем сказанных; и несправедливо нам говорить об этих одних, тогда как Премилосердный Бог в небольшой промежуток дней прославил ее бесчисленным множеством чудес, несравненно важнейших, чем сказанные. Ибо, поелику благословил Господь, что ради сих божественных чудотворений она устами всех прославлялась и величалась, позволено ж было уже поставить прилично святости места и изображение е внутри священных стен, чтобы воздавая ей относительное поклонение более благоговели и почитали ее, и она освящая кланяющихся сподобляла их божественных дарований, но сделать так некоторое время никто не позаботился, может быть и это по устроению Божию, чтобы и в сем преподобная больше славилась и некоторые по неведению добродетелей ее не считали того неугодным Богу: некоторому живописцу, именем Иоанну, никогда во плоти не видевшему Феодоры, и не бывавшему в честной обители, где она подвизалась, представилось во сне такое видение. Видел он себя возлежавшим в церкви ее общежития, в притворе; а среди колоннады на правой стороне той же церкви, которая и есть предел Пресвятой Богородицы, где почивают и святые мощи преподобной, висящий светильник, притом источающий масло; а внизу светильника находился сосуд для приема масла, стекающего со светильника.
53. Утром же, когда он, вставши ото сна, ходил по городу, встречается с ним некто коротко знакомый и говорит: пойдем в храм Первомученика, чтобы поставить икону его. И подойдя к монастырю и стуком в ворота давши о себе знать привратнице, вошли в церковь. Едва же переступили порог ее, как живописец, узнавши притвор и собравши в уме виденное во сне и вспомнивши приметы, сказал своему спутнику: "подлинно, брат, этой ночью я во сне находился в сем храме". И подробно рассказал ему все виденное, наружный вид церкви и светильника и глинянного сосуда, как видел. Когда же скончали они свою молитву, и он рассмотрел виденное уже не во сне, но своими очами, то нарочно спросил находившуюся тогда в церкви сестру (монахиню): "для чего лежит сосуд под этим светильником"? В ту пору, когда он вошел в [74]
церковь, масло не истекало, как виделось ему во сне. И монахиня все по порядку объяснила, хотя слова ее тех, которые самолично светильника не видели источающим масло, не могли убедить. Ведь, люди умные обычно больше доверяют видению и осязанию, чем слуху. Ибо чем более каждому из этих двух чувств присуща точность, тем более их ясность и несомнительность. Итак они, соблюдая в сердце своем все сказанное о преподобной, отправились домой.
54. В ту ночь живописец опять видит себя рисующим изображение монахини, где теперь честный образ преподобной Феодоры; но какой (монахини) по имени, не знал, как с клятвою рассказывал мне, думал же он, что пишет изображение той, о которой вчера на том месте повествовала монахиня. Подобно и в следующую ночь снова то же самое увидел без изменения, и уверившись, что это от Бога и видение было по воле Божией, пришел в монастырь и, рассказавши видение настоятельнице, поставил изображение преподобной Феодоры, ни у кого не спросивши ни о великости возраста, или об особенностях внешнего вида. И при водительстве Божием, вспомоществуемый молитвами преподобной, он так отобразил ее, что и хорошо знавшие ее говорили, что изображение представляло ее в таком виде, какой имела она, когда находилась в юношеском возрасте. А спустя несколько времени из ладони правой руки священного этого изображения заметили показавшееся благовонное масло, которое и доныне течет ручьем, так что смывает и живопись изображения. Посему вынуждены были поставить близ иконы свинцовый сосуд, чтобы масло, стекая на землю, не пропадало. Разнеслась по городу и по всей окрестности молва и об этом чуде, и все стекались ко гробу преподобной, как тихому пристанищу, и немощных своих с верою принося в бесплатную эту лечебницу, с радостию возвращались домой, получая здоровыми тех, что недавно болели.
55. Кто из приходивших ко гробу преподобной Феодоры уходил с сетованием сердца? Кто из беспокоимых духом нечистым, помазанный маслом от светильника и святой иконы, не освобождался от ужасно мучащего демона? Или кто, имея больные от какой бы то [75]
ни было причины глаза, скоро не получал исцеления? А о скорченных тяжко с похолодевшими телами и признаваемых уже неисцеленными, на жизнь которых люди не надеялись, невозможно мне говорить; наискорейшее исцеление таковых превышает и выражение словом и постижение умом. Ибо повергающиеся на гроб тотчас получают здравие, одни помазываясь при этом и маслом от светильника или от иконы, а некоторые и вкушая от него. И сразу прямо сказать: кто с истинною верою прибегает, какою бы то ни было болезнию одержим был, все возвращаются домой исцеленными, радуясь и славя Христа Бога нашего, творящего великие и необычные дела через любящих Его, и провозглашая чудеса преподобной.
56. И некая знатная и почтенная женщина, супруга Евфимия военачальника, имевшая пребывание в семивратных Фивах, услышав о невыразимых и неизъяснимых чудотворениях преподобной матери (потому что молва как бы на крыльях промчалась по всей стране), чрез верного слугу пославши просительное письмо настоятельнице монастыря, просила несколько из истекающего масла. Имела ж та скромнейшая женщина служанку, во всех отношениях ей угодную, делами и смышленостию превосходившую других ее прислужниц, уже третий год страдавшую слепотою. Когда же не получила отказа в просьбе, но приняла в руки сосуд с маслом, как бы саму преподобную или нечто от мощей ее, и присланным святым маслом помазуя всех в тамошней местности страждущих телесно, собственными очами видела многих скоро получившими исцеление, положила часто изливать благовонное масло на глаза служанки. И в немного дней служанка та выздоровела, так как глаза ее очистились божественным оным средством, которое именно есть целительное врачевание страданий по молитвам преподобной и чрез помазание святым маслом.
57. Между селениями, подчиненными нашему славному областному городу, есть так называемое Мириофит. Там жил некто, именем Илия, происходивший от крови амаликитян и от предков приверженный к ереси иконоборцев; многие священники и миряне убеждали его проклясть нечестивое заблуждение и присоединиться к право [76]
славной Вере христианской, но не могли изменить его убеждения. Когда же он по какому-то нужному делу прибыл в город, то встретившийся с ним некий знакомый Феодот, которого веру к преподобной покажет дальнейшая речь, рассказывал ему об удивительных чудесах преподобной и как от иконы святой истекает благовонное масло, - побуждая его чтить иконы честные. Он же умилившись, так как Бог снял покрывало, лежавшее на сердце его (сн. 2 Кор. III, 15), сказал: "если истинно говоримое тобою, то я действительно готов проклясть переданное мне от отцов моих служение и присоединиться к вашей Вере". Достопамятный же муж тот без всякого промедления взявши еретика привел сюда. И тот, войдя и подробно рассмотревши от иконы текущее масло, и руками ощупавши, и убедившись в уме, преклонил колена и павши на землю лицом, помазал стекающим маслом сильно болевшее бедро, и ощутивши внезапную помощь преподобной, благодарно возопил к Нехотящему смерти грешника, чтобы он обратился и жил (Иез. XVIII, 23), говоря: "благодарю Тебя, Христе Боже, что не попустил мне умереть в прародительском моем заблуждении, но помиловал меня грешника, недостойного и жить, и вывел меня с пути заблуждающих на истинный путь к небесному Твоему царству, и исхитил меня из душепагубных челюстей льва (1 Петр. V, 8), и сопричислил меня к стаду избранных овец Твоих, знающих Тебя и знаемых Тобою, добрым Пастырем (иоан. X, 14). Посему покланяюсь всечестному и живоносному изображению Твоему и Родившей Тебя, Господа и Бога моего, и всех Святых, от века благоугодивших Тебе". И говоря так, лобызал иконы преподобной матери нашей Феодоры; и помазавши все тело свое святым маслом, после продолжительной молитвы, радуясь и веселясь возвратился в дом свой, утвержденный в православной Вере, громко возвещая о спасении своем.
58. Не следует же оставить в безвестности и такого величайшего и необыкновенного чуда. Оно необыкновенно и одно из тех, которые показывают чрезвычайное ее подражание сострадательности и человеколюбию Бога и Спасителя; им я и хочу показать, что как в чистом свидетельстве совести (2 Кор. I, 12) притекающим к обиль [77]
ному источнику благ (разумею живые эти ее мощи, от которых рекою текут дарования чудес и объемлют весь материк), или даже издалека призывающим ее всевожделенное имя, она исполняет прошения на пользу, так и сомневающихся в безукоризненной ее жизни выводит из неверия относительно ее как бы из глубины моря, и освободивши из мглы страстей просвещает светом чудес своих, и врачуя болезни телесные побуждает громко возвещать о ее дерзновении пред Богом и могуществе.
59. Сошлись монахи некоторые из разных гор, лежащих близ славного нашего города, живущие в пещерах и ущелиях земных, для молитвы в святых храмах приходящие в наш город. И когда они находились вкупе в некотором месте и все заводили всяческие разговоры на пользу души, жития ж многих отцов доставляли предмет для собеседования, как обыкновенно бывает в таких случаях (и нельзя было такому собранию происходить в молчании), течение слова коснулось воспоминания о жизни преподобной Феодоры. И тогда как все дивились, как это женщина городская и некогда жившая в браке возведена Богом на такую высоту славы, что превзошла всех (жен), известных нам по чудесам, и сомневались опять, так как никто из них точно не знал, единодушно положили все теперь же очевидно удостовериться в истине и достоинстве слухов. И когда пришли (туда) и иной иное расследовал, или даже ощупывал, и стирали текущее с иконы масло, выведывая об источнике его, каков он и откуда происходит, Антоний некто, из того же лика монахов, о совершенствах добродетели которого многое повествовали нам отцы (святой) Горы, который, говорят, вместе со своею братиею восстановил многие разрушенные святые храмы и сделал в селе Каркарее пирг и в том пирге славный монастырь, - этот Антоний, давно терпевший болезнь в бедрах, и не бывший в состоянии ни сидеть на чем долго, ни стоять прямо, сделал попытку и проверку эту единственно для себя: подойдя к иконе преподобной матери нашей Феодоры, трижды преклонивши колена и павши лицом на землю, от масла, истекавшего из иконы, помазал на том месте, где чувствовал боль, и тотчас получил выздоровление, так что не осталось и следа той [78]
болезни в бедрах Антония. И отсюда монахи, получивши удостоверение в рассказывавшемся (о преподобной), воротились каждый в свою сторону, прославляя и восхваляя Подателя благ, Иисуса Христа, Бога нашего.
60. Монахиня некоторая, дочь Космы, пресвитера святого и всеславного великомученика Димитрия, имея колени и икры, лодыжки и ступни ног наподобие мешка опухшими и вспученными, и от того люто страдая, прибыла сюда, и пробывши только пять дней и помазуясь священным маслом, воротилась в свой монастырь здоровою. Когда такие и столь великие каждый раз происходили знамения, и молва о преподобной распространялась все больше и больше, и сами дела, как бы с возвышенного места блаестящий светильник и велегласный глашатый, явственнее сияли и возвещали, и всех отовсюду созывали к безмездной этой врачебнице души и тел, некоторую женщину из нашего города, по имени Авксентию, одержимою болезнию лютою и весьма жалостную (от чресл до оконечностей ног она была расслаблена по всем суставам), доставили сюда родственники, сведавшие о силе происходящих чудотворений, поддерживая ее руками с обеих сторон, потому что ногами совсем не могла ступить. И она, только три дня помазуясь стекающего со светильника и святой иконы масла, сама собою встала и скача (от радости) прохаживалась, так как в бедрах ее укрепились мышцы и подколенки, так же лодыжки и ступни. А в следующие четыре дня проживши в монастыре и помагая сестрам во всяком деле беспрепятственно и не чувствуя боли, в седьмой день сама (без пособия других) возвратилась в дом свой.
61. Это не уступает чудесам светильника Церкви и верховного из Апостолов. Он призыванием Христа и поднятием за руку, при дверях храма, называемых Красными, исцелил хромого, просившего милостыни (Деян. III, 2); и она, имея в себе живущим Христа (сн. Гал. II, 20), прибывшую к источнику чудес, разумею - к освещенному ее гробу, и по ее предстательству (пред Богом) надеявшуюся получить освобождение от горестей, уврачевала чрез помазание маслом, по ее ходатайству истекающим из неиссякающих жил. Ибо хотя преподобная исцеляет просительницу, не открывши себя наяву и не коснувшись расслабленных членов, или не поднявши за руку, как Петр; [79]
но духовным осенением милостиво призревши на страдалицу, возвратила родным выздоровевшею. Какими ж словами восхвалим препрославленную на небесах и на земле матерь нашу? Она, обращаясь и на земле, и на море, и по домам страдальцев, целесообразно исполняет прошения тех, которые усердно призывают ее всевожделенное имя, так как дивно отображает в себе необъятное милосердие истинно всемилостивого Христа, истинного Бога нашего, которому подобает всякая слава, честь и поклонение во веки веков, аминь.
Дата добавления: 2015-02-16; просмотров: 75 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |