Читайте также:
|
Несколько лет назад, в пору горбачевской перестройки в статье, посвященной анализу языковой ситуации в современном (тогда ещё советском)обществе, этот загадочный лингвистический феномен попытался объяснить Гасан Гусейнов. По его теории в годы советской власти над русской словесностью (письменной и устной) был поставлен своеобразный «социолингвистический» эксперимент, приведший к языковому вырождению, и вакханалия сквернословия является одним из его катастрофических последствий. Мат, по Гусейнову, - это как бы форма лингвистического протеста, бунта против семантически опустошенного, лживого языка официальной пропаганды, одна из немногих(наряду с анекдотами, например) сфер языка, где человек мог быть до конца искренним и чувствовал себя по-настоящему свободным. «Многомиллионная армия тех, кто был воспитан социолингвистическим экспериментом»,- считает Гусейнов, - «смазывала» свой разговор матерным словом «не из бранчливости, не из желания оскорбить окружающих… но из побуждения, часто осознаваемого, сделать своё сообщение как можно более отчужденным от официального, а тем самым – более достоверным».1
Примерно такого же мнения придерживается Т. П. Фокина (см. ее статью выше). Принимая идею" социолингвистического эксперимента" и воспроизводя отчасти ход рассуждений Гусейнова (правда, без ссылки на него), сна повторяет я некоторые из его выводов. форма "борьбы с властью текста, борьбы с официозом за доверительное общение".. Правда, в ее эссе разговор переводится из плоскости социолингвистической в философскую, мат она рассматривает, как явление онтологического порядка, Интерпретируя феномен сквернословия в терминах популярного ныне постмодернистского дискурса, Фокина трактует его как "своеобразный российский вариант борьбы с метафизикой " я даже как "деконструкцию на российский манер". Однако несмотря на различия в акцентах позицииобоих авторов в конечном счете идентичны. Ибо и в том, и в другом случае
это протест, борьба, бунт. Деконструкция ведь, если на то пошло, тоже не что иное, как разновидность бунта и борьбы, тогда как любая борьба, в свою очередь, может рассматриваться как форма деконструкции.2
Своя правда в такой интерпретации феномена "матерщинизации", безусловно есть. Мат и в самом деле часто был для советского человека чем-то вроде островка свободы в царстве тоталитаризма, служил ему своеобразной лингвистической, политической и даже онтологической нишей.Мат как разновидность лингвистической фронды, вообще неотъемлемый ингредиент русской культуры. Матерящийся в дружеском кругу советский (и постсоветский) инженер, учитель или врач ничем не отличается в этом смысле от таких выдающихся сквернословов прошлого, как Барков, Пушкин, Вяземский или Полежаев. Использовался мат советским человеком и в функции "анти-новояза". Поскольку от официального волапюка любого нормального индивида тошнило, именно мат выступал в качестве альтернативы, был своего рода лингвистическим противоядием. Причем относится сказанное не только к образованным слоям общества, но и к так называемому "простому народу". Ср. в этой связи хотя бы некоторые частушки советской эпохи:
Зелено, зелено
Торчит хуй у Ленина,
Крупская не верила,
Взяла и проверила.
Шел я мимо мавзолея,
Из окошка вижу хуй:
Это наш любимый Ленин
Шлёт воздушный поцелуй.
Вышла б замуж за Хрущёва
Да боялась одного:
Говорят, что вместо хуя
Кукуруза у него.
Валентине Терешковой
За полёт космический
Наш Никита подарил
Хуй автоматический.
На собрании отчетном
Спросили тетку Агнию:
Перегнали ль мы по ебле
Францию и Англию?
Уезжали мы на БАМ
С чемоданом кожаным,
А потом вернулись с БАМа
С хуем отмороженным.
Шумит, как улей
Родной завод
А мне-то хуй-ли,
Ебись он в рот.
Записали меня в армию,
В армию могучую.
Двадцать раз ходил в атаку
На пизду вонючую.3
В частушках этих можно усмотреть, конечно, и протест, и фронду, и даже, если угодно, деконструкцию. И всё же совершенно
видно, что только в этих терминах, феномен "матершинизации" не объяснить. Ибо, во-первых, далеко не всегда пользовалась матом как средством "борьбы с официозом" интеллигенция. А, во- вторых, "сопротивляется" во многих случаях такому объяснению и мат "низовой", "народный".
Так, если говорить о матерном фольклоре, то собственно "бунтарские" произведения, подобные вышеприведенным, составляют лишь небольшую часть его общего объёма. Не можем же мы в самом деле всерьёз рассматривать в качестве образчиков "деконструкции" такие, скажем, частушки, как:
С ним еблася я в кино,
Ему, заразе, всё равно –
Жопа, ноги или грудь –
Лишь бы кончить как-нибудь.
Или:
В Тимирязевском лесу
Ебут девок на весу,
Загоняют в жопу кол,
Хуем пишут протокол.
А ведь тексты именно этого типа среди матерных частушек, да и в матерном фольклоре вообще, как раз и преобладают. Можно, разумеется, разглядеть борьбу с официозом и здесь, приписав, к примеру, данным произведениям протест против насаждавшегося коммунистической властью сексуального ханжества, но это, по-моему будет натяжкой.
И уж тем более натяжкой это будет применительно к "бытовым" внефольклорным жанрам матерщины, составляющим львиную долю обрушивающегося на нас ежедневно водопада сквернословия. Во всяком случае, когда я "хронотопаю" по тем же, что и Т.П. Фокина, улицам (см. финал её эссе) и слышу какое-нибудь очередное "Ах ты блядь, пизда ебаная, хуй тебе в жопу, ща как уебу промежду глаз!... " (цитирую однажды услышанное дословно) – то обнаружить здесь хоть какие-то намеки на протест, борьбу и уж тем паче "деконструкцию"(пусть даже и на "российский манер") я при всем своем искреннем желании не способен.
Не стоит, как мне кажется, в такой степени идеализировать народ и выдавать желаемое за действительное, приписывая матерящемуся алкашу(грузчику, милиционеру и т.п.) менталитет фрондирующего интеллектуала, начитавшегося Зиновьева и Дерриды. Дело тут не в протесте и не в деконструкции, или по крайней мер, не только в них.
Дата добавления: 2015-04-11; просмотров: 100 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |