Читайте также:
|
[…]
Выводы из изложенной теории суверенитета
1. Суверенитет один. — Таковы именно выражения ст. I введения титула III конституции 1791 г., ст.25 Декларации 1793 г. Это значит, что на одной и той же территории может существовать лишь один суверенитет и что одно и то же лицо может быть подчинено только одному суверенитету. На французской территории может существовать один лишь суверенитет, и лица, находящиеся на французской территории, могут быть подчинены только одному суверенитету. Предположим, в самом деле, в целях анализа, что один и тот же индивид подчинен двум волям, называющим себя суверенными, и что эти две воли отдают ему противоречивые повеления. Ввиду этого противоречия рассматриваемый индивид или не будет обязан повиноваться ни той, ни другой воле; тогда ни одна, ни другая не будет волею суверенной. Или наоборот, индивид будет обязан повиноваться повелениям одной воли и, следовательно, не повиноваться повелению другой воли, противоречащей первой. Тогда одна из повелевающих воль не будет в состоянии осуществить своего приказа, так как приказ, отданный другой, будет стоять над ней, и только этому приказу обязан повиноваться управляемый. Таким образом, одна из повелевающих воль не является волей независимой, так как ей оказывается повиновение лишь при условии соответствия ее приказом с поведениями другой воли; она, следовательно, лишена суверенитета, и из двух рассматриваемых воль только одна является суверенной.
Если, наоборот, считать вместе с некоторыми авторами, что территория служит самым объектом суверенитета, то одна и та же территория не может быть объектом двух суверенитетов, так как суверенитет есть абсолютное превосходство, неспособное ни к увеличению, ни к уменьшению, и из всех воль, которые обнаруживаются на данной территории, только одна может носить такой характер. И действительно, если бы одна и та же территория была подчинена двум суверенным волям и проявления их были бы противоречивы, то или ни одна не была бы обязательной для другой, и тогда ни одна не была бы суверенной, или проявление одной воли было бы - обязательным в ущерб другой, которая была бы вынуждена уступить и, следовательно, перестала бы быть суверенной.
2. Суверенитет неделим. — Принцип неделимости суверенитета был провозглашен уже Ж.-Ж. Руссо в Общественном договоре, в кн. III, гл. II, на том основании, что суверенитет является не чем иным, как волею коллективного лица: всякая воля нераздельна, как и само лицо, служащее ее основой.
Начиная с 1789 г. принцип неделимости является своего рода догматом. Он торжественно провозглашен в нескольких наших конституциях: "Суверенитет... неделим. Он принадлежит нации; никакая часть народа и никакой индивид не может приписывать себе его осуществление"[2]. "Суверенитет неделим"[3].
Из неделимости суверенитета вытекает другая догма — догма единой и неделимой республики, провозглашенная Конвентом 24 сентября 1792 г.: "Национальный Конвент объявляет, что французская республика едина и неделима", и с тех пор провозглашаемая вновь всеми нашими республиканскими конституциями вплоть до 1848 г.... Правило о неразделенности республики является, впрочем, не столько выводом из неделимости суверенитета, сколько принципом республиканской организации суверенитета. В силу этого принципа ни в каком государстве, и в особенности государстве республиканском, отдельное лицо, корпорация, подразделение народа не могут приписывать себе обладания какой-либо частью суверенитета. Отсюда вытекает прежде всего, что избиратель не может утверждать, что он является носителем известной доли суверенитета, что индивид — член нации не обладает как таковым правом быть избирателем и что законодатель может определить условия, при которых индивид должен быть избирателем....
Из неделимости суверенитета и республики вытекает также, что никакая коллективность не может быть облечена какой-либо долей суверенитета и что федерализм, находящийся в противоречии с самой природой суверенитета, является противоречащим существенным принципам французского публичного права. Известна строгость, с которой Конвент прилагал эти принципы, и как пали 31 мая 1793 г. жирондисты, обвиненные в федерализме.
...Иногда приходят к заключению, что неделимость суверенитета должна иметь следствием единство народного представительства, т.е. что в логически построенной конституции парламент как учреждение, представляющее национальную волю, должен слагаться только из одного собрания. Когда в 1789, 1791 и 1848 гг. возникал вопрос о двойственности парламента, то главный аргумент, которым пользовались, особенно в 1848 г., для установления единства парламента, заключался в следующем: так как суверенитет един по своей сущности, то он может быть только единым и в своем представительстве....
Этого аргумента, конечно, недостаточно для того, чтобы лишать страну бесспорных преимуществ, представляемых двойственностью парламента. Но в то же время вполне понятно, что эти доводы производят большое впечатление на умы, пристрастные к логике. Если действительно допустимо, с одной стороны, существование суверенной национальной воли, а с другой — представительство этой суверенной воли в том смысле, что чья-то другая воля занимает место воли национальной, то подобно тому, как едина представляемая воля, точно так же должна быть единой и воля представляющая; как един прямой суверенитет, точно так же должен быть един и суверенитет в своем представительстве. Последнее следствие, логически вытекающее из неделимости суверенитета, заключается в невозможности создавать разделение властей.
Руссо был абсолютно прав. Разделение властей, как понимали его авторы декларации прав 1789 года (ст.16), конституции 1791 года (ст. III, введ.), декларации прав (ст.22) и конституции III года (ст. 45) и конституции 1848 года (ст. 19), логически несовместимо с понятием неделимого суверенитета. Действительно, в представлении, которое стремились осуществить наши учредители, власти явились частями, оторванными от суверенитета и вверенными различным органам, а не функциями только, отдельно отправляемыми различными органами от имени суверенитета, остающегося единым и неделимым. Три созданных органа: парламент, глава государства и судебная власть — не были только облечены различными функциями; они являлись каждый носителем некоторой доли суверенитета, и поэтому-то они и считались властями. Создавалось три суверена: один — в законодательной области, другой — в исполнительной, третий — в судебной. Только Кант был поистине логичен, когда объявил, что в едином суверенитете заключаются три различных суверенных лица, совокупность которых образует, однако, только единое суверенное лицо, именно государство....
3. Суверенитет неотчуждаем. — Всем известно, что эту идею развил Руссо...: "Таким образом, я утверждаю, что суверенитет, будучи только осуществлением общей воли, никогда не может отчуждаться и что суверен, являющийся только существом коллективным, может быть представлен лишь самим собою: передаваться может власть, но не воля"....
Французские конституции очень ясно провозгласили принцип неотчуждаемости суверенитета... Учредители 1791 и 1793 гг., воспроизводя формулу Руссо, желали, подобно ему, выразить протест против доктрин, предшествовавших XVIII веку, которые, провозглашая принцип народного суверенитета, тем не менее учили, что народ может отречься от своей власти в пользу какого-нибудь государя, и особенно против доктрины Гоббса, который, признавая за народом первоначальный суверенитет, тем не менее приходил к чистому деспотизму... С другой стороны, утверждение неотчуждаемости суверенитета предполагало полный отказ от старого представления патримониального государства, где суверенитет является собственностью, в принципе отчуждаемой, подобно всякой собственности.
4. Суверенитет непогашаем. — Тексты, только что приведенные в предыдущем пункте и провозглашающие неотчуждаемость суверенитета, провозглашают также и его непогашаемость; одна, очевидно, предполагается другою. Почему в 1791 г. считали необходимым утверждать, что суверенитет не только неотчуждаем, но и непогашаем? Для того, чтобы окончательно порвать с представлением о патримониальном государстве и прямо осудить доктрину некоторых юристов старого режима, которые утверждали, что хотя первоначальная публичная власть, быть может, принадлежала народу, но короли, и в частности короли французские, путем давностного владения, приобрели по давности право собственности на публичную власть.
Так как суверенитет непогашаем, то представитель-узурпатор, фактически в течение какого-нибудь времени лично или через своих наследников осуществлявший прерогативы суверенитета, вовсе не приобретал его, как бы долго ни продолжалось это владение. Узурпация остается узурпацией. Если индивид фактически осуществляет прерогативы суверенитета, потому что на его стороне перевес силы, то народ все же остается сознательной и имеющей волю личностью, а так как эта личность народа именно и представляет суверенитет, то последний ненарушимо сохраняется в народе.
И.Д. Левин Суверенитет. М., 1948.
[…]
Принцип суверенитета был сформулирован в XVI в. и сразу же признан основным принципом государственной науки. Однако тут же вопрос о суверенитете стал предметом нескончаемых споров.
Буржуазная наука начала с безусловного утверждения принципа суверенитета. Суверенитет был первоначально определен как сама верховная власть государства. «Суверенитет, — говорит Бодэн, — есть постоянная и абсолютная власть государства».
Бодэн определяет суверенитет как высшую и свободную от законов власть над гражданами и подданными («summa in cives et subditos legibusque soluta potestas»), которая не может быть ограничена ни вышестоящей властью, ни законами, ни временем, власть неотчуждаемая, неизменная и не подлежащая давности. Такая власть является необходимой основой и атрибутом любого государства. Постоянство — необходимый признак суверенитета. Временный правитель, даже если ему предоставлена неограниченная власть, не может рассматриваться как обладатель суверенитета, в лучшем случае — лишь как хранитель власти. Признаком суверенитета является также полная неответственность перед кем бы то ни было.
Эта точка зрения на суверенитет как на власть государства и, следовательно, необходимый признак государства остается в течение длительного времени господствующей в буржуазной науке.
[…]
Суверенитет не может рассматриваться, да впрочем, никогда в действительности и не рассматривался, как чисто юридическое понятие. Юридической является лишь форма суверенитета, в то время как содержание его находится в более глубокой сфере отношений. От юридического выражения суверенитета необходимо перейти к его «метаюридической», социально-политической сущности для того, чтобы правильно решить проблему суверенитета и ее антиномии. Логические трудности проблемы суверенитета находят свое разрешение в диалектике формы и содержания суверенитета.
Решение вопроса о соотношении между содержанием суверенитета и его юридическим выражением является ключом к построению научной теории суверенитета.
Суверенитет принадлежит государству, т.е. определенной организации господствующего класса. Анализ суверенитета, следовательно, включает и вопрос о классе как о решающей социальной силе в государстве, и вопрос о конкретной организации господства этого класса, об его орудиях власти, об органах, выражающих и осуществляющих это господство. Первое составляет содержание суверенитета, второе — его форму или государственно-правовое выражение. Следовательно, речь идет о двух взаимосвязанных между собой аспектах как суверенитета, так и государства. Носителем суверенитета в аспекте его социально-политического содержания (или условно — «политического суверенитета») является господствующий в государстве класс, носителем суверенитета в аспекте его юридической формы (или условно — «юридического суверенитета») — совокупность высших органов и орудий власти государства как организации диктатуры данного класса.
Юридический суверенитет — это высшая власть органов государства зафиксированная в законе, регулируемая правом и, следовательно, осуществляемая в правовых формах. Тот самый интерес господствующего класса, который требует образования юридической формы суверенитета, для того чтобы обеспечить правильное, с точки зрения этого класса, функционирование государства и государственной машины, требует также, чтобы юридический суверенитет осуществлялся в правовых формах и был тем самым ограничен в смысле порядка своей деятельности. Политический суверенитет — это высшая власть класса, господствующего в государстве, являющаяся реальным основанием самого закона и в этом смысле стоящая «над» законом, являющаяся источником всякого права. Политический суверенитет — это реальное, проявляющееся как в юридических, так и во внеюридических формах, политическое господство класса, опирающегося на свою экономическую мощь. Носителем суверенитета как единства политического содержания и юридической формы является государство как политическая организация класса, действующая через свои органы власти.
[…]
… подлинной основой суверенитета является собственность. Собственность сама по себе еще не тождественна суверенитету… не может быть речи о государственном суверенитете, не опирающемся как на свою реальную и материальную базу на ту или иную систему собственности, определяющую место господствующего класса в производстве, являющуюся источником его экономического могущества и необходимой основой его политической власти.
Суверенитет опирается на собственность, и в то же время суверенитет, как политический, так и юридический, используется господствующим классом для закрепления и охраны существующей системы собственности. Таким образом, при анализе суверенитета необходимо иметь в виду его экономическую основу (систему собственности), политическую сущность или содержание (классовую диктатуру) и юридическую форму (власть, осуществляемую органами государства в правовом порядке).
Реальный политический суверенитет всегда принадлежит классу, владеющему собственностью на орудия и средства производства.
[…]
Суверенитет есть состояние полновластия государства на своей территории и его независимости от других государств.
 |
1. Единство власти, выражающееся в наличии единого высшего органа или системы органов, составляющих в своей совокупности высшую государственную власть. Характер этой совокупности как системы органов единой власти определяется единством классовой основы. Ее юридическими признаками является то, что: а) совокупная компетенция этих органов охватывает все полномочия, необходимые для осуществления функций государства; б) различные органы, принадлежащие к этой системе, не могут предписывать одновременно одним и тем же субъектам при одних и тех же обстоятельствах взаимно исключающие друг друга правила поведения.
2. Монополия или концентрация властного принуждения в руках государства в лице его органов. Властное принуждение в отношении членов общества может осуществляться только государством или в силу делегирования соответствующего права государством в государственных целях… Необходимо прямое делегирование, при котором любое властное принуждение является принуждением, исходящим именно от государственной власти, которая может лишить данную организацию ее властных функций по своему усмотрению. В противном случае власть государства была бы ограничена в силу наличия организаций, осуществляющих от себя властные функции помимо государства, и не могло бы быть речи о государственном суверенитете.
[…]
3. Неограниченность государственной власти. Эти три признака составляют полновластие государства.
4. Внешняя независимость власти государства. В аспекте содержания суверенитета это означает свободное от вмешательства извне осуществление господствующим классом своих задач и интересов, в аспекте юридической формы она выражает отсутствие внешних юридических ограничений такой свободы помимо общеобязательных для всех государств норм международного права.
[…]
Неограниченность суверенитета означает полновластие и независимость государства внутри страны, т.е. право повелевать всеми находящимися на ее территории людьми по любому вопросу общественной жизни.
Власть, не терпящая сопротивления действием со стороны какой-либо силы, находящейся на этой территории (полновластие), или вмешательства извне (независимость), составляет внутренний суверенитет…
Независимость, неподчинение другому государству или какой-либо организации внутри страны во внешних делах — это внешний суверенитет государства. Это одно из важнейших свойств суверенитета…
[…]
Суверенитет — это политический и юридический принцип, определяющий как отношения между государством и гражданами (суверенитет в государственном праве), так и отношения между государствами (суверенитет в международном праве). В обоих случаях суверенитет выражает полновластие и независимость государства. В первом случае из этого принципа вытекает обязанность подчинения граждан государству. Во втором случае из него вытекает неподчинение данного государства другому государству. При этом надо иметь в виду, что суверенитет в международном праве охватывает не только внешний, но и внутренний суверенитет.
Внутренний и внешний суверенитет — это лишь проявление одного и того же принципа государственного суверенитета, его атрибуты.
Необходимо отвергнуть развивавшиеся Рогэном, Ремом, Георгом Мейером взгляды на внутренний и внешний суверенитет как на две различные категории, которые могут существовать раздельно.
[…]
В действительности суверенитет предполагает осуществление государственной властью как внутренней, так и внешней, функций государства при наличии двух условий: 1) полного подчинения себе всех лиц и организаций на данной территории (полновластие); 2) неподчинения другой вышестоящей власти (независимость). Только наличие этих условий создает суверенитет.
[…]
Возможно, стоит добавить какую-нибудь современную работу о суверенитете и супранационализации конституционного права, т.е. предварить решение доктриной суверенитета в современном мире? Хотя и так объём 15 стр.???
Решение Конституционного Суда Чешской Республики о Лиссабонском Договоре (I)[4]
2008/11/26 – Pl. ÚS 19/08: Treaty of Lisbon I
Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 226 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |
| на 18-й Интернациональный летний Орф-Шульверк-Курс | | | не противоречат конституционному порядку. |