Читайте также:
|
Собственно этим именно отличается христианство от других религий.
Припомню следующий случай из жизни св. Антония Великого. Однажды пришли к нему философы-язычники. И спросили его:
— Чем ты отличаешься от нас? Ты постишься — и мы. Ты желаешь чистоты — и мы стремимся к ней.
— Мы,— ответят им святой Антоний от лица христиан, — пребываем в благодати Божией!
— Этого у нас нет! — сознались язычники.
Точно так же нет ее и у современных евреев, магометан, буддистов, хотя вера в Бога есть у них, и они хранят посты, и несут подвиги, и молятся; но благодати нет.
Особенно ясно видно это на индусах: у них и посты, и бесстрастие, и умовое созерцание, но Божией благодати нет. В результате — пустота; а в худшем случае (я видел таких "йогов") — гордыня и зависящие от нее страсти. Совершенно иначе у истинных христиан. А именно. Все мы знаем, что в результате Христова дела ("домостроительства") было ниспослание на христиан, в Пятидесятницу, Святого Духа. И в этом заключается решительное различие христиан от нехристиан и даже — христиан между собою.
Подтвердим это словами Св. Писания: Сам Господь Иисус Христос говорит: "Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой". "Сие сказал он о Духе, Которого имели принять верующие в Него; ибо еще не было на них Духа Святого, потому что Иисус еще не был прославлен" (Ин. 7, 38, 39) искупительными страданиями (Ин. 13, 31, 32). И еще: "Я истину говорю вам (ученикам): лучше для вас, чтобы Я пошел; ибо, если Я не пойду (ко Отцу), Утешитель не приидет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам" (Ин. 16, 7). "Когда же приидет Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух истины, Который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать о Мне" (Ин. 15, 26). И пред вознесением Своим Господь сказал: "Я пошлю обетование Отца Моего на вас; вы же оставайтесь в городе Иерусалиме, доколе не облечетесь силою свыше" (Лк. 24, 49). Этого Утешителя, Духа Святого, Он и послал на всех христиан в Пятидесятницу. Этим, собственно, и отличается Новый Завет от Ветхого: Дух Святой, отнятый от людей за грехопадение прародителей, теперь, за Христов Крестный подвиг, возвращается им от Отца. Поэтому теперь в Новом Завете мы слышим о благодати Св. Духа. Свидетельства об этом многочисленны. Ап. Петр в первой же проповеди своей говорит людям: веруйте во Христа, креститесь, "и получите Дар Святого Духа" (Деян, 2, 38; 4, 8; 5; 8, 17; 9, 17; 10, 45; 13, 52; 19, 2 и т. д.).
Само Евангелие называется "Евангелием благодати", христианство есть "домостроительство благодати" (Деян. 20; 24; Еф. 3, 2). "Мы веруем, что благодатию Господа Иисуса Христа спасемся " (Д. 15, 11).
Все почти послания ап. Павла начинаются речью о благодати, и непременно кончаются подписью самого апостола: "Благодать с вами".
Особенно характерно, что эта благодать была ясна на христианах, на что обращает внимание преп. Серафим: Дух Святой или сопутствовал Павлу и спутникам его, или — не шел с ними: они, "дойдя до Миссии, предпринимали идти в Вифинию; но Дух не допустил их" (Д. 16, 7). В Троаде же "было ночью видение Павлу", приглашавшее его идти в Македонию (ст. 9—10), что он и сделал.
В защиту этого учения о благодати ап. Павел не только вообще говорил в своих посланиях, но и написал два специальных Послания — к Римлянам и Галатам, где доказывал, что человек спасается благодатию, а не делами закона, как думали иудеи и галаты, под их влиянием.
Это учение составляет существеннейший признак христиан — со времени апостолов и доныне. Вот так пишет ап. Павел: "Твердое основание Божие (т. е. Церковь) стоит, имея печать сию: " Познал Господь Своих "; это — первая печать; а вторая — такая: " да отступит от неправды всякий, исповедующий имя Господа " (2 Тим. 2, 19). Значит, печать одна, но двусторонняя: на одной стороне — только Сам "Господь знает Своих", а другая сторона — святость верующих; "да отступят они от неправды". То и другое — благодать!
Итак, печать на членах истинной Церкви одна: благодать Божия!
И кто имеет эту печать, тот — Христов.
Эта печать и самому ему говорит, и другим указывает, что в нем живет Дух Святой. Он и "свидетельствует" — о Боге и Троице, и реальность Царства Божия, и нашу принадлежность к нему.
Трудно распознать печать эту. Но вторая сторона — более явна: "да отступит от неправды", т. е. святость жизни. Это есть наисильнейшее свидетельство "религиозного опыта": святые опытно знают это!
Но как нам познать, что мы относимся к сим "Своим"? Святость? Это бы хорошо было, но кто же может дерзнуть сказать о себе так?
Церковь утешает нас другим признаком: покаянием с надеждою!.. Это не мое мнение, а учение вообще святых отцов, в особенности св. Симеона Нового Богослова. Приведем его слова — и притом в изобилии:
"Хорошо потакать и печалиться о грехах своих и молить Бога об отпущении их". Но "всякая (совершенно) настоит необходимость, чтоб уврачевана была немощь наша Христом Господом, Который единый есть истинный врач, пришедший на землю для уврачевания немощей наших, по причине коих грешим" (1, 109).
Какое же это врачевство? — Дух Святой, благодать Господа нашего Иисуса Христа, — как говорит апостол: "Идеже Дух Господень ту (там) свобода" (2 Кор. 3, 17) (1, 114).
"Ни один человек не имеет в себе ничего благочестивого, чем бы мог спастися, ни праведный, ни грешный". "В чем спасение? В том, чтобы стать причастником святости Божией". А пути к этому такие: "когда (люди) исповедуют свое неведение, ненаучение, ненаказанность, свое недостаточество на добро и падкость на всякие грехи". "Спасение всех — в едином Боге" (1" 116—117). "Спасение — не от естества; почему не видим, чтоб кто-нибудь когда-либо спасся сам собою... Но если покаются теперь, в один день, тысячи и мириады мириад грешников, и обратясь ко Христу Господу", то "тотчас" спасутся. Только силою Христовою, а не своею собственною, может кто спастися" (1, 119).
"Каюсь я; но одно покаяние не сильно оправдывать меня. Покаяние есть познание грехов своих: снимает их милость Твоя" (11, 174).
"Я так думаю о себе, что, если не очищу скверны грехов моих слезами моими... то праведно буду предан поруганию и Богом, и Ангелами и ввергнут в неугасимый огнь с демонами" (11, 140).
"Владыка Господи Иисусе Христе, Царь неба и земли! Знаю, что паче всякого человека, даже паче всякого неразумного животного и пресмыкающегося согрешил я пред Тобою, страшным и непреступным Богом моим, и несмь достоин обрести какую-либо у Тебя милость". И только имею "дерзновенное упование на безмерное благоутробие Твое" (11, 194).
С покаянием необходима и надежда на Господа Иисуса Христа. "А кто не имеет такой надежды, тот чем другим может быть восхищен с святыми на воздух и сретение Господа?" (11, 278). Но прежде всего нужны св. таинства: крещение, исповедь, причащение. Это — все православные — [мы] твердо знаем.
Д) "Видение"
Но все эти переживания, хоть и убедительны, как для самих верующих, так отчасти даже и для неверующих, но они еще не верх религиозного опыта. Таковым является "видение", или зрение, созерцание самого этого мира. Есть тропарь исповедникам Христовым:
"И нравом причастник", где приводятся такие слова: "деяние обрел еси, богодухновенне, в видения восход". Довольно трудное место; но оно очень древнее: его мы находим уже у св. Григория Богослова:
"Если хочешь быть богословом, — говорит он, — исполняй заповеди: и они приведут тебя и к созерцанию" (пишу по памяти, но точно). Переведем и слова тропаря:
Ты, исповедник, "деятельную жизнь" (исполнение заповедей Божиих) "нашел, Богом вдохновенный, путем к созерцанию" (греч. к теории), к "видению". Вот об этом пути я и скажу в конце опыта, но не своими словами, а описанием самого того святого, который опытно переживал это.
..."Откуда было мне, бедному, узнать, что Ты таков, Благий Владыка наш, чтоб воспринять желательное стремление к Тебе? Откуда бы узнал я, что Ты являешь Себя приходящим к Тебе, если они находятся и в мире, чтобы притрудно взыскать, да вижу Тя? Откуда было знать мне, что приемлющие в себя свет благодати Твоей сподобляются получать такую радость и такое утешение? Откуда и как узнал бы я, бедный, что верующие в Тебя получают Святого Духа Твоего?"
"Я думал, что верую в Тебя совершенно и имею все, что даруешь Ты боящимся Тебя; когда как совершенно ничего не имел — как после узнал я самым делом. Откуда было узнать мне, Владыко, что Ты, невидимый и невместный, видим бываешь и вмещаешься в нас? Как мог я подумать когда-либо, что Ты, Владыко, создавший всяческое и сотворивший человека, соединяешься с ними и делаешь их богоносными сынами Своими, — чтоб придти в пламенное возжелание того, — взыскать и получить то — и Себе? Откуда было узнать мне, Господи, такого Бога, такого Владыку, такого заступника, отца, брата и царя, — Тебя, ради меня обнищавшего и приявшего зрак раба? Воистину, Владыка мой, человеколюбче, совсем не знал я ничего такого, "хотя и служилось мне читать Божественные Писания о сем; но я думал, что там говорится о других лицах и вещах, а не об этом, — и был чувствен ко всему написанному и не мог никогда войти в смысл того. Слыша, что взывал и говорил апостол Твой Павел: "сего же око не виде, и ухо не слыша, и на сердце человека не взыдоша, яже уготова Бог любящим Его" (1 Кор., 2, 9), я думал, что в созерцание таких благ невозможно придти человеку, находящемуся еще в теле; и заключил, что Ты ему только показал их, по особенной к нему милости, — не зная, бедный, что это дается от Тебя всем любящим Тебя. И откуда, и как мог я знать, что всякий верующий в Тебя бывает членом Твоим и сияет Божеством Твоим, по благодати Твоей? И кто бы поверил сему и стал блаженным, и сделавшись воистину блаженным членом Тебя, Блаженного Бога? Откуда было знать мне, что Ты, вместо чувственной пищи, бываешь бессмертным и нетленным хлебом, ненасытно вкушаемым теми, кои алчут и неудержимо жаждут Тебя; источником бессмертным для тех, кои жаждут Тебя; и одеждою пресветлою для тех, кои ради Тебя носят смиренные нищенские одеяния?"
"Слыша же, как это говорили проповедники Твои, я думал, что и это будет лишь в будущем веке и после общего воскресения; но не знал, что все сие бывает и теперь для нас, крайнюю в том имеющих нужду".
"Всего такого и не знал я, Всесвятый Царю, и не желал никогда и не искал получить от Тебя, но, вспоминая грехи свои, искал только отпущения их и желал, как сказал впереди Владыка, найти какого-либо посредника и ходатая, чтоб чрез посредство Его и мое собственное рабское Ему послушание получить прощение многих моих грехов, хотя в будущем"...
Потом через сего посредника — старца Симеона Благоговейного — я "почувствовал некое божественное веяние, после — огнь сердечный, в силу коего начали источаться непрестанные потоки слез; затем почувствовал внутрь ума моего тонкий луч, блеснувший быстрее молнии; далее — явился мне как бы свет ночью и малое облако пламенно видное, которое село на главе моей в то время, как я, павши лицем ниц, творил молитву мою; потом оно взлетело горе и спустя немного опять явилось мне на небе.
После сего, когда я рассуждал, что бы значило такое явление, совершилось нечто другое, еще более дивное, чем это...
Вдруг (о, чудо!) Того, Кого я воображают сущим на небе, узрел внутрь себя, — Тебя, говорю, Творца моего и Царя, Христа. Тогда уразумел я, что то была Твоя собственная победа (над искушением во сне), в коей Ты соделал меня победителем диавола. Впрочем, я еще не знал и не сподобился еще слышать глас Твой, чтобы познать, что это — Ты".
...Я и видел Тебя, Бога моего, но — так как не знал и не верил, что Бог является человеку, — не понимал, что Бог или слава Божия есть то, что мне являлось, — иногда одним, иногда другим образом.
Необычное оное чудо привело меня в изумление и исполнило радостию всю душу мою и сердце до того, что мне подумалось, что даже и тело мое стало причастным неизреченной благодати. Впрочем, я все еще не знал ясно: Кто есть Тот, Кто являлся...
"Наконец, Ты, неизреченный, невидимый, неосязаемый, приснодвижный, везде, всегда и во всем присущий и все исполняющий, видимый и скрывающийся каждый час... мало-помалу прогнал бывшую во мне тьму... и вместе с ним усыпил плотскую сласть и совсем изгнал из меня всякую страсть. Сделав меня таковым, Ты очистил от всякого облака небо мне, т. е. душу очищенную, в которую, приходя невидимо, — не знаю: каким образом и откуда? — Ты, вездесущий, внезапно обретаешься в ней и являешься как (бы) другое солнце. О, неизреченное снисхождение!"
..."Когда же приходим мы в совершенную добродетель, тогда" Он "приходит в некоем образе, — впрочем, в образе Бога; ибо Бог не является в каком-либо очертании или впечатлении, но является, как простый, образом светом безобразным, непостижимым и неизреченным. Больше этого я не могу ничего сказать! Впрочем, являет Он Себя ясно; узнается — весьма хорошо; видится чисто — невидимый; говорит и слышит — невидимо; беседует — естеством Бога с теми, кои рождены от Него богами по благодати, как беседуют друг с другом, лицом к лицу; любит сынов Своих, как Отец; и любим бывает ими чрезмерно; и бывает для них дивным некиим видением и странным слышанием, — о которых не могут они говорить как должно; но опять и молчать не могут"...
"И не могут они совсем иметь покоя, или насытиться возвещением (им) истины, потому что не суть более господа над самими собою, но — суть органы Духа Святого, в них обитающего, Который подвизает их и Сам опять подвизаем бывает ими, и бывает в них всем, что, — как слышим в Божественном: именно, — маргарит, семя горчичное, закваска, вода, огнь, хлеб, питие жизни, чертог брачный, жених, друг, брат и отец. И что много говорить мне о неизглаголанном? Ибо чего "око не видело, чего ухо не слыхало, и что на сердце человеку не входило" (1 Кор. 2, 9) — то как может измерить язык? Как можно сказать словом? Поистине сие невозможно! Хотя мы стяжали во сне и имеем внутри себя от Бога, давшего нам то, — но нисколько не можем ни умом того измерить, но словом не изъяснить".
"Все сие написал я, возлюбленные братия, не с тем, чтобы себя показать: да не будет!...Но затем возвещаю вам, чтобы открыть вам чудеса Божии и представить их в слове хоть столько достало у меня на то сил...
Настоящее слово поучает нас, во-первых, о полной темноте и мраке, или о совершенном отсутствии божественного света, которое бывает в человеке, когда он явно сказывает о неведении, какое имеет о Боге; потом оно поучает нас об обличении, которое бывает от совести; далее — о страхе; затем о желании человека получить отпущение грехов...; после сего слово наше сказывает, как человек улучил посредника и пастыря;...за этим слово объявило о втором призвании, вере, смирении и покорности (пастырю)...за этим — о явном изменении, которое совершилось в нем;...которого, если кто не сознает совершившимся в себе, —...никак нельзя полагать что в нем обитает Дух Святой" (Слова преп. Симеона, Н. Богослова; выпуск второй. Москва, 1890, 483—490 стр.).
* * *
"Но это еще не все. Дальнейшая глава (91) говорит еще о большем. Спишу и оттуда часть. Пусть это иному покажется совершенно невозможным: так и должно быть! Но самому преподобному Симеону оно является несомненным фактом по опыту, а нам — по вере в него, при помощи благодати.
"Ах!.. Где мне описать также, сколько зла терпел я от тех, кои советовали мне и говорили каждый день: "Что трудишься попусту, глупый, и последуешь этому обманщику (духовному руководителю, св. Симеону Благоговейному. — М. В.) и прельстителю, и бесполезно и напрасно терпишь, чая прозреть?
Того, чего ты желаешь, невозможно достигнуть в настоящие времена... Почему бы тебе не пойти к милостивцам сострадательным, которые просят тебя к себе, обещая добре покоить тебя, питать и врачевать? Ибо в теперешние времена невозможно тебе избавиться от душевной проказы и прозреть... Что же? И мы все ужели не видим? Или мы слепы, как говорит тебе этот, в прелести сущий? Поистине мы все видим, не прельщайся!"
"Но Ты, Милостивый и Благоутробный Боже, от всех этих прельстителей... избавил меня силою веры и надежды, данных Тобою мне. Или укрепил Ты меня перетерпеть все это и другое многое...
В один день... встретил меня на пути Ты... Тут в первый раз блеснул Ты в слабые очи мои сиянием божественного лица Своего, — и я тотчас же потерял и тот малый свет, который, как мне думалось, имел я, не могши узнать Тебя... С тех пор благоволил Ты, Снисходительнейший, чаще приходить ко мне... Приходя таким образом ко мне и отходя довольно долгое время, Ты мало-помалу все яснее и яснее являлся мне, все больше и больше омывал меня водами Своими и даровал мне видеть все более и более обильно.
Делая это для меня многое время, Ты наконец сподобил меня увидеть и некое страшное таинство. Однажды... я видел молнии, меня облиставшие, и лучи от Лица Твоего... Проведши так, благодатию Твоею, довольное время, я опять, увидел другое страшное таинство. Я видел, что Ты, взяв меня, восшел на небеса, вознесши и меня с Собою: не знаю, впрочем, в теле ли ты возвел меня туда, или; кроме тела, — Ты Один то знаешь, сделавший сие (ср. 2 Кор. 12, 1—4). После того, как я пробыл там с Тобою довольный час, удивляясь величию славы (чья же была та слава и что она такое, не знаю), я пришел в исступление от бессмертной высоты ее и вострепетал весь. Но ты опять оставил меня одного на земле, на которой я стоял прежде. Пришед в себя, я нашел себя плачущим и дивящимся скорбному обнищанию своему.
Потом немного спустя после того, как я стал долу, Ты благоволил показать мне горе, на небесах отверзшихся, лице Свое, как солнце, без образа и вида. Впрочем, и тогда Ты не дал мне познать, кто Ты был. Ибо как можно было мне познать Тебя, когда Ты не сказал мне ничего, но тотчас скрылся? Я искал Тебя, Которого не знал, сильно желая увидеть образ Твой и познать точнейше: кто — Ты? Почему, от сильного желания Тебя и от пламенной любви к Тебе, всегда плакал, не зная — Кто Ты, приведший меня из небытия в бытие, извлекший меня из пропасти греховной и соделавшийся для меня всем тем, о чем я сказал прежде"...
"Наконец, подавленный печалью и скорбью, я забыл всецело и себя самого, и весь мир, и все, что в мире, не держа на уме совершенно ничего из всего видимого.
Тогда опять явился Ты — невидимый, неосязаемый, неуловимый. Я чувствовал тогда, что Ты очищал ум мой, открывал пространнее очи души моей и давал мне видеть славу Твою обильнее; и что Сам Ты увеличиваешься паче и паче, и блистанием паче и паче расширяешься. И мне казалось, что с удалением тьмы Ты приближаешься ближе и ближе...
Таким образом, о Владыка, мне казалось, что Ты, недвижимый, грядешь, неизменяемый, увеличиваешься, не имеющий образ, приемлешь образ... Так и Ты, когда очистил совершенно ум мой, явился мне ясно во свете Духа Святого.
Тогда Ты сделал, что я вышел из мира сего, — мне кажется, скажу так, — и из тела моего; потому что Ты не дал мне уразуметь сие до точности. Но ты снял чрезмерно и, — как мне казалось, — явился во мне всем, видевшем добро.
Когда я спросил Тебя, говоря: "О, Владыка! Кто — Ты?", тогда Ты в первый раз сподобил меня, блудного, услышать и сладчайший глас Твой; и (Ты) столь сладко и кротко беседовал со мною, что я пришел в исступление, изумился и трепетал, помышляя в себе и говоря: "Как это славно и как блистательно! Как и за что удостоился я таких благ!"
Ты сказал мне: "Я — Бог, соделавшийся человеком, по любви к тебе. Так как ты взыскал Меня от всей души, то отныне будешь ты Братом Моим и другом, и сонаследником" (Гал. 4, 5, 7; Евр. 11, 9). — Слыша это, я весь вострепетал, иссякла вся сила моя, и едва не вышла душа моя! Опомнившись немного, я отвечал: "И кто есмь я, Господи! И какое добро сделал я, окаянный и бедный, что удостаиваешь меня стольких благ и делаешь меня соучастником и сонаследником славы Твоей?" — держа при сем на уме, что эта слава и радость выше всякого ума. — Ты же, Владыко мой, Христе, опять сказал мне: "Я говорю с тобой, как друг с другом, чрез Духа Святого, Который вместе со Мною говорит тебе. Это даровал Я тебе за одно твое произволение и веру, — и дам еще больше сего. Ибо Ты, созданный Мною нагим, кроме (без) произволения твоего; что другое имеешь ты, или имел когда-либо собственно твое, чтоб Я принял то от тебя и вместо того даровал тебе это? Впрочем, но если не отречешься ты совершенно от тела, то не увидишь совершенного и не можешь получить его всего здесь". — Когда я сказал на это: "Господи! И что другое блистательнее и выше сего? Для меня довольно в такой славе быть и по смерти". — Тогда Ты опять ответил мне: "Чрезмерно мала душа твоя, человече, если ты довольствуешься только таким благом! Ибо оно, в сравнении с будущим, похоже на то, как если бы кто нарисовал небо на бумаге и держал ее в руках: сколько разнится нарисованное небо от истинного, столько, или несравненно более, разнится будущая слава от той, какую видишь ты теперь!" Сие сказал Ты и умолк, и мало-помалу скрылся от очей моих Ты, сладчайший и добрый Владыка мой. И не знаю: я ли отдалился от Тебя, или Ты отошел от меня? — Впрочем, мне думалось, будто я пришел откуда-то и вошел в мое жилище; а тут и совсем пришел я в себя.
После сего, вспоминая красоту славы Твоей и Твои слова, Владыка, я — плакал: и когда шел, и когда сидел, и когда ел, и когда пил, и когда молился — и имел неизреченную радость, что познал Тебя, Творца всяческих. Да и как мог я не радоваться?..
Пошел я однажды приложиться к святой иконе Пречистой Матери Твоей и припал к ней, умоляя Ее, — Ты, прежде чем я встал, явился внутрь бедного сердца моего, сделал его все — светом. Тогда я познал, что воистину имею Тебя в себе. С того времени я стал любить Тебя, не от одной памяти, то есть не оттого только, что вспоминал Тебя и славу Твою, но оттого, что уверовал воистину, что имею внутрь себя — Тебя".
"Итак, если я (уже) имею Тебя, чего и надеяться мне более? И Ты опять сказал мне:
...Старайся всегда видеть Меня чисто и ясно внутрь себя... Поступая так, ты удостоишься потом, по смерти, увидеть Меня... Если же не станешь так делать, то все дела твои и труды, и эти слова не принесут тебе никакой пользы; и напротив, послужат к большему осуждению твоему... Кто испадает от Моей любви и дружбы, тому невозможно уже жить! Тотчас обнажается он от всех благ и предается в рабы врагам Моим и его; которые как только примут его, устремляются на него с крайним неистовством и зверством, по причине прежней любви его ко Мне".
"Так, Всесвятый Владыко, так воистину бывает. И я верую Тебе, Богу моему; и припадая, умоляю Тебя: сохрани меня, грешного и недостойного, Ты, явивший милость Свою ко мне... Ты ведаешь немощь мою, знаешь бедность и совершенное бессилие....Да будешь Ты во мне, и я — в Тебе" (494—502). Чрезвычайно необычайны оба эти "Слова"! Но чрезвычайного по существу нашей веры здесь мы ничего не видим. Например, вот что пишет кратко о себе апостол Павел: "Знаю человека во Христе, который назад тому четырнадцать лет (в теле ли — не знаю, вне ли тела — не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего неба. И знаю о таком человеке (только не знаю — в теле, или вне тела: Бог знает), что он был восхищен в рай и слышал неизреченные слова, которых человеку нельзя пересказать" (2 Кор. 12, 2—4).
Совершенно то же самое говорил о себе и преп. Симеон, как мы видели это.
Наш почти современник, преп. Серафим Саровский, так же, по молитвам своим, был восхищен в обители Божии (Ин. 14, 2, 3), о чем он сообщил сам. Когда же его спросили рассказать о них подробнее, то он смиренно и правильно ответил: "если сам батюшка (так он и выразился) ап. Павел не смог пересказать, что он видел в раю, то где же мне, убогому Серафиму, объяснить это!"
Но более всех убеждает нас Сам Господь Иисус Христос, Который свидетельствует, что Он сошел с неба и потом вознесся туда же; Который все время говорит об Отце и Св. Духе; Который явно свидетельствовал, что идет приготовить обители для верующих; Который разбойнику сказал: "днесь со Мною будешь в раю"; Который учил о Страшном Суде, на коем решено будет: праведникам идти в блаженную жизнь вечную, уготованную Отцем от создания мира; а грешникам уготована мука вечная — то каких еще нужно свидетельств?! А Христос Господь сказал о Себе евреям: "кто из вас обличит Меня в неправде?" (Ин. 8, 46). А в беседе Он сказал Никодиму:
"Мы говорим о том, что знаем, и свидетельствуем о том, что видели..." (Ин. 3, 11).
Достаточно нам и этих свидетельств о религиозном опыте! Св. Симеон о том же рассказал лишь подробнее. Церковь же всегда знала это!
Дата добавления: 2015-09-11; просмотров: 25 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |