Студопедия  
Главная страница | Контакты | Случайная страница

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

Женщина, которой казалось, что ее преследуют

Читайте также:
  1. Актуарная калькуляция - форма, по которой производится расчет себестоимости и стоимости услуг, оказываемых страховщиком страхователю.
  2. Ашрам - место, где проживают учитель и его ученики. Ашрамом часто называют хижину, в которой обитает отшельник.
  3. В дюнах народу мало, в основном это влюбленные. Мы находим себе дюну, на которой никого нет, Андрей расстилает наше тонкое покрывало и начинает раздеваться.
  4. В конце которой Мастон дает поистине эпический ответ
  5. В которой
  6. В которой
  7. В которой
  8. В которой автор дает определение интервью
  9. В которой автор размышляет об одиночество по-русски и рассказывает, какие шаги должен сделать тот, кто хочет от этого одиночества избавиться
  10. В которой автор рассказывает про то, что новость бывает полезной и не очень

(1915)

Несколько лет назад один адвокат консультировался у меня по поводу случая, который вызвал у него определенные сомнения. Молодая женщина обратилась к нему с просьбой защитить от преследований мужчины, который втянул ее в любовную связь. Она сказала, что этот мужчина злоупот­ребил ее доверием тем, что с помощью тайных свидетелей сделал их фотографии, когда они занимались любовью, и что теперь в его власти опозорить ее посредством этих фотографий и принудить ее оставить свою работу. Ее адвокат был достаточно опытным для того, чтобы распознать пато­логическую подоплеку этого обвинения; однако, как он заметил, то, что часто происходит в действительности, ка­жется невероятным, и поэтому для него было бы ценным мнение психиатра по этому вопросу. Он обещал еще раз посетить меня вместе со своей подопечной.

(Прежде чем продолжить свой отчет, я должен признать­ся, что изменил обстоятельства данной истории для того, чтобы сохранить инкогнито ее участников. Я считаю пороч­ной практикой изменять какие бы то ни было детали при описании случая, не зависимо от мотивов рассказывающего. Никогда нельзя утверждать, какой аспект болезни привлечет читателя, обладающего самостоятельным мнением, а значит, автор рискует ввести его в заблуждение.)

Некоторое время спустя я лично встретился с паци­енткой. Это была весьма привлекательная, даже красивая


 

 

 


Зигмунд Фрейд

девушка тридцати лет, которая выглядела значительно мо­ложе своего возраста и обладала ярко выраженной женст­венностью. Она явно отрицательно относилась к вмеша­тельству врача и даже не пыталась скрыть свое недоверие. Было ясно, что только под влиянием своего адвоката, при­сутствующего здесь же, она согласилась рассказать мне ис­торию, поставившую передо мной проблему, на которую я укажу позднее. Ни своими манерами, ни проявлением чувств она не обнаружила ни малейшей стыдливости или робости, которых следовало бы ожидать от нее в присутствии не­знакомого. Она была полностью во власти предчувствия, внушенного ей ее переживаниями.

Много лет она служила в большом концерне, занимая ответственный пост. Работа приносила ей удовлетворение и ценилась ее начальством. Она никогда не стремилась войти в любовную связь с мужчиной и всегда спокойно жила со своей старой матерью, для которой была единствен­ной опорой. У нее не было ни братьев, ни сестер, а ее отец умер много лет назад. Не так давно служащий этого кон­церна, высококультурный и привлекательный человек обра­тил на нее внимание, и она, в свою очередь, также проявила к нему некоторую склонность. По независящим от них причинам о женитьбе не могло быть речи, но мужчина и слышать не хотел о том, чтобы из-за этого прекращались их отношения. Он убеждал ее в том, что бессмысленно жертвовать в угоду общественным условностям тем, что они чувствовали друг к другу, к чему оба стремились и на­сладиться чем имели бесспорное право, — тем, что могло обогатить их жизнь как ничто иное. Так как он обещал не подвергать ее никакому риску, она согласилась посетить его в его холостяцкой квартире днем. Они обнимались, целовались, он восхищался ее достоинствами, которые были теперь частично приоткрыты. Во время этой идиллической сцены она была неожиданно напугана шумом, который ей


_____ Женщина, которой казалось, что ее преследуют _____

показался стуком или щелканьем. Этот звук исходил от письменного стола, стоящего рядом с окном, наполовину прикрытым тяжелым занавесом. Она сразу же спросила своего друга, что означает этот шум, и, по ее словам, полу­чила ответ, что шум произвели, вероятно, небольшие часы, стоявшие на письменном столе. Чуть позднее я попытаюсь сделать некоторые комментарии к этой части рассказа.

Когда она покидала дом, на лестнице ей встретились двое мужчин, о чем-то друг с другом шептавшиеся. Один из них держал нечто завернутое, выглядевшее, как малень­кий ящик. Она была очень возбуждена встречей, и по пути домой у нее сами собой сложились некоторые мысли: ящик вполне мог быть камерой, а человек —фотографом, который скрывался за занавеской, когда она была в комнате; щел­канье в этом случае было вызвано затвором; и значит, снимок был сделан тогда, когда она была в наиболее ком­прометирующем положении, которое и хотели заснять. С этого момента ничто не могло отвести ее подозрения от любовника. Она преследовала его упреками и докучала, требуя объяснений и разуверений, не только при встречах, но и в письмах. Напрасно он пытался уверить ее, что его чувства искренни и что для ее подозрений нет ни малейших оснований. Наконец, она пришла к адвокату, рассказала ему о случившемся и передала письма, написанные подоз­реваемым по поводу этого происшествия. Позже у меня была возможность взглянуть на некоторые из этих писем. Они произвели на меня благоприятное впечатление и со­стояли в основном из сожалений о том, что такие прек­расные и нежные отношения должны были быть разрушены этой «злосчастной нездоровой идеей».

Вряд ли мне нужно объяснять, почему я согласен с этим мнением. Однако данный случай вызывает у меня особый интерес не только в плане диагностики. В психо­аналитической литературе было выдвинуто мнение о том,


 

 

 


Зигмунд Фрейд

что пациенты, страдающие паранойей, борются с интенси­фикацией своих гомосексуальных наклонностей - факт, ука­зывающий на нарциссический выбор объекта. Эта интерп­ретация получила дальнейшее развитие: преследователь в сущности есть некто, кого пациент любил в прошлом. Син­тез этих двух положений необходимо привел бы нас к заключению, что преследователь должен обладать тем же полом, что и преследуемый. Правда, мы не настаиваем на тезисе о том, что паранойя определяется гомосексуальной склонностью как на имеющем универсальную значимость, не допускающую никаких исключений, но только потому, что мы наблюдали не достаточно большое число таких случаев; однако ввиду определенных соображений этот тезис получает важное значение, только если ему приписывать универсальную приложимость. Разумеется, в психиатричес­кой литературе нет недостатка в случаях, когда пациент воображает себя преследуемым человеком другого пола. Но одно дело читать о таких случаях и другое — войти в личный контакт с ними. Мои собственные наблюдения и анализы, а также наблюдения моих друзей до сих пор без особых трудностей поддерживали связь между паранойей и гомо­сексуальной склонностью. Но данный случай решительно этому противоречил. Казалось, что девушка стремится защи­тить себя от любви к мужчине путем трансформации воз­любленного в преследователя: в самом деле, трудно уловить какие-либо следы влияния женщины и борьбы с гомосек­суальной привязанностью.

В этих обстоятельствах проще всего было бы отказаться от теории о том, что мания преследования неизменно за­висит от наклонности к гомосексуализму и в то же время отказаться от всего, что вытекало из этой теории. Либо теория не права, либо ввиду того, что наши ожидания не оправдались, следует принять сторону адвоката и предпо­ложить, что в данном случае речь идет не о паранойе, а о


_____ Женщина, которой казалось, что ее преследуют _____

реальном опыте, который был правильно истолкован. Но я увидел другой выход, благодаря которому окончательный вердикт на некоторое время можно было отложить. Мне вспомнилось, что слишком часто неправильное представ­ление о людях, которые физически нездоровы, формирова­лось только потому, что врач не уделял достаточно внимания их обследованию и, таким образом, не успевал достаточно узнать о них. Поэтому я сказал, что не могу сразу же составить законченное мнение, и попросил пациентку зайти ко мне во второй раз тогда, когда она смогла бы рассказать мне эту историю еще раз более пространно, с различными мелкими деталями, которые могли быть упущены. Паци­ентка явно не испытывала желания к этому, но мне удалось добиться ее обещания, благодаря влиянию адвоката, кото­рый помог мне еще и тем, что сказал, что при следующей встрече в его присутствии нет необходимости.

Рассказ пациентки при втором посещении не обнаружил противоречия с тем, что я услышал в первый раз, но те дополнительные детали, которые в нем содержались, раз­решили все сомнения и трудности. Начнем с того, что она посетила молодого человека в его квартире не один раз, а дважды. И именно во второй раз ее потревожил подозритель­ный шум: в первоначальном изложении она умолчала или забыла упомянуть о своем первом визите, потому что не придавала ему значения. Во время него не случилось ничего, достойного внимания, но этого нельзя сказать о следующем дне. Руководство отделом, где она работала, осуществляла пожилая женщина, которую она описывала следующим об­разом: «У нее седые волосы, как у моей матери». Эта пожилая начальница явно симпатизировала девушке и выказывала ей свою привязанность, хотя иногда поддразнивала ее; де­вушка понимала, что она как бы является фавориткой. На следующий день после ее первого визита к молодому че­ловеку он появился на работе и зашел к пожилой даме,


 

 

 


Зигмунд Фрейд

чтобы обсудить с ней какой-то деловой вопрос. Они не­громко разговаривали, и в какой-то момент пациентка вне­запно почувствовала уверенность, что он рассказывает ей о приключении предыдущего дня, и в том, что между ними двумя раньше существовала любовная связь, о которой она не догадывалась. И теперь седовласая пожилая женщина, похожая на ее мать, все знала, а ее слова и поведение в течение дня только подтвердили подозрения пациентки. При первой же возможности она высказала упрек своему любовнику в измене. Разумеется, он энергично протестовал против того, что он назвал бессмысленным обвинением. На некоторое время ему все-таки удалось избавить ее от заблуждения и вселить в нее достаточное к нему доверие, чтобы она снова пришла (полагаю, что это произошло через несколько недель). Остальное мы уже знаем из ее первого рассказа.

Во-первых, эта новая информация устраняет всякие сомнения относительно патологического характера ее подоз­рения. Легко видеть, что седовласая пожилая начальница стала как бы замещением ее матери, что, несмотря на свою молодость, любовник пациентки занял место ее отца и что именно сила этого комплекса матери заставила пациентку подозревать любовные отношения между этими плохо друг другу подходящими партнерами, какими бы невероятными эти отношения не казались. Более того, это устраняет ка­жущееся противоречие с нашими основывающимися на пси­хоаналитической теории ожиданиями того, что развитие мании преследования должно определяться непреодолимой гомосексуальной привязанностью. Первоначальным пресле­дователем, т. е. фактором, влияния которого стремится избе­жать пациентка, здесь опять-таки является не мужчина, а женщина. Начальница знала о любовной связи девушки, порицала ее и обнаруживала свое порицание таинственными намеками. Привязанность пациентки к своему полу пре-


______ Женщина, которой казалось, что ее преследуют ______

пятствовала ее попыткам принять в качестве объекта любви человека противоположного пола. Ее любовь к матери стала средоточием всех тех тенденций, которые, играя роль «со­вести», становились на пути девушки, пытающейся совер­шить первый шаг по дороге к нормальному сексуальному удовлетворению - во многих отношениях довольно опас­ному. Именно благодаря этой любви отношения девушки с мужчинами оказались под угрозой.

Когда мать препятствует сексуальной активности до­чери, она выполняет свою нормальную функцию, которая, будучи основанной на могучих бессознательных мотивах, определяется событиями детства и которая получила санк­цию общества. И уже дело самой дочери эмансипироваться от этого влияния и решить для себя, исходя из рациональных доводов, в какой степени она может позволить себе сексу­альное удовольствие или должна отказаться от него. Если при попытках эмансипироваться она становится жертвой невроза, то следует предположить у нее наличие комплекса матери, который, как правило, трудно преодолим и не под­дается контролю с ее стороны. Конфликт между этим ком­плексом и новым направлением, в котором устремилось либидо, принимает форму того или иного невроза в зави­симости от склонностей субъекта. Однако проявление не­вротической реакции всегда будет определяться не ее ак­туальным отношением к действительной матери, но ее ин­фантильным отношением к ее раннему образу матери.

Мы знаем, что наша пациентка много лет не имела отца: мы можем также предположить, что ей вряд ли бы удавалось уклоняться от общения с мужчинами до возраста. тридцати лет, если бы у нее не было поддержки со стороны сильной эмоциональной привязанности к матери. Когда же ее либидо обратилось на мужчину в ответ на его на­стойчивое ухаживание, эта поддержка превратилась в тяже­лое ярмо. Девушка попыталась освободить себя от своей


 

 

3 5-68

 


 

Зигмунд Фрейд

гомосексуальной привязанности, и ее наклонности позво­лили ей сделать это в форме параноической мании. Таким образом, мать превратилась во враждебного и злобного над­зирателя и преследователя. С этим можно было бы спра­виться, если бы комплекс матери не сохранил достаточно силы для того, чтобы выполнять свою цель - удерживать пациентку на расстоянии от мужчин. Как следствие, в конце первой фазы конфликта пациентка отстранилась от своей матери, но в то же время не сумела уйти от нее к мужчине. Не удивительно, что обоих она видела вовлеченными в заговор против нее. Затем энергичные усилия мужчины решительно привлекли ее к нему. Она как бы поборола в сознании сопротивление матери и с готовностью пришла на вторую встречу со своим любовником. В дальнейшем мы не видим повторного появления матери, но можно с уверенностью настаивать на том, что в этой первой фазе любовник превратился в преследователя не непосредствен­но, но через мать и в силу своих взаимоотношений с матерью, которая играла ведущую роль в первой мании.

Можно было бы думать, что сопротивление наконец-то преодолено и что девушке, которая до сих пор была привя­зана к матери, удалось полюбить мужчину. Но после вто­рого посещения появляется другая мания, которая, изоб­ретательно воспользовавшись некоторыми случайными об­стоятельствами, разрушила эту любовь и, таким образом, ус­пешно выполнила цель комплекса матери. Может все же показаться странным, что женщина защищается от любви к мужчине с помощью параноической мании; но прежде чем рассмотреть это положение дел более внимательно, остано­вимся на случайных обстоятельствах, которые стали основой этой второй мании, направленной исключительно против муж­чины.

Лежа, частично раздевшись, на диване возле своего любовника, она услышала шум, напоминающий щелканье


_____ Женщина, которой казалось, что ее преследуют _____

или удар. Не зная его причины, она пришла к определенному истолкованию его после того, как повстречала на лестнице двух мужчин, один из которых нес нечто, выглядевшее как закрытый ящик. Она убедила себя, что кто-то, действуя по указанию ее любовника, наблюдал за ней и сделал ее фотог­рафии во время интимного tet-a-tet. Разумеется, нелепо ут­верждать, что если бы не этот злосчастный шум, то мания бы не образовалась; напротив, в этом случайном обстоя­тельстве следует видеть нечто неизбежное, нечто, что должно было непременно утвердить себя в пациентке, точно так же, как она предположила связь между ее любовником и пожилой начальницей, замещающей ее мать. Среди бессо­знательных фантазий всех невротиков и, вероятно, всех людей почти всегда присутствует одна, которую можно обна­ружить с помощью анализа: это фантазия наблюдения сек­суального взаимодействия родителей. Такие фантазии - на­блюдение за сексуальным взаимодействием родителей, соб­лазнение, кастрация и т. п. - я называю первобытными фантазиями и как-нибудь постараюсь детально рассмотреть их происхождение и отношение к индивидуальному опыту. Случайный шум, таким образом, просто сыграл роль про-воцирующего фактора, который активизировал типичную фантазию нечаянного подслушивания, являющуюся компо­нентом родительского комплекса. Более того, следует усом­ниться в том, что мы можем назвать с полной уверенностью этот шум «случайным». Как заметил однажды в разговоре со мной Отто Ранк, такие шумы, наоборот, составляют необходимую часть фантазии подслушивания, и они вос­производят либо звуки, которые указывают на взаимодейст­вие родителей, либо звуки, которыми подслушивающий ре­бенок боится выдать себя. Но в данном случае мы можем с достаточной уверенностью утверждать следующее: лю­бовник пациентки по-прежнему воспринимался как отец, место же матери заняла сама пациентка. Роль подслушива-


 

 

 


Зигмунд Фрейд

Женщина, которой казалось, что ее преследуют


 

ющего должна тогда достаться кому-то третьему. Мы можем видеть, каким способом девушка освободилась от гомосек­суальной зависимости от своей матери. Посредством неко­торой регрессии: вместо того, чтобы выбрать в качестве объекта любви свою мать, она идентифицировала себя с ней — она сама стопа своей матерью. Возможность этой регрессии указывает на нарциссическое происхождение ее гомосексуального выбора объекта и, следовательно, на ее параноическую последовательность. Можно в общем виде проследить тот ход мысли, который бы привел к тому же результату, что и эта идентификация: «Если моя мать делает это, я тоже могу это делать; я имею на это такое же право, как и она».

Мы можем сделать еще один шаг, оспаривая случайную природу этого шума. Однако мы не требуем от наших чита­телей безусловно следовать за нами, поскольку отсутствие более глубокого аналитического исследования не позволяет нам в данном случае выходить за пределы вероятного. В нашем первом разговоре пациентка упомянула о том, что она немедленно потребовала объяснения шума и получила ответ, что это, по-видимому, тиканье часов на письменном столе. Однако я рискну объяснить то, что она мне сказала, как ошибку памяти. Мне кажется гораздо более вероятным, что поначалу она вообще не реагировала на шум и что шум получил свое значение только после того, как она встретила двух мужчин на лестнице. Ее любовник, который, по-ви­димому, даже не слышал шума, вполне мог позднее, когда она атаковала его своими подозрениями, объяснить это таким образом: «Не знаю, какой шум ты могла слышать. Может быть,это были небольшие часы; они иногда довольно громко тикают». Такое отсроченное использование впечат­лений и смещение воспоминаний часто происходит именно при паранойе и характерно для нее. Но поскольку я никогда не встречался с этим мужчиной и не имел возможности


продолжить анализ женщины, моя гипотеза не может быть доказана.

Можно пойти еще дальше в анализе этой якобы реаль­ной «случайности». Не думаю, что это было тиканье часов или вообще был какой-либо шум. Женщина могла испытать ощущение удара или стука в клиторе, а впоследствии спро­ецировать его как восприятие внешнего объекта. Такого рода ощущения могут появляться в сновидениях. Одна моя пациентка, страдавшая истерией, как-то рассказала мне ко­роткое пробуждающее сновидение, к которому она не могла подобрать никакой ассоциации. Ей просто приснилось, что кто-то постучал в дверь, и она проснулась. Никто не стучал, но предыдущие несколько ночей она просыпалась от тре­вожащих ощущений поллюций: таким образом, у нее по­явился мотив просыпаться, как только она чувствовала пер­вый признак полового возбуждения. Таким был «стук» в ее клиторе. В случае с нашей параноической пациенткой я бы предположил за случайным шумом подобный процесс про­ецирования. Разумеется, я не могу ручаться, что за.время нашего короткого знакомства пациентка, которая довольно неохотно уступила принуждению, правдиво поведала мне обо всем, что произошло во время двух встреч любовников. Но изолированное сжатие клитора не противоречило бы ее словам о том, что не было никакого контакта гениталий. В том, что она впоследствии отвергла мужчину, наряду с «совестью» несомненно сыграло свою роль и то, что она не получила достаточного удовлетворения.

Давайте снова рассмотрим тот примечательный факт, что пациентка защищалась от своей любви к мужчине с помощью параноической мании. Ключ к пониманию этого может быть найден в истории развития мании. Как мы и • ожидали, поначалу эта мания была направлена против жен­щин. Но теперь на этой параноической основе был совершен переход от Женского к мужскому объекту. Такое движение


 

 

 


Зигмунд Фрейд

необычно для паранойи; как правило, мы находим, что жертва преследования остается фиксированной на том же человеке и, следовательно, привязанной к тому же полу, к которому принадлежали объекты ее любви до того, как произошла параноическая трансформация. Но невротичес­кое расстройство не может препятствовать движению такого рода, и возможно, наше наблюдение типично для многих случаев. Не только при паранойе может происходить мно­жество подобных процессов, которые еще не рассматри­вались с этой точки зрения, —и среди них хорошо известные. Например, так называемая бессознательная привязанность неврастеника к инцестуозному объекту любви препятствует ему в выборе незнакомой женщины в качестве объекта и ограничивает его сексуальную активность фантазией. Но в пределах фантазии он достигает прогресса, который заказан ему в реальности, и преуспевает в замещении матери или сестры внешними объектами. Поскольку вето цензуры не включается в действие по отношению к этим объектам, он может осознать свой выбор в фантазиях этих замещающих образов.

В таком случае эти феномены представляют собой по­пытку продвижения, исходя из нового основания, которое, как правило, было приобретено в порядке регрессии; мы вполне можем поставить рядом с ними прилагаемые при некоторых неврозах усилия возвратить позицию либидо, некогда им занимаемую, но затем потерянную. Разумеется, вряд ли можно провести концептуальную черту, разделяю­щую эти два класса феноменов. Мы слишком склонны думать, что конфликт, который лежит в основе невроза, приходит к своему завершению с формированием симптома. В действительности, борьба может продолжаться различ­ными путями и после этого. Все новые и новые компоненты инстинктов могут исходить от обеих сторон, тем самым продлевая эту борьбу. Ее объектом становится сам симптом;


______ Женщина, которой казалось, что ее преследуют _____

определенные тенденции, стремящиеся сохранить его, на­ходятся в конфликте с другими, которые добиваются его устранения и восстановления status quo ante*. Нередко наряду с другими направлениями работы обращаются к поиску методов сделать симптом ненужным посредством попытки обрести вновь то, что было утрачено и что теперь захвачено симптомом. Эти факты проливают свет на высказывание К. Г. Юнга по поводу того эффекта, что «психическая инерция», противостоящая изменениям и прогрессу, явля­ется фундаментальной предпосылкой невроза. Эта инерция поистине в высшей степени своеобразна; она является не общим, но весьма специализированным свойством психики; она не всемогуща даже в пределах своей собственной сферы, но борется против тенденций к прогрессу и выздоровлению, которые сохраняют активность даже после формирования невротических симптомов. Если мы попытаемся найти ис­ходный пункт этой инерции, то обнаружим, что она является проявлением довольно ранних сцеплений - разложить ко­торые очень трудная задача - между инстинктами и впе­чатлениями и объектами, связанными с этими впечатле­ниями. Эффект этих сцеплений заключается в том, что они приводят развитие соответствующих инстинктов к состо­янию покоя. Или, иными словами, эта специализированная «психическая инерция» всего лишь другое название (хотя вряд ли лучшее) для того, что в психоанализе мы привыкли называть «фиксацией».

Положение, которое было прежде (лат.). — Прим. перев.


 

 




Дата добавления: 2015-09-11; просмотров: 22 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав

Введение | ЗИГМУНД ФРЕЙД | Краткий анализ случая ипохондрии | МЕЛАНИ КЛЯЙН | Неизвестный убийца | Девушка, которая не могла прекратить есть | Вот видите! - снова закричала она. - Вы ничего не говорите? Мне - что? - умереть, чтобы вытянуть из вас хоть слово? Что вы от меня хотите? | Роберт Линднер | Девушка, которая не могла прекратить есть | Отдай мне мою карамель... Пожалуйста, Лора. Лора высоко подняла пакет. |


lektsii.net - Лекции.Нет - 2014-2024 год. (0.011 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав