Читайте также:
|
Поговорим о радио. В начале 90-х гг. произошло изменение популярности диапазонов радиовещания. Если в советское время большинство приемников было настроено либо на средние волны – где вещали государственные радиостанции, либо на короткие – где вещали западные русскоязычные радиостанции, то теперь их аудиторию отвоевал сначала УКВ-, а потом и расширенный УКВ-FM-диапазон.
Если характеризовать стиль FM-радиостанций, то большинство из них – это музыкально-развлекательные каналы. Благодаря своей финансовой доступности и жанровому разнообразию, у молодежи радио стало популярным СМИ. Его слушают дома, на работе, в транспорте, и не только днем, но и ночью – с середины 90-х гг. радиостанции стали переходить на круглосуточное вещание.
«Музыкальные каналы в целом представляют собой бесконечный, относительно редко обновляемый поток песенно-музыкальных и рекламных композиций с краткосрочными, но регулярными вкраплениями непосредственно информационных сообщений» [31].
В основном, радио мы слушаем в фоновом режиме, и здесь, по мнению А. В. Тверитиновой, таится «скрытая угроза», поскольку фоновый режим информирует в большей степени подсознание и снимает барьер психологической безопасности [32]. Беззаботно внедряясь в сферы подсознания, аудиоинформаторы получают возможность манипулирования им. Яркий пример такого манипулирования – ставшие в 90-х гг. культовыми ди-джеи питерской радиостанции «Модерн» Д. Нагиев, С. Рост, А. Довлатова, А. Шер. Если вспомнить, то в 1994-1997 гг. радио «Модерн» звучало отовсюду – из окон домов, из машин, его можно было услышать в магазинах, в транспорте, где угодно. Основным слушателем была молодежь, а основным ее кумиром – Дмитрий Нагиев. Эфиры Нагиева были настоящим шоу, они притягивали к радиоприемникам не только молодежь, но и людей зрелого, и даже пожилого возраста. Нагиев нравился аудитории потому, что он «осознал и удачно культивировал образ «героя нашего времени» – сильного, независимого, респектабельного, но не свободного от тех же проблем, которые стоят и перед его аудиторией» [33].
Мы не берем во внимание личные качества Нагиева, его пошлость, грубость, которыми были наполнены его радиоэфиры, а констатируем факт влияния на молодежную аудиторию. Для многих людей изречения Нагиева были учебником жизни. Наряду с различного рода сальностями Нагиев мог неожиданно завести разговор на философские темы: «Любое наше действие, я так думаю, имеет две цели – ближнюю и дальнюю: заработать миллион, купить дом, начать новое дело, стать магнатом в комфорте, власти… Такие грандиозные цели и такой большой на выходе пшик…» [34], изречь морализаторскую сентенцию: «Можно, конечно, пожертвовать ради своей любви всем на свете, совершить легендарные подвиги и все-таки остаться у разбитого корыта. Почему? Зачем эта главная ценность связана так часто с огромным количеством лишений, всяческих несчастий… Так зачем она нужна? И все-таки, говорю как специалист, как узкий специалист в этой области, нужна точно» [35] и т. д.
Трудно сказать, нужны ли такие личности на радио, могущие повести за собой. В любом случае, их время ушло после августа 1998 г. Радиостанции обезличились, все ди-джеи как один похожи друг на друга, коммерциализация превзошла все возможные границы. Теперь радиостанции создаются не для слушателей, а только для получения высокой и быстрой прибыли, либо «для решения политических и иных проблем перед решающей схваткой на выборах в Думу и президентский пост» [36].
Реклама – двигатель торговли. Надо заметить, что звучащая по радио, да и не только, реклама никогда не говорит впрямую: «Купи эту вещь». Осуществляя подмену терминов, реклама увещевает: «Подари себе хорошее настроение, купи себе здоровье, приобрети уверенность в себе, возьми от жизни все». Иначе говоря, реклама предлагает купить как раз то, что по народной мудрости «за деньги не купишь». Реклама осуществляет перенос социального, морального, психологического статуса человека на определенный предмет. Вот человек и покупает не одежду, акции, напитки, продукты, автомобили, а свой имидж в семье, на работе, в глазах других людей [37].
На радиостанциях появилось понятие формата, поэтому в эфир идут только те композиции, которые вписываются в этот формат и которые смогут обеспечить высокий рейтинг радиостанции. А от рейтинга будет зависеть объем размещаемой рекламы. В начале 1990-х гг. этот механизм красочно описал писатель В. Пелевин в своем романе «Поколение Пи». Погоню одного телевизионного канала за рейтингом, а следовательно, и за колоссальными доходами Пелевин доводит до абсурда: дело доходит до того, что все политические новости на телеканале придумывают его авторы, а потом все это моделируется на сверхмощном компьютере.
Приведем небольшой отрывок из этого романа:
«Помещение, куда Татарский робко вошел вслед за Морковиным через несколько минут, походило на мастерскую художника-концептуалиста, получившего большой грант на работу с фанерой. Это был зал высотой в два этажа, заставленный множеством фанерных конструкций разной формы и не очень ясного назначения, – тут были ведущие в никуда лестницы, недоделанные трибуны, фанерные плоскости, спускавшиеся к полу под разными углами, и даже длинный фанерный лимузин. Ни камеры, ни софитов Татарский не заметил – зато у стены громоздилось множество непонятных электрических ящиков, похожих на музыкальную аппаратуру, возле которых сидело на стульях четверо человек, по виду инженеров. На полу возле них стояла полупустая бутылка водки и множество пивных банок. Один из инженеров, в наушниках, глядел в монитор. Морковину приветственно помахали руками, но никто не стал отвлекаться от работы.
– Эй, Аркаша, – позвал человек в наушниках. – Ты будешь смеяться, но придется еще раз.
– Что? – раздался сиплый голос из центра зала.
Татарский обернулся на голос и увидел странное приспособление – фанерную горку вроде тех, что бывают на детских площадках, только выше. Скат горки обрывался над гамаком, растянутым на деревянных стойках, а на ее вершину вела алюминиевая стремянка. Рядом с гамаком сидел на полу пожилой грузный человек с лицом милицейского ветерана. На нем были тренировочные штаны и майка…
– То, Аркаша, то. Давай по новой.
– Сколько ж можно, – пробормотал Аркаша. – Голова кружится.
– Да ты накати еще стакан. У тебя как-то зажато выходит. Серьезно, накати.
– До меня еще прошлый стакан не доехал, – отозвался Аркаша, поднялся с пола и побрел к инженерам. Татарский заметил, что к его запястьям, локтям, коленям и щиколоткам прикреплены небольшие диски из черной пластмассы. Такие же были и на его теле – всего Татарский насчитал четырнадцать.
– Кто это? – шепотом спросил он.
– Это Аркаша Коржаков. Не, не думай. Просто однофамилец. Он скелетоном Ельцина работает. Та же масса, те же габариты. К тому же актер – раньше в ТЮЗе работал на шекспировских ролях.
– А что он делает?
– Сейчас увидишь…
Выпив, Аркаша вернулся к горке, вскарабкался по стремянке вверх и замер над фанерным скатом.
– Начинать? – спросил он.
– Подожди, – сказал человек в наушниках, – сейчас откалибруем заново.
– Что это на нем за шайбы? – спросил Татарский.
– Это датчики, – ответил Морковин. – Технология «Motion capture». Они у него там же, где у скелетона шарниры. Когда Аркаша двигается, снимаем их траекторию. Потом ее фильтруем чуть-чуть, совмещаем с моделью, и машина все считает. Это новая система, «Star Trak». Самая сейчас крутая на рынке. Без проводов, тридцать два датчика, работает где угодно – но и стоит, сам понимаешь...
Человек в наушниках оторвался от монитора.
– Готово, – сказал он. – Значит, повторяю по порядку. Сначала обнимаешь, потом приглашаешь спуститься, потом спотыкаешься. Только когда рукой вниз будешь делать, величественнее и медленнее. А падай по полной, наотмашь. Понял?
– Понял, – пробурчал Аркаша и осторожно встал. Его чуть покачивало.
– Начали.
Аркаша повернулся влево, развел руки и медленно сомкнул их в пустоте. Татарский поразился – его движения мгновенно наполнились государственным величием и державной неспешностью. Сначала Татарский вспомнил про систему Станиславского, но сразу же понял, что Аркаша просто с трудом балансирует на пятачке высоко над полом, изо всех сил стараясь не упасть. Разжав объятия, Аркаша широким жестом указал своему невидимому спутнику на скат, шагнул к нему, качнулся на краю фанерной бездны и безобразно обрушился вниз… Инженеры столпились вокруг монитора и стали тихо о чем-то спорить.
– Что это такое будет? – спросил Татарский.
Морковин молча протянул ему фотографию.
Татарский увидел какой-то кремлевский зал с малахитовыми колоннами, в который спускалась широкая мраморная лестница с красной ковровой дорожкой.
– Слушай, а почему его бухим показывают, если он виртуальный?
– Рейтинг повышаем.
– У него от этого рейтинг растет?
– Да не у него. Какой у электромагнитной волны рейтинг. У канала. Почему в новостях в прайм-тайм минута сорок тысяч стоит, прикидывал?» [38].
Рекламные агентства считают, и, в общем, справедливо считают, что доход будет приносить легкая, танцевальная музыка, не обремененная особым смыслом. Такая, которая презрительно называется «попсой». Для серьезной классической, рок-музыки в FM-диапазоне фактически нет места. Есть некоммерческие музыкальные каналы, ориентирующиеся на классику, ретро, но образцы этой музыки в эфирах коммерческих радиостанций не услышать. Исчезает c FM-волн и рок-музыка. Закрываются рок-радиостанции, а те, которые остаются еще в эфире, настолько размывают понятие рок-музыки, что превращаются в те же самые «попсовые» радиостанции. Примером может послужить история с директором «Нашего Радио» Михаилом Козыревым, которого уволили американские владельцы медиа-холдинга. Причиной было снижение прибылей радиостанции. С уходом Козырева эфир «Нашего Радио» заметно упростился, «опопсел».
Может ничего плохого и нет, что на музыкальных радиоканалах идет засилие поп-музыки? Вернемся к началу работы, где мы говорили о психологическом портрете молодежи. Мы отмечали, что для подростка характерно искание образцов для подражания в поведении. Эти образцы он ищет не в семье, а вне ее – среди сверстников, старших товарищей, музыкантов, актеров и т.д. Когда-то старались подражать героям книг, теперь это время ушло, героев усердно предоставляют СМИ, в том числе и радио. Психика подростка податлива, он очень быстро находит своего героя и стремится ему подражать во всем, даже во внешнем виде. Все мы пугаемся, встретив где-нибудь в вечернее время группу хмурых подростков, одетых в черные куртки и красные шарфы – это «алисоманы». Если в одежде преобладают черно-желтые цвета – значит, это фанаты группы «Пилот», и т.д. Мы не знаем, к чему их призывают лидеры их любимых музыкальных групп, потому что их по радио почти не услышишь, но мы страшимся их внешнего вида. Зато мы знаем, о чем поют поп-певцы. Подростки, их слушающие, внешне очень благополучно выглядят, прилично одеты, но страшно подумать, какой беспорядок царит в их головах. Тексты песен, ротирующихся на большинстве радиостанций, формируют у детей и подростков представление о жизни, как состоящей из одних развлечений и удовольствий. В них воспевается клубная беззаботная жизнь, увеселения. Понятия добра, красоты, нравственности, истинных человеческих чувств в этих текстах нет.
В качестве противовеса поп-культуре выступает рок. Исследователи отмечают наличие в рок-музыке четкой «нравственно-этической позиции» и видят в ней «воспитательную, мировоззренческую и консолидирующую функции» [39]. К сожалению, последнее время рок-музыка становится частью шоу-бизнеса, вернее, многочисленные продюсеры пытаются ее таковой сделать. Под маркой рока куются новые «звезды», нивелирующие идеологическую сторону рока и превращающие его в «рокопопс». Эти «звезды» – группа «Звери», «Би-2», «Уматурман», «Високосный год» и другие. Вот как комментирует происходящие внутри рок-движения изменения Ю. Ю. Шевчук: «Да и рок-движение ведь умерло. Тусовки нашей не стало. Свобода нас вдруг развела: меня, “Чайф”, Гарика (Сукачева – прим. авт.). Конформистами они стали. Мол, нет ни попсы, ни рок-н-ролла, надо веселиться. Они ж теперь каждой бочке затычка. В официанта превращаешься! Я же помню, как десять лет назад мы сидели и костерили всю эту попсу, официальную эстраду, а теперь бах – смотрю, мои друзья там же вместе и пляшут. Обидно это. Я помню, как на фестиваль в рок-клубе приехала как-то Пугачева, давно это было. Ее никто не узнал вообще! Только пьяный Майк (Науменко, группа «Зоопарк» – прим. авт.) подошел чмокнуть ручку. И она в ужасе ушла. А потом я вижу своих, которые с ней братаются. О чем-то это говорит?» [40].
Настоящие же рок-музыканты, как и в советское время, снова уходят в тень. Только теперь их протест направлен не в сторону политической власти, а в сторону засилия безвкусицы, безнравственности и пошлости как в искусстве, так и в нашей повседневной жизни. «Евроремонт, все это декларируемое телесное – выпей того, съешь того, и ты будешь крутым – откуда это? Просто очередная попытка построения рая на Земле и абсолютный страх смерти. Устраниться от естества, загнать смерть в больницу. Но мне кажется, Россия должна сохранить бесстрашие к смерти, веру в душу вечную» [41].
Дата добавления: 2015-04-20; просмотров: 86 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |