После поездки по торговому центру я, казалось, начала встречать Самнера абсолютно везде. Отчасти дело было и в том, что у него было множество работ. Кроме должности перечно-сырного человека в «Венго» и работы охранником в торговом центре он также занимался стрижкой газонов и водил школьный автобус для умственно отсталых детей. Самнер не верил в свободное время.
Я думала, что мои частые встречи с ним были судьбой и, возможно, каким-то знаком, что он вернется в мою жизнь, а вместе с ним все снова станет хорошо. Как будто голос из прошлого давал ответы на вопросы, мучавшие меня в настоящем. Знаю, это глупо, но время с Самнером действительно было таким счастливым, и мне так хотелось вернуть его!
Льюис и Эшли продолжали ссориться и мириться почти ежедневно. Теперь она действительно стал членом нашей семьи, подвергаясь постоянным атакам разных настроений моей сестры. Льюису, как и всем нам, приходилось мириться со вспышками гнева и ступать на цыпочках, осторожно подбирать слова и выражения лица, словно все это было бомбами, готовыми разорваться в любую секунду. Мы с мамой молча провожали его сочувственным взглядом, когда он поднимался в комнату Эшли как солдат на поле боя. Льюис стал нравиться мне больше, чем раньше, ведь теперь и ему приходилось подстраиваться под мою сестру. Все это даже представлялось мне неким обрядом посвящения – и Льюис с достоинством его проходил.
До свадьбы оставалось всего две недели. Мамины листочки заполонили весь дом, желтые квадратики стикеров приковывали мое внимание в каждой комнате, над лестницей, на перилах – везде. От холодильника до телевизора протянулись маленькие напоминания, не дававшие ни на секунду забыть о том, что произойдет в самом ближайшем будущем. Свадьба, уже давно трепавшая наши жизни, как ветер, вот-вот готова была превратиться в настоящий шторм.
- Где еще одна пачка благодарственных писем? – услышала я голос Эшли, выползая однажды утром из душа. – В этой осталось всего шесть, а мне нужны еще.
- Я положила их в тот же выдвижной ящик, - отозвалась мама. Ее шаги прозвучали по полу, когда она переходила их одного конца комнаты в другой в поисках пропажи. – Не могли же они куда-то сбежать сами по себе!
- Вероятно, не могли, - буркнула Эшли себе под нос тем же недовольным тоном, который не менялся уже бог знает сколько времени. Мама вернулась обратно и подтянула к себе стул.
- Вот и они, - сказала она своим певучим мягким голосом. – Кстати, я еще захватила тебе список того, что нам нужно сделать сегодня.
- Чудно.
- Так, - начала мама под аккомпанемент разрываемого пакета для благодарственных писем. – Во-первых, сегодня в десять у нас последняя примерка платья у «Dillard`s». Хейвен поменялась сменами, так что тоже пойдет с нами. И я звонила им сегодня утром, они сказали, что твой головной убор готов.
- Она, наверное, вырастет еще на четыре фунта, и нам придется ехать на примерку снова, - отозвалась Эшли, и я уставилась на свое отражение, выступающее из клубов пара. Я почти переросла собственное зеркало, моя макушка уже касалась рамы. Девушка за стеклом была обладательницей точно таких же ключиц, локтей и ребер. Если мысленно провести по ним линии, то они пересекутся в причудливую карту воздушных коридоров, какие висят в аэропортах. Мои руки были длинными, тонкими и костлявыми, на ногах остро выпирали коленные чашечки. Я могла бы поранить своим костлявым телом любого, кто случайно врезался бы вы меня.
- Эшли, ты же знаешь, что твоя сестра нелегко примиряется со своим ростом, - судя по голосу, мама была близка к тому, чтобы задать Эшли хорошую взбучку, хоть моя старшая сестренка и была уже достаточно взрослой. – Представь, каково это – в пятнадцать быть почти шесть футов ростом! Это тяжело для нее, а твои комментарии не делают ситуацию лучше.
- Можно подумать, я это ей в лицо сказала, - фыркнула Эшли, и я представила, как все эти благодарственные карточки разлетаются от нее. – С другой стороны, она сама же потом будет рада этому. Никогда не растолстеет.
- Вряд ли сейчас это хорошее утешение, - мама прокашлялась. – После примерки у нас последняя встреча с поставщиком. Он звонил вера и сказал, что список блюд уже готов, тебе нужно только решить что-то насчет десерта.
- Боже, как я устала без конца что-то решать! - пауза, во время которой было слышно, как мама размешивает свой кофе. – И писать эти чертовы письма. Неужели кто-то серьезно считает, что я не благодарна им за подарки? Почему так важно написать все это?!
- Потому что это правила, - твердо сказала мама, и я вздрогнула, удивленная внезапно появившимся в ее голосе нетерпением. – И мне нужно поговорить с тобой, Эшли. Обсудить, как ты в последнее время относишься ко всему, что связано со свадьбой, и тем, кто старается устроить все лучшим образом.
- Мама, - протянула Эшли скучающим голосом. Я уже могла представить, как она машет рукой, словно зная наперед все, что мама собирается сказать ей.
- Нет, в этот раз ты меня выслушаешь, - ого, кажется, мама взяла разгон. – Я понимаю, что ты сейчас в напряжении, что быть невестой нелегко. Это все объяснимо и нормально. Но вот в том, что ты становишься грубой, безразличной эгоисткой, ничего нормального нет. Даже твоя скорая свадьба не дает тебе права хамить мне или Хейвен. Мы очень терпеливо к тебе относимся, потому что мы – твоя семья и любим тебя. Но с нас довольно. Мне неважно, через две недели свадьба или через два часа, ты не будешь себя так вести. Ты меня поняла?
Вот так.
Я стояла в ванной, глядя на вентиляционное отверстие, из которого ясно и четко, как колокольный звон, доносились мамины слова. После них все стихло, и слышался лишь звук медленно крутящихся лопастей вентилятора. Затем раздался всхлип. И еще один. Сопение, и вот словно трубу прорвало. Эшли начала рыдать, как делала всегда в ответ на замечания, пусть даже они и были справедливыми.
- Я не хотела, - простонала она, - но мне так тяжело с работой, с Уоршерами, со всеми этими планами, что я просто…
- Знаю, знаю, - успокаивающе произнесла мама, снова возвращаясь к обычному спокойному тону. – Я только хотела дать тебе понять, что такое поведение задевает всех, вот и все.
Я завязала волосы в хвост, пшикнула дезодорантом на тело, нанесла подводку и попыталась морально подготовиться к еще одному дню придирок и извинений. Из вентиляции доносился мамин голос, убеждающий Эшли извиниться передо мной за последние четыре месяца грубости. Я уже полностью оделась и тихо сидела в своей комнате, когда за дверью раздались шаги. Открыв дверь, я постаралась выглядеть удивленной. Ну, или, по крайней мере, спокойной.
- Привет, - поздоровалась я, притворяясь, что не замечаю ее красных глаз и бумажного платка, скомканного в руках. – Что случилось?
- Ну, - начала она, прислонившись к дверному косяку и скрещивая ноги, - мы с мамой тут говорили о том, как все безумно сейчас с этой свадьбой и всем прочим. Знаешь, я хочу извиниться за то, что вела себя как идиотка в последнее время. Прости меня за то, как я к тебе относилась, ну и… Ты понимаешь.
- О, - я села на кровать, кивнув, - все в порядке. Ладно.
- Я серьезно, Хейвен, - она подошла и села рядом. – Мне жаль. Это мое последнее время под одной крышей с тобой, а я… просто невыносима. Мне очень стыдно!
- Все в порядке, - повторила я. – И да.
- Что да?
- Ты невыносима. И вела себя как идиотка, - я улыбнулась ей. – Но я уже привыкла.
- Заткнись! – она гневно сверкнула глазами, затем осеклась и посмотрела на пол. – Да, ты права.
- Знаю, - хихикнула я.
Она встала и направилась к двери, но перед выходом обернулась.
- Поверь, ты действительно будешь рада однажды.
- Чему?
- Тому, что ты высокая, - ее глаза скользнули по моему телу, с ног до головы, - Сейчас ты так не думаешь, но со временем тебе понравится.
- Сомневаюсь, - заверила я ее, - но спасибо за попытку.
Она прищурилась, а потом мягко улыбнулась и вышла, и я услышала, как ее маленькие аккуратные ножки ступают по коридору и спускаются по лестнице. Через две недели Эшли покинет свою спальню, что расположена возле моей. Спальню, в которой стены такие тонкие, что я всегда слышала, как она плачет или просыпается от ночного кошмара. Я знала об Эшли больше, чем она думала, и все те вещи, что должны были бы разделять, например, стена, развод или несколько лет разницы, объединяли нас. Моя сестра покидала родной дом и меня через две недели. И несмотря на все плохое, что у нас было, мне будет грустно смотреть, как она уходит.
***
Сегодняшняя примерка проходила точно так же, как и обычно. Я стояла на стуле, пока миссис Белла Тангстен, швея, крутилась вокруг меня со ртом, полным булавок, и бормотала сквозь зубы «Так и стой, пожалуйста». С ее шеи свисал портновский сантиметр, и она то и дела хватала его конец, измеряя то мое запястье, то длину спины. Это была четвертая, последняя, примерка, и мы уже хорошо познакомились с миссис Беллой Тангстен. Пожалуй, даже лучше, чем думали.
- Никогда не видела, чтобы ребенок рос так быстро, - портниха присела возле меня, дергая вниз подол моего платья. – На ней оно будет выглядеть короче, чем на остальных. Это все, что я могу сказать.
- Насколько короче? – мама поднялась со своего стула в другом конце швейной мастерской и подошла ближе, чтобы оценить ситуацию самой. – Это будет заметно?
Миссис Белла снова дернула подол, словно пытаясь вытянуть из него какую-то спрятанную длину.
- Я ничего больше не могу поделать с этим. И опустить платье уже не удастся.
Из еще одного угла комнаты послышался вздох. Эшли. Вокруг сестры сновала ассистентка миссис Беллы, прилаживая тут и там белую шелковую ткань. Мама кинула короткий взгляд на Эшли и снова повернулась ко мне.
- Все равно никто не обращает внимания на подол платья, верно? – впрочем, ее тон не был таким же уверенным.
- Ну, - миссис Белла приколола пару булавок к своей блузке, - возможно. Будем надеяться на это.
Я просто молча стояла, придерживая руками платье на груди и глядя на него сверху вниз. На нем не было ни молнии, ни белых лент, от которых Эшли отказалась, не желая следовать стереотипам. Я не была в восторге от стояния на стуле, пока мама и миссис Белла обсуждают, что мои лодыжки будут некрасиво торчать из-под платья. Еще хуже было то, что комната отдыха для сотрудников торгового центра находилась как раз за мастерской «Dillard`s», так что все, кому не лень, ходили туда-сюда с печеньем или чашечками кофе, здоровались с Эшли, восхищались ее платьем и, конечно, разглядывали меня, гиганта, водруженного на стул в прелестном розовом наряде подружки невесты. Мне же оставалось лишь коситься на часы и мечтать о том, чтобы оказаться где-нибудь (где угодно!) еще.
- Ладно, Хэвен, милая, опусти руки, пожалуйста. Надо проверить корсаж, - миссис Белла путала мое имя уже несколько раз, хотя мама и поправляла ее. Это была одна из тех мелких деталей, что сводят вас с ума.
Я опустила руки, и она пропустила сантиметр у меня подмышками, измеряя окружность груди, затем начала мерять длину корсажа. Ее руки были сухими и холодными, и я почувствовала мурашки на коже в ту же секунду, как она коснулась моих плеч. Ей было столько же лет, сколько маме, но от нее уже шел этот запах, знаете, какой бывает от пожилых людей?
- В вашей семье кто-то мог похвастаться высоким ростом, верно, миссис МакФайл? – весело спросила она у мамы, записывая цифры на бумажку, вдруг появившуюся в ее руках. – Или, может, в семье мужа?
- Нет, - легко отозвалась мама своим голосом, который использовала, когда нужно было пройти мимо какой-то темы в разговоре. – Не то что бы.
- Но ведь откуда-то это пришло, а, Хэвен? – она достала булавочницу из кармана и начала подкалывать что-то сзади.
- Это Хейвен, - вежливо поправила ее мама, взглядом прося меня быть терпеливой. Я снова уставилась на часы. Секунда. Еще одна. И следующая. Буду следить за течением времени.
- Да, точно, - отозвалась миссис Белла. – Тогда это, наверное, эти, как их? Рецессивные гены. Проявляется раз в поколение или что-то вроде того.
Мама что-то пробормотала себе под нос. А Эшли направлялась к нам, придерживая подол платья, аккуратно ступая босыми ногами по полу. Ассистентка следовала за ней, придерживая ее шлейф. Стрелка часов приблизилась к двенадцати пятнадцати, и мимо стало ходить больше работников торгового центра. Должно быть, перерыв. Я почувствовала, как мое лицо краснеет, и я словно еще увеличиваюсь в росте, а моя голова вот-вот коснется потолка. Мне представилось, как я вырастаю из платья и возвышаюсь над рекламными плакатами и зданиями, словно монстр, пародия на Годзиллу. И как я с высоты своего роста высматриваю миссис Беллу с ее булавками и всех коллег и знакомых Эшли, которые считали своим долгом отпустить шуточку про баскетбол, словно я ничего об этом не слышала. Я была так занята собственными мыслями о возмездии, что даже вздрогнула, когда в мои уши все же проник голос миссис Беллы:
-…и спина подколоты. Думаю, немного креатива – и это платье будет отлично смотреться на тебе.
Я посмотрела на Эшли – такое прекрасное загорелое видение в белом. Сестра скорчила рожицу.
- Просто не расти две недели, - сказала она полушутливо, полусерьезно. – Сделай уж мне одолжение.
- Эшли! – прикрикнула на нее мама, внезапно уставшая от всего. – Снимай платье, Хейвен, и пойдем перекусим.
Я пошла в примерочную, где осторожно выскользнула из платья, стараясь не пораниться ни об одну из сотни булавок. Затем надела свою одежду и вручила платье обратно миссис Белле, которая теперь была занята втыканием булавок в Эшли. Что ж, моя милая сестренка заслужила это. Мы вышли, оставив ее стоять на стуле посреди метров белой ткани, словно фигурку в центре большого кремового торта.
Когда нам приходилось останавливаться в торговом центре, чтобы перекусить, мы обычно выбирали «SandwichesN'Such», находившийся возле «Йогуртового рая». Там продавали аккуратные красивые сэндвичи и эспрессо, а сесть можно было за маленькие столики с красными стульями, на которых были матерчатые сиденья в итальянском стиле. Мы сели в углу, перед кофе-машиной.
Сначала мы беседовали не очень много. Я ела свой сэндвич с тунцом и смотрела на людей, проходящих между столиками или стоящих у кафе. Мама тоже сидела со своей тарелкой, но больше передвигала кусочки туда-сюда, чем ела. Что-то смущало ее.
- Что-то не так?
Стоило мне спросить, как она подняла на меня глаза, удивленная. Она никогда не могла привыкнуть к тому, как легко я читаю ее настроения. Мама предпочитала думать, что может без труда обмануть меня, пытаясь скрыть грусть или беспокойство.
- Ну, - она поерзала на стуле, - мне нужно немного времени, чтобы подвести итоги.
- Итоги? Чьи? – я сосредоточилась на еде, пытаясь подобрать на вилку соскальзывающие кусочки.
- Наши с тобой. Ты ведь знаешь, что после свадьбы Эшли переедет, и мы останемся вдвоем. Все будет по-другому, - кажется, мама подбирала слова с трудом, словно это было сложным заданием. – Я много думала об этом и решила, что нужно держать тебя в курсе событий. Я не хочу принимать никаких важных решений, не посоветовавшись с тобой, Хейвен.
Этот ее голос насторожил меня, слишком уж напоминая мне разговоры на кухне, когда съехал наш отец. Мы тогда сидели все вместе, я ела хлопья, но кусок не лез в горло, потому что я почувствовала приближение неприятных перемен – так явственно они звучали в мамином голосе. Вот и сейчас мой желудок начал крутиться точно так же, как и в тот раз.
- Ты собираешься в Европу? – спросила я.
- Еще не знаю, - ответила мама. – Я действительно хочу поехать, но мне страшно оставлять тебя одну дома, особенно сразу после переезда сестры. Ну и, конечно, школа, свадьба… Время не лучшее.
- Со мной все будет в порядке, - заверила я ее, наблюдая, как ребенок за соседним столом вылил на себя сок. – Если тебе хочется ехать, ты должна ехать!
Внутри вскипело чувство вины за то, что я говорю это, но сама так не думаю.
- Ну, как я сказала, я еще не решила, - она сложила салфетку, а затем еще раз: в идеальный квадратик. – Но нам нужно обсудить и кое-что еще.
- Что?
Она вздохнула, бросая салфетку на тарелку, и быстро ответила:
- Я думаю о том, чтобы продать дом.
Стоило ей произнести это, как у меня перед глазами заплясала картинка нашего дома, словно рисунок для школьного проекта. Я увидела свою комнату и мамин садик, подъездную дорожку и лилии с каждой ее стороны. Так выглядел наш дом каждое лето, в окружении зеленой тонкой травы и сада, полного цветов.
- Почему?!
Самая сложная часть – начало – была пройдена, и теперь мама расслабилась.
- Понимаешь, теперь ведь останемся лишь мы вдвоем, и будет куда дешевле содержать дом, если мы переедем в местечко поменьше. Мы могли бы найти милую квартиру и сэкономить. Это логичный выбор.
- Я не хочу переезжать! – сказала я чуть громче, чем следовало бы, и сама удивилась резкому звуку собственного голоса. – Поверить не могу, что ты хочешь продать его!
- Дело не в том, чего нам хочется, а в том, что нам нужно. Ты не представляешь, как дорого нам обходится содержание дома месяц за месяцем. Мне просто кажется, что это лучший выход…
- Ну а мне не нравится твой лучший выход! – я внезапно почувствовала, как меня раздражают все перемены и то, что моя жизнь зависит от других людей и их поступков, словно не принадлежит мне и вовсе.
Я посмотрела на маму в ее прелестном розовом брючном костюме с прической, как у Лидии, и мне захотелось обвинить ее во всем прямо сейчас: в разводе, в дурацкой свадьбе Льюиса и Эшли, в моем ужасном росте и в предательстве, которое сотворило надо мной мое собственное тело. Но уже через несколько мгновений, присмотревшись к ее лицу, я поняла, что не скажу ни слова. Вместо этого я только сильнее прижала ноги к полу, словно пытаясь устоять под ветром перемен и событий. Свадьба, сестра, дом – все вдруг показалось неважным.
- Хейвен, ничего еще не решено, - мама протянула руку, неловко коснувшись моей щеки. – Давай не будем расстраиваться, хорошо? Может быть, мы сможем разобраться со всем этим.
- Прости, - тихо произнесла я, глядя в тарелку, - я не хотела кричать на тебя.
Она улыбнулась.
- Все в порядке. Думаю, нам всем не вредно немного покричать друг на друга, выпустить пар перед свадьбой. Возможно, тогда все станет чуточку лучше.
Позже, когда мы все же немного поговорили и, кажется, пришли к какому-то пониманию, я осталась за столом одна, разглядывая торговый центр и оттягивая момент, когда нужно будет идти на работу. В следующие выходные здесь будет проходить показ «Lakeview Models», как бы открывая официальный сезон шопинга и скидок. Торговый центр был целым миром, какой-то особенной вселенной, где все подчинялось общим законам. Один только Самнер не вписывался с них, выделяясь даже тогда, когда примерно разъезжал в своей униформе на электромобиле.
Я увидела его, когда уже шла в магазинчик. Он заметил меня и вышел из машины, аккуратно припарковав ее перед этим у стены.
- Ты выглядишь расстроенной, - Самнер поравнялся со мной. Штаны от униформы были ему длинноваты и смешно падали на ботинки.
- Ну, это был долгий день, - отозвалась я.
- Что случилось? – он махнул хозяйке «Shirts Etc.», невысокой кругленькой женщине с волосами цвета воронова крыла. Ее челка падала на лоб, немного закрывая глаза.
- Обедали с мамой сейчас.
- Как у нее дела?
- Хорошо. Она собирается в Европу, - я шла так медленно, как только могла, замедлившись еще больше, стоило мне увидеть вывеску «Little feet».
- Мне нравится Европа, - сказал Самнер, поправляя висевшие на воротнике солнечные очки. – Ездил туда в предпоследний школьный год, было весело. Много красивых девчонок, если ты не возражаешь против волос в подмышках.
- А ты?
- Что я?
- Возражаешь против волос в подмышках?
Он задумался на минутку.
- Нет. Не то что бы. Но это зависит от настроения и самого вида волос. Кстати, еще в Европе классный шоколад. Тебе стоит попросить маму привезти немного.
- Кажется, мы переезжаем, - сказала я, пробуя слова на вкус. Странно ощущение. Картинка дома вновь заплясала у меня перед глазами – цветы, моя комната… Возможно, мы переедем в квартиру, как у Эшли – с белыми стенами, запахом деревянных полов и доносящимися снаружи брызгами бассейна.
- А куда переезжаете? – теперь Самнер махал другим продавцам. Всего несколько дней на работе, и он уже знал всех, был другом для каждого и мог понять любого. В том числе и меня. И, пожалуй, сейчас он был единственным, кто на это способен.
- Мама еще не знает, - ответила я. – Она просто хочет продать дом.
- О, - он кивнул, но ничего не сказал. – Это жестко.
- Это все лишь из-за свадьбы и переезда Эшли, - продолжала я. – Только мы вдвоем, ну и все такое. Я не знаю. Все просто… безумно! Все безумно в последнее время.
- Да, - он вновь кивнул. – Когда мои родители развелись, это было ужасно. Все ссорились, а я ничего не мог с этим поделать. Так что просто залез в машину и поехал. Я даже не знал, куда собираюсь.
- Сколько тебе было лет?
- Не знаю, восемнадцать? Это было летом, перед тем, как я поехал в колледж. И я ездил везде, куда глаза глядели, а когда вернулся, все как-то улеглось. Ну а потом уехал в колледж.
- Хотелось бы и мне поехать вот так же куда-то.
- Я знаю, что ты имеешь в виду. Иногда всего просто слишком много, - затем он помолчал и добавил, - Ты говорила Эшли, что видела меня?
- Да, - я все еще думала о маме, доме, поездках и Европе, и тут в мои мысли ворвалась Эшли. Снова в центре внимания. Как и всегда. – Говорила.
- Что она сказала?
Я взглянула на него, мысленно спрашивая, почему он интересуется, затем ответила:
- Она сказала не слишком много. У нее сейчас и так достаточно всего в голове.
- Да, конечно, - он пожал плечами. – Ну ладно. Мне просто было интересно, помнит ли она меня. Вдруг она с криками выбежала из комнаты, услышав мое имя, ну и так далее.
- Не настолько драматично, - заверила я его, - она просто… Она сказала передать тебе привет, если мы с тобой снова встретимся.
- Правда? – теперь он выглядел удивленным. – Ого.
- Ну, это же обычное дело, - быстро пояснила я, испугавшись, что эта маленькая ложь имеет гораздо больший вес, чем мне представлялось. Не могла же я рассказать ему, как она моргнула, не сразу вспоминая его имя, с трудом выбрасывая из головы мысли о Льюисе и его семье. И о том, что он, Самнер, был, скорее всего, в самом конце списка вещей, о которых она думала в последнее время.
- Я понял, - отозвался он. – Просто интересно, помнит ли она меня.
- Помнит, - мы подошли к «Little Feet» и остановились у входа. – Тебя не так уж легко забыть.
- Да? Ну что же, я об этом не знал, - он убрал руки в карманы. – Мы пришли.
- Да, - я покосилась на магазин. За прилавком стоял менеджер, и, стоило ему увидеть меня, как он кинул раздраженный взгляд на часы, затем недовольно посмотрел на меня. Я ненавидела свою работу.
- Ты же знаешь, что всегда можешь найти ее здесь. Она работает в магазине косметики «Vive».
Он улыбнулся.
- Не думаю, что это такая уж хорошая идея. Никто не знает наверняка, что может произойти, если она меня увидит.
Мой менеджер наблюдал за нами, перекладывая носки на прилавке.
- Ты ведь можешь хотя бы сказать «Привет». Я имею в виду, это ведь ничего не испортит.
Самнер улыбнулся, затем внимательно взглянул мне в лицо.
- Нет, - медленно произнес он. – Думаю, нет. Мне пора, Хейвен. Надо возвращаться к работе.
- И мне, - я достала из кармана свой бейджик и прицепила его на рубашку. – Но подумай над этим, Самнер. Она не ненавидит тебя.
Не знаю, почему это так важно для меня, может, я думала, что он сможет вернуть ту Эшли, которую я так любила (и которая любила меня). Вдруг магия Самнера снова сработает для нас?..
Он пошел назад, убрав руки в карманы. В своей униформе, которая явно была ему велика, он казался меньше.
- Да. Увидимся позже.
Я стояла, глядя как он уходит, а стрелка на больших часах медленно перемещается от одного часа к двум. Торговый центр наполнялся шумом, голосами и цветами, все смешивалось в один большой субботний шопинг – семьи, яркие пластиковые фирменные пакеты… Я все еще смотрела на Самнера, который дошел до электромобиля и теперь забирался внутрь. Он был на моем месте. Он понимал меня.
Я смотрела на него, пока он не отъехал, окончательно потерявшись в толпе.
Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 60 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |