Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Группа сложных девочек

Сандра была очень привлекательной девочкой. Она < ветляла волосы и расчесывала их так, чтобы они выгл «эффектно». Она активно пользовалась косметикой и глядела старше своих лет. Вид у нее был беззаботный, она всегда становилась серьезной, когда говорила о или искусстве, к которым имела незаурядный талант.-вочка очень интересовалась собой и большую часть вре» говорила о своих способностях. Она любила пс ровать, особенно перед сном, и часто говорила о сч семейной жизни дома как о реальности, что далеко соответствовало действительности.

Сандра попала на лечение через полицейский деи тамент, ее арестовали во время побега из дома с девочкой, Элен. В этом ей помогала и поощряла находящаяся в серьезном конфликте со своим мужем, торого терпеть не могла. Сандра часто не ночевала до» заводила знакомства с матросами прямо на улице. В постоянно происходили ссоры из-за денег, так как был скрягой и средств, которые он давал семье, едва: чтобы сводить концы с концами; при этом был еще и недоволен. Сандра часто прогуливала школу, пока ее перевели в школу искусств, где ей было интересно.

Отец был жестоким, непреклонным и суровым челе ком. Больше всех он любил среднюю дочь, а Сандра младшей. Между этими двумя девочками существовало ев

ное соперничество, в котором родители винили Сандру и считали ее «смутьянкой». Мать, баловавшая девочку, не заставляла ее ничего делать по дому, но при этом жаловалась на упрямство Сандры. С другой стороны, отец относился к ней с недоверием и часто называл ее обидными именами, например, «бродягой». Сама Сандра считала себя ленивой и «чокнутой» и признавала, что попала в беду. Отец был настолько строг, что даже летом заставлял Сандру отправ­ляться в постель в девять часов вечера.

Девочка очень переживала из-за разлада и ссор между родителями. В семье матери отводилась подчиненная роль -причем не только отцом, но и дочерьми. Кажется, отец был не в состоянии удовлетворить сексуальные запросы жены, и у нее были сексуальные связи с другими мужчинами. (На одном из групповых сеансов Сандра сказала, что хотела бы быть чьим-то любимым ребенком, ей всегда хотелось иметь отца, которого она могла бы любить. Она вспоминала, что, даже будучи ребенком, не могла взять его за руку и назвать «папой». А ей очень этого хотелось. Как же она его называла? Девочка захихикала и ответила: «Па».)

Диагноз: беспорядочное поведение, пре-Эдипова груп­па, ведомый тип.

Роза, беженка из нацистской Германии, еще будучи ребенком, претерпела ряд травматических переживаний во время бегства ее семьи из Европы. За это время ее по крайней мере дважды изнасиловали. Когда она попала на лечение, то часто плакала без всякой видимой причины и страдала от пугающих снов, кошмаров и «общей нервоз­ности». Она часто раздражалась и впадала в депрессию, причин которой не понимала. Она подозрительно отно­силась к людям, была недружелюбна, склонна к уединению и недоверчива, особенно к мужчинам. Роза кусала ногти, когда нервничала, и дергалась всем телом. Это началось,

когда ей было восемь лет, тогда же она начала кричать своих отца и мать. Отец Розы в основном из-за резко! ухудшения своего социального и экономического ci переживал депрессию. Из былого бизнесмена в Гер» здесь он превратился в рабочего. Роза была очень вительной и остро реагировала на настроение отца, кс обращался с ней как с ребенком и не мог принять естественного для подростка стремления к независимое До шести лет Роза была единственным ребенком. Она noi нит, как отец играл с ней, когда ей было четыре года, че с тех Пор он больше не делал. Хотя ей хотелось иметь ~ она встретила его появление с негодованием, и в моме£ его рождения она испытывала сильные приступы рвоты. Роза была хорошо развитой, привлекательной девочке! ей хотелось иметь друзей, но при этом никак не удавалой завязать отношения с другими подростками. Изучение г~ ~* случая обнаружило, что у девочки не были решены долл образом проблемы с ее ранней склонностью к Эдипов комплексу. Кроме того, у нее были серьезные сексуальны! проблемы, которыми она могла поделиться со своей едик~^ венной ближайшей подругой, также проходившей лечег Менструации начались у нее в десять лет и всегда проходг болезненно. Матери она об этом ничего не сказала. Дев считала себя мученицей и думала, что заменяет брату с 8 лет. Она купала и кормила его, что казалось естествек ее родителям, и уже в десять лет выполняла большую • домашней работы.

Диагноз: психоневроз с элементами маниакальности*.

Берта была высокой хрупкой девочкой шестнадцати с рейтингом 126. Из-за ее худенького личика и длин» носа учителя иногда называли ее Пиноккио. У нее бь каштановые волосы, которые она часто подстригала по ^и ледней моде, но редко расчесывала, и большие ""'

голубые глаза. Одевалась она всегда неряшливо и никогда не следила за своей внешностью. После индивидуального лечения она стала уделять внешности больше внимания и начала пользоваться помадой, крася губы бантиком.

Берта не была зациклена нна себе, хорошо относилась к людям, говорила искренне и непринужденно, но моно­тонно. Казалось, у нее ни в чем нет заинтересованности и она говорила обо всем одинаково бесстрастно, словно о погоде. У нее было сильно развито чувство справедливости, она бурно реагировала на все, что казалось ей неспра­ведливым, независимо от того, касалось ли это лично ее.

Берта часто прогуливала школу, а ее мать жаловалась, что она «была грубиянкой, воровала деньги у старшей сестры и была очень вспыльчивой». Были у нее и другие недостатки: она поздно вставала, часто лгала, имела нежелательных дру­зей, дралась со своим семнадцатилетним братом и всегда опаздывала даже к столу. Оказываясь в трудной ситуации, она взывала к Богу. Надо сказать, что она была не по годам развитой. Возможно, она догадывалась о внебрачных связях своего отца и с недоверием относилась к родителям.

Враждебные отношения между родителями установи­лись еще в начале совместной жизни. Даже когда мать была беременна Бертой, отец заводил связи с другими женщи­нами. В то же время он очень любил Берту и был до такой степени подвержен ее влиянию, что когда мать хотела что-то от него получить, то просила Берту походатайствовать за нее. С другой стороны, между матерью и Бертой часто происходили бурные ссоры, так как девочка игнорировала свою мать, несчастную, неблагополучную женщину, родив­шую семерых нежелательных детей. Разочаровавшись в сво­ем браке, мать находила выход своим чувствам в оскорб­лениях и издевательствах над мужем, детьми и невесткой.

В частых ссорах Берты с братом мать всегда принимала его сторону, что приводило девочку в негодование. Она

жаловалась, что мать ругает, оскорбляет и унижает ее в присутствии друзей. Ссоры между матерью и дочкой бь такими неистовыми, что иногда они даже хватали первые: попавшиеся под руку предметы и бросали ими друг в друга,;; так что однажды разбили большое зеркало.

Берта выросла на ферме и переехала в большой город! только за год до лечения. До рождения Берты трое детей! погибли при несчастном случае, и отец с матерью испы-| тывали чувство вины по этому поводу. Сестра же матеряЦ часто пыталась настроить девочку против отца.

Диагноз: беспорядочное поведение, ведомый тип, ный к привычкам, невротические симптомы.

Рева была крайне инфантильной девочкой с устойч* чувством неполноценности. Имея привлекательную внев ность, она считала себя некрасивой. Она совершенно бь неспособна отнестись к чему-либо ответственно, хотя бы•; своим опозданиям в школу или к назначенным встреч была отчужденной и чувствовала, что ее никто не л* из-за! ее излишнего спокойствия. У нее не было друзей, большую часть времени она проводила дома, пс возясь со своим лицом, так как воображала, что у прыщи. В то же время ее описывали как нервную девоч! которая поднимает визг, когда сердится, и которая пс янно кусает ногти, боится темноты, незнакомых людей ^ собак. Рева всегда завидовала своему младшему брату, торый был уже намного выше ее ростом и выглядел Она часто дралась с ним. Когда Рева начал посещать школу,* ней часто случались приступы беспричинного плача и рв

Сама Рева смотрела на себя как на ребенка, и ей недоставало уверенности в себе. Она не чувствовала «такой же полноценной, как другие люди» и говорила, не может смотреть им прямо в глаза. Вообще она относ* к себе как к неудачнице. Обострение психоневротическ

симптомов у нее началось за шесть месяцев до лечения, когда ее собака упала с крыши и разбилась насмерть.

Рева была старшей из троих детей. Двое остальных были мальчиками. И отцу, и матери, и среднему сыну поставили диагноз - психоневроз. У самого младшего, ко­торому тогда было девять лет, обнаружили запоздалое разви­тие и серьезные проблемы в поведении, так что его пришлось положить в больницу. Отношение родителей к детям было разным: мать пыталась оградить детей от малейшей проб­лемы, а отец, человек раздражительный и подверженный частым вспышкам гнева, нещадно их бил.

Как выяснилось, главной проблемой девочки была ее сильная зависть к брату и привязанность к отцу. Чувство­валось, что она находится на уровне маленького ребенка и переживает Эдипов конфликт. Рева не восприняла никаких взрослых манер или моделей поведения, свойственных под­ростку ее возраста. Она одевалась и расчесывалась аккурат­но, но по-детски, всегда держалась неуверенно и робко и, когда с кем-то разговаривала, постоянно крутила носовой платок или сжимала его в ладошке. Во время терапии она говорила доверительным тоном, жаловалась на головные боли и на то, что у нее краснеют глаза, когда она делает уроки или читает. Индивидуальная терапия практически не имела успеха, так как Рева обнаружила сильнейшее соп­ротивление. Она постоянно срывала сеансы, частично из-за своего равнодушия ко временному фактору, но главным образом потому, что была не способна установить личные отношения.

Диагноз: психоневроз с инфантильным развитием ха­рактера.

Лидия была высокой изящной девочкой с негнущейся прямой осанкой и привлекательной, утонченной внешно­стью. Она носила довольно причудливую прическу, завя-

зывая волосы в хвост высоко на макушке, густо крас губы и ходила в шутовских очках и долгое время могла, мигая, смотреть в одну точку. Одной из характерных' Лидии черт было полное отсутствие аффектов. Даже о сме своей любимой бабушки или о ненависти к другу ее мат она говорила без малейшего изменения в выражении л* Улыбалась она очень редко.

Лидия была одной из двух дочерей; ее сестра, была на три с половиной года старше ее, уже была зал

В психиатрическом тесте Лидия получила рейтинг В школе у нее были прекрасные оценки, но внезапно забросила учебу. Учителя стали жаловаться, что спокой девочка, которая всегда хорошо себя вела, вдруг стала: чаться с молодыми людьми намного старше себя, пс приходить домой и не сообщать, где была. Внезапно хорошей, усидчивой, довольно послушной девочки она пр ратилась в агрессивную и сварливую персону. Кроме она страдала энурезом.

Когда Лидии было девять лет, ее родители разв хотя уже после своей новой женитьбы отец не раз прихо к ним и был не прочь вступить в сексуальную близость .< своей бывшей женой. На Лидию развод родителей пс ствовал очень сильно. Она чувствовала, что они ее пред особенно отец. Мать, женщина очень строгая, никогда была довольна успехами Лидии. Даже когда девочка носила из школы хорошие отметки, она считала, 41 могут быть еще лучше. Это не могло не расстраивать Л*

Однажды она хотела убежать из дома со своей под которая украла с этой целью часы и кольцо у сестры. но вместо побега продала часы и купила себе одежду.

Диагноз: скрытая шизофрения.

Паула с минимальным рейтингом 94 представляла«результат сложного психосоциального развития. Когда

попала на лечение, то вела себя скорее как мальчик, раз­говаривала низким хриплым голосом, употребляла ругатель­ства, хотя ей было всего двенадцать лет. В то же время она очень мило одевалась, у нее были черные, завитые в куд­ряшки, мило свисавшие вокруг личика волосы. Она гово­рила, что ей нравится иметь кудряшки, так как мальчишки могли за них дергать.

Паула была низкой, коренастой, хорошо развитой де­вочкой с темными глазами и маленьким бледным Лицом. Менструации начались у нее в десять с половиной лет.

Паула чувствовала сильную враждебность к своей мате­ри и всем женщинам. Она обожала своего отца и называла его «безумцем». Она придумывала всевозможные романтиче­ские истории о себе, в которых невинные друзья семьи муж­ского пола выступали во всяких отвратительных ролях. В шко­ле она училась плохо, на занятиях постоянно хихикала, много болтала и не успевала по некоторым предметам. С раннего детства одним из ее желаний было стать полицейским.

Будучи ребенком, Паула часто пыталась вытолкнуть мать из постели, чтобы самой спать с отцом, и уже во время терапии она иногда звала отца помыть ей голову, когда она обнаженной находилась в ванной. Она открыто выражала недовольство по поводу того внимания, которое отец оказывал матери. Главную проблему Паулы видели в серьезном нарушении сексуальной идентификации. Она не могла принять роли женщины и воображала себя маль­чишкой в основном потому, что единственным человеком в семье, который дарил ей любовь, был отец, в то время как мать была злобной, беспокойной и властной. Отец в свою очередь был человеком безответственным, сохранив­шим молодость духа. Он очень любил Паулу, но находился в серьезном конфликте с двумя мальчиками, старше нашей пациентки, и, кроме того, в семье были еще две девочки, одна из которых была младенцем.

Пауле явно требовалась интенсивная индивк психотерапия. Сначала ее стремились определить к певту-женщине, но, как выяснилось, для того, чтобы большей степени идентифицировать себя как женщину, «нужен был групповой опыт. Поэтому в возрасте двенадцати лет ее отправили в активную терапевтическую группу, она провела четыре года. Этот опыт был для девочки чрез*| вычайно важным как из-за очевидных результатов, так из-за того энтузиазма и чувства удовлетворения, которь она оттуда вынесла. В какой-то момент даже выяснилс что она доверяет только двум женщинам в этом мире инспектору по делам несовершеннолетних и терапевту, дущему активную группу.

Когда Пауле исполнилось шестнадцать лет, ее перев в группу интервью. После полутора лет было решено сов прекратить лечение и предоставить ей возможность исг себя в мире, хотя при желании она могла вернуться группу.

Диагноз: беспорядочное поведение, Эдипов тип с выраженным нарциссизмом.

В тринадцать с половиной лет Джорджию отправил на психиатрическое лечение из-за полной неспособно адаптироваться к окружающей социальной среде, недс друзей, чрезмерной зависимости от матери, нежелания дить в школу, застенчивости и причудливых хореиче тиков, которые выражались в гримасах, движениях и губ, подергивании головой и невольном шаркании ног Впервые тики заметили, когда ей было семь лет, и ностировали как хорею Сиденхема. Девочка лечилась в I нице более шести лет. Наконец врачи заподозрили пси генетические причины болезни и отправили пациентку психотерапию. После индивидуального лечения ей на чили групповую терапию. Девочке было тогда пята

с половиной лет, и она все еще страдала тиками, часто грезила наяву и смотрела в пространство до тех пор, пока у нее не «темнело» в глазах. В детском возрасте ей часто снились драконы и змеи, в кошмарных снах к ней подби­рались драконы и подымали ее высоко в небо. Когда же она пришла на групповую терапию, ее сновидения напол­няли мальчики и свидания. К себе самой она относилась как к ничтожеству. Друзей у нее не было. К своим же близким - к матери и старшей сестре - она испытывала крайнюю враждебность.

Родители Джорджии были людьми неблагополучными. Хозяйством и детьми железной рукой управляла мать, аг­рессивная женщина, нещадно бившая Джорджию, чтобы остановить ее тики, причины которых она не понимала. Джорджия была постоянной мишенью для недовольства и критики матери, постоянно сравнивавшей ее с другими детьми и ставившей ей в пример старшую сестру. Кроме всего прочего, Джорджия была очень высокой и дети драз­нили ее «долгоножкой».

Отец страдал нарциссизмом, был человеком инфан­тильным, дерзким, подверженным вспышкам гнева, во вре­мя которых срывался в крик и визг. Он пренебрегал семьей, но любил Джорджию, хотя даже с ней часто был непосто­янен. Однако девочка была к нему сильно привязана.

Диагноз: смешанный психоневроз с элементами исте­рии, депрессия, взаимозаменяемость и исчезновение симп­томов*.

Запись занятия (33).

Присутствовали: Роза, Сандра, Паула, Рева, Джорджия, Лидия, Берта.

*Более подробно об этом лечении и его результате см. The Practice of Group Therapy, ed. S.R.Slavson (New York, International Universities Press, 1947), p. 197 - 218. В этом отчете Глория названа Лилией Слоэйн, однако оба имени являются вымышленными.

Паула, Роза, Рева и Берта пришли вовремя. Паула плохо выглядела. У нее было изможденное выражение лица, и она казалась похудевшей. Сандра сообщила девочкам, что оставила школу, на что девочки отреагировали неодобри­тельно, так как считают, что Сандре нужно продолжать учиться. Но та ответила, что немало думала над этим во­просом и даже не могла уснуть до трех часов ночи, пока не приняла решение относительно того, сможет ли ей при­годиться продолжение учебы. Она уже решила, кем станет, и школа тут не поможет, а наоборот, будет помехой. Она хочет сочинять песни, а для этого ей нужно не только иметь время практиковаться, писать музыку, оркестровать и аран­жировать ее, но также общаться с поэтами и контактировать с издателями, чтобы продавать свои песни. Она много зани­мается на фортепьяно и считает, что учеба ей мешает. Ей нужно выбрать что-то одно, и легче будет бросить школу.(А)

В это время пришла Джорджия и, не зная, о чем идет речь, перебила беседующих. Она извинилась за то, что не была на прошлом занятии. Она была сильно больна, причем заболела прямо в офисе. Но ее шеф был к ней очень добр, и ее даже поразило его участие. С тех пор, как они бесе­довали о политике накануне выборов, он обращался с ней «по-королевски». Можно сказать, что и жена босса тоже» стала ее другом. На Джорджии был надет корсаж с прико-| лотым к нему букетиком, что девочки не преминули за-.] метить. Джорджия оживилась. Вчера вечером она ходила! на свидание к Леону и теперь подробно рассказывала о| том, как они развлекались. Затем она показала терапевту^ свой табель. Ее очень расстроила невысокая оценка стенографии. (В)

Джорджии очень понравились развлечения, которые пред­ложил ей Леон. Он предоставил ей три места на выбор, куда можно было сходить. Джорджия работала целыми дня­ми с девяти до семнадцати тридцати и так уставала после

работы, что могла пойти только в кино. Она отколола букетик и дала девочкам понюхать розы. (С)

В этот момент терапевт сказала, что ей сложно успевать записывать все диалоги, и высказала мысль о возможности пригласить на занятие стенографистку. Джорджия сразу же вызвалась делать это самой, говоря, что это ей очень поможет в изучении стенографии. Девочкам эта идея показалась ве­ликолепной. Терапевт дала Джорджии блокнот и два отто­ченных карандаша*.

К этому времени появилась Лидия. Все девочки по­хвалили Реву, которая с каждым занятием становилась все привлекательнее. На этом занятии она была одета в очень миленькое платьице, которое девочки тут же обсудили. Рева принимала их похвалы скромно и сказала, что даже мама считает ее «хорошенькой» в этом платье. Затем Лидия начала говорить о своих гастрономических вкусах, но ее перебила Сандра, чтобы рассказать, какой сон она видела после пос­леднего занятия. (D)

Сандре снилось, что когда она играла на пианино, к ней подошла маленькая обезьянка, а может быть, это был маленький белый медвежонок, и стала мешать играть. Она немного испугалась. Наконец, видя, что животное не унима­ется, она побежала в комнату к матери и попросила, чтобы та его выгнала, но обезьянка последовала за ней. Тогда Сандра выбежала из дома, но обезьянка продолжала ее преследовать. Сандра попыталась ее ударить, а та вонзилась ей зубами в руку. Некоторое время они боролись, так как Сандра пыталась освободиться. Внезапно (смеясь, девочка сказала: «Знаете, как бывает во сне») обезьянка превратилась в ее сестру Элен. Элен сказала: «Не возвращайся и не смей играть на пианино. Если не послушаешься, я снова прев­ращусь в обезьянку». Сандра не обратила на нее внимания

*Однако после этого занятия от этого плана пришлось отказаться. Его отклонили сами девочки.

и решила вернуться в дом. Когда она подходила к порогу, Элен снова превратилась в обезьянку. (Сандра встала, на­клонилась и стала размахивать низко опущенными руками, чтобы изобразить, как выглядела обезьянка.) Тут она прос­нулась.

Сандра сама истолковала свой сон. «Как я уже сказала, я думаю, Элен держится за меня», а обезьянка - это чело­векоподобное животное с низким уровнем интеллекта. (В прошлом Элен подбивала Сандру ходить на свидания с незнакомыми людьми, знакомиться с матросами, убегать из дома и на другие дерзкие поступки. Сандра часто гово­рила, что Элен не очень умна.) Берта также сказала, что Элен цепляется за Сандру, а Сандра хочет от нее избавиться. Сандра сказала, что до сих пор помнит, как она боялась. Лидия заметила: «Сандра, мне кажется, для тебя дружить с Элен все равно, что отрезать себе нос. Элен приносит тебе больше вреда, чем пользы». Затем терапевт спросила Сандру, не могла ли обезьянка вместо Элен оказаться ее отцом. (Е)

Сандра захихикала и сказала, что когда она была ма­ленькой, ее отец часто пугал ее, корча страшные рожи и угрожая. Она добавила: «Я и ненавижу, и жалею его». Берта сказала, что Сандра очень сильно привязана к отцу и что он тоже за нее держится. Ее собственный отец, сказала Берта, очень часто злится на нее до бешенства и тогда становится похожим на зверя, готового вцепиться в свою добычу. Паула громко засмеялась и сказала, что очень стран­но то, что и Берта говорит это. Отец Паулы тоже пугал ее. Он часто кричал, и она думала, что он кричит от боли. (F)

Берта в прошлую пятницу смотрела за ребенком сестры и договорилась, что не будет ночевать дома. Она сказала об этом отцу и о том, что будет ночевать у соседей сестры. Когда мать приходила навестить сестру, Берта сказала ей, что собирается провести там и следующую ночь. Однако

никто из домашних не позвонил, чтобы справиться о ней, и ее сестра заметила, что родители не очень-то о ней бес­покоятся. Когда Берта пришла домой в воскресенье вечером, отец ужасно разозлился и спросил: «Кто, черт побери, раз­решил тебе там ночевать?» Он намекал на то, что она «спала с каким-то парнем». Берта говорила об этом чуть не плача. Тогда Рева спросила, почему отец ей не доверяет, но Берта ничего не могла ответить. Она была «легкомысленной в прошлом», но «в последнее время вела себя намного лучше». Она так разозлилась на своего отца, что прямо сказала ему о том, что он далеко не идеальный родитель, но не успела договорить, как он ее ударил. Тогла мать впервые вступилась за девочку и сказала, что уйдет из дома, если он будет бить Берту. Берта сказала, что отец ревнует мать и часто обвиняет ее в связях с другими мужчинами. В конце концов дошло до того, что оба стали обвинять друг друга во внебрачных связях. Вчера вечером, когда отец разозлился на нее и стал бить, Берта напомнила ему о случившемся и стала выго­варивать ему за то, какую он ей создавал обстановку. Она спросила, считает ли он правильным свое поведение со взрослым ребенком. Но отец ничего не ответил ей на это. (G) Роза сказала, что у ее отца тоже есть странности. Он «разжигает свой гнев, а потом - убийство». Лидия считает, что в семье отца страдают безумием. У двух тетушек на­блюдалось некоторое психическое расстройство. Смеясь, она добавила: «Мой отец - чокнутый». Она рассказала, как однажды, когда они жили в пригороде в красивом, хорошо меблированном доме, вся семья сидела за столом, беседуя. Вдруг отец запустил в мать подсвечником. Затем бросил в нее своей зажженной сигарой, побил посуду и окна. Он разнес весь дом. Лидия подробно описала дубовую рез­ную мебель, кружевные с золотом шторы. Причиной его ярости послужил спор между матерью и бабушкой. Лидия сказала, что у ее сестры такой же темперамент. Сандра

сказала, что хотя в ее семье и не доходит до такого, но ее отец, когда разозлится, бросает в нее столовым серебром. Джорджия припомнила, что когда она была маленькой, ее отец вел себя точно так же. Он ломал вещи, пинал двери и вообще крушил, что попадется под руку. (Н)

Берта сказала, что пока она все это слушала, поняла, что никогда не любила своего отца, но просто жалела его так же, как Сандра. Причина в том, что она чувствовала его слабость. Сегодня отец довольно неловко извинился перед ней и попытался откупиться, сказав, что она может купить себе одежду, какую только пожелает.

Сандра сказала, что она не может посочувствовать сво­ему отцу и очень на него сердита. Почему сердита? Потому что, когда она вернулась домой после побега, он подозревал, что у нее была с кем-то сексуальная связь. Роза спросила Сандру, а чего же она еще ждала. Очень сердито Сандра спросила: «Что ты имеешь в виду?» Роза ответила, что отец ведь знал о ее привычке знакомиться с матросами, и вообще она не может понять, почему Сандра убежала из дому. Сандра ответила: «А почему бы и нет? Я хотела найти любовь, которой дома нет». Лидия спросила, чувствует ли Сандра себя чужой дома, и добавила: «Сандра, мне кажет­ся, так сложно разорвать порочный круг». Сандра сказала, что ее отец мог бы и понять, что люди бегут из дому, потому что несчастны, а не потому что хотят стать бродя­гами. (I)

Тут Сандра смутилась, сказав, что переписывает свою биографию, и девочки попросили ее почитать. Все сидели молча, пока Сандра читала. Кажется, наибольшее впечат­ление талант Сандры произвел на Розу и Лидию. Другие тоже похвалили Сандру. Рева (чтобы выглядеть хуже) гром­ким голосом сказала, что она тоже пишет, но не биографию, а небольшой рассказ. Девочки тоже попросили ее почитать, что она и сделала. Реву слушали с таким же вниманием,

как Сандру. Когда Рева закончила читать, девочки были под сильным впечатлением. Джорджия сказала, что чуть не заплакала, и видела, что другие девочки тоже были близки к слезам. Рева читала с большим чувством. Когда она за­кончила, Паула предложила Сандре отпечатать то, что уже было готово в ее биографии, и продолжать печатать, пока Сандра ее не закончит. Сандра отдала рукопись Пауле. Тогда Берта предложила отпечатать рассказ Ревы.

Девочки отметили, что хотя рассказ Ревы был очень милым и интересным, она сделала в нем несколько грам­матических ошибок. Берта спросила, не будет ли Рева воз­ражать, если она исправит их, когда будет печатать. Рева сказала, что будет этому очень рада, она знала, что сделала несколько ошибок. Чтобы Сандра не чувствовала недостатка в похвалах, девочки снова выразили восторги по поводу ее биографии. Они сказали, чт® сразу узнали в одинокой де­вочке саму Сандру (Сандра никак не отреагировала на это замечание). (Q)

Роза снова вернулась к обсуждению отцов. Она сказала, что продолжает думать о своих отношениях с отцом, и повторила случай, о котором рассказывала несколько ме­сяцев назад во время индивидуального лечения. Когда она плохо вела себя в детстве, отец грозил сделать ее бедной, выбросить на улицу, где она станет нищей. С ноткой сар­казма Сандра сказала, что отец грозил отрезать ей одну косу, чтобы она выглядела нелепо.

Терапевт заметила, что все девочки, кажется, боятся своих отцов, и спросила, чего же именно они боялись. «Не только отцов»,- добавила Паула. Ее парень Джим сказал, что ее мать тоже ведет себя «зловеще». Паула не знала значения этого слова. Тогда девочки нашли его в словаре терапевта. Паула сказала с печальным выражением лица: «Мне так не везет». И добавила: «Видите, это не только отцы, но и матери тоже».

Когда отец увидел Паулу на коленях у Джима, он сказал ей: «Ану, слезь с его колен, черт возьми». Паула стала спорить и спросила, почему он так сердится, они же не делают ничего плохого. Ее отец должен радоваться, что она сидит на коленях у Джима в его присутствии, а не тайком, но он все равно обозвал ее обидными именами.

Берта сказала, что никогда не смогла бы приласкать своего парня или сесть к нему на колени в присутствии своего отца. Она даже не может взять своего друга за руку. Лидия сказала, что она при всех, родных и друзьях, сидела на коленях у Макса и засовывала руку в Джо. Паула не дала ей закончить и сказала: «Лидия, мне кажется, тебе хочется того, что есть у Джо». Лидия сказала, что она ничего не хочет из того, что есть у Джо. Паула спросила, как долго она встречается с Джо. Лидия ответила, что с февраля по июнь. Тогда Паула сказала: «Лидия, я думаю, ты хочешь пенис Джо». Лидия возмущенно подняла голову и сказала: «Вовсе нет, даже если бы он предложил мне его на сереб­ряном блюде». Она попыталась объяснить, что она имела в виду, но Паула засмеялась и сказала: «Как бы там ни было, ты правильно оговорилась» («в»). Лидия отрицала, что в этом есть какой-то особый смысл, и сказала, что только вчера вечером выгнала Джо из дому. Еще Лидия сказала, что в школе у нее часто было плохое настроение. Она не интересовалась мальчиками, и мальчики не дейст­вовали на нее так, как они, кажется, действовали на других девочек. Сандра и Роза тоже сказали, что у них бывало плохое настроение, и они «могут навоображать себе всякого, а потом плакать».

Рева все время порывалась что-то сказать, и наконец ей это удалось перед самым концом занятия. Она несколько раз встречалась с матросами (о чем рассказывала в группе и раньше) и подолгу разговаривала с ними (это было во время второй мировой войны). Они были очень милыми,

порядочными ребятами, и Реве очень нравилось с ними разговаривать, но ее отец реагировал на это очень странно. Он так злился, что кричал и пугал ее. Он говорил ей, чтобы она никогда больше с ними не виделась. Рева пыталась объяснить, что она не ходила к ним на свидания и никогда не знала, когда их встретит. Разве она может обещать, что' не встретит их случайно на улице, но ее отец был непре­клонен и требовал, чтобы она никогда больше с ними не встречалась. Конечно, она сделает так, как ей велят, но если встретится, то будет разговаривать. Вскоре, однако, ей не пришлось заботиться об этом, потому что отпуск у них закончился и они уехали. Что касается того, будет ли она им писать, ей кажется, что будет. Она не видит в этом абсолютно ничего плохого. «Я же не собираюсь за них замуж», - сказала она. (К)

Так как было уже поздно, терапевт поспешно закончила занятие.

Интерпретация

(A) Сандра еще переживает внутренний конфликт и чувствует себя виноватой из-за того, что ушла из школы. Она делится своими проблемами с группой, как могла бы поделиться с хорошей матерью. Я уже говорил, что тера­певтическая группа может стать заменой матери в бессо­знательном некоторых пациентов. Сандра надеется на одоб­рение, но не получает его. Дискуссия четко иллюстрирует перенос сестринских чувств. Уход из школы - действие регрессивное, его значение становится яснее, когда она истолковывает побег из дома как поиск любви. Сандра обладает слабым эго, и ей свойственно избегать сложностей.

(B) Джорджия приходит в очень возбужденном состо­янии и действует торопливо. Беспокойство появилось из-за чувства вины за то, что она ходила на свидание прошлым вечером. Она предала (гомосексуальные) отношения с де-

вочкой и терапевта (мать). Леон как бы выступает символом ее отца, и поэтому ей нужно умиротворить терапевта (мать). Она начинает с объяснений (извинений) за свое отсутствие, чтобы терапевт не рассердилась на нее. Она просто говорит как добры к ней ее шеф и его жена, предлагая тем самым, чтобы терапевт тоже была к ней добра и не наказывала. Показывая свой табель (акт повиновения) и выражая не­довольство собой, она как бы продолжает задабривать те­рапевта. Таким образом, она отражает всякую возможность критики (наказания), давая своего рода обещание быть хо­рошей девочкой. Терапевт не заметила намерения Джорд­жии, а именно ее жажды прощения, и никак не отреагирова­ла. Терапевту следовало каким-то образом подбодрить де­вочку, сказать ей что-то типа: «Надеюсь, ты хорошо провела время». Или спросить: «Ты считаешь, тебе нужно извинять-! ся за то, что ты встречалась с Леоном?» Но такой вопрос! мог быть достаточно рискованным в данной ситуации.; «Оживление» Джорджии, когда девочки обратили внимание! на ее букетик, было фактически проявлением ее беспокой-i ства, которое она пыталась погасить, предложив им всем понюхать цветы.

(C) Не получив прощения у терапевта, Джорджия пыта­ется умилостивить ее и девочек, говоря, что она совсем не получила удовольствия (а посему не заслуживает наказания). Ее грех не принес ей наслаждения.

(D) То, что Джорджия провела вечер со своим парнем, активизирует сексуальные фантазии девочек. Объектом ста­новится Роза, самая женственная, застенчивая и «сексуаль­ная» (как характеризует себя сама девочка). Интерес к ее внешности, платью, волосам недвусмысленно появляется из гомосексуальных побуждений. Лидию явно беспокоит секс, который преображается в рассеянность в словах и разговорах о еде. В результате внимания, которое уделяют ей девочки в группе, Рева, всегда неаккуратная, инфан-

тильная, непунктуальная, безответственная, неряшливо оде­тая девочка, сильно преуспела во всех этих направлениях, что теперь приносит ее эго немалое удовлетворение. Теперь она даже способна принимать похвалу не волнуясь. Прихо­дит на ум мать Ревы (так как ядро ее проблематики - это отношения с отцом, связанные с Эдиповым комплексом, и сильное желание заменить свою мать). Она говорит: «Я достойна своего отца, даже моя мама признает это». Сек­суальное содержание диалога активизирует Сандра, она со­относит его со своим сном, в котором вполне вероятно ожидать скрытое сексуальное значение.

Когда терапевт неожиданно поднимает вопрос о сте­нографистке, она изменяет направленность свободных ассо­циаций девочек. Административные вопросы должны ре­шаться, но в конце занятий, а не в начале или в течение группового диалога.

(Е) В этом сне, в той последовательности, в какой она его рассказывает, Сандра проявляет свою гомосексуальную привязанность к Элен. Тот факт, что обе девочки уходят из дома, знакомятся с матросами, убегают из дома, явно свидетельствует о гомосексуальном притяжении между ни­ми... Символика обезьяны или медведя вполне очевидна (лобковые волосы), а сон выражает ее борьбу против соб­лазнительности Элен, которая не дает ей стать «хорошей». Когда Сандра говорит, что хочет вернуться и играть на пианино, она имеет в виду, что хочет стать хорошей, но Элен пробуждает запретные импульсы, а это - зло, так как обезьяна (секс) - это зло, и девочка боится. Терапевт верно распознала в Элен замену отца Сандры и дала этому со­вершенно верную интерпретацию, если судить по после­дующим беседам. Обратите внимание также на то, что во сне Сандра бежит за поддержкой к матери (прячась °т своих сексуальных импульсов), но матери там не ока­зывается.

(F) Хихикание Сандры подтверждает правильность до­гадки терапевта, что впоследствии также подтверждается ее детскими воспоминаниями об отце. В ее бессознательном обезьяна, «плохие» импульсы и «обезьяньи рожи» отца, так запечатлевшиеся в памяти, соотнесены. Ее отец пробуждает в ней дурные импульсы, что символизируется обезьяной или «медведем». Берта правильно истолковывает проблему Сандры. Сандра и ее отец слишком тянутся друг к другу. Берта тоже визуализует своего отца как зверя (того, кто может атаковать сексуально), а Паула выражает свое желание смерти отца, говоря о том, что когда он кричит, она думает, он делает это от боли (так как боль предшествует смерти).

Стоит обратить внимание на то, как члены группы истолковывают бессознательное друг друга. Мы видим, как правильны их догадки и как они помогают друг другу вы- \ явить и понять импульсы и фантазии. Здесь присутствуют и катарсис, и идентификация, и универсализация. Дальней- ] шее развитие беседы демонстрирует, как важно группировать пациентов по общему синдрому, в данном случае крово­смесительной тяге к отцу. Такое сходство способствует вза­имопониманию, поддержке, катарсису и инсайту.

(G) Берта смутно догадывается о сексуальном при­тяжении между нею и отцом. Тот факт, что он подозревает ее, как и мать, в незаконных отношениях, помещает ее в одну категорию с матерью и другими его женщинами. Ис­ходя из контекста, то, что отец бьет Берту, может быть, истолковано как форма сексуальной агрессии. Объектив­ность, с которой она обращается со своим отцом, выражает эмоциональный рост девочки. Здесь также проявляется прин­цип катексического замещения.

(Н) У Лидии, шизофренический процесс которой дер­жался под контролем сначала с помощью индивидуальной, а потом групповой терапии в течение почти десяти лет, подошел очень близко к ее проблеме. Она обеспокоена

безумием, а также способна заметить связь между крово­смешением и безумием. На одном из предыдущих занятий, двадцать девятом, Лидия вспомнила, как когда-то в детстве она с головой укрылась одеялом и начала задыхаться во сне. Она отчетливо помнила ужас, который пережила. Она связывает его с другими пугающими переживаниями. Од­нажды она сказала, что родилась с опухолью в голове, которую «убрали рентгеновскими лучами». Потом засмея­лась и добавила: «Может быть, частично она все еще там».

Терапевт спросила, что она имеет в виду. Улыбаясь, Лидия ответила: «Может быть, я все еще веду себя немного как сумасшедшая». Терапевт спросила: «Ты так думаешь?» Вместо ответа Лидия засмеялась. Немного позже, во время лечения Лидия призналась, что когда-то разрезала коту жи­вот и несколько лет постоянно воровала в магазинах. Рева не сделала ни одного замечания во время разговора об отцах. Ее вовлеченность в отношения с отцом слишком велика на данном этапе, чтобы она могла говорить об этом прямо.

(I) Заявление Берты о своем отце говорит о значитель­ном улучшении. Теперь она видит своего отца реалисти­чески, в чем ей помогла психотерапия. Она больше не идеализирует его, и ее чувства стали менее противоречи­выми. Она видит его как человека слабого (каковым он и является). Сандра тоже начинает проявлять большую объек­тивность к своему отцу. Она уже не чувствует вины за свою ненависть к нему, которая вполне оправдана в данной си­туации. Поощряемая другими девочками, Сандра высказы­вает великолепную догадку о причине того, почему она > знакомилась с матросами и убегала из дома. Лидия, человек крайне чуткий, что характерно для шизофреников, делает важное замечание о том, как трудно разорвать порочный круг. В последующих занятиях девочки обсуждали эту мысль и свою роль в ней.

(J) Заговорив о своей биографии, Сандра фактически продолжает историю своего отношения к отцу. Ее биография в основном посвящена страданиям, ведущим к преступному поведению и борьбе, которую ведет девочка, прошедшая через эти страдания, чтобы такого поведения избежать. Так как все девочки, и особенно Сандра, были близки к тому, чтобы провести связь между своим неуправляемым поведением и отношениями с отцом, - а все занятие было по сути пос­вящено именно этому, - терапевту следовало попытаться вы­вести это наружу. В данной ситуации такое истолкование было очень уместно и желательно. Сандра уже начала это делать своим предыдущим заявлением о том, что ее поведение является следствием недостатка любви.

Пристальное внимание девочек, которое они проявля­ют, когда Сандра читает о психологической основе своих проступков, о борьбе с обстоятельствами, о своих собст­венных импульсах, говорит о том, что девочки идентифи­цируют себя с ней. Это ценно и для Сандры, и для них. Благодаря признанию со стороны других происходит ук­репление эго Сандры, и ее история помогает прояснению импульсов и чувств всех девочек. Это - терапия иденти­фикацией. Рассказ Сандры построен таким образом, что он описывает и интерпретирует чувства каждой девочки, как это мог бы сделать терапевт.

Рева (попавшая в группу застенчивой, скромной, за­мкнутой, со всеми соглашающейся девочкой, как ее оха­рактеризовали другие) теперь обрела уверенность в себе и способность вступить в открытое соперничество с Сандрой, когда Сандра отводит ей второстепенную роль, которую она вынуждена принимать относительно своей матери в отно­шениях с отцом. Это еще раз демонстрирует разнообразие переносов, проявляющихся в группе, когда один из участ­ников становится преемником чьих-то чувств к родителям. Эта идентификация с историей, которую обнаруживают сле-

зы девочек, у Паулы принимает форму фактического учас­тия, когда она предлагает ее отпечатать.

(К) В этом разговоре у девочек проявляются реальные страхи кастрации. Для Ревы быть выброшенной из дому и стать нищей означает лишиться защиты своего отца, а страх Сандры потерять одну из косичек имеет вполне очевидное значение. Это подтверждается позже, когда Лидия и Паула открыто говорят о желании того, «что есть у Джо». Страхи кастрации проявляются девочками весьма очевидно, что демонстрирует следующий инцидент. Во время шестой бе­седы Лидия сказала, что ее очень волнуют поездки в метро, потому что там так много мужчин, и они стоят совсем близко к ней. Тут она вынула из сумочки булавку для шляпы, которую, как она сказала, всегда носит с собой для защиты. Девочки засмеялись, каждая взяла булавку в руки. За исключением Сандры, все девочки сказали, что носят с собой булавки. Озабоченность кастрацией у девочек-под­ростков была продемонстрирована в другой группе. Бетти спросила у Эллы, действительно ли та носит настоящую мужскую рубаху. (Элла также носила мужские галстуки.) Элла с гордостью выпятила грудь и ответила: «Да, у нее впереди пуговицы». Анна сказала: «У нее даже ширинка на юбке есть». Это замечание сильно взволновало Эллу, и она стала яростно отрицать подобный факт. На столе лежали карандаши и бумага, девочки взяли их в руки и какое-то время молчали...

Еще более прямо озабоченность кастрацией у дево­чек-подростков выражена в следующей истории, напи­санной Иоландой. Действие истории происходит в 2040 году.

«После войны, в которой победили союзники, состоя­лась битва между полами. Женщины победили, полы поме­нялись ролями. У мужчин рождаются дети, они занимаются хозяйством, делают все по дому, а женщины зарабатывают

на жизнь. Следующая сцена происходит в офисе. Женщина^ нажимает кнопку звонка, входит мужчина, чтобы записывать то, что она скажет. Миссис Смит говорит мистеру Джонсу: «Что ты сегодня делаешь, мой сладенький?» Она хочет его поцеловать, но тут появляется ее муж с пистолетом. (Ха-ха. Ох уж эти женщины, нельзя им доверять!) Он бьет мистера Джонса по голове. Джонс падает. Муж обеспокоен: «Я убил его, кто же позаботится о детях?» Жена отвечает: «Я тебя в обиду не дам». Они идут к женщине-полицейской, ко­торая устраивает им допрос. Тут Иоланда демонстриру-i ет, как женщина-полицейский втыкает иголки в мистера^ Джонса».

На другом занятии Бетти сказала с большим чувством:! «Они (женщины) меньше получают за ту же работу, чем| мужчины, хотя делают ее лучше». Потом она сказала, когда доберется до вершины лестницы, то проучит мужчин.! Они невежливые и глупые. «Даже мой отец (приемный);! глуп, потому что живет с моей мамой», и она привела примеров, свидетельствующих о заброшенном хозяйст претензиях и безразличии своей матери. Бетти жалеет своег приемного отца за то,что он женился на ее матери, милый человек, хороший, добрый, но у него «дрянная жиэ из-за матери».

Возвращаясь к описанному нами диалогу, мы обна-tj руживаем тесную ассоциацию между отцами и возлюблен* ными и готовность, с которой девочки заменяют одной} другим. Кровосмесительные чувства к отцу замещаются. Берты это проявляется, когда она признается в вины, которое не дает ей приласкать своего возлюбленног в присутствии отца. Она смутно ощущает интерес своег отца к себе и свой интерес к нему и физический ког с другим мужчиной в его присутствии является вызовом и| сексуальным отвержением отца. Она боится его ранить Hjj страдает из-за его злости, которая за этим последует.

Лидии, с другой стороны, более характерен нарциссизм, и она в меньшей степени озабочена тем, какое действие про­изводит на окружающих. Она не сдерживает себя в прояв­лениях. Она невольно обнаруживает свой интерес к пенису, который сразу же распознает Паула. Когда ей говорят об этом, она яростно отрицает. Лидия тоже обнаруживает аутист-ский характер, когда говорит, что мальчики не действуют на нее так, как на других девочек. Описание Ревой реакции ее отца на то, что она видится с матросами, обнаруживает его отношение к дочери. Достаточно интересно, что она подводит итог, говоря: «Я не собираюсь за них замуж», что означает: «Моему отцу не следует бояться, что я выйду замуж за кого-нибудь из них, я выйду замуж за него». В свете основной проблемы девочки - заменить свою мать -это утверждение значительно.

Сексуальная запутанность Паулы и ее сильный интерес к пенису помогают ей распознавать подобные желания у Лидии, она сразу же узнает и интерпретирует бессознатель­ное Лидии. Она также понимает смысл оговорки. Оба эти утверждения вызывают отклик у Паулы. Своим сидением на коленях у Джима Паула выражает свой главный детский интерес к пониманию значительности секса, а также свой инфантильный характер. Но, кроме того, здесь присутствует элемент обольщения отца. Девочка сильно увлечена своим отцом, более добрым из родителей, и, сидя на коленях у Джима в его присутствии, она хочет вызвать его ревность, что ей и удается.

Терапевт пытается стимулировать девочек на дальней­шее исследование своих кровосмесительных побуждений, спрашивая, почему они боятся своих отцов. Паула блокирует эту тему, так как ее привязанность к отцу делает необ­ходимым видеть его в лучшем свете, и она распространяет ответственность также на мать.

Дискуссия

Данная запись группового интервью девочек-подрост­ков весьма типична, когда существует сильный конфликт между Эдиповыми побуждениями и нормальными сексу­альными интересами. Мы видим зависимость девочек от родителей и желание их смерти. Это совершенно ясно в случае с Паулой, но менее очевидно у других. Следует отметить легкий катарсис, свободные ассоциации, ассоциа­тивное мышление и низкий уровень сопротивляемости. Де­вочки исключительно свободны от «стыда» и обнаружива­емые ими «дурные» импульсы не встречают неодобрения. Во всех обсужденных здесь проблемах явно продемонст­рирована идентификация; эмоции выражаются не только в словах, но и в поведении.

Девочки выступают в роли терапевта друг для друга, давая ясные, а иногда и глубокие интерпретации бессозна­тельных мотиваций. В таком типе беседы от терапевта тре­буется немного, так как терапевтический процесс идет без ее участия. Терапевт останется пассивным, но в нужное время заостряет на чем-то внимание, чтобы помочь паци­ентам перейти к следующей догадке и развить катарсис.

Выражение враждебности девочек к своим родителям стало возможным на этом занятии благодаря замещению объекта либидо, облегченному приятием, безопасностью и симпатией девочек друг к другу и к терапевту.

Спотниц*, анализировавший основные тенденции бесед с данной группой девочек-подростков, нашел, что они моти­вированы, по крайней мере частично, двумя силами. «Сила­ми, направленными на то, чтобы сплотить группу, и силами, направленными на ее раскол и разъединение», причем эти силы едины. Они представляют собой эмоциональные по-

*Hyman Spotnitz, «Observations of Emotional Currents in Interview Group Therapy with Adolescent Girls», Journal of Neurosis and Mental Diseases, November, 1947 г. Из статьи, представленной на IV ежегодной конференции американской группы терапевтической ассоциации.

буждения, связанные с «репродуктивной констелляцией», которой противодействовало чувство неадекватности у де­вочек как у потенциальных матерей. Спотниц характеризует последнее как «констелляцию неадекватности». Он обна­ружил, что «примерно после двух лет (групповой) терапии проявилась тенденция к переносу интереса от детей и того, откуда они берутся, к их рождению и заботе о них». Эти изменения произошли потому, что девочки обнаружили, «что многие из их неадекватностей были лишь воображае­мыми и основывались, в первую очередь, на социальном неодобрении. По мере же того, как они научились отно­ситься терпимо к неодобрению группы и понимать себя, многие неадекватности превращались в достоинства, а дру­гие постепенно исчезали».

Я думаю, что для данной группы девочек именно этот анализ был очень эффективным.

Заключение

При составлении этой книги нами руководило стрем­ление представить историю психоанализа на примере слу­чаев из практики тех, кто внес наиболее значительный вклад в его развитие. Изучение этих случаев открывает, кроме всего прочего, замечательное разнообразие психоаналити­ческих подходов к пациенту и показывает, что психоанализу не свойственна строгая ортодоксальность. К сожалению, для тех, кто стремится получить единственный и однознач­ный ответ в этом неоднозначном мире, нет ни одного-, психоаналитика, который бы считал свой ответ приложимым к своим пациентам. Напротив, современный квалифици­рованный аналитик позволяет себе значительную свободу в обращении с теориями и техниками, созданными раз­личными направлениями, так как стремится прежде всего \ решить непростую терапевтическую задачу.

Развитие психоанализа можно изучать, пользуясь раз­личными ориентирами. Можно рассматривать его, напри- ] мер, в свете движения от биологически ориентированной; теории Фрейда и усиливающейся социальной ориентации у; Салливана и Хорни или в свете смещения основного вни­мания с подробного изучения ранней детской травмы и \ последующего изучения симптомов у взрослого человека в связи с этой травмой - на работу с целостным индивиду­умом. Но одна из основных трудностей в использовании таких удобных схем вызвана замечательным свойством мыш­ления Фрейда. Благодаря широте понимания им человечес­кой психики, Фрейд предвосхитил почти все значительные; нововведения и течения в психоанализе. И хотя нельзя-; отрицать того, что в своей практике он уделял внимание преимущественно биологическим в своей основе влечениям, он всегда понимал и подчеркивал необходимость изучения индивидуума в целом, включая его социальное окружение.

При чтении описания этих случаев невольно создается впечатление, что роль аналитика меняется: от холодного, объективного наблюдателя в антисептической атмосфере кли-

нической нейтральности к личностно вовлеченному участ­нику события анализа. Манера письма Фрейда и его ранних последователей (Абрахама, Ференци) навевает образ психи­ческого хирурга, беспристрастно описывающего исследо­вание душевных заболеваний своих пациентов. В теории они особо подчеркивают аналитическую анонимность, так чтобы пациент видел в аналитике чистый экран, на который проецируются его искаженные эмоции. Однако эта объек­тивность, которой сам Фрейд гордился, по крайней мере, до некоторой степени кажущаяся, а не реальная. Даже такой критический автор, как Джозеф Уортис («Фрагменты ана­лиза с Фрейдом»), приписывает Фрейду «мягкость, вдум­чивость и дружественность» в отношении с пациентом. С другой стороны, Линднер, считающий себя фрейдистом, подчеркивает, что работает в тесном эмоциональном и че­ловеческом контакте с пациентом, как это делает, например, отошедший от психоанализа Салливан. Решающее различие в подходах заключается в том, что характер отношений Фрейда со своими пациентами скорее обусловливался самой его личностью, чем являлся обдуманной манерой, основан­ной на теоретическом убеждении.

От других форм терапии психоанализ отличается прежде всего тем качеством, что представляет собой осознанно личностную по своему существу форму лечения психических заболеваний. Его провал или успех зависит от характера взаимоотношений между психоаналитиком и его пациентом и их обоюдной способности к общению друг с другом. Хотя, без сомнения, эти отношения всегда являются значимым фак­тором во взаимодействии того, кто лечит, и того, кто поражен недугом, только в психоанализе этому фактору приписывается целительная сила. Думаю, что по поводу этого принципа возможно согласие между психоаналитиками практически всех школ.

В настоящее время большое число психоаналитиков различных теоретических ориентации стремятся к макси­мальной личностной вовлеченности в отношения со своими пациентами как к сознательной терапевтической стратегии.

Некоторые из них нашли поддержку для своих убеждений в философских теориях современного экзистенциализма или древнего дзэн-буддизма. Другие, сомневающиеся в научной ценности и экзистенциализма, и буддизма, продолжают ра­ботать для того, чтобы ликвидировать традиционный разрыв между аналитиком и пациентом.

При таком взгляде на положение дел мне кажется воз­можным указать одно объединяющее положение во всех психоаналитических теориях. Практически все аналитики со­гласны с тем, что важнейшей одиночной причиной психиче­ского расстройства является отсутствие благоприятствующей росту любви и принимающего отношения к индивидууму в его развитии; поэтому они видят задачу аналитика в том, чтобы стать тем, кто должен восполнить этот недостаток в форме глубокого понимания. Эта любовь не должна быть эксплуатативной, собственнической или чрезмерной обезо­руживающе защитительной, она должна принять форму при­знания и понимания.

Если мы подходим к развитию психоанализа с этой позиции, то нетрудно видеть, что пациенты Фрейда получали необходимую им любовь в форме понимания и принятия некогда отвергаемых эмоций и фантазий половой любви и ненависти: впоследствии благодаря Адлеру стали приемле­мыми в человеческом смысле соревновательность и желание доминировать, благодаря Салливану и Хорни -разнообразие способов, посредством которых индивиды взаимодействуют друг с другом в обществе, а благодаря Юнгу - различные аспекты индивидуального бытия. Наконец Роджерс попы­тался пойти еще дальше и не ставить между собой и своими пациентами теорию личности, но позволить им широчай­шую свободу самовыражения, стремясь к сочувствующему единению с ними. Все эти мыслители, внесшие творческий вклад в психоанализ, основывали свой подход на замещении строго критического суждения усилиями принимать и по­нимать.

Важной формой развития психоаналитической прак­тики со времени Второй мировой войны стал быстрый рост

групповой терапии или группового психоанализа, как не­которые предпочитают его называть для того, чтобы указать, что, по их мнению, здесь возможно достижение не менее глубокого понимания, чем в индивидуальном анализе. В групповой ситуации психоаналитик вовлекается в мак­симально возможное участное отношение к своим паци­ентам. Он уже не может укрыться в безличном и недо­ступном взгляду положении за кушеткой, но вынужден обнаруживать себя как живое, чувствующее существо, глу­боко вовлеченное в ту человеческую драму, которая про­исходит на его глазах. Его пациенты могут наблюдать за ним в его взаимодействии с другими со стороны, и он, в свою очередь, точно так же может наблюдать со стороны их взаимодействия с другими.

В группе психоаналитик лишается значительной части своей магической власти, у него не остается выбора: он должен принять и те ограничения, и ту силу, которыми располагают все члены группы. Следует признать, что груп­па представляет собой лучшую среду для того, чтобы на­блюдать пациента в ситуации настолько приближенной к реальной жизни, насколько позволяет обстановка учреж­дения и институциональной практики. Именно атмосфера группы дает аналитику возможность изучать взаимодейст­вие индивида и группы и то, как это взаимодействие влияет на выздоровление или усугубляет патологические проявления. Возможно, благодаря этой работе мы сможем способствовать не только пониманию того, как помогать индивидам жить и работать в обществе, но также созданию общества, в кото­ром будет появляться меньше индивидов с нарушенной психикой.