Читайте также:
|
Мысль про имущество, как ни странно, до сих пор никогда не приходила Шилину в голову. За всей этой суетой. И сейчас он попросту растерялся.
Какое еще имущество!? Это же я сам нажил! Пока ее вообще не было! С какой это стати я должен с ней делиться? Пусть ее этот новый хахаль всем обеспечивает. Пенсию ей выплачивает. Ренту. Раз он такой богатый. А я-то здесь причем? Я вообще не при делах! Она у него там сосала, а я для нее в это время деньги зарабатывал?! Нет, ну ни хуя себе!!
Такой поворот событий Шилина абсолютно не устраивал. Более того, мысль о деньгах скоро начисто вытеснила у него уз головы все моральные стороны проблемы.
«Моральные»!.. Да о чем с ней вообще разговаривать! Под зад ногой – и все дела. Пшла!! Но вот деньги!..
Шилин не был по натуре человеком жадным, но его глубоко возмущала и уязвляла прямо-таки вопиющая несправедливость происходящего.
Как же так? Мало того, что эта шлюшка его кинула, так она еще и денежки его теперь к рукам приберет! Он ей сам же этот ее секс-турчик, получается, еще и оплачивает?! Тот, другой, ее ебёт, а он, Шилин, платит! Каково, а? Класс!.. Ну, уж нет! Этого не будет! Кто девушку танцует, тот пусть за нее платит. Да-с.
Но всё это были пустые слова. В глубине души Шилин это прекрасно понимал, и это его еще больше бесило. Все козыри были на руках у его бывшей жены. И если она всерьез возьмется за дело… Свидетелей липовых найдёт… Денег им чуть-чуть пообещает… Его денег!! А она наверняка возьмется!.. И – пообещает!.. Еб твою мать!! Нет, ну это вообще!..
Чем больше Шилин обо всем этом размышлял, тем более он ожесточался. Ни о каких светлых, добрых чувствах по отношению к своей бывшей жене: жалости, сочувствии, а уж тем более любви речи теперь уже вообще не шло. Всё вытеснили раздражение, злоба и ненависть. Он видел теперь в ней самого настоящего врага. Хищника! Не женщину, с которой он прожил как-никак вместе, бок о бок целых семь лет, а именно врага. Коварного, хитрого и беспощадного. А как же иначе? Только так! А ля гер ком а ля гер! На войне как на войне!
Шилин думал теперь об этом постоянно. Днем и ночью. Вынашивал в голове планы военной кампании, прокручивал различные варианты, разыгрывал в лицах бесконечные диалоги со своей бывшей, ненавистной ему теперь супружницей. «А я!.. А она!..»
В общем, всё опять вернулось на круги своя. Шилин снова пришел к тому, с чего и начал полгода назад. Незримые узы, связывающие его с Наташей, вдруг каким-то поистине чудесным образом восстановились. Только тогда это были узы любви, а теперь – ненависти. Но сути дела это не меняло. Просто плюс поменялся на минус, белое стало черным. Время завершило свой круг. Рабство – свобода – рабство. Только теперь рабство еще более горькое. Рабство ненависти. Джинн оказался прикованным к лампе.
Лучше бы у меня вообще ничего не было!! Никаких денег!.. – иногда приходило в голову Шилину. – Да, но тогда и тёлок никаких бы не было и вообще ничего, – тут же с горечью сознавался он сам себе. – Так бы я тогда лохом и остался. Так бы по ней до сих пор и сох.
И сейчас бы эта сучка подмылась наскоро, явилась ко мне со своих блядок, как ни в чем ни бывало, и в два счета бы мне мозги запудрила. Лапши мне на уши понавешала. Меня же бы еще во всём и обвинила! Что это я во всем виноват, был к ней последнее время холоден и невнимателен; а она бедная и несчастная страдалица. А вернулась сейчас не потому, что у нее там облом, а потому, что поняла, что жить без меня не может. И если я ее люблю, то должен понять и простить. Во имя нашей великой любви. И выводы для себя сделать! Быть впредь более нежным и внимательным. Не доводить свою любимую жену до крайности. До того, что ей всем подряд во все дыры давать приходится, лишь бы хоть немного успокоиться и стресс снять. Почувствовать себе опять женщиной!.. А она существо нежное и ранимое, и ей всё это ах как неприятно! Ах!.. Ну, и прочую бабскую хуйню, которая в ее куриную голову взбредет.
А я бы всё это слушал, раскрыв рот, и от умиления слюни пускал! Радовался бы, что моя дорогая, ненаглядная Наташенька ко мне вернулась, и как у нас теперь всё хорошо будет! Успокаивал бы ее еще и уговаривал не волноваться.
Й-ёб твою мать!!! – Шилин просто рычал от бешенства. – Паскуда!! Тварь! Шлюха подзаборная!!
Давай-давай! Сейчас мне всё это попой! А я послушаю. И я с этой шалавой, с этой дешёвкой жил семь лет! Господи! Да где только мои глаза были!? Где? И почему я, мудак последний, с ней сразу не развелся!? Ну почему!!?? Никаких бы проблем сейчас не было! – эта мысль была особенно нестерпима. Шилин в бессильной ярости чуть на стены не кидался.
Мало-помалу Шилин забросил дела и потерял аппетит. Ему даже кошмары какие-то опять сниться стали. Он их не помнил, но часто просыпался по ночам и наутро вставал весь невыспавшийся и разбитый. Словно и не спал вовсе.
И ежеминутно он ждал звонка. В дверь или по телефону.
Вот опять лифт, кажется, приехал… Да, точно, на нашем этаже остановился. Ну!?
И так каждый день. Это ожидание становилось уже просто невыносимым.
Господи! – начал уже чуть ли не молиться Шилин. – Ну, нет моих больше сил! Пусть она побыстрее явится! Не могу, я больше ждать! Чтобы разрешилось уж всё как-нибудь! Так или иначе. Ну, сколько же это еще будет продолжаться!? Где она!?
Наконец, когда Шилин уже совсем измаялся и измучился и начал впадать в какую-то тихую апатию, ему опять приснился прежний сон. Собственно, он давно уже подсознательно ждал чего-то подобного, а потому даже не особенно удивился.
Всё было как тогда. Как в тот раз. Шилин проснулся ночью, будто от толчка, открыл глаза и увидел рядом с кроватью сидящего на стуле мужчину. Того самого. Шилин узнал его сразу. Он сидел в прежней позе и задумчиво смотрел на Шилина.. Шилин некоторое время тоже молча на него смотрел, потом пошевелился, сел и подтянул простыню. Тоже в точности как в прошлый раз.
– Здравствуйте, Андрей Александрович! Ну что, вот мы и снова встретились, – негромко проговорил мужчина, всё так же внимательно глядя на Шилина. – Догадываетесь, почему?
– Здравствуйте! – Шилин опустил глаза и снова их поднял. – Наташа?.. – полуутвердительно спросил он.
– Да, Андрей Александрович, – неспешно подтвердил мужчина. – Полгода истекли.
– И… когда же… она вернется? – с запинкой произнес Шилин, уже заранее зная ответ и в то же время боясь его услышать.
– Завтра, – кивнул мужчина.
Сердце у Шилина оборвалось.
Так я и знал! – безнадежно подумал он. – Завтра…
– И что Вы собираетесь делать, Андрей Александрович? – после паузы со странным выражением осведомился мужчина.
– А что я должен делать? – удивленно пожал плечами Шилин. – Не думаете же Вы?.. – он остановился, не зная, стоит ли продолжать. – После всего, что случилось…
– «После всего, что случилось…» – с прежними непонятными интонациями повторил вслед за ним мужчина. – Вы имеете в виду ее или себя, Андрей Александрович?
– Э-э?.. – Шилин замялся и неуверенно посмотрел на своего собеседника. Черт! К чему он клонит?
– А помните наш последний разговор, Андрей Александрович? И Ваш страстный монолог про предательство? «Что это она!.. А Вы бы!..» И что теперь?
– А что теперь? – раздраженно переспросил Шилин. – Она же ушла. У-шла! «Я полюбила другого!.. На развод подам!..» Ко мне-то какие претензии?!
Мужчина, не отвечая, молча смотрел на Шилина. Шилину вдруг показалось, что он видит его насквозь, со всеми его самыми тайными мыслишками. Ему почему-то стало неловко.
– Я-то здесь причем? – тоном ниже повторил он. – Ну, полюбила – и полюбила! Я-то что могу поделать?
– А скажите, Андрей Александрович, – медленно протянул мужчина, по-прежнему не отводя взгляда от Шилина. – Ну, а если бы жена Вас не бросила? Вы бы сейчас вели другую жизнь?.. Ну, после того, как у Вас деньги появились? Были бы ей верны и не стали бы себе никаких любовниц заводить?
Да откуда я знаю!? – хотел было уже закричать Шилин (что это, в самом деле, за допрос!?) и – осёкся. Он попристальнее вгляделся в своего ночного гостя, и ему вдруг расхотелось врать. Что-то в том было такое... жутковатое… Шилин почувствовал, что по спине у него пробежал холодок.
– Стал бы, наверное… – нехотя признался он. – Наверное, стал бы…
– «Наверное…», – как эхо отозвался мужчина, и глаза его сузились.
– Точно стал бы, – сглотнув, выдавил из себя Шилин и судорожно вздохнул. Ему становилось всё более и более не по себе. Страшный суд какой-то! Сейчас опросят и вынесут приговор. «Гореть в аду! Вечно». За что!!?? Да что я сделал-то!? Он смотрел теперь на мужчину, как кролик на удава.
– Температура плавления… – задумчиво, словно про себя произнес мужчина.
– Что? – не понял Шилин, решив, что ослышался.
– Один мой старый знакомый… – мужчина вдруг улыбнулся каким-то своим мыслям. – Один мой знакомый говорил, что всё на свете имеет свою температуру плавления: любовь, дружба, верность – всё!
Само по себе это достаточно очевидно и особого удивления не вызывает. Удивительно другое: насколько она зачастую оказывается мала, эта температура! Отнюдь не миллионы градусов, не пытки и лагеря! Пара дежурных комплиментов,.. немножко денег… Люди предают друг друга с неимоверной легкостью!
Глыба льда кажется несокрушимой, но стоит температуре подняться совсем чуточку, буквально на один-два градуса!.. Можно всю жизнь прожить на Северном полюсе и не подозревать этого… Даже не догадываться, что стоит только отплыть чуть южнее – и человек, в которого ты верил, как в самого себя, сразу же потечет, размякнет и превратится сначала в ледяную кашицу, а потом и просто в воду. Аморфную и бесформенную. И от него самого и от всей его хваленой любви и верности не останется ничего. Ни-че-го! Немного грязной и мокрой слякоти на полу.
– Послушайте! – облизнув губы, тихо сказал Шилин. – Почему Вы выбрали именно меня? Ну, почему!?
Я всего лишь обычный, простой человек. Не слишком плохой и не слишком хороший. Средний! У меня такая же температура плавления, как и у всех вокруг. Не больше и не меньше. Не надо из меня монстра какого-то делать. Я как все. Больше одного-двух градусов я не выдерживаю. Немножко денег, успеха,.. просто молоденькое, симпатичное личико – и моя любовь поплыла, растаяла!.. И деньги мне своей бывшей жене отдавать жалко! Пусть хоть с голоду подыхает! Несмотря на то, что мы семь лет вместе прожили. Да, всё это так!
Но ведь и Наташка такая же! Мы с ней не герои, одного поля ягодки. Я не Тристан, и она не Изольда. Мы обычные слабые земные люди. Нельзя подходить к нам с какими то заоблачными критериями. Все вокруг так себя ведут.
С обычной, общечеловеческой точки зрения я абсолютно прав, и никто меня не осудит! Она предала – значит, и я могу! Око за око! Чего тут непонятного? Я в конце концов не святой!
– А ведь Вы ее всё еще любите, Андрей Александрович, – не отвечая, негромко произнес мужчина.
– Кого, Наташку? – в недоумении уставился на него Шилин.
– Да, – медленно кивнул головой мужчина, – Наталью Федоровну. Иначе бы Вы не мучились все это время и вообще о ней не думали и не вспоминали. И она Вас, кстати, тоже.
– Что!? – выпрямился на кровати Шилин.
– Да-да! – опять кивнул головой мужчина. – Она ведь именно поэтому и возвращается. А вовсе не потому, что ее любовник выгоняет. Она сама от него уходит. Несмотря ни на какие его деньги. Про Ваши новые успехи она еще не знает. И именно поэтому она, кстати, и на развод не подавала.
– А почему же тогда она мне не звонила ни разу? – криво усмехнулся Шилин.
– Ладно, Андрей Александрович! – поднялся со стула мужчина. – Вы теперь всё знаете, а там уж смотрите сами. Вам решать, – он повернулся и пошел к двери.
– Подождите, подождите! – закричал ему в спину Шилин, вскакивая с кровати. Но было уже поздно. Шилин сгоряча выбежал было из комнаты и тут же остановился. В коридоре никого не было. Мужчина исчез.
_______________________________
Остаток ночи Шилин не спал. После разговора с мужчиной на него словно умиротворение какое-то снизошло. Все посторонние мысли, проблемы, обиды словно вдруг отступили, отодвинулись куда-то на второй план. Осталась только одна, главная проблема: он и она.
Шилин вспоминал, перебирал в памяти день за днем эти семь лет: знакомство,.. свадьба,.. медовый месяц,.. всю их немудреную, но в то же время подчас такую прекрасную жизнь. Радости,.. ссоры,.. счастье,.. горе… «А я!.. А она!..» Та же вечная игра. Судьба завершала еще один круг. Возможно, теперь уже последний.
_______________________________
Наташа позвонила днем, около двенадцати. Они обменялись буквально парой слов и договорились встретиться через час у метро. Лифта долго не было, и Шилин решил пойти пешком. Он неторопливо спускался вниз по лестнице, рассеянно глядя перед собой. Внезапно взгляд его за что-то зацепился. Шилин вздрогнул и остановился.
На подоконнике лежал кусок стекла. Шилин некоторое время задумчиво смотрел на него, потом осторожно взял в руки, помедлил и аккуратно опустил себе в карман.
_______________________________
_______________________________
И спросил у Люцифера Его Сын:
– Что такое любовь?
И ответил Люцифер Своему Сыну:
– Бегство от одиночества. Всего лишь бегство от одиночества...
СЫН ЛЮЦИФЕРА. ДЕНЬ 28-й.
И настал двадцать восьмой день.
И сказал Люцифер:
– Счастье – это состояние души. Никогда не пытайся ничего изменить, если ты счастлив. Помни, что улучшиться уже ничего не может. Всё может только ухудшиться.
НОЖНИЦЫ.
«Defenda me dios de mi» –
«Защити меня, Господи, от меня самого».
Испанская поговорка.
«Nemo enim resistit sibi cum coeperit
im pelli» – «Кто начал тревожиться,
тому себя не сдержать» (лат.)
Сенека. Письма.
«Stillicidi casus lapidem cavat» –
«Капля точит камень» (лат.)
Лукреций.
– Ты меня любишь? – Ксюша так доверительно и ясно смотрела на Черновского, что у того захватило дух.
Господи, – подумал он, – за что Ты мне дал такое счастье? Я его недостоин! Спасибо Тебе, Господи! Я, наверное, самый счастливый человек на земле. Большего счастья смертный просто не в силах вынести!
Он хотел сказать всё это Ксюше, как-то передать, объяснить ей это свое состояние, поделиться им с ней, попытаться выразить его! – но нужные слова, как обычно, не находились. Да и не существовало, наверное, в человеческом языке таких слов! Всё, что приходило на ум, было бессильно и бледно.
Поэтому Черновский ограничился тем, что покрепче прижал жену к себе и нежно погладил по голове.
– Ну, скажи! – тихо шепнула она.
– Люблю, – пробормотал Черновский и поцеловал ее. – Конечно, люблю, ты же знаешь!
– А почему ты тогда мне об этом никогда не говоришь? – Ксюша чуть отодвинулась и с ласковой укоризной посмотрела Черновскому прямо в глаза.
– Разве? – опять поцеловал он ее. – Мне кажется, что я только об этом и говорю…
– Нет, – медленно покачала она головой. – Никогда не говоришь…
Черновский испытал приступ какого-то щенячьего восторга. Ему захотелось завилять хвостом и залаять. И потом лизнуть жену в нос, чтобы хоть так выразить переполнявшие его чувства.
– Милая!.. – с усилием начал он, мучительно подбирая слова. – Милая моя! Родная! Я люблю тебя так, как, наверное, никто в этом мире! Ты всё, что у меня есть! Нет у меня никого: ни отца, ни матери – только ты! (Родители Черновского были вообще-то живы.) У меня даже Бога нет! Ты мой Бог.
В Библии говорится, что человек должен любить Бога больше всех: жены, детей, родителей. И что домашние его – враги его. Так вот, это не про меня.
Тебя я люблю больше всех! Больше Христа, больше всего на свете! Ты и есть мой Бог. Только ты! И другого мне не надо.
Ксения молчала. Черновскому показалось, что она даже слегка растерялась.
– А ты? – требовательно спросил он. – Ты кого-нибудь любишь больше меня?
– Глебушка, ты такие вещи говоришь… – неуверенно проговорила жена. – Это грех!..
– Нет, скажи мне! – Черновский и сам не понимал, что это на него нашло, но уже не мог остановиться. – Кого ты больше любишь: меня или Бога? Скажи! – решительно произнес он таким тоном, будто речь шла, по меньшей мере, о жизни и смерти. (Господи! Что за чушь я несу! – мелькнуло у него в голове.)
– Тебя… – благодарно прошептала жена и мягко прижалась к Черновскому всем телом. Черновский победно улыбнулся.
– «Они жили долго и счастливо и умерли в один день», – напыщенно продекламировал он. – И ничто нас не разлучит, никакие испытания! Ни Бог, ни Дьявол! Правда?
– Правда, – раздался в углу насмешливый мужской голос.
Черновский подскочил и вытаращил глаза. Ксения вскрикнула.
Рядом с кроватью сидел мужчина. Он возник из ниоткуда. Только что его не было, Черновский был готов в этом поклясться, и вот он внезапно появился. Вместе с креслом. И дорогим табачным дымом от сигары, которую он держал в руке.
– Что Вы здесь делаете? – сипло пролаял Черновский и даже сам удивился, что язык его говорит сегодня одни только глупости.
Мужчина расхохотался. По всей видимости, он подумал то же самое.
– Ладно, Глеб Ефимович! – наконец небрежно махнул сигарой он. – Не будем терять времени. Вы вызывали дьявола, и вот он перед Вами.
– Я Вас вовсе не вызывал! – тут же тявкнул Черновский.
– Ну, упоминали, а это почти одно и то же, – мужчина иронически-снисходительно посматривал на Черновского. – Сказано же: не упоминай всуе… Ну, и так далее. В общем, не важно. Главное, что я уже здесь.
Да Вы не бойтесь, Глеб Ефимович! – вдруг обратился он к Черновскому. – Расслабьтесь. Ничего плохого я Вам не сделаю.
Черновский не боялся. Он лежал и бессмысленно хлопал глазами, с трудом воспринимая происходящее. Он был в шоке.
– Так вот! – жизнерадостно продолжил мужчина и снова взмахнул сигарой. – Я просто случайно услышал Ваш разговор, и мне стало интересно. Даже захотелось Вам помочь! Не часто же встречаешь в наше время такую любовь. «Ни отца, ни матери!..» Гоголь! Андрей объясняется в любви прекрасной полячке! Впрочем, – мужчина перевел взгляд на Ксюшу и галантно ей улыбнулся. Та вздрогнула и еще крепче прижалась к мужу, – Ваша дама ничуть не хуже, уверяю Вас! Вы счастливчик, Глеб Ефимович. Право же, счастливчик!
Ну-с, – мужчина вновь весело взглянул на Черновского. – Я предлагаю Вам маленькое испытание. Своего рода тест. Вашей великой любви. Именно то, что Вы хотели. Вы же сами только что сказали, что никакие испытания Вам не страшны? Да, Глеб Ефимович? – вопросительно кивнул он Черновскому.
Черновский тупо кивнул в ответ. Он все еще не пришел в себя и по-прежнему почти ничего не понимал.
– Ну, так Вы его легко выдержите!
Итак, – мужчина лениво повертел в руке свою сигару. – Я подарю Вам миллион долларов – ну, скажем, Вы его в лотерею завтра выиграете или еще как-нибудь, не важно! – при одном-единственном условии, – он остановился и сделал глубокую затяжку.
(Черновский затаил дыхание. Он медленно приходил в себя. Черт побери! Неужели это правда?!.. Впрочем, всё происходило настолько быстро, что удивляться было некогда.)
– Ваши судьбы будут отныне в руках друг друга. Ее – в Ваших, а Ваша – в её.
– Как это? – не понял Черновский.
– Ну, как-как!.. – усмехнулся дьявол. – Ну, знаете, как в мифологии?.. Три парки, богини судьбы. И у одной из них ножницы, которой она перерезает нить человеческой жизни. Вот и у каждого из вас будут теперь такие точно ножницы. Перережете Вы – и Ваша жена умрет! – посланец бездны снова ласково улыбнулся Ксюше. Та задрожала крупной дрожью. – Ну и, соответственно, Ксения Никифоровна. Пожелает – и умрете Вы. Перережет Вашу ниточку…
– Не надо нам никакого миллиона! – хрипло, прерывающимся голосом истерически закричал Черновский. – Оставьте нас в покое! Ничего нам от Вас не надо!
– А почему, Глеб Ефимович? – сладенько пропел его страшный гость. – Вы что, боитесь? Вы не верите своей жене?.. Вы же только что клялись, что любите ее больше жизни? Больше жизни! – с нажимом подчеркнул он. – Так в чем же дело?.. Да и к тому же, не думаете же Вы?.. в самом деле?.. Что она?.. Будет желать Вам… смерти?! Ну что-о Вы!.. Неужели Вы о ней такого плохого мнения? Чт о она Вам враг, что ли, какой? А?.. Глеб Ефимович?.. – мужчина укоризненно взглянул на бедного Черновского. – Вам предлагают даром миллион, а Вы отказываетесь!
Черновский судорожно вздохнул. Он почувствовал себя загнанным в угол, попавшим в какую-то чудовищную ловушку.
Соглашаться не хотелось. Ни за что!! Ни в коем случае. Он просто боялся. Боялся!! До дрожи! Панически. Сама эта мысль вызывала у него чисто животный ужас.
Как это!?.. Моя жизнь… в чьих-то руках… Пусть даже… Ножницы какие-то… Щёлк и!.. Бр-р!..
Но, с другой стороны, он прекрасно понимал, что и отказываться нельзя. Отказаться – это значит признать, что ты сомневаешься. Ни он, ни Ксюша этого никогда не забудут. Даже если сейчас и убедят себя, что поступили правильно. Это будет первая трещинка в монолите, в их волшебном и прекрасном здании любви. И она проляжет между ними навсегда и уже никогда не исчезнет. Никогда. И будет со временем всё расширяться и расширяться, пока не рухнет всё здание.
– Так к а к же, Глеб Ефимович? – улыбка мужчины стала совсем медовой.
Как у Чеширского кота, – пришло вдруг почему-то в голову Черновскому. – Из Зазеркалья. Только тот, по-моему, добрый был. Не помню… Да все они там добрые! Миллионы предлагают.
«Так, как же, Глеб Ефимович? – елейным голоском повторил мужчина и даже слегка зажмурился, отчего его сходство с котом еще более усилилось. По крайней мере, Черновский окончательно почувствовал себя мышкой. Маленькой, глупой, попавшей в мышеловку мышкой. В мышеловку, в которую он залез сам, просто так, из пустого каприза и глупого бахвальства. И из которой теперь ему не выбраться. Дверца захлопнулась.
– Хорошо! – Черновский сделал героическую попытку тоже улыбнуться в ответ. Но губы у него прыгали. – Ничего я не боюсь. Я просто Вас сначала неправильно понял. Естественно, я согласен!.. Мы согласны.
___________________________________
На следующий день проснувшийся первым Черновский увидел на столе в соседней комнате аккуратные пачки долларов. Новенькие, в банковской упаковке. Сердце у него упало.
Всю ночь они с Ксюшей обсуждали все эти, приключившиеся с ними, невероятные события, мистику эту и чертовщину, «испытание» это совершенно немыслимое, словно из какого-то дешёвого триллера! в общем, всю эту чушь.
Ну, не чушь, конечно, мужчину этого они действительно оба видели, и разговор весь этот… Ксюша его тоже слышала. Н-да…
Но нельзя же, в самом деле, всерьез полагать, что это был… Дьявол?!.. Бред!! Ну, может, галлюцинация у них была массовая… Общая! Черновский читал где-то, что такое иногда бывает, когда целые массы людей видят одно и то же… Правда, они не разговаривают, эти галлюцинации,.. но всё равно! Должно же быть какое-то разумное объяснение! Гипноз там… В конце концов, пусть даже колдуны, шаманы, телепаты, внушение на расстоянии, психическое расстройство (пары ртути какие-нибудь!) – да хоть инопланетяне, на худой конец!! (Черновский уже и на это был согласен. На инопланетян.) Но не дьявол же!
Телепаты-инопланетяне – это всё же нечто рациональное и логически объяснимое. Просто некая высшая форма разума. Дьявол же!..
Да что за чепуха! Нет никакого дьявола! Никто в целом мире его не видел, одни мы сподобились. Вздор!
Короче, розыгрыш всё это какой-то. Мистификация. Чья-то шутка. Непонятно, конечно, кем, как и для чего затеянная, но это уже неважно. Это уже не главное. Главное – что всё это вздор. Да, да, да! Именно! Вздор. Вздор, вздор и вздор! Чушь! Ерунда. Нет никаких волшебных ножниц и нет никаких волшебных миллионов. Это тебе не «Тысяча и одна ночь» и не сказка о золотой антилопе. Ага!.. Держи карман шире! Так они тебе сейчас с неба и свалятся! Доллары эти.
И вот теперь доллары вдруг действительно свалились. Дальше обманывать себя и тешить иллюзиями было бесполезно. Версия о шутке рушилась. Что-то действительно происходило. «Шутка»!.. Хороша «шутка»! На миллион долларов. Доллары – это уже не шутка!
Черновский подошел к столу и бездумно взял в руки одну из пачек. Сам не зная зачем повертел в руках и поднес к носу.
Новенькие! Только что отпечатанные. Пахнут еще. Черт бы их побрал!!!
Радости никакой Черновский не чувствовал. (Всё же столько денег!) Только глухую тоску и апатию. Что добром всё это не кончится, он уже не сомневался. Дьявол просто так подарков не делает.
А если в монастырь их пожертвовать? В церковь? – вяло подумал он. – Как Маргарита в «Фаусте»? А-а!.. – бесполезно!.. – он безнадежно вздохнул и расслабленно махнул рукой. – Чем для нее всё это кончилось, для этой Маргариты?..
А ножницы!!?? – неожиданно сообразил Черновский и едва не задохнулся от ужаса. Его словно волной какой-то ледяной окатило! – Если есть доллары, то должны быть и ножницы!
Он почувствовал себя как Кощей Бессмертный, воочию увидевший вдруг, что Иван-царевич уже держит в руках его последнюю, заветную иголку. Сейчас вот чуть шевельнет пальчиками и… Дзинь!.. Щелк! Черт!! Где эти проклятые ножницы!!??
На столе ничего, кроме долларов, не было. Черновский, тяжело дыша, лихорадочно начал рыться в долларах, расшвыривая пачки. Поначалу он пытался действовать аккуратно, но руки у него дрожали, пачки сыпались на пол. Перерыв все пачки и так ничего и не найдя, Черновский на секунду остановился, а потом бросился исследовать сами пачки. Каждую пачку в отдельности. Мять их, перегибать, рассматривать.
Может, внутри где-нибудь спрятаны? Да где же они, черт их возьми!!?? Где!!!???
Бросив последнюю пачку, Черновский остановился и вытер вспотевший лоб. Пусто! Ну и чего? Где они? Доллары есть, ножниц нет!? Что всё это значит!? Не может их не быть!!
Внезапно в сердце Черновскому что-то кольнуло. Он испуганно замер и прислушался к своим ощущениям и в следующее мгновенье покачнулся и грузно оперся рукой о край стола. Ему захотелось закричать, завизжать-заверещать от совершенно непереносимого страха, как свинья! как поросёнок, которого собираются резать!! Ви-и-и-и-и!!!!!
Он нашел наконец ножницы. Обнаружил их. Ножницы были в нем самом, внутри его. У него в душе. Он ясно чувствовал их. Чувствовал эту туго натянутую, тонкую нить Ксюшиной жизни, Ксюшиной судьбы. И знал, что может в любой момент ее перерезать. Стоит только захотеть. Одно короткое движение и… Чик!..
И знал также, что и у нее в душе отныне есть такая же. Такая же точно нить. Жизни и судьбы. Только его собственной. Нить и ножницы. Блестящие и остро отточенные. И что она тоже в любой момент ими может… Вжик!..
Каждый из них был отныне заложником другого. Находился в его полной и безраздельной власти. И это было ужасно.
____________________________
Когда через полчаса Ксюша проснулась и вышла из комнаты, Черновский сидел на столе, свесив ноги, и курил, рассеянно стряхивая пепел прямо на пол. Рядом с ним на столе лежала груда долларов.
Ксюша остановилась как вкопанная, зачарованно на них глядя. Потом медленно подняла взгляд на мужа.
– Что это?
– Что-что!.. – принужденно усмехнулся тот. – Сама видишь, что. Миллион долларов, как нам вчера и обещали. На блюдечке с голубой каёмочкой. Всё точно, как в аптеке. Тютелька в тютельку! Вы не в церкви, вас не обманут!
Черновский пытался за развязностью тона скрыть свое смятение и замешательство, но ему было не по себе. Очень даже не по себе!.. Жутко как-то… На душе было тяжело. Как будто там лежала огромная тысячепудовая чугунная плита.
– Откуда они взялись? – неуверенно спросила Ксюша, переводя глаза с глупо хихикающего мужа на доллары и обратно.
– Откуда-откуда!.. – преувеличенно-бодро пожал плечами Черновский. (Чего я повторяю всё как попка! – тут же раздраженно подумал он.) – Ниоткуда. С неба свалились! – он комически воздел руки и завёл глаза. – Как и наш вчерашний гость. Я вошел, а они на столе лежат.
– И что теперь? – Ксюша, судя по всему, совершенно растерялась и никак не могла сориентироваться в происходящем.
– А что теперь? (Тьфу ты! – со злобой выругался про себя Черновский. – Заклинило.) Ничего. Всё прекрасно! Денег у нас теперь полно!.. Куры не клюют! – он небрежно поворошил свободной рукой доллары. – Заживем на славу. Правда? – совершенно неожиданно для себя добавил Черновский, как-то искательно и в то же время слишком уж пристально глядя на жену. Словно хотел заглянуть ей в душу.
– Не знаю… – еще более неуверенно протянула Ксюша и медленно пожала плечами. – Наверное… Ну, да…
– Слушай, Ксюш! – Черновский замялся, исподлобья поглядывая на жену. – А ты… ничего не чувствуешь?.. – он на секунду отвел глаза, потом опять бросил на жену быстрый взгляд. – Ну, ножницы, нить судьбы… – помнишь, он там говорил… – неохотно пояснил Черновский, видя, что жена смотрит на него с недоумением.
– Да нет, вроде… – начала было Ксюша и вдруг остановилась. Лицо ее исказилось, дыхание стало частым и прерывистым. – Чувствую! – глядя на мужа широко раскрытыми глазами, потрясенно объявила она. Сердце у Черновского покатилось куда-то в пропасть. – Чувствую! – упавшим голосом еле слышно повторила Ксения.
Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 99 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |