Что такое осень? Это шишки. Я не шучу и не переиначиваю известную песню, просто всего за одну ночь Стармин превратился в гигантский каток, а его жители в гусей и уток. Не подумайте ничего такого, на этот раз местные волшебники были совершенно не причём и не пытались исправить давно вышедший из строя ДСП (дом столичной погоды). Просто-напросто в наш город пришли настоящие заморозки, и старминцам волей-неволей пришлось учиться у благородных пернатых искусству передвижения по скованным льдом лужам. Осторожно, с величайшей опаской ступая по скользкой мостовой, жители столицы то и дело поскальзывались и хватались за столбы, телеги, друг друга, однако устоять на ногах удавалось далеко не всем. То тут, то там незадачливые ученики и ученицы самых различных возрастов, профессий и сословий летели с высоты собственного роста на свидание с матушкой - сырой землей или, чаще всего, батюшкой – мостовым булыжником, поминая при этом добрым словом дворников, градоначальников, а также их ближнюю и дальнюю родню на всех языках нашей земли. Так начинался короткий осенний день.
В гомонящей, ругающейся и смеющейся над чужой неловкостью толпе не сразу можно было разглядеть довольно занятную парочку, шедшую бок о бок. Первый из них – высокий полноватый темноволосый и одетый явно не по погоде молодой человек – кутался в белый кое-как очищенный плащ с капюшоном, время от времени опасно поскальзывался, грозя долбануться самому и увлечь за собой своего спутника. Ясное дело, что такое отношение к собственной персоне совершенно не радовало последнего. Пухлый кучерявый пацан, наряженный куда богаче и теплее своего старшего товарища, взирал на него с плохо скрываемым неудовольствием. Людям, глядевшим на этих двоих, могло показаться, будто слуга-охранник вёл хозяйского сынка в школу, стараясь оградить барчука от опасностей, коими так богата скользкая улица.
Могу сказать, что если кто подумал так, то от истинного положения вещей оказался бы не слишком далеко. Розик действительно направлялся в законоведческую школу господина Самсона Бережка. Инициатива отправить Амброзия в ученичество на Перекатную Балку исходила целиком и полностью от отца Пилипа. Не знаю точно какие именно цели преследовал старый дайн, но самое удивительное, что мой непоседа-братец, не проявлявший до сего момента никакого интереса к юриспруденции, даже для вида не стал в тот раз кочевряжиться и вот уже третий месяц послушно ходил в роскошный дом отставного судьи, не пропуская при этом ни одного занятия. И знаете, я даже немного завидую Розику, ибо когда двенадцать лет назад в ту же самую школу, по настоянию мамы, отдали меня, то моего терпения хватило ровно на четыре лекции. Вы можете спросить: а что же такого страшного произошло на пятой? Отвечу честно и без вранья – на пятом часу получения знаний об особенностях белорского судопроизводства я заснул. За срыв урока (ну как можно читать лекцию, когда один ученик храпит, а остальная аудитория ржёт громче конского табуна?) меня поставили коленями на горох. Вне себя от ярости из-за несправедливого наказания, я толстенным томом ’’Свода Законов Белорских’’ избил слугу, проводившего экзекуцию, а затем, под громкий хохот одноклассников, заставил несчастного слопать все бобы лежащие на полу. Сам Бережок избежал подобной участи лишь потому, что вовремя смылся из лекционной комнаты, иначе ту трапезу пришлось бы вкусить и ему. Ясное дело, что после сей милой проделки путь в законоведы был мне заказан. Более того, разъярённый и осмеянный отставной судья в тот день даже поклялся, что более ни один Темнолес не переступит порог его особняка, однако о своем обещании к настоящему времени похоже подзабыл, ибо иного объяснения почему Розика всё-таки приняли на обучения я найти не могу.
Как бы то ни было, мы шли на Перекатную Балку. Обычно, Амброзий проделывал этот путь самостоятельно, но всё переменилось со вчерашнего дня. Едва только Фиш узнал о возвращении Дикого Охотника, как режим содержания его сына стал мало чем отличаться от арестантского. Отныне Розику строго воспрещалось покидать дом на Плашке в тёмное время суток, днём же путь дальше кормильни Соровца был для моего троюродного брата также закрыт. Подобные меры предосторожности казались мне явно излишними: душегуб ни разу не убивал на людных улицах, чаще всего таясь в тупиках и подворотнях, соваться в которые Амброзий не стал бы ни за какие коврижки. Однако моё мнение, вкупе с вразумлениями отца Пилипа и мольбами пацана, ничуть не изменило решение старого палача, поэтому Розику оставалось лишь сетовать на незавидную судьбинушку да на не вовремя проснувшийся отцовский инстинкт Фиша.
- Вот прикинь, Гел, ты тока прикинь, МЕНЯ как распоследнего малявочника ведут на смерть и позор! Ну где тут справедливость?! Меня же засмеют, пальцами тыкать будут, мол двенадцать лет, а всё на поводке ходишь…
- Ну не дури, бродяга. Так уж и позор? Дойдём мы до Перекатной Балки, я там я тебя отпущу и ты совершенно свободно зайдёшь к Бережку. Никто же не додумается, что мы с тобой пришли туда вместе.
- Не додумаются?! Держи карман шире. Да ты знаешь какие там учатся – вмиг просекут в чём дело и мне останется тока удавиться.
- Не говори глупостей. Нашел из-за чего давиться. Твой батя хочет тебе добра…
- Добра?! Ну и какого тогда гхыра он поставил тебя меня пасти?! Ответь? Ну ответь?! Не можешь?! Вот думай как хочешь, а тока кажется мне, что трёхнулся он слегонца. Вот скажи, скажи глядя мне в лицо: похож ли я на шестилетнего?
- Нет.
- А тогда какого гхыра он так ко мне относится? Да ты в мои годы в банде служил, в походы ходил, шишей небось пачками валил… Не, ну чо ты ржешь-то, а? Скажешь, будто я всё это гоню?! А булава твоя тогда откель взялася?
- Ну во-первых, мне тогда было не двенадцать, а четырнадцать лет. А под Верховинами все пятнадцать стукнуло…
- Подумаешь, велика разница! Ещё скажи, будто ты всю войну кухарем в обозе отсиделся?
- Ну кухарем-некухарем, а нас, пацанов, держали в основном за лагерную обслугу: дров там наколоть, воды поднести... Это уж потом, когда совсем жарко стало, меня в строй поставили. А во-вторых, неужели ты думаешь, будто я по разумению в наёмники подался?
- Будто это чего-то меняет - буркнул пацан.
- Многое, бродяга, многое. Сдуру я тогда в тот котях полез. Просто решил бате и Масёне жизнь испортить, мол вот вам мой подарочек к женитьбе. И что в результате? Сам едва живой да ободранный вернулся: ни тебе славы, ни денег и всего один пернач прибытку. Хорошо ещё, пару пальцев на ноге вовремя оттяпали, а не то сгорел бы я от антонова огня[10].
- Ну за то у тебя булава есть – всё еще не сдавался Амброзий. – Дай-ка гляну. Ну смотри, командирская ведь. Мне твой батя рассказывал, будто ты её с бою у винесской бабы-тысячницы отобрал. Она, кажись, чуть ли не сотню наёмников положила.
- Не будь та ’’баба’’ ранена, она бы ещё многих ребят прибила…
- Ну ты ведь с ней справился?
- Справился… всемером… и то троих наших к мракобесам отправить смогла… - только и процедил я. – Приказ у нас был тогда, бродяга, живьём местную старши́ну брать. Пока её окружали, пока валили, эта хвыба успела десятника нашего пополам перерубить, меня вот чудом не задела, а как скрутили её, как от скорлупы, барахла и оружия освободили, стали хабар делить… вот и достался мне её пернач командирский, на память добрую.
- Ну а я о чём говорил? Справился ведь, и чо ты смурной такой? Небось о ведьмочке своей мозгуешь, а? Ну скажи, я ведь, прав ведь!
- Розик не ерунди, не то получишь.
- Ха-ха-ха, угадал! Я так и знал, так и знал: втюрился ты по самые уши в свою принцессу, втюрился, втюрился, втю… А-А-А, больно же, чо руки распускаешь?!
- Амброзий Темнолес, если ты не перестанешь балаболить…
- то ты бросишь меня на улице и пойдешь по своим делам? – с надеждой спросил меня пацан.
С самого утра поведение Розика было мягко говоря подозрительным. Едва только мой троюродный брат узнал, что конвоировать его к законоведам предстоит лично мне (Фиш остался на дежурстве дома), то в тот же миг у него обострились все болезни разом. Амброзий последовательно имитировал жар, озноб, рвоту и еще ряд признаков нездоровья, лишь бы только заработать право не идти на учёбу. Однако актерское мастерство Розику не помогло. Дядя Фиш без особо труда разоблачил симулянта и единственное что пацан заработал в тот раз был хороший тумак от отца. Потерпев неудачу, Амброзий тем не менее не оставлял попыток избавиться от опеки.
- Ну уж гхыр тебе, чтоб мне потом Фиш всю печень за это проел? Дудки.
- Ладно, Гел, пошутил я. Ну скажи в чём дело, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуй…
- Эх и что с тобой делать? – вздохнул я. Мой троюродный брат не ошибался, связывая моё мрачное настроение с Викой. – Хорошо, уломал, слушай. Вот скажи, часто ли бывало с тобой так, что ты давал слово, заранее зная, что не сможешь его сдержать?
- Ну…
- А вот я пообещал Вике, что надавлю на следователя и похоже она мне поверила. И как мне потом ей объяснить то, что убийцы Диши и Сержана останутся безнаказанными? Она ведь сорвётся, дров наломает…
- Слушай, а кто щас ведёт дело об Охотнике.
- Порохня.
- Этот длинноносый белобрысый и прилизанный тип? Б-р-р-р, редкостный выгурец. Тогда и правда гхыровы твои дела.
Пускай с характеристикой старшего следователя я не мог согласиться, то по поводу моего текущего положения мне нечего было возразить. За всё время, прошедшее с момента первого убийства, расследованием серьёзно занималось лишь трое человек. Двоих из них, за безрезультатные облавы, приведшие к ненужным потерям, в скором времени с понижением перевели в Камнедержец и Витяг соответственно, с последним же из троицы стряслась настоящая беда. По случайной обмолвке Всеслава Порохни, выходило, что несчастный вплотную подобрался к таинственному убийце, поэтому однажды слишком умный человечек споткнулся в тёмном переулке и упал прямехонько печенью на ножик. Все улики, хранившиеся у него на съёмной квартире, также куда-то испарились и дело, бессмысленно переходя от одного следователя к другому, потихоньку скатилось в разряд висельников[11].
- Слышь, Гел – прервал мои размышления Розик. – А у меня идея есть, насчёт Охотника.
- Выкладывай – с сомнением произнёс я.
- Давай сходим на Ржавую Кружку и обшарим тот дворик. Может быть я чего примечу, из того что ты с отцом Пилипом упустил.
- А в школу ты случаем не опоздаешь?
- Если ты будешь копошиться, конечно же опоздаю. Гел, ну давай заглянем туда? Ну подумаешь, сделаем крюк небольшой, зато может я чего и примечу…
Розик ещё о чём-то говорил, перечислял различные выгоды такого похода, но я особо и не слушал пацана. Где-то в глубине души мне было понятно, что ничего путного из этой затеи не выйдет. Те, кто организовал убийство ребят имели достаточно времени прибраться за собой, если конечно они оставили хоть какие следы. И всё же, и все жё… Чего, собственно говоря, я теряю? Может и в самом деле Розик своим незамутнённым взором обнаружит некие детали, которые не заметил старый дайн.
- Ладно, уломал, идём – наконец вздохнул я.
- УРА!!! – радостно завопил на всю улицу мой троюродный братец, будто он уже сумел не только отыскать улики, но и скрутить Дикого Охотника, приведя этого выгурца к Каланч.
Многочисленные прохожие глядели на крикуна с явным неудовольствием, но похоже такое отношение нисколечко не трогало последнего. Развеселившийся Амброзий, подобно спущенному с поводка щенку, нарезал круги вокруг меня, благо башмаки парня, в отличие от моих полусапог, были снабжены небольшими шипами, позволявшими своему владельцу не думать о гололёде. За шутками и мимическими сценками путь к Ржавой Кружке показался мне едва ли не вполовину короче, к тому же лицедейский талант пацана немного улучшил моё настроение. И всё же полностью отвлечься от мрачных мыслей я так и не сумел. Чем ближе мы подходили к месту вчерашней трагедии, тем больше охватывало меня чувство какой-то смутной беспричинной тревоги, от которой невозможно было отмахнуться.
Мне казалось, будто многолюдная улица вмиг опустела и лишь где-то вдали мелькают какие-то смутные тени издающие непонятные звуки, отдалённо напоминающие человеческую речь, замедленную раз в десять. О чём именно они болтали я так и не понял, единственное, что я сумел разобрать среди того шума был еле слышный зов о помощи. Кто же это так вопиет? Этот голос… мне обязательно нужно туда… неужели я опаздываю?! Что же за гхырня такая тут твориться? Куда я попал?! О нет, тут явно не Стармин; это место смутно напоминает его, но это не он. Здесь на любом предмете лежит некая печать заброшенности, покинутости, обшарпанности, ветхости. Каждый шаг, совершенный в этом месте давался мне со всё большим трудом чем предыдущие, более того, мне чудилось, будто я вязну в каком-то болоте, заменявшем в сей дыре землю. Ну ничего, я дойду, доползу… А-А-А!
- Прочь, мразь, с дороги! – боль от удара кнута и озлобленный голос кучера изгнали наваждение, в мгновение ока заполнив мир вокруг меня звуками, красками, запахами. Я живой! Я в Стармине!
- Ах ты ещё и глухой, ну я-те щас взгрею! – с этими словами возница еще раз стеганул меня по лицу – Получай, получай, по…
Ударить ещё раз кучер не успел, ибо меня охватила холодная ярость. Перехватив его руку на замахе, я стащил возницу с козел, опрокинул на землю и принялся методично избивать лежачего ногами. Толпа, почуявшая зрелище, вмиг окружила и карету и нас. Симпатии собравшихся были почти целиком на моей стороне: не любили столичные жители кучеров за длинные языки и гадкую привычку пускать в ход кнут супротив любого зазевавшегося прохожего. Теперь же, когда один из тех любителей стегать валялся на земле, толпа предвкушала веселое зрелище и всячески подзуживала меня. Однако на этот раз удовлетворить запрос публики мне было не суждено.
- Какая дерзость! Что вы себе позволяете! – раздался высокий визгливый голос пассажира кареты. – Вас за это повесят!
- Господин Бережок? – голос отставного судьи я узнал даже несмотря на то, что со времени нашей последней встречи прошло почти двенадцать лет.
Услыхав своё имя, владелец особняка с беспокойством отодвинул штору, закрывавшую окно каретной дверцы, и опасливо глянул по сторонам. В его глазах читался неподдельный ужас и казалось, будто кто-то преследует его по пятам. Наконец, немного успокоившись, он обратился ко мне.
- Тише вы, тише. У меня важная секретная встреча, я вас извиняю и более не держу.
- Сошечка, - капризным голосом проворковала ’’причина секретности’’ – почему мы не едем? И кто это такой?
За время своего недолгого обучения на Перекатной Балке, от своих однокашников я слышал, будто Бережок женился на судейской мантии, получив в приданое ревнивую корову. Смысл той шутки открылся мне, когда однажды посреди лекции, в аудиторию ворвалась, не побоюсь этого слова, раскормленная бурёнка с тяжелой челюстью и, не обращая внимание на учеников, начала хорошо поставленным басом костерить судью на все лады, обвиняя в том, что тот якобы заделал ребёнка её служанке. Похоже, что ситуация в особняке на Перекатной за прошедшую дюжину лет не изменилась ни на йоту: жена как и прежде тиранила худосочного муженька, а последний, скрываясь, таясь и нанимая кареты, всеми силами наставлял своей второй половине рога.
На этот раз сотрудницей отставного судьи в деле увеличения костяных наростов госпожи Бережок оказалась стройная девица на пару-тройку лет старше Вики. Обряженная в дорогущие ткани, ароматизируя недешевыми духами, ’’небесное создание’’ было гораздо красивее моей знакомой, однако некой изюминки в этой разодетой вешалке не наблюдалось ни на грош, а в глазах вместо веселого огонька жила пустота и скука.
- Сошечка! – капризным голоском проворковала она – Ты меня слышишь?
- А? Да, конечно цыпуля моя – сюсюкающее промямлил Бережок. – Это…
- Гелерт Темнолес – не став мучить старика подсказал я. – Ваш бывший ученик.
- Ну да точно! Гелерт Темнобес, мой… Постойте! – голос отставного судьи обрёл напор и надменность - А не вас ли я... Ну конечно же, вспомнил: то, что вы сотворили тогда ни в какие границы не лезет. И много ли, позвольте вас спросить, дала вам та выходка? Глядя на вас, могу утверждать, что свой шанс стать приличным человеком вы упустили.
- Если вы считаете, что покупать дорогих хвыб – признак приличного человека…
- Сошечка, да что он себе позволяет!
-… то позвольте мне остаться хамом и дикарём. Даже не знаю как мой троюродный брат с таким-то учителем ещё не превратился в скотину.
- Ну знаете ли!! Уж кого-кого, а Темнолесов у меня в учениках явно не водится.
- Что?
- Своё обещание не допускать в приличное общество таких как ВЫ я помню и клянусь святым Фендюлием не нарушу ни при каких обстоятельствах. Игнат, - крикнул судья кучеру. – Вылезайте и поедем-ка прочь из этого гадюшника.
С этими словами Бережок задвинул шторы на окне. Возница, прятавшийся от моего гнева под каретой, буквально взмыл на козлы и стегнул лошадей, стараясь побыстрее покинуть место едва не ставшее для него роковым. Через пару минут карета скрылась из глаз. Разочарованная толпа, ожидавшая будто я устрою им знатную потеху тоже начала потихоньку расходиться, оставляя меня наедине с открывшимися фактами.
Получается, что мой троюродный братец в кампании дайна Пилипа уже третий месяц дурят меня и Фиша. И где же тогда пропадает Розик? Стоп! А куда сей подгхырик делся?
Я точно помню, что он был рядом со мной когда случилось это бредовое видение, а сейчас… Ясно, выходит этот гад улизнул, воспользовавшись моей неспособностью схватить его и теперь бежит… Куда? Собственно говоря, мне незачем заниматься гаданием; разговор с кучерявым подгхыриком можно отложить до вечера и, не привлекая старого палача, заставить нашего ’’законоведа’’ растолковать чем именно он занимается всё это время. Заодно, можно прояснить и какова в этом деле роль той бочки в рясе, ибо я ни в жисть не поверю, будто дайн Пилип тут совершенно не причём. Вполне вероятно, что именно эта пьянь с самого начала выдумала идею о Перекатной Балке, ведь как он в тот раз убеждал Фиша, прям-таки соловьём заливался, вещая о невиданных способностях Амброзия к юриспруденции. Ладно, отложим пока эти предположения, но то что сегодняшний разговор с Розиком и пузатым святым отцом состоится и эти двоя темнил мне выложат всё как на духу, не вызывало у меня ни малейших сомнений.
Пока же стоило решить насчёт моих дальнейших планов. Возвращаться домой и врать Фишу, будто Розик благополучно доведён до особняка Бережка мне явно не хотелось, ловить же Порохню с одними лишь домыслам на руках тоже было пустым делом. Ещё неизвестно сидит ли старший следователь в своём кабинете на Каланче или его отправили в тот же дворец, поэтому я решил ещё раз заглянуть в тот злосчастный дворик, едва не ставший для Вики, ребят и меня могилой. Авось и правда отыщу чего-нибудь.
Путь до Ржавой Кружки прошёл без приключений. Некоторое время я потерял поплутав в окрестных закоулках и подворотнях, ища место, где вчера нас чуть не изничтожила взбудораженная толпа. Наконец, удача мне улыбнулась, и искомый двор был найден. Честно говоря не таким я его себе представлял. Мне казалось, будто в таком месте всё должно было просто кричать о совершенном злодеянии, взывать о воздаянии. Глупые мысли, согласен: описанное мной бывает лишь в романах ужасов, столь любимых сейчас аристократами, здесь же был реальный мир.
При тусклом свете дня небольшой проходной дворик казался неотличимым от десятка таких же подобных ему. Те же заброшенные дома с заколоченными окнами, на которых кое-где сохранились выведенные черной краской чумные знаки, та же ''дворовая живопись''– продукт творчества местных шкетов, сообщающая прохожим информацию типа ''Жиган – сын пыхатой козы'' и, специально для незнакомых с упомянутым Жиганом, изображающая нежные отношения мамули и её отпрыска. В этой части города, пострадавшей от Призрачной Чумы куда сильнее прочих, такая картина не была редкостью и причина её крылась ни в одном лишь моровом поветрии. В куда большее запустение эти дворы приводила обыкновенная человеческая жадность: каким-то образом старминским домовладельцам, у которых эпидемия унесла жильцов, удалось добиться выплаты компенсации ''за потерю средств к существованию''. Теперь по этому закону, хозяева домов получали вполне приличные ''поминки'' от казны до тех пор, пока в их жилищах не появятся новые арендаторы. И, судя по размерам выплат, многие из тех кому принадлежат жилые постройки расставаться с весьма солидным приработком явно не торопились, предпочитая держать свою собственность пустой и заколоченной.
Но тем не менее существовала одна деталь, резко выделяющая этот пятачок земли из множества сходных с ним: гномы. Небольшая артель рыл эдак на десяток, несмотря на начавшийся снег с дождём, бодро грузила на подводы какие-то тюки, свёртки и мешки. Почти наверняка, инициатором перевозки был арендатор небольшого магазинчика, именовавшегося ''Львиный Зев'', так как лавчонка с непонятным названием являлась единственным обитаемым домом в этом дворике. Интересная вырисовывается загогулина при таком раскладе: хозяин бросает насиженное место на следующий день после того как рядом с его торговой точкой находят жертву Дикого Охотника. Совпадение? Ну даже если и так, то разговор с лавочником будет весьма познавательным. Вполне вероятно, что обитатель магазинчика с мутными окошками сумеет объяснить мне каким образом проходной двор был превращён в мышеловку и как это стража сумела явиться столь быстро в столь подходящий момент. Одним словом, добро пожаловать в ''Львиный зев''.
В лавку я вошел беспрепятственно: гномы по-прежнему грузили тюки на подводы и не обратили на меня ни малейшего внимания. И это было прекрасно. Первым, что я увидал едва очутившись внутри магазинчика, оказалось полнейшее запустение. Грузчики постарались на совесть, вынеся не только то что лежало на витринах и полках, но и прихватив с собой даже прилавок и кассовый ящик. Единственной вещью, всё еще остававшейся нетронутой в маленьком торговом зале был какой-то непонятный уродец с рычагами, втулками, шестеренками и еще гхыр знает с чем. Для чего предназначался сей шедевр, осталось для меня тайной покрытой мраком, разрешать коею не имелось ни времени, ни желания. Ещё раз окинув лавку беглым взглядом, я понял, что ничего стоящего здесь… Стоп! А само стекло. Я точно помню, что со стороны двора окна этой лавки казались мутными и почти не пропускающими свет. По идее, в этом магазинчике сейчас должна стоять непроглядная темень, однако в торговом зале было более-менее светло. Находясь внутри и глядя в столь необычные оконца, я мог наблюдать работающих во дворе гномов, при этом они-то увидеть меня ну никак не могли. Да уж, лавочка оказывается куда интереснее, чем предполагалось изначально… Интересно, а что же ждёт меня внутри? На всякий случай, я достал из-за пояса пернач, осторожно шагнул в узкий коридорчик и вскоре оказался во внутренней комнате, бывшей по-видимому и жильём и подсобкой.
Эта часть здания, в отличие от торгового помещения, оказалась погружена в темноту, лишь в дальнем углу комнаты, на хлипком столике горела довольно слабая колдовская свеча[12], кое-как рассеивающая мрак вокруг себя и бросающая отсветы на невысокого толстоватого человека в довольно дорогом и, я бы сказал даже, щегольском купеческом костюме. В первый момент, лавочник не обратил на меня ни малейшего внимания. Согнувшись в три погибели, он выкладывал столбиками монеты самого разного достоинства, но едва я сделал ещё несколько шагов, как толстяк встрепенулся, подскочил и недобро уставился на меня
- Что вы тут делаете?! – фальцетом заорал он. – Я же велел никого не пускать! Магазин закрыт! Неужели вы не видите, что мы не работаем? Немедленно падите прочь.
- Спокойствие, уважаемый, только спокойствие, – ответил я, доставая из-под плаща значок гильдии королевских дознавателей – овальную бляху с фигуркой сидящего на месяце паренька и держащего в руках удочкой.
За всё время службы я лишь три раза демонстрировал собственную принадлежность к корпорации палачей и всякий раз повергал собеседника в ступор, однако на этот раз всё пошло совершенно не так как я рассчитывал. Едва только лавочник рассмотрел значок и прочёл написанный старыми рунами девиз ''Выудим даже с Луны'' как его лицо вытянулось от злобы и побагровело ещё больше.
- А сыскарьская собака – прошипел он – опять вы по мою душу пришли?! Ну уж гхыр вам. Вон! Вон из моей лавки!! Немедленно или гномы тебя…
Что именно должны были сотворить со мной грузчики лавочник договорить не успел. Я схватил толстяка за ворот рубахи и прижал к стенке.
- Послушай меня ты, кусок вонючего котяха и навозный мешок, вчера на твоих жирных зенках были убиты двое ребят – паренёк и девчонка, которые могли бы ещё жить да жить! У тебя два пути: или ты выложишь мне всё как на духу…
- Или я проткну тебя как порося. Выбираю второе.
Несмотря на кажущуюся рыхлость владелец ''Львиного Зева'' ухитрился выхватить из-за пояса дагу[13], приставил своё оружие к моей груди. В глазах лавочника мелькнуло торжество и мне пришлось отпустить его. С презрительной усмешкой на лице толстяк несколько раз ткнул дагой в мою сторону, скорее обозначая удар нежели в действительности намереваясь атаковать меня. Это-то и оказалось его роковой ошибкой. На одном из неудачных замахов мне удалось схватить хозяина лавки за руку и провести болевой приём, а затем пару раз приложить толстяка головой об стену. Удары, по моему мнению, вышли не особо сильными, однако и их пузану хватило с лихвой.
Убедившись, что драка не привлекла ненужного внимания работающих во дворе гномов, я связал бесчувственную тушку лавочника его же собственным дорогим красным кушаком, а оружие присвоил в свою пользу – авось в хозяйстве пригодиться, а нет загоню кому-нибудь, а то и вовсе подарю. Ну так-то лучше, теперь можно было поговорить серьёзно. Усадив обмякшее тело хозяина на стул, я слегка похлопал его по щекам, приводя в чувство, и приступил к допросу.
- Ну что, поножовщик, гхыровы твои дела теперь. Ты знаешь что бывает за нападение на королевского служащего при исполнении?
- На по… - только и успел выкрикнуть допрашиваемый.
Мой удар в кадык загнал возглас лавочника обратно в горло. Меж тем, я готовился исправить свою оплошность. Отрезав от кушака владельца магазина небольшой кусок ткани, я изготовил нечто напоминающее кляп и сунул его в рот лавочника.
- Зря ты так горлопанишь, но за напоминание о гномах я тебя благодарю. Они тут явно лишние.
Взяв со стола пустой кошель, я сгрёб туда деньги, лежавшие на столе, и пошёл во двор. За время, моей ''беседы'' с толстяком, подгорная артель успела погрузить на свои подводы весь товар и ныне мокла под дождём, ожидая пока заказчик прикажет выдвигаться. Идея, которая зародилась у меня в голове, вполне тянула на звание бредовой, а значит имела все шансы на успех. Итак, приступим.
- Так, всем внимание, всем слушать сюда! Ваш маршрут меняется! - От командирского тона гномы несколько опешили и удивленно уставились на меня. Вот и отлично, клюнули голубчики.
- Короче, народ. Езжайте на Бабаевы Склады, это на Портомойне.
- ЧТО?! – разом гаркнули артельщики.
Понять их возмущение было легко. Если сам Стармин был столицей Белории, то Портомойню иначе как всебелорской клоакой никто не называл. В это обиталище хвыб самого низкого пошиба, разнообразного ворья, жуликов и убийц даже стражники старались заходить лишь днём и не меньше чем дюжиной. К тому же путь от Ржавой Кружки до нового пункта назначения был неблизким и добраться туда засветло тяжелогруженая подвода явно не сумеет.
- Может я плохо говорю по-белорски? Ну что же, повторюсь ещё раз и медленно: везите товар на Бабаевы Склады.
- Ну уж нет – отрезал бригадир – я гном, а не самоубийца. Да и собственно говоря кто…
Задать роковой для меня вопрос о моей личности и отношении к заказу о перевозке, старый гном не успел. Вынув из-за пояса кошелёк, я легонько встряхнул его. Услышав свою любимую мелодию, старейшина буквально подавился на полуслове и уставился на меня. Его седая бородатая физиономия выражало одобрение, надежду радость и еще такой невообразимый спектр светлых чувств, что я не стал томить старика и кинул ему сей презент. Если кто-то считает, будто гномы неуклюжи и косоруки, то просто швырните им буквально пару медных монет, и вы поймёте, что когда речь идёт о кладнях, подгорный народ в ловкости и изворотливости оставит эльфов и дриад далеко позади. Этот старик не стал исключением. Даже несмотря на немалые с гномьей точки зрения лета, бригадир непринужденно поймал кошель и не раскрывая его, по одному лишь весу оценил будущую прибыль.
- НУ?! – хором спросили своего предводителя более молодые гномы.
Глава артели не ответил ничего, лишь его улыбка буквально осветила дворик. Впрочем, остальные ребята поняли своего старейшину без лишних слов и взобрались на подводы.
- Да, тут ещё вот какое дело: задерживаться на складах вам особо не нужно. Если там вас не встретят наши люди, подождите пока Старминская Звонница не начнёт бить ’’Повечерье ’’, тогда спокойно выгружайте товар и возвращайтесь домой.
- Ясненько! – радостно прокричал старейшина – ежели ещё чего надобно перевезти – обращайтесь к дядюшке Берджыху, ко мне, то бишь. Мы с моими ребятами завсегда в таверне ’’У Пивобрюха’’ обитаем.
С этими словами, руководитель артели легонько щёлкнул бичом, и немолодой мул, чем отдалённо напоминающий своего хозяина, неспешно двинулся в путь. Остальные подводы тронулись немного погодя. Чинно проезжая мимо меня, гномы улыбались и приветствовали такого щедрого клиента, обещая непременно сегодня же поднять за моё здоровье кружечку, а то и две эля. Наконец, двор опустел. Едва только последняя подвода скрылась за воротами, я облегченно вздохнул. Теперь никто не мешал мне запереть дверь в ’’Львиный Зев’’ и вернуться к прерванному допросу.
- Итак, мой пузатый котях, - с порога огорошил я своего пленника – есть у меня для тебя две новости. Одна из них плохая, а другая – ну просто отвратительная. С которой начать?
В моё отсутствие, лавочник не терял времени даром. Пока я одаривал гномов, пузан изо всех сил пытался разорвать свои путы и пускай единственное, что ему удалось совершить – это грохнуться со стула да проползти буквально с десяток вершков, своих потуг торгаш не оставлял даже при мне. С красным от невероятного напряжения лицом, лавочник старался подняться хотя бы на карачки. Взяв новоявленного пластуна за шиворот, я вновь водрузил его на стул.
- Ну что, ползун – повторил я вопрос – с какой новости начать разговор?
Торгаш с ненавистью глянул на меня, но в его взоре кроме злобы промелькнул ещё и страх. Неизвестность – вот что угнетало толстяка сейчас.
- Молчишь? Ну и ладно. Тогда начну с плохой новости: гномы, на помощь которых ты так надеялся, уехали.
Связанный торговец яростно зыркнул на меня. Не будь у него кляпа во рту, он наверное прокричал что-то вроде ’’Ты брешешь, ымрюк!’’.
- О нет, врать тебе я сейчас не хочу. Подумай лучше, вот зачем я взял с твоего стола золото? Правильно, теперь эти деньжата принадлежат гномам, которые везут твой товар… на Бабаевы Склады. Собственно говоря, такова паршивая новость.
Лавочник зашатался и взвыл даже несмотря на кляп. Ещё немного и он начал бы биться головой о стол.
- Ну вот, умный купчик. Вижу, что понимаешь сколько времени твои побрякушки пролежат там в неприкосновенности. Однако есть у меня для тебя и хорошая новость. Насколько она будет хороша – решать тебе.
Торгаш с явным испугом поглядел на меня. Теперь в его взгляде мелькала безумная надежда, будто бы я сейчас расхохочусь и брякну, что мол всё сказанное мной ранее являлось лишь тупой шуткой. Ну здесь-то ты ошибаешься, дружок.
- Гномы будут сторожить твой товар ровно до повечерья. Надеюсь, ты понимаешь сколько времени у тебя осталось до полного разорения? Покуда его еще довольно прилично, но если станешь вихлять из стороны в стороны, то не трудно догадаться, что будет с дорогими тебе игрушками. Ну как, мы договорились? Вот и ладушки. Я задаю вопрос – ты отвечаешь полно и искренне. В результате – можешь катиться за своим товаром на все четыре стороны. Кивни и начнём говорить как взрослые.
Лавочник бешено затряс головой в знак согласия с моими условиями.
- Итак, приступим – сказал я, вынимая кляп изо рта пленника. – Как тебя звать-то?
- Зеврас.
- Вот и отлично. Расскажи-ка мне, Зеврас, без вранья и утайки всё, что ты знаешь о вчерашнем убийстве, произошедшем во дворе.
- Я ничего не… А-А-А!
- Послушай меня ты, кусок драконьего помёта, кого ты хочешь обмануть? Себя? Меня?
- Я не вру! Их привезли уже мёртвыми!
- Кто?
- Тролли.
- Опять врать? Ну можешь продолжать в том же духе, вот только вспомни: время бежит, телега – тоже бежит, а Портомойня всегда рада новым товарам.
- Поверьте мне, я говоря чистую правду. Тролли всегда следовали за ними. И в тот раз они пригнали возок с…
- Ты упомянул каких-то ’’их’’. Кто они?
- Я не знаю. Не бейте меня! Я и в правду не знаю кто они. Могу сказать, что они богаты, очень богаты.
- Зачем же этим богачам понадобились трупы?
- Н-н-не могу знать. Вчера ко мне пришёл главный из их кампании – Гриншпан. Он и раньше заходил ко мне и покупал различную мелочь, типа механических кикимор и жмырей…
- Оригинальный у тебя ассортимент в лавочке.
- На этот раз он прикупил две огромные куклы удавленников, якобы с целью розыгрыша одного не в меру смурного приятеля.
- Продолжай.
- Сам розыгрыш должен был произойти в моём дворе…
- Это еще почему?
- Прежний хозяин дома очень любил механику и соорудил устройство, могущее закрывать ворота одним поворотом ручки.
- А тот уродец в лавке, как я понимаю, часть того механизма?
- Именно. Гриншпан обещал мне за всё двести кладней и даже внёс задаток.
От озвученной суммы мне оставалось только присвистнуть. Чтоб скопить такие деньжищи я должен был бы вкалывать как минимум год, сидя при этом на хлебе и воде, а тут какой-то толстопуз получает их за «здорово живешь». Круто, ничего не скажешь. Внушает. Да и сорок кладней на дороге не валяются[14].
- И каким же образом должен был пройти ’’розыгрыш’’?
- По сигналу Гриншпана, я обязан был запустить механизм, запирающий все ворота, затем моя роль на этом завершается, а дальше в дело должны вступить актёры. Так по крайне мере объяснили мне. Поверьте – меня обманули, я не знал, что вместо кукол будут настоящие убитые! Я всего лишь честный торговец игру...
- Хватит визжать! Я думаю, ты прекрасно догадывался, что за красивые глазки никто не отвалит тебе столь солидную сумму.
- Я ничего не знал – по-прежнему упирался Зеврас. – Я умолял Гриншпана прекратить всё это пока не поздно, но он пригрозил в случае чего подвесить к тем двоим и меня.
- Ясно. Затем, как я понимаю, во двор вошло несколько человек и видя это через чудо-окно Гриншпан велел превратить двор в мышеловку?
- Именно. Всё именно так и произошло.
- Что было потом?
- Во двор влетела толпа, и дайн, верховодивший ей, начал верещать что-то о Диком Охотнике, затем пришёл ещё один дайн и эти двоя о чём-то заспорили. И когда второй принялся колотить первого, Гриншпан выругался и куда-то убежал, сказав что принесёт оставшуюся часть оговоренной суммы завтра.
- И ты поверил? Думаешь, ты теперь нужен им живым после всего того, что ты видел?
Лавочник ничего не ответил, впрочем ответ мне и не требовался – всё было ясно и так. Зеврас решил и рыбку слопать и в грязи не изваляться. По-видимому, гномы, кроме всего прочего, должны оказаться для владельца ’’Львиного Зева’’ своеобразным живым щитом, атаковать который Гриншпан не посмеет. Наивный расчёт. Если тот ымрюк действительно обладает такими средствами, он без труда может организовать несчастный случай или приказать своему троллю просто и без затей пристрелить толстяка из лука или самострела.
- Ну хорошо, продолжил наш разговор. Мне нужна информация об этом твоём Гриншпане. Опиши его для начала.
- Молоденький, высокий, тощий, златовласый, кудрявый, смазливый такой в общем…
- Ты мне прямо какого-то благовестника с храмовой фрески рисуешь, а не человека – недоверчиво сощурился я.
- О, нет! Это был человек и очень богатый: одет в чёрный бархат, на пальцах кольца, в ухе – серьга вот с таким бубенцом[15] и самое главное – запах. От него пахло ’’Эльфийским родником’’[16].
- А теперь ты мне какого-то сагайдака[17] рисуешь. Уж определись всё-таки с описанием.
- Всё что я говоря – чистая правда. Я ничего от вас не скрываю, я и от тех тоже ничего не скрывал…
- ’’Тех’’? Значит к тебе сегодня приходил кто-то ещё? Вот интересно, кем были те любознательные личности?
Зеврас скорчил кислую рожу. Похоже он был не рад собственной откровенности, но слово как говориться не воробей… Опасливо глянув на мой пернач, лавочник после недолгих колебаний заговорил.
- Незадолго до вас ко мне подошли двоя: мужчина средних лет и с ним девчушка. Они тоже допрашивали меня.
- Попробую угадать: мужчина был тощим, длинноносым, с соломенными волосами до плеч и коверкал некоторые слова, а девушка…
- Мелковатая и напористая. Она чуть не спалила весь мой товар, она…
Торгаш всё еще причитал, описывая какими зверствами грозила ему Вика, но я не особенно-то слушал лавочника. Итак, получается, что магичка не усидела и взялась за дело самостоятельно. Более того, ей каким-то образом удалось проникнуть на Каланчу и заставить Порохню встать с кресла и пойти за ней. Сомнений в том, что мужчина средних лет был именно старшим следователем у меня не возникло. Интересно, весьма интересно…
- Итак – прервал я плач торгаша. – К тебе зашли двое и ты рассказал им тоже, что и мне, я прав? Отлично. Где они? Куда пошли? Учти, ложь будет караться ударом пернача в рыло: нас с раннего возраста учили видеть неправду физически.
Мои слова были чистой воды блефом. Никакими особенными способностями я не обладал, но Зеврас принял угрозу на веру.
- Они тут… тут! - Немного поколебавшись, произнёс он. - Я их опоил калишевым зельем и теперь они спят. Я никого из них даже пальцем… это всего лишь сон сладкий и безмятежный…
- Где они?!
- В задней комнате. Я отволок их туда и там запер. Они даже не связаны…
- Ключ!!
- Он в том старом шкафу. Завтра, когда я должен был быть далеко, пришел бы Пахом – мой слуга и освободил бы их...
Взяв в руки колдовскую свечу, я обшарил полки и после недолгих поисков обнаружил нужный мне предмет. Старый изъеденный ржавчиной ключ еле-еле вошёл в такой же замок и проворачивался с огромным трудом. Наконец, массивная дверь поддалась и со скрипом, будто нехотя, отворилась, пуская меня в маленькую комнатёнку. Едва оказавшись внутри закутка я чуть не споткнулся о чьё-то лежащее тело. Так и есть: старший следователь белорского правосудия, заслуженный работник Каланчи и мой хороший знакомый Всеслав Порохня вольготно развалился и, мирно посапывая, дрых на грязном тюфяке. Судя по его довольной роже, душой он пребывал где-то на Хлебосольных Небесах. Даже когда я посветил ему в глаза, мой коллега ровным счётом никак не отреагировал. Ну да ладно - погляжу что за сны смотрит Вика да и растолкаю обоих лежебок разом. Ну-с, где же ты прячешься, де…
О, нет! Неужели это… Вика?! Я с огромным трудом опознал в этом неестественно выгнутом теле с потемневшим, почти черным лицом и стиснутыми зубами свою подругу. Хуже всего было то, что она почти уже не дышала. Неужели я опоздал?!
- Ну уж нет, гхыр вам. Вы её не получите, - мысленно грозил я неизвестно кому.
С трудом мне удалось разжать Вике челюсти и что есть силы надавить на корень языка. Давай, девочка, выплюнь из себя эту дрянь! Борись Вика, ты сильная, сейчас… вот сейчас тебе будет легче. Ну пожалуйста… Вот… вот так ещё чуть-чуть.
Спасительная рвота началась не сразу, но теперь шаг за шагом Вика, отрыгивая яд, уходила от той роковой черты, из-за которой не было возврата. Постепенно, лицо моей подруги просветлело. Её дыхание оставалось слабым и давалось ей с некоторым трудом, но теперь я понимал – она вне опасности. Она вернулась к жизни.
- Эх, девочка моя, что же ты со мной творишь? – тихо прошептал я куда-то в пустоту - Седым я с тобой стану раньше срока…
Вика будто улыбнулась во сне словно говоря: ’’а иной никогда, увы, я не буду. Если что-то не так, ты прости уж меня’’. Всё в порядке, Вика, лежи, отдыхай. Будить тебя я пока не стану, а вот старшему следователю такой поблажки ждать от меня не стоит. Ну-с, господин Порохня, подъём! Только вы умеете задать действительно правильные вопросы об организаторах вчерашней расправы над ребятами и не упустить ни одной, даже самой мелкой детали, так что просыпайтесь. Вставайте! Вставайте, кому говорю! Уф, всё без толку. Единственное чего я добился было то что старший следователь пробурчал нечто вроде: ’’Люся, ну не надо… Папочка устал ’’ да и повернулся набок, по-прежнему пребывая в золотых сновидениях. Ай-да Зеврас, ай-да ымрюк, что же это за зелье такое состряпал, от которого одна едва на тот свет не отправилась, а до другого я даже метлой достучаться не могу? Калишевы листья, говоришь? Взять бы тебя за эти самые листки да и на кол, а голову на копьё... Стоп! Отложим пока сии мечты и вернемся к нашим баранам, точнее к одному белобрысому похрапывающему овцу (Ну как еще можно поименовать зрелого вроде бы мужика, срывающегося за почти девчонкой и мчащегося без всякой стражи прямо в логово лабырра-отравителя?). Придётся мне использовать на нём самое страшное, самое радикальное из известных мне средств. Не факт правда, что после такого пробуждения откачивать не придётся меня самого, но похоже иного пути просто нет. Эх, была - не была.
- Всеслав, проснитесь. Вашу Люсю похитили… Уй-о!
Чтобы там не говорил мне Порохня о коварстве женщин и об опасности связываться с ними, свою дочь, так же как и свою маму, старший следователь любил безмерно. Горе было тому, кто хоть как-то попытался бы причинить им малейший вред. Вмиг откинув дремоту, Порохня схватил меня за ворот рубахи и что есть силы сдавил мне горло. Одновременно с этим в мой бок упёрлось холодное лезвие потаенного ножа, скрытое до времени в рукаве следователя.
- Где ты её спрятал?! – не своим голосом прохрипел Всеслав.
- Дома… у вас дома… она – только и смог выдохнуть я.
Железная хватка на моей шее немного ослабла, но яростный взор старшего следователя по-прежнему жег меня изнутри.
- ВЫ?! – всё еще злобно прошипел Порохня – Как вы смеете так шутить?! И какого гхыг’а вы ту оказались?!
- Вас с Викой будил. Её, считай, от смертного сна, вас – от беспробудного. И… это… отпустите мне… воротник. Дышать… тяжело.
- Ну да… извините меня. И всё же как вы нашли нас? И почему мы оказались здесь?
- Неужто вы не помните как допрашивали одного плешивого лабырра, хозяина лавки?
- Вполне себе помню. Скользкий однако тип оказался. Но тем не менее после нашей с ним беседы и обещания госпожи Шаонелл отпг’авить его на вивисекцию на сотг’удничество пошёл охотно…
- И даже угостил вас чаем с калишевыми листьями.
- Похоже на то. Единственно, что мне не понятно, это почему зелье подействовало на вашу подг’угу столь необычно. Дайте-ка мне свечку. Ага. Видимо, госпожа Шаонелл не совсем человек.
- Что?!
- Вы ведь не сталкивались с калишевым зельем до сего дня? Так вот, готовить его начали лишь где-то семь лет назад. Оно недешево, но, как видите, вполне по деньгам таким вот… лавочникам.
- Ну и к чему это вы клоните?
- А к тому, что сие зелье имеет весьма специфическое действие. Людей оно усыпляет, гномы от него становятся вялыми, а на эльфов находит буйное веселье.
- И кто же тогда по-вашему Вика?
- Ну… дг’иада или вампиг’ша… Зелье ещё толком не исследовано магами.
- Самому-то не смешно? Ну какая из Вики вампирша? Где её когти? А клыки? А крылья? Да и на солнце она чувствовала себя вполне неплохо.
- А много ли вы знаете о вампиг’ах, чтобы вот так вот судить о них?
- Предостаточно. Мой прадед, ещё до того как пришел в Стармин, с ними воевал и отец собственными глазами видал одного из них на турнире лучников. Правда давно это было, ещё до моего рождения. Тот кровосос пытался закосить под человека, но раскрыли его быстро. Ладно, давайте прекратим эту болтовню и вернемся к одному толстому плешивому ымрюку. Что-то говорит мне, будто не всё он вам рассказал.
- Согласен. Помогите-ка мне встать, а то ноги чего-то не шибко слушаются меня.
С оханьем, кряхтением и моей помощью старший следователь смог подняться с грязного тюфяка. Первые шаги он совершил с трудом, покачиваясь, видимо то зелье и на людей действовало не лучшим образом, но постепенно его походка становилась всё увереннее и твёрже и, наконец, уже без моей поддержки, Всеслав покинул закуток. Аккуратно взяв на руки Вику, я отправился вслед за Порохнёй.
После темной и грязной комнатёнки, жилище толстого лавочника казалось мне светлым и просторным. Поискав глазами место для лежанки и обнаружив нечто напоминающее топчан, я соорудил для моей подруги что-то вроде постели. Уложенная на подстеленный плащ Вика тихо дремала, поэтому завершающую часть допроса мы с Всеславом решили провести без пристрастья.
- Скажите, а каким ветром вас всё-таки занесло сюда? – спросил я следователя, после того как пересказал ему сведения, добытые в ходе разговора с Зеврасом.
- Ветг’ом? Ваша подг’уга больше напоминает уг’аган. Я даже слегка начал опасаться за свою жизнь. Да г’едко найдёшь такую экспг’ессию…
- Темните вы чего-то. Не за что не поверю, будто Вика в этом плане может перещеголять вашу бывшую супругу.
Мы поглядели друг на друга, а затем тихо рассмеялись. Брак Порохни трудно было назвать удачным. Лет десять назад его угораздило жениться на особе, больше всего любившей две вещи: приобретать дорогие безделушки и читать безвкусные романы. Может быть, со временем, она надеялась выбиться в благородное сословие, однако здесь её ждал большущий облом. В белорском судопроизводстве дворянство присваивалось либо людям беспорочно отслужившим в течение сорока лет, либо за некоторые сверхзаслуги. Ждать столь долгое время жена Порохни совершенно не хотела, поэтому постоянно пилила своего супруга, надеясь, что тот выбьет себе повышение. В этом-то и крылась её ошибка. Существующим положением дел и местом в судейской иерархии Всеслав был более чем доволен и становится ради продвижения наверх в позу ’’чего изволите’’ перед каждым начальственным лабырром не желал. Смекнув, что в данном супружестве ей ничего не светит, жена старшего следователя в один прекрасный день попросту испарилась вместе с каким-то шамарганским вельможей, прихватив заодно немногочисленные сбережения супруга и украшения его матери. «И всё же главное моё сокг’овище осталось со мной» - грустно шутил по такому поводу Всеслав. Трудно с эти не согласится. Мамаша, обирая моего друга, оставила Порохне маленькую дочку. Уже потом, промотав деньги и будучи брошенной любовником, оказавшимся никаким не вельможей, а обыкновенным прохвостом, сия особа вновь заявилась в Стармин и запела о своём материнстве и замужестве, надеясь в очередной раз облапошить Всеслава, но не тут-то было. Воспользовавшись своими знакомствами, Порохня не только благополучно выдержал натиск бывшей жены, но и состряпал на неё дело, благодаря которому последняя оказалась в Хвыбей Яме[18], где благополучно и сгинула.
- И всё же, почему вы пошли сюда с Викой?
Старший следователь посерьёзнел, вздохнул и, немного поколебавшись, произнёс.
- Надеюсь, вы помните госпожу Аннагушу, Блюстительницу сами знаете чего?
- Такую гхыр позабудешь.
- Ну так вот, сегодня её нашли удавленной.
- Чего?!
- Официальная вег’сия гласит о самоубийстве…
- Бред какой-то. Не могла, ну просто не могла она совершить такого.
- Это ещё почему?
- Хотя бы потому, что самоубийство - это несмываемый грех. Та Блюстительница, которую я знал ни за какие шиши не сотворила бы подобного святотатства.
- Увы и ах, неужели вы так близко знали эту женщину, чтобы высказывать подобное? За госпожой Аннагушой водилось изг’ядное число пг’егг’ешений, так что ’’я знаю’’ есть лишь ваше личное мнение.
- Значит Блюстительница и в самом деле повесилась? Но почему?
- Не так быстг’о, вы слишком поспешны в своих суждениях. Неужели я сказал, будто наша знакомая и в самом деле лишила себя жизни?
- Нет, но… постойте. Викина подруга, Диша, она ведь в тот день работала у своей хозяйки, ведь так? В один и тот же день и госпожа, и служанка практически одновременно погибают. Диша и её парень – от рук якобы ’’Дикого Охотника’’, а Блюстительница – самоубивается.
- Вы идете в пг’авильном напг’авлении, пг’одолжайте…
- Я должен был с самого начала догадаться. Нет никакого ’’Дикого Охотника’’, то есть в данном случае этот ымрюк не причём. Просто-напросто в Стармине действует банда некоего Гриншпана. Вы ведь знаете кто это?
- Имя, ясное дело вымышленное, но по описанию, данному господином Зевг’асом мы вполне сумеем г’азоблачить убийцу. Думаю в моём дневнике найдутся записи касаемые сей пег’соны.
- Интересно, а нет ли в ваших записях чего-нибудь о сообщнике того ымрюка? "Дайне" в бархатной рясе.
- Так, а вот отсюда поточнее пожалуйста – в голосе Порохни прорезалось любопытство.
- Дело в том, что мне удалось оторвать бородку того мошенника. Так вот, он чем-то походил на Гриншпана: прежде всего мягкой ухоженной кожей. Таким образом, получается, что в Стармине действует банда, в которой как минимум двое аристократов! То-то мне рожа того ’’дайна’’ показалась знакомой, будто я его где-то раньше видел. Конечно же я его видал - во дворце! Эх, если бы мои мысли можно было бы перенести на холст….
- Не беспокойтесь об этом. Наш штатный маг сумеет извлечь ваши воспоминания, а ученики из гильдии Святого Слуки пег’енесут их на бумагу.
- Точно! Тогда нам нужно прихватить с собой и этого толстого ымрюка и убираться отсюда, пока здесь не появились люди Гриншпана.
- Они УЖЕ здесь – голос Вики был тихим, но уверенным. – Они уже пришли сюда.
- Ты уверена? – зачем-то переспросил я.
Магичка грустно кивнула, встала с топчана и пошла в торговый зал. Не произнеся ни слова, я распорол путы, связывающие Зевраса, и мы троя последовали вслед за ней.
За окном разыгралась настоящая буря. Снег с дождём валили буквально стеной, скрывая в непроглядной пелене соседние дома и опустевший дворик. Отвратительное качество года… В такое время лучше всего дрыхнуть в кровати под пуховой периной либо греметь стаканами в хорошей кампании где-нибудь в ’’Еловой шишке’’, ’’Ретивом Бычке’’ или ’’Третьим будешь?’’. Но чтобы разгуливать по улицам? О нет, увольте меня от подобной чести – нагулялся я в своё время – едва с того света вернули.
Моей категоричности не разделяла группа смутно различимых фигур в неброских плащах с капюшонами. Даже несмотря на метель, я насчитал среди них как минимум четверых наёмников, пришедших по наши души. Сомнений в этом лично у меня не было. Ну не «по лужам же бегать до самого утра», как в той песне собрались эти ымрюки?
- Один, два… - начал было пересчитывать бандитов Порохня.
- Их там шестеро – прервала его расчёты Вика – Двое под окнами, два в стороне и ещё двое стоят поодаль.
- Но как вы их видите? – удивился старший следователь.
Вика проигнорировала вопрос. Прильнув к стеклу, она старалась получше разглядеть, опознать чем же вооружены эти бандиты.
- Те двое под окнами прячут что-то под своими плащами. Не могу разглядеть…
- Может быть самострелы? – предположил я.
- Возможно… Да, я вижу! Это действительно самострел.
- Хорошо, а что еще ты разглядела?
- Те двое, что стоят по бокам: у одного секира, у другого кистень.
- В общем дело ясное, что дело гхыровое. Ну и наконец, что ты можешь сказать про остальных?
- Я почти их не вижу. Они стоят в стороне от других и я чувствую что это не люди…
- Тролли… - абсолютно убитым голосом прошептал Зеврас – те самые, что охраняли Гриншпана! Умоляю Я знаю, я теперь знаю кто зарезал тех ребят! Это были они! Они выполнили приказ Гриншпана, молю, не отдавайте, не отдавайте меня им! Святые угодники, помилуйте меня…спасите меня Четверо… защитите меня Четверо… спасите…
Не выдержав начинающейся истерики, я отвесил лавочнику крепкую затрещину. Тот упал на пол и, схватившись руками за голову, притих, однако его слова про убийц Диши и Сержана легли на благодатную почву. Вика, до того бесстрастно смотрящая на собравшихся бандитов, дикой кошкой метнулась к выходу. Отшвырнув Всеслава, так некстати пытавшегося перехватить её, магичка схватилась за ручку двери, намереваясь выбежать во дворик и голыми руками порвать убийц дорогих ей людей. Однако едва моя подруга притронулась к косяку произошло нечто невероятное. Сперва раздался тихий треск, затем вокруг силуэта магички образовалось какое-то мертвенное свечение и, в конце концов, Вику отбросило к противоположной от двери стене. Но даже и это не остановило её. Вскочив на ноги, она снова кинулась к двери. Я сумел перехватить Вику буквально в последний момент, когда она почти добралась до цели.
- Пустите! Пустите меня!! – вопила схваченная магичка - … порву! За Дишу…!!!
- Слушай ты @!@#!@$!@ истеричка! – не своим голосом заорал я – Эти лабырры прикончили твою подругу! Они же прикончат и тебя! Ты хочешь чтоб потом они пришли Пеньковую и вырезали там Ташку, Ежика и всех остальных?! Ты этого хочешь?! Этого?!
Вика замотала головой. Всё что я кричал ей была полнейшей чушью, но видимо мои слова подействовали на неё отрезвляюще. Магичка опустила глаза, очевидно стыдясь своего порыва и, всем телом прижавшись ко мне, тихо заплакала. Эх Вика-Вика, я отлично понимаю, что ты чувствуешь, мне тоже хочется иногда скрыться от всей этой гхырни куда подальше, но кто нам с тобой даст это сделать?
Меж тем Порохня не терял времени даром. Подойдя к запертой двери, он пристально разглядывал зачарованный косяк.
- Абсолютно непонятная затея – тихо пробормотал старший следователь.
- О чем вы? – спросил я.
- О замке. Если они желают убить нас, зачем им надо было нас запиг’ать? Тем более магической печатью.
Ответ бандитов не заставил себя долго ждать. Услышав треск сработавшей магической ловушки и шевеление внутри магазинчика, один из троллей вышел из-за спин своих соратников и вынул из-под плаща какой-то предмет. В почти непроглядной пелене ярко блеснул огонёк – кто-то из его подельников воспользовался огнивом. Запалив от него извлеченную вещицу, тролль со всей силы метнул её на крышу дома. Остальные наёмники радостно загоготали. Вскоре мне стала понятна причины их веселья: Мульвиев Пламень. Запах от этой мерзости я запомнил на всю жизнь, пускай с того дня, когда я едва не сгорел в нём, прошло десять лет. Теперь всё встало на свои места. Лезть внутрь дома, где с большой вероятностью можно было напороться на дагу из-за угла и где в тесноте коридоров тебе не особенно дадут развернуться? Зачем? Куда проще запереть строптивую дичь в большущей печке и спокойно ожидать, когда жадный хозяин вместе с не в меру любознательными гостями испечётся к вящей радости заказчика, благо особого долготерпения бандитам не потребуется. Уже сейчас мы чувствовали пока еще слабый со сладковатым привкусом дымок. Пройдёт совсем немного времени как огонь доберётся до нас и тогда всё. Либо мы сгорим, либо, если очень повезёт, успеем задохнуться. В любом случае, поутру, стража отыщет на пепелище «Львиного Зева» четыре обгорелых трупа, опознать которые будет невозможно.
- Они подожгли нас - голос Зевраса вывел меня из раздумий – мы пропали, пропали…
- Заткнись ты, дятел тоскливый, - со злости цыкнул на него я – где у тебя тут потайной ход? Говори немедля!
- Нету здесь никакого черного хода! А теперь нам всем конец… О, боги, я не хочу умирать…
Лавочник всё бормотал и бормотал, но никому из нас не было дела до его нытья. Запах дыма всё усилился. Мы уже чувствовали как огонь перекинулся с чердака на второй этаж. Я попытался разбить своим перначом окно, хотя прекрасно понимал, что свежий воздух лишь продлит нашу агонию. Даже если мне удастся расколотить стекло, стрелки запросто нашпиговали бы нас болтами, но лучше принять смерть так, чем заживо сгореть или задохнуться в дыму. Однако мои усилия пошли прахом: замковая руна охраняла не только дверь, но и окна, и похоже весь периметр дома. Едва только я ударил по стеклу, как магическая волна сбила меня с ног и отбросила назад.
- Ну вот и всё, мамырц нам всем.
- Нет, еще не всё – твёрдо возразил мне старший следователь – Викея – обратился он к моей подруге – вы же маг. Вы сумеете телепог’тиг’овать нас отсюда?
Вика с трудом повернулась к Всеславу. Дым от Мульвиева Пламеня одуряющее действовал на всех нас, однако магичке приходилось куда хуже, чем нам.
- Не получиться – едва выговаривая слова произнесла она – якорного камня нет, я не смогу без него.
- А взломать г’уну?
- Попробуй, девочка моя, я видел КАК люди умирают в этой мерзости. Я никому не желаю погибать ТАК. Пожалуйста…
- Я… я попробую.
Вика подползла к двери и, не касаясь ручки, сделала несколько пассов над замком и дрожащим голосом пропела какое-то заклинание. Мне почудилось, будто воздух заколебался, заиграл радужными цветами. Внутри замка началось какое-то шевеление. Еще немного и казалось, что охранные чары рухнут, а дверь откроется настежь. Увы, похоже, кто-то из нас сегодня крепко прогневал Четверых. Снова раздался знакомый тихий треск и Вика, схватившись за лицо, упала на пол. Из её носа текла тоненькая струйка крови…
- Извини меня – прошептала она – я подвела тебя. Я всех вас подвела. Не могу вскрыть руну – сил нет совсем.
- Неужели нет никакого способа пополнить вашу манну? – с отчаянной надеждой спросил Порохня.
- Есть. Я могу восполнить свой запас с помощью крови. Вашей крови. Алый контур – сильная магия, но запретная.
- К Коврюжей матери запреты! - прорычал я – действуй, Вика, никого не бойся. Если какой лабырр к тебе потом… в общем, он пожалеет, что родился.
- Согласен – присоединился ко мне старший следователь – что нам нужно делать? Готов даже стать доног’ом. Гелег’т дайте-ка мне вашу дагу.
- Погодите – возразил я – пусть донором будет лучше вон тот плешивый ымрюк.
Зеврас испуганно посмотрел сначала на меня, затем на Вику и наконец на Всеслава, но ни у кого из нас не нашел сочувствия. Схватив скулящего и отбрыкивающегося лавочника за шкирку, я приволок его к магичке.
- Лучше не шевелитесь, – холодно бросил Зеврасу Порохня – Либо вы отдадите толику своей жалкой жизни, либо огонь возьмёт её целиком. Начинайте, Вика.
- Сейчас я активирую контур, когда увидите серебряные нити – пораньте руку и приложите её к ним. Как только нити станут алыми – немедленно её убирайте.
- Ясно.
- И если вы увидите, что нити станут мерцать – хватайтесь за голову и падайте на пол. Заклинание не сработало и сейчас будет взрыв.
С этими словами Вика встала на колени, обвела вокруг себя овал и впала в транс. Почти в тот же миг вокруг моей подруги с бешеной скоростью начал вращаться воздух. Еще через пару мгновений от магички остался виден лишь смутный силуэт, а вскоре исчез и он. Теперь мою подругу окружал непроницаемый кокон серебряного цвета.
- Пора – сказал я и приложил руку Зевраса почти к самому вихрю.
Порохня легко чиркнул по открытой ладони лавочника кинжалом, и алый контур принял свою порцию крови. Нам оставалось только ждать. Сперва показалось, что всё идет по плану. Кокон практически сразу порозовел и замедлил вращение. Однако затем он заблестел, а потом и замерцал. Помня предупреждение Вики, старший следователь и Зеврас упали на пол, готовясь к взрыву, который гарантировано убил бы мою подругу. Ну уж нет, гхыр вам! Подхватив валявшуюся на полу дагу я полоснул себя по запястью и приложил рану к контуру. Кокон, словно почуяв новое подношение, со всей мощи впился в меня тысячью нитями, вытягивая силы…
- Живой!!! – знакомый голос раздался сперва как бы издалёка, затем приближаясь всё быстрее и быстрее.
- Вика?! – слабо произнёс я – Ты… в порядке?
- Идиот, ну какой же ты идиот – повторяла она, обнимая меня – ты ведь мог погибнуть!
- А иначе погибла бы ты…
- Я конечно г’ад, что с вами всё неплохо, - вмешался Всеслав - но г’адость лучше всего пока отложить – опасность ещё не миновала.
- Согласен – ответил я, мягко отстраняя Вику.
Только когда я встал, мне стала заметна некоторая необычность нашего положения. Вокруг нас бушевало пламя, но перейти некую незримую границу оно не могло. Даже гари и дыма вокруг нас четверых не ощущалось.
- Ты внутри Сферы Аристофана – пояснила мне Вика – пока она нас защищает от огня. Пока… Но у нас мало времени. Ты как себя чувствуешь?
- Такое ощущение, что из меня вытянули не менее пинты крови.
- По сути, так оно и есть. Алый контур вытягивает из донора кровь и вместе с ней и жизнь. Ты слишком задержался у кокона и я едва успела зашептать тебе рану.
- Ясно, а что у тебя с руками?
Моя подруга с испугом посмотрела на меня и резко отстранилась. Мне показалось, будто она прячет какую-то постыдную тайну ритуала. Возможно, дело было в тех странных маленьких бубонах, покрывавших её левую руку чуть ниже локтя и отдаленно напоминающих о своих чумных собратьях… Ладно, мысли – побоку, сейчас важнее выбираться из этого котяха, куда мы все дружно вляпались.
- Ну ладно, извини, если что не так – утешил я магичку – надеюсь ты сумеешь теперь взломать эту гхырью дверь?
- Да. Более того, я теперь могу слегка подсократить число этих гадов. Мне нужно, чтобы вы все подманили их поближе к двери.
- Что вы хотите сделать? – полюбопытствовал старший следователь.
- Какое нам дело до магических тонкостей? – осадил я своего друга – Мы готовы, Вика. Скажи когда нам начинать.
Немного помолчав, магичка сконцентрировалась и создала из воздуха небольшой радужный шарик. Судя по всему, перед нами предстала столь необходимая сейчас руна-ключ. Послушно следуя за пассами моей подруги, шарик медленно подлетел к ручке запертой двери и остановился буквально в паре вершков от замочной скважины. Раздалось лёгкое потрескивание. Казалось два волшебства вступили в незримый поединок. Удовлетворённо глянув на сыпавшиеся вокруг искры, Вика коротко кивнула, и мы – Всеслав, я и Зеврас – кинулись к окну, завопив на все лады.
- Пустите, пустите нас! Смилуйтесь! Пощадите!
Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 63 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |
| <== предыдущая лекция | | | следующая лекция ==> |
| Площадь-Которую-Нельзя-Называть | | | Тема 5. Анатомия опорно-двигательной системы. Скелет человека и строение кости. Соединения костей. Вспомогательный аппарат. Гибкость. Гигиена опорно-двигательного аппарата. |