Читайте также:
|
Каждый однажды говорит себе: "Хочется бросить все и уйти".
Многие говорят это просто для снятия стресса,
некоторые действительно бросают и уходят.
Самая идиотская ситуация - когда и бросать нечего, и идти, в общем, некуда.
С. Минаев, «Москва, я не люблю тебя»
Убийство, совершённое мной, согласно Уголовному кодексу Российской Федерации «наказывается лишением свободы на срок от шести до пятнадцати лет». Адвокаты расстарались, доказывали, как могли, что это была самооборона. Судья даже вняла им, ободрительно кивала. Обвинители особо не зверствовали. В общем-то, всё было как-то даже спокойно, мирно, душевно. И приговор я воспринял абсолютно с непроницаемым выражением лица. Шесть лет в колонии общего режима.
Адвокаты обрадовались как дети. Говорили, что смогут меня перевести в колонию-поселение и что они скостят срок, если буду себя хорошо вести. Меня это уже не волновало. Ни капельки.
Перед глазами мелькали картинки из прошлого. Чем выше взбираешься, тем больней падать. Я был Богом. А Бог един. И нельзя им стать. Пусть даже на мгновение.
***
В колонию я попал быстро. Я ненавидел себя за то, что всё ещё надеюсь, будто появится Влад, вытащит меня из заключения, скажет, что одумался и я дороже всего на свете для него. Это невозможно. Как невозможно и то, что солнце вдруг перестанет светить, цветы цвести, а птицы летать.
Меня подстригли, правда, спросили перед этим, не против ли я, выдали робу, коротко рассказали о правилах. Переступая порог своей камеры, предназначенной для четверых, я был готов и в то же время безразличен ко всему. Только вот безразличию тут не было места. В колонии если не ты, то тебя. Мне это разъяснили на пальцах вечером первого дня. Три пальца, мне кстати сломали. И моих сокамерников поразило, что я хохотал в ответ. Это было даже приятно, перекрыть душевную боль физической. Пару дней они держались от меня в стороне, явно думая, что я чокнутый. В принципе, мне кажется, они не были далеки от истины. А на третий день в столовой ко мне подошёл невысокий коренастый мужчина в сопровождении нескольких человек. Они закрыли нас от охраны, и мужичок наклонился ко мне:
- Привет, новенький.
Я промямлил какое-то приветствие в ответ. Знаете, есть такие люди, от которых исходит бешеная энергетика? Пространство рядом с ними становится будто наэлектризованным и даже дышать сложно. Этот человек был из их числа. Взгляд у него был дикий, будто бы в тело человека заключили огромного зверя, и животное ежесекундно просится наружу.
- Ты у нас звезда? – говорил он густым басом.
Просто киваю.
- Хорошенький. Станешь моей Дашей.
- Что?
Он усмехнулся и отошёл. Блять. У меня было чёткое ощущение того, что я вляпался. Как я умудряюсь найти себе на задницу приключения? Я же ничего не сделал.
Вечером в камере я приглядывался к сидящим со мной. Один паренёк был моложе и выглядел более дружелюбно, чем остальные.
- Привет, - я подошёл к нему.
- Привет, - отшатнулся он.
- Боишься? – хмыкнул я.
- Тебя? Нет. А Джанго – да.
- Это ещё кто?
- Тот, кто подходил к тебе в столовой.
Парень сделал шаг назад, замечая, что остальные смотрят на нас с интересом.
- Так, рассказывай быстро, что всё это значит?
- А то, мальчик, - вступил в разговор один из мужчин, - что он выбрал тебя своей «девочкой».
Спасибо, Кэп. Уж это-то я понял. Происходящее меня так взбесило, что я сквозь зубы прошипел:
- Объясните в двух словах или я…
- Да шо ты? – рассмеялся третий мужчина. Он был украинец, судя по говору. – В тюрьме свои законы. Ты тонкий и нежный как девочка, вот и будешь ей. Тем более на тебя пахан обратил внимание. Да ты не ссы, это лучше, чем быть петухом. Будешь выполнять все его желания, никто тебя и пальцем не тронет.
Я прикрыл на секунду глаза. Карма у меня такая что ли? Всем нужно меня выебать. Это мы уже проходили, знаем. Больше я ни перед кем на колени не опущусь.
- Ясно, - возвращаюсь к себе на койку и смотрю на потолок.
- Ты это… - возникает рядом самый молодой мой сокамерник. – Лучше не сопротивляйся. А то ведь и убить могут.
Он не шутил, а я вдруг горько рассмеялся в ответ.
***
Утром я обнаружил шоколадку на подушке. Знак внимания. Конечно, больше подходящий для девушки. Меня ей и считают. Как переменчива жизнь. Вчера я был кумиром для миллионов, ну ладно, для тысяч, а сейчас я заключённый, осуждённый за убийство. И из меня вот-вот сделают очередную подстилку. Дима, Дима, это никогда не кончится. Внутри была страшная пустота, глаза то и дело щипало, будто бы я сейчас расплачусь, но слёз не было. Это не описать словами. Я будто бы стал оболочкой. Предательство Влада душило. И почему тогда у меня всё ещё остались силы сопротивляться? Почему?
Я дождался, пока мои сокамерники выйдут, и опустился на колени. Последний раз я встану в эту унизительную позу. Последний раз я буду просить. Пожалуйста, Господи, если ты существуешь, то помоги мне. Я не просил тебя об этом раньше, когда почти сдыхал от передоза, когда был уничтожен морально, когда меня чуть не пристрелил маньяк. Прошу тебя сейчас. Помоги мне. Пожалуйста. Не нужно доламывать меня. Оставь хоть немного от моей души.
Я взывал к Всевышнему всем сердцем. Я искренне надеялся на него. Хоть сейчас услышь меня, пожалуйста.
Воровато оглянувшись, встаю и отряхиваюсь. Сегодня вроде суббота. Я ещё был плохо знаком с распорядками. Знал только, что здесь можно было свободно передвигаться в пределах локального участка, что час в день можно было проводить на свежем воздухе, а ещё можно было работать. Тут были мастерские. Мне это понравилось. Самое необходимое, чтобы не сойти с ума.
Буквально прокравшись к мастерским, я прошмыгнул в помещение, наполненное разными звуками. Тут было двое ментов, которые равнодушно проводили меня взглядом. Куда идти? Что делать? Я растерялся. Некоторые заключённые сидели за швейными машинками, некоторые стояли за длинными столами и что-то кроили. О, они здесь что-то шьют? А у меня руки из одного места растут. Никогда не мог даже пуговицу пришить. Я смотрю, тут всё для меня.
- Чё встал? – ко мне подошёл один из ментов.
- А что делать?
- Работать что ль хочешь?
- Да.
- Гена!
К нам вразвалочку подошёл мужчина, которому было лет под пятьдесят.
- Что?
- Работать хочет.
- Хочет, пусть работает, - пожал плечами Гена. – Пошли.
Меня проводили к свободной машинке, и мужчина сам рассказал, что к чему. Что делать, как и где брать материалы. Для начала нужно было сделать выкройку. Я уже говорил, что у меня руки из одного места растут? Шили тут постельное бельё, вроде бы ничего сложного. Нет, блин, сами попробуйте сшить наволочку. Лично у меня после трёх часов мучений получился мешок для картошки. Гена только вздохнул, а остальные заржали. Поняв, что мне нужно обучаться и обучаться, мужчина приставил меня к одному из осуждённых, просто стоять и смотреть. Парень не особо был расположен разъяснять свои действия и на мои вопросы не отвечал. А может он вообще немой был. Кто его знает?
Вечером, когда я возвращался в камеру, то не думал ни о чём – настолько устал. И велико было моё удивление, когда я увидел на своей кровати того самого коренастого мужчину по имени Джанго.
- Здравствуй, Даша.
- Я Дима.
- Забудь своё имя. Теперь ты Даша.
- Дима, - настаивал я, боковым зрением замечая, что дверь в камеру прикрыли.
- Даша, - нехорошо улыбнулся мужчина.
- Дима.
- Дашка.
В таком ключе вести диалог я могу очень долго. Хоть всю ночь. И что-то подсказывает мне, что Джанго тоже никуда не торопится.
- Послушайте, я не хочу становиться вашей Дашей.
- Тебя не спрашивают.
- Вы не поняли. Я мужчина. Я не девочка.
- Сейчас проверим, - пообещал он.
Я не понял как, но через пару секунд я лежал на кровати, придавленный его телом. Я испытывал и раньше страх в своей жизни. Но сейчас… Безотчётная животная агрессия. Бешеные глаза. Злобный оскал. Ему нравится сопротивление, нравится ломать. Ему ничего не стоит свернуть мне шею. Как он попал сюда? Таких нужно держать в колонии строгого режима, в отдельной клетке.
- Страшно? – шепнул он мне на ухо.
Я не знал, как мне быть. Если он уже заметил меня, то не отступится. Мой страх питает темноту внутри него. И дело даже не в сексуальном желании. Половой акт для него лишь способ утвердить победу. Ему важен сам процесс. Чисто спортивный интерес. Я не представлял, что мне делать. Голос разума он не услышит. Сопротивление больше его распалит. Набрав в лёгкие как можно больше воздуха, я запел. Что-то старое, что-то бесконечно тоскливое, путаясь в словах и не понимая их смысла. Джанго с большим недоумением, перерастающим в интерес, отстранился от меня и внимательно слушал.
- Хорошо поёшь, Даша, - хмыкнул он, не отводя от меня взгляда, когда я закончил петь.
- Ты сломаешь меня, да? – я посмотрел на него с затаённой грустью.
- Да, - подтвердил он.
- Тогда ломай.
Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 63 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |