Чума возвращает нас в Алжирские края, где автор прожил около года, в портовый городок Оран. Это совершенно непримечательный, деловой город, и именно это важно для Камю. Это город, где жизнь не кипит, а идет спокойно и плавно и кажется уже, что так всё и должно быть и никак не может быть иначе. Все ценности кажутся незыблемыми, и люди привыкли к данному укладу вещей, все поступают предельно рационально, и только в начале говорится об одном человеке, который заинтересовал Тарру, это кондуктор, который умер, от чумы в первые дни:
«- А ведь с виду был вроде как все.
- Нет, у него грудь была слабая, да еще он играл в духовом оркестре. А знаешь, как вредно дудеть на корнете-пистоне.
- Да, - заключил второй, - когда у человека плохое здоровье, нечего ему дудеть на корнете.
Взвесив эти факты, Тарру задумывается над тем, с какой стати Кан явно во вред своим собственным интересам вступил в духовой оркестр и какие скрытые причины побудили его рисковать жизнью ради сомнительного удовольствия участвовать в воскресных шествиях».
Таким образом мы получаем неприметный портовый город, где жизнь идет как часы: «Оран до появления первых признаков чумы — это и есть для Камю сонные будни мира, царство рутины, где люди пребывают в неведении или намеренно делают вид, будто затаившаяся где-то зараза не грозит в любой момент обратить их бестревожное прозябание в земной ад».
Стихийное бедствие и на самом деле вещь довольно обычная,
но верится в него с трудом, даже когда оно обрушится на вашу голову. В
мире всегда была чума, всегда была война. И однако ж, и чума, и война,
как правило, заставали людей врасплох. И доктора Риэ, как и наших сограждан, чума застала врасплох, и поэтому давайте постараемся понять его колебания, И постараемся также понять, почему он молчал, переходя от беспокойства к надежде».
Да и само повествование довольно сухое. Оно, как верно заметил автор статьи, С. Великовский, не событийно. Так как о том, что где и когда происходило, потом напишут многие. А Камю взял именно не исторический, а философско-моралистический аспект всего происходящего.
Символ чумы в романе тоже выбран не случайно. Камю нарочно не собирается рассматривать проблему фашизма не иначе, как стихийного бедствия. Так как для автора всё понятно, зло – слепо. Следовательно, между чумой, фашистами, ураганом, в сущности, нет ни какой разницы для простых людей, привыкших жить своей жизнью. Это то, что Камю в своем эссе «Миф о Сизифе», написанном незадолго до «Чумы», определял как «абсурд». Понятие абсурда является одной из фундаментальных категорий философии Камю. Абсурд возникает из противоречия между серьёзным, целенаправленным характером человеческой активности и ощущением полной бесполезности своего труда. Это, можно сказать свидание человечества со своей судьбой. Эту основу, весь абсурд человеческого существования (экзистенции) и обнажает война 1939-1945гг.
И так, когда чума внезапно без предупреждения тихо пришла в город. По началу этот факт пытались даже не предавать огласке, в него никто не верит и не хотят верить. Но смерть, о неизбежности которой стараются вспоминать как можно реже, со временем поселяется на улицах города. Делать вид, что ничего не происходит, пытаться жить отвлеченными мечтами о будущем – значит сознательно обманывать себя. Если раньше этот самообман давался без особых усилий, в силу привычки или воспитания, то с началом эпидемии, когда условия всё строже, а надежда на будущее хоть и постепенно, незаметно, начинает таять и уступать место страху перед неизвестным, страху перед стихией. И люди хоть постепенно, но начинают меняться. Не меняется только один из главных героев – Тарру, но он и раньше уже был «заражен» этой чумой, для него существование было лишено смысла еще задолго до того, как это случилось со всем Ораном.
И всё же пробуждение даётся нелегко. Когда врачи города собираются, чтобы обсудить вопрос о придании чуме статуса эпидемии, то они всячески избегают принимать какие-либо заявления на этот счет, потому что думают прежде всего о том, какие неудобства это может принести им лично. Такое отношение к болезни характерно для большинства жителей города: чума приносит неудобства всем. Даже такая безобидная в своей глупости причуда, как ежедневный послеобеденный плевок на головы кошек, становится невыполнимой. Тем не менее, большинство оранцев отказывается признать проблемы, которые чума принесла городу, общими. До тех пор пока чума в полной мере не явила жителям города свой страшный лик, многие пытались продолжать привычную жизнь, считая возникающие проблемы сугубо частным делом. Старик привратник в доме доктора Рие, например, так и умирает, продолжая считать крысиные трупы своей личной проблемой. Для него это всего лишь вызов профессиональной гордости. Характерна лаконичная запись в блокноте, которую сделал Тарру: «Сегодня в городе остановили трамвай, так как обнаружили там дохлую крысу, непонятно откуда взявшуюся. Две-три женщины тут же вылезли. Крысу выбросили. Трамвай пошел дальше».
В дальнейшем, когда заблуждаться относительно постигшего город бедствия становится невозможно и городские власти оказываются вынужденными объявить город закрытым, поведение жителей становится более разнообразным.
Первая реакция почти всех людей - просто убежать. Болезнь - опасная вещь, и поэтому попытка бегства вполне объяснима. Они все еще пытаются относиться к данному феномену как к личному делу. То есть тешат себя иллюзией, что пока их это не касается – их это не касается. Одним из таких людей журналист Рамбер, который приехал в этот город нам несколько дней, и ему просто не повезло. Этот герой с точки зрения автора имеет полное право на побег. Он не болен, он не местный житель и у него есть смысл и цель – любовь. Даже Риэ признает его право на побег, однако он замечает, правда всё так же иносказательно: «Поверьте, я вас отлично понимаю, - наконец проговорил Риэ, - но в ваших рассуждениях вы исходите из неправильных посылок. Я не могу выдать вам справку, потому что и в самом деле не знаю, больны вы этой болезнью или нет, и, даже если вы здоровы, я не могу поручиться, что как раз в ту долю минуты, когда вы выберетесь из моего кабинета и войдете в префектуру, вы не подхватите инфекцию», что даже если сегодня вы избежите участия в данных событиях, то я не могу гарантировать, что завтра эта болезнь не придет и в ваш дом. Со временем журналист добивается возможности убежать и отказывается от нее, понимая, что «стыдно быть счастливым одному».
Со временем понимание того, что это общее дело всё же приходит к обществу. С этого и начинается вторая часть романа: «Можно сказать, что именно с этого момента чума стала нашим общим делом». И тогда и только тогда человек становится перед настоящей безнадежностью происходящего. И также понимает, что нужно делать. Это понимание, по хронике, пришло только через месяц, и тогда же появляется некий богослов Панлю, который в романе представляет собой, по мнению Камю, христианское мировоззрение. Камю показывает всю несостоятельность этой мысли для него христианское миропонимание несовместимо с борьбой против чумы, так как христианин должен смириться и принять это наказание за грехи всех и каждого. С этого, собственно и начинается проповедь отца Панлю, в которой он так пафосно появляется в романе. «Братья мои, вас постигал беда, и вы ее заслужили, братья». В этом была основная мысль этой проповеди. Что в этом, погрязшем в грехах городе не могло быть иначе, и что теперь Бог будет решать, кому жить, а кому умереть, и что это нужно смиренно принять. Ведь Бог всеведущ и всеблаг, а значит и в этом бедствии есть его разумный замысел. Божий бич теперь призван отделить праведных от виноватых, так что по его мнению врачи бессильны сделать что-либо против этого гнева. Позже, Панлю даже напишет трактат об этом.
Но чума издевается над всеми истолкованиями, она милует грешников и поражает невинных. Она минует контрабандистов и при этом прямо на глазах Панлю, долго мучаясь перед смертью, умирает ребенок, чья смерть ставит под вопрос всю теологическую позицию отца Панлю. Ведь для него, как для христианина этот случай является необъяснимым. Он оказывается в тупике, из которого только два выхода: или отречься, или закрыв глаза на очевидное продолжать слепо верить в божественную справедливость, что он и делает. При чем, стараясь быть последовательным, он, когда в конце книги болезнь настигает и его, отказывается обращаться к врачу за помощью, до конца надеясь на божественную справедливость и на спасение.
Для автора этот момент необходим, чтобы поставить вопрос о правильности морали, обоснованной извне, подчиненной каким-либо законам и о существовании высшей справедливости, гарантирующей какое-либо «конечное благоустройство». Или же мораль самодостаточна и не нуждается в подобном обосновании?
Для того чтобы показать другую точку зрения на происходящее, автор использует доктора Риэ, которому плевать на высшую справедливость, который не нуждается в метафизическом обосновании для того, чтобы делать добрые дела. И он как врач, как никто другой знает, на сколько смерть слепа и что усмотреть в этом некий единый миропорядок невозможно. В отличии от священника, цель которого спасти душу человека, в согласии с миропорядком, врач заботится лишь о теле человека, можно сказать, всеми своими действиями выказывая несогласие с уготованной человеку участью. Считая, что бесполезно обращать взоры к небесам, где царит молчание. Работа врача гораздо скромнее, но и гораздо насущнее, чем священника, они сосредоточены на том, что произошло с человеком здесь и сейчас, именно тогда, когда ему нужна помощь и без всякого утешения философией. «Ну, знаете ли, для меня такие слова, как спасение человека, звучат слишком громко. Так далеко я не заглядываю. Меня интересует здоровье человека, в первую очередь здоровье» - возражает он Панлю. Для него ничего не поменялось с приходом эпидемии, кроме количества больных, но суть осталась прежней. Он просто честно делает свою работу:
«-Это не героизм, а обыкновенная честность. Возможно, эта мысль покажется вам смехотворной, но единственное оружие против чумы - это честность.
-А что такое честность? - спросил Рамбер совсем иным, серьезным тоном.
-Что вообще она такое, я и сам не знаю. Но в моем случае знаю: быть честным - значит делать свое дело». Делать свою работу, как и всегда, ведь для него, «человек - это не идея».
Сопротивляться, защищая то, что дорого и то, что ты ценишь, тех стихий, что хотят ее разрушить, пусть даже это судьба человечества. Но необходимо быть выше этого, как Сизиф, например, не ища при этом божественной помощи, ведь именно в этом судьба человека. Однако при этом доктор Риэ весьма скромный персонаж и его хроника весьма сухая, особенно, что касается героизма других людей. Он и сам только в конце повести признается, что автор именно он. По мнению С. Великовского, «за этим кроется несогласие с теми, кто, подобно богослову, так или иначе исходит из понятия «первородного греха», изначальной ущербности человеческой натуры, и, принижая ее, рассматривает подвиг как из ряда вон выходящее подвижничество. Для Риэ и его помощников долг — не восхождение на Голгофу, а само собой разумеющееся побуждение: когда приходится изо дня в день выполнять изнурительную черную работу, добрая воля куда важнее, чем самозаклание на жертвенном алтаре».
Есть и еще один главный герой этого романа Тарру, биография и мировоззрение которого обширно раскрываются в «Чуме». Судя по всему, это сын прокурора, о котором говорилось в повести «Посторонний». В детстве этот человек был на суде и на казни подсудимого. Тогда же он понял, что его отец не более, чем банальный убийца, прикрывающийся законом.
С тех пор он предпочел безбедной жизни бродяжничество. Ни раз брался за оружие защищая угнетенных. Однако и в гражданской войне он встретился с жестокой неумолимостью. Однажды ему довелось присутствовать при расстреле врага, что вновь изменило его мировоззрение. Так как ему было сложно признать право угнетенных на дальнейшее насилие. Так он понял, что на самом деле является «зачумленным» (как я понимаю в данном смысле он имел ввиду: как носитель и распространитель этой заразы, то есть он не борется с бедой и злом, а лишь преумножает его), хотя думал, что борется с этим. И его размышления привели его к тому, что нельзя нарушать заповедь «не убий» не взирая на цели и планы разных противоборствующих сторон. Таким образом, и она сам в этом признается, он остается вне исторического процесса, то есть не может непосредственно способствовать изменению тех порядков, которые навязаны другими, но всё это ради того, чтобы не быть зачумленным, чтобы бороться с чумой внутри себя. Он сам хотел бы быть святым, но в нем нет веры, так как он тоже повидал мир и твердо стоит на убеждении, что в бедствии нет ни какого высшего промысла, и что всё это не поддается подобному объяснению. Он старается быть воплощением мирской веры, пытаясь, не будучи истинно верующим искать своё соотношение добра и зла. Пытаясь построить свою мораль, не прибегая к божественным объяснениям, но следуя заповедям.
Ведь если перегибаешь палку в одну сторону – то превращаешься в зачумленного, в другую – становишься, как Панлю, фанатиком, снявшим с себя вину за происходящее, оправдывая всё греховностью других и божьей карой. Хотя, справедливости ради, надо заметить, что Панлю всё же вступил в ряды борцов с эпидемией, однако же, как мне кажется, он и в этом видел промысел, оставаясь последовательным христианином до самой смерти.
Однако позиция Тарру, иная, нежели Риэ, так как в то время, когда один лечил людей, другой пытался врачевать историю. А исторический процесс навязывает свои правила и рамки жесткости. И именно по этой причине Тарру предпочел оставить это занятие, а просто жить, пытаясь найти свой смысл существования, просто помогая людям.
Однако, если вспомнить, что роман «Чума» это еще и притча, о Войне, то становится непонятно, как такой человек как Тарру, мог руководить санитарными дружинами, и вместе со всеми бороться с чумой. Да, тут намечается некоторое противоречие, так как на месте этого микроба мы сразу вспоминаем настоящие исторические события, где такой человек совсем не кажется нам сторонником заповедей. Однако, на то, может быть, автор и использовал именно безликую стихию, дабы такой человек, как Тарру действовал и действительно мог быть весьма полезен в борьбе и спасении жизней, хотя я мог бы себе представить и бескровную борьбу подобных людей на войне, например, издавая газеты и печатая листовки. Так, например, делал и сам автор во французском сопротивлении. Некоторым образом этот персонаж близок автору не меньше, чем Риэ. Потому-то они и делают одно дело бок о бок такие разные, по сути. Быть может, через этого персонажа автор попытался показать возможность морали, знающей разницу между добром и злом, но не являющуюся при этом христианской, но близкой к этому.
Все эти персонажи ярко вырисовывают картину отношения происходящего для Камю с его позиции, как моралиста. Они показывают как в это время, когда ценности и мораль являются решающими в действиях людей, когда человек в этом ищет руководство к действию, люди живут, воспринимают и борются с общей бедой. Он показывает возможные типы отношения к происходящему именно в тот момент, когда только это и может решить исход судьбы человека. Так как книга вышла практически сразу после войны, когда еще осмыслялось происшедшее, то она разумеется имела успех в первую очередь среди тех, кто пережил всё это и на себе, как и автор, знал, что такое абсурдность всего сущего.
Дата добавления: 2015-09-09; просмотров: 95 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |