Студопедия  
Главная страница | Контакты | Случайная страница

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

ЗЕМЛЯ. ИСКУШЕНИЕ. КОЛЕБАНИЯ.

Читайте также:
  1. Земля. Искушение. Колебания
  2. ЗЕМЛЯ. ИСКУШЕНИЕ. КОЛЕБАНИЯ
  3. Растительность или ненароком взрытая земля.
  4. Характеристика экосистемы о. Новая земля.
Когда я осведомился, каким образом мне добраться до Лас-Пальмаса, чтобыпослать телеграмму родным и связаться с французскими и испанскими властями,меня заверили, что завтра же я буду доставлен в главный город острова намашине с замечательным названием "Пиратка". Мануэль не меньше меня хотелпоскорее связаться с властями, спеша отделаться от беспокойного гостя, илихотя бы осведомить о нем полицию и таможенников. С месяц назад здесьразбилась яхта "Денди", плывшая из Финляндии через Касабланку. Насколько японял, местные жители в простоте душевной, свойственной рыбакам всех стран,подобрали все, что уцелело от кораблекрушения и было выброшено на берег."Что в воду упало, то пропало". Исходя из этой пословицы рыбаки сочливозможным оставить себе кое-что из добычи. В результате у добряка Мануэлябыли крупные неприятности с береговой охраной (у него тоже!), и он вовсе нежелал, чтобы эти неприятности повторились из-за меня. Пока машины нет, я хочу выспаться. Где мне устроиться? В школе. Нокаким образом? Кроватей там нет, придется лечь на столе. Пусть это непружинный мягкий матрас - на самых лучших из них я не спал так сладко, как вту ночь! Хуже другое: земля подо мной почему-то покачивается. Еще немного, иу меня начнется морская болезнь! Утром 4 сентября подъехала "Пиратка". Я заикнулся было о деньгах, номой друг Мануэль поднял возмущенный крик. Мы простились, и "Пиратка"ринулась вперед. Остров прекрасен. Этим утром он предстает передо мной во всем своемдиком великолепии. Обнаженные грозные утесы вздымаются над застывшимипотоками лавы, между которыми угнездились прелестные маленькие деревушки:белые церкви и домики с плоскими крышами. Румяные девушки идут по воду: наэтих благословенных островах не хватает воды. У всех грациозный изгиб тела иблагородная поступь. Без малейшего напряжения они несут на головах самыеразнообразные сосуды, начиная с классических глиняных ваз и кончаясовременными канистрами. Равнины восточной части острова покрыты банановыми зарослями. Я быстропривыкаю к этим зеленым кустам с плоскими листьями и горькой участью: ихплоды несут им смерть. Каждый куст живет один год и приносит одну гроздьбананов А затем - дорогу молодежи! Безжалостный удар резака обрывает егокороткую жизнь, и на его месте начинает тянуться вверх молодой отросток, досих пор скрывавшийся под сенью материнской листвы. Увы, он не знает, что егодни тоже сочтены! Вокруг почти не видно деревьев, потому что здесь мало воды. Лишькое-где возвышаются прекрасные финиковые пальмы, но для меня, привыкшего кпустынному горизонту водных равнин, и это зрелище кажется феерическим. Вдали возникают два шпиля собора. Это Лас-Пальмас. Сам собор виден сморя, и "Морской справочник" описывает его настолько точно, что моипроводники приходят к убеждению будто я уже видел его раньше. Лас-Пальмас - столица Канарских островов. Порт ЛасПальмаса,Пуэрто-де-ла-Лус, относится к числу крупных портов Атлантического океана.Здесь я познакомился с комендантом порта, братом известного кардиолога. Онуже давно меня ждал. Мои друзья из газеты "Пти Марокэн" несколько дней назадсовершили перелет Касабланка - Канарские острова на большом пассажирскомсамолете "Арманьяк", который отправлялся в свой первый рейс. Всю дорогу онитщетно пытались меня обнаружить, а когда прибыли в Лас-Пальмас, в первуюочередь принялись расспрашивать обо мне. Таким образом, здесь все уже были вкурсе дела. Прежде чем пуститься в большое плавание, я решил проверить свойсекстант, чтобы избежать неточностей при вычислениях. С просьбой помочь мнев этом деле обращаюсь к коменданту порта. - С превеликим удовольствием! - отвечает он по-испански. Однако в сообщениях некоторых газет этот эпизод выглядел так: "Онпопросил дать ему несколько уроков по кораблевождению. Комендант портаотказался, не желая способствовать его самоубийству". Прочитав эту заметку, один инженер обратился ко мне с письмом, вкотором предлагал обучить меня основам кораблевождения, считая, что именнотаким способом он вернее всего спасет меня от самоубийства. К сожалению, язатерял письмо и не смог поблагодарить его автора. Если эти строки попадутсяему на глаза, пусть он примет их как знак моей искренней признательности. Я еще находился у коменданта порта, когда за мной пришел секретарьфранцузского консульства. Наша встреча стала началом чудесной дружбы.Достаточно сказать, что господин Фарну стал для меня истинным вторым отцом,который приютил меня в консульстве и вместе со мною наслаждался красотамиострова. Ведь он и сам лишь недавно приехал в Лас-Пальмас! Когда я сидел вего кабинете туда зашел господин Баршильон, самый крупный коммерсантфранцузской колонии Лас-Пальмаса, и мы тут же составили неразлучное трио.Г-н Баршильон стал нашим наставником. Благодаря его братскомупокровительству передо мной открылись все двери и остров предстал передмоими глазами во всем своем волшебном очаровании. К этим двум братьям-французам вскоре присоединились новые друзья,чудеснее парни из яхт-клуба. В отличие от большинства подобных клубовяхт-клуб Лас-Пальмаса состоял на три четверти из настоящих яхтсменов и лишьна четверть - из бездельников. Простите, "эрманос" [1], что я не могуперечислить вас всех. Но как не вспомнить здесь тебя, Кольячио, тебя,Калиано, и тебя, Анхелито? Вы окружили меня всеми чарами земли, словно длятого, чтобы мне было еще труднее решиться на "большое плавание". 1 Эрманос (исп.) - братья. Я не хотел возвращаться во Францию. Разумнее было пожить здесь днейвосемь, все отрепетировать, привести в порядок и отправиться в плавание,нежели ехать во Францию, чтобы там бороться за возможность продолжатьпутешествие в лучших условиях. Наш консул одобрил это решение. Мои друзья,Баршильон, и особенно штурман Анхелито, умоляли меня подумать. - Я знаю океан! - говорил Анхелито, - то, что ты сделал, - великолепно,твоя теория блестяще подтвердилась, но, поверь мне, посреди Атлантическогоокеана ты не сможешь поймать ни одной рыбы! Бедный Анхелито, если бы он только знал, что как раз этого мне неследовало говорить! Теперь если бы я отказался от продолжения моего опыта,все моряки наверняка стали бы повторять его довод: - Все это превосходно, но вдали от материковых вод ты не поймаешь ниодной рыбы! Теперь я был обязан довести опыт до конца. Я доказал, что человек можетподдерживать свое существование с помощью сырой рыбы. Теперь я должен былдоказать, что рыбу возможно поймать даже там, где, по мнению знатоковортодоксов, она не ловится совершенно. Консул и Баршильон поняли причину моего упорства и взялись мне помочь:один - используя свое официальное положение, другой - деньгами. Я ожидаллишь телеграммы от Жинетты, чтобы сказать последнее "прости" и отплыть. Нотелеграмма запаздывала. Я успел совершить прогулку на яхте до островаФуэртевентура и обратно, а ее все еще не было. Наконец, однажды утром вконсульство пришла телеграмма на мое имя: "Поздравляем "еретика" благополучным рождением дочери Натали". Моя дочь, опередив все сроки, решила появиться на свет наканунебольшого плавания! И вновь земля искушала меня: теперь я уже не мог отплытьв океан, не повидав свою дочку. А для этого мне нужно было снова вернутьсяво Францию. Когда я объявил в яхт-клубе о своем отъезде во Францию, все те, кто издружеских побуждений были против моего "большого плавания", решили чтотеперь победа за ними. Мануэль из деревушки Кастильо-дель-Ромераль каксумасшедший примчался в консульство: - Скажите, правда, что Бомбар дальше не поплывет? Консул ответил уклончиво. В глубине души все без исключения думалиодинаково: "Конечно, он вполне искренне говорит о том, что поплывет черезокеан, но я-то знаю, что жена удержит его и не допустит этого безумства!Беспокоиться нечего!" Благодаря поручительству консула мне удалось достать билет на прямойсамолет Лас-Пальмас-Париж, и 12 сентября я вылетел во Францию. В Касабланкецелая толпа друзей собралась на аэродроме, чтобы повидаться со мной. Зато на аэродроме в Орли меня ожидал сюрприз другого рода: дважурналиста. Оказывается, некоторые газеты уже начали кричать, что моеплавание окончено в связи с рождением дочери. Но тут моя жена в полной мерепоказала свое мужество и несравненную самоотверженность. Она верит в меня,она видела меня за работой, она знает, что моя цель достижима, и ейизвестно, к чему я стремлюсь я хочу спасти жизнь людей, многих людей. Радуетли ее отплытие? Конечно, нет! Но она понимает, что это необходимо: для тогочтобы доказать свою правоту, я должен плыть дальше. И она даже не думаетменя удерживать. Но тут разыгрался еще один акт пресловутой "комической интермедии". На другой день после моего приезда кто-то стучит в дверь амьенскогогоспиталя, где я остановился. Входят два жандарма. Когда я к ним спускаюсь,они говорят: - Мы хотели бы поговорить с вами наедине. -?.. - Дело вот в чем: вы должны были заплатить восемь тысяч франков штрафаи не заплатили. Вам придется отправиться вместе с нами либо к сборщикуналогов, либо в тюрьму. - Если в тюрьму, то на сколько дней? - На двенадцать. И жандармы предъявляют мне ордер на арест. Увы, на отсидку в тюрьме у меня не было времени! Пришлось уплатить эти восемь тысяч франков, которые могли бы статьнемалым подспорьем для продолжения моей экспедиции.

X x x

Теперь я свободен. Десять дней проходят в размягчающем очаровательномбезделье. Тем временем газеты продолжают твердить: "Дальше он не поплывет",а Пальмер в Танжере заявляет: "Плыть за Канарские острова в это время года -безумие, самоубийство!" Вокруг моей экспедиции создастся атмосфера почтибеспросветного скептицизма. Всех гораздо больше интересует рождение моейдочери. Надо спешить. Я еще успеваю навестить больного друга, живущего вокрестностях Пуатье, и вылетаю на Канарские острова с остановкой вКасабланке. Там мне придется задержаться на несколько дней, чтобы уточнить вНаучно-исследовательском рыболовном бюро Марокко кое-какие данные опланктоне. Кроме того, мне необходимо изучить все, что касается рыбной ловлив тех районах океана, которые мне предстоит пересечь. И, наконец, я хочураздобыть себе радиоприемник. Я решил окончательно отказаться от приемника-передатчика, даже если мнебудут его предлагать. Рассуждал я следующим образом: теперь я остался один,так как Джек уже ко мне не присоединится, а искать ему заместителя я несобираюсь. Значит, будет крайне трудно, а то и вовсе невозможно одновременновести передачу и крутить генератор. Кроме того, я просто не сумею что-либоисправить при любой поломке: достаточно будет отойти какому-нибудь контакту,и весь мир сочтет меня погибшим! Представляете, какое это впечатлениепроизведет на мою семью! Следовательно, - никакого передатчика! Другое дело - приемник. Он мне весьма пригодится. Взять хотя быопределение долготы. Она исчисляется по разнице между солнечным временемданного места и соответствующим временем на условном нулевом меридиане.Таким условным нулевым меридианом сейчас принято считать гринвичский. Приотсчете от гринвичского меридиана каждый градус долготы дает разницу вчетыре минуты. При отсчете к востоку следует на каждый градус прибавлять почетыре минуты; при отсчете к западу - отнимать. На каждые пятнадцатьградусов разница во времени достигает одного часа. И вот здесь радиоприемникмне поможет. С ним я уже не буду целиком зависеть от моего хронометра.Каждый день я смогу проверять свои часы по радио. Однако мне нужен хороший, надежный приемник. А денег у меня почти нет.Но... "бог не выдаст!.." Я надеюсь, что в Касабланке меня ссудят деньгами. И все-таки я не предполагал что мне будет устроена такая встреча!Больше ста человек собралось на аэродроме. Какая-то прелестная девушка дажепреподнесла мне букет, подобранный под цвета города Парижа. Здесь же был ипредставитель союза бывших "синих воротников"[1] тот самый знатокспасательного дела который решительно взял меня под защиту, когда кто-тозаявил: "Ему надо взять с собой не морской справочник, а молитвенник!" Онменя порадовал новостью: газета "Пти Марокэн", возмущенная историей с двумяжандармами, открыла подписку, чтобы собрать сумму, равную взятому с меняштрафу. Первым подписался командующий флотом в марроканском секторе адмиралСоль. Подписка продолжается. Наконец-то я реабилитирован! Теперь у меня чистая анкета. Комическаяинтермедия окончилась. Итак, снова в путь, старый рецидивист! 1 "Синие воротники" - моряки военно-морского флота. - Прим. перев.

X x x

На меня со всех сторон сыплются приглашения по большей части от бывших"синих воротников". Мой друг Пьерро (песенка про моего дружка Пьерро здесьни при чем) уступает мне свою квартиру. Бюро рыболовства принимает менялучше, чем отец блудного сына. Теперь я могу заняться поискамирадиоприемника. Я толстею! Друзья пригласившие меня на обед к 11 часам вечераудивляются моей воздержанности. Но они не знают, что во избежание обид мнеуже пришлось отобедать в 7 часов и я перебил себе аппетит. А что я могуподелать?! Наконец-то приемник на горизонте! Мои друг Элизань и его второе "я"Фрейсине подарили мне чудесный батарейный радиоприемничек, который и сейчас,когда я пишу эти строки, стоит передо мной. Они заказали для негонепромокаемый чехол из нейлона, закрывающий одновременно и телескопическуюантенну. И сверх всего этого они вручили мне "кое-какие аптечные изделия изрезины", чтобы сохранять в них от сырости кремнекислую соль: эта соль должнабыла мне пригодиться в том случае, если внутри приемника начнетконденсироваться влага. И наконец я был удостоен высшей чести: в одно прекрасное утро мневручили приглашение из Адмиралтейства. Там меня принял маленький живойчеловек одетый во все белое, и под видом дружеской беседы устроил мненастоящий допрос с пристрастием. Он интересовался всем: моей целью, моимисредствами, экзаменовал меня по морскому делу, в общем старался узнать какможно больше. Если бы вы знали, адмирал, какую радость вы мне доставили в этот день!Ведь уже столько времени я мечтал о том, чтобы хоть кто-нибудь, наконец,захотел узнать правду! В заключение этой дружеской, хотя и нелегкой для меня беседы адмиралсказал: - Теперь мы поняли, чего вы хотите, и мы вам поможем. До известной степени благодарен вам, адмирал, когда я потом встречал вморе судно под испанским, английским, голландским или еще каким-нибудьфлагом, я каждый раз ощущал себя частицей французского военно-морскогофлота. Вы дали мне свою личную штурманскую карту Атлантического океана, и выбыли первым моряком, который предсказал мне успех. "Написанное остается"! Выэто знали, адмирал, когда написали на моей карте: "Вы победите". [1] Но пора было отправляться в путь. Касабланка с каждым днем становиласьмне все дороже, и я боялся, что скоро уже не смогу ее покинуть без душевнойболи. Пятого октября я вылетел в Лас-Пальмас. До скорого свидания,Касабланка! Самолет доставил меня на остров Тенерифе, а оттуда я приплыл вЛас-Пальмас. Здесь мне пришлось прождать пятнадцать нескончаемых дней, вовремя которых музыка, друзья, природа и спорт прилагали все усилия, чтобыменя удержать. Музыка - это были концерты в театре. Друзья - мои товарищи из яхт-клуба, старые знакомые с яхт "Маэва" и"Блуждающая нимфа", которые приплыли сюда, пока я отсутствовал. Как чудеснаморская дружба! Я вспоминаю один вечер, когда на борту "Блуждающей нимфы"собралось десять яхтсменов, представлявших восемь наций: три англичанина,американец, итальянец, испанец, швейцарец, датчанин, голландец и француз. Природа - это были увлекательные знакомства с Крус-де-Техеда и Агаэтепод руководством двух великолепных проводников Кальмано и Кольяччо. Спорт - это были веселые сборища вокруг бассейна. Здесь прелестнаячемпионка Испании показывала свое несравненное искусство, а стремительныйБуато-отец обгонял меня в заплывах на двести метров кролем. "Берегись, Ален! - твердил я себе. - Если ты задержишься еще немного,ты уже не поплывешь никуда!" Сколько раз эта мысль терзала меня по ночам, когда я лежал без сна. И вто же время я ничего не мог сделать: южный ветер не стихал. Пока он неизменится, бесполезно было даже говорить об отплытии. Что-то принесет мненоволуние? Но вот, наконец, 18 октября ветер переменил направление, и отплытиебыло назначено на следующий день. 1 Следует сказать, что еще два человека, Жан Меррьен, автор книги"Мореплаватели одиночки" и Жан Лоран, директор гидролаборатории, тоже писалимне "Когда вы победите, потому что вы должны победить..." "ЧЕЛОВЕК СОЛЕНОЙ ВОДЫ" [1] В это воскресенье 19 октября, кажется, установился благоприятныйсеверо-северо-восточный ветер. Это и есть пассат, которого я ожидал с такимнетерпением 1 Так называют полинезийцев, которые живут дарами моря. Французская яхта выводит меня из порта. Мое отплытие окружено не толькодружеской заботой, в которой я сейчас так нуждаюсь, но и атмосферой такогопонимания, что у меня становится тепло на сердце. Г-н Фарну, французский консул в Лас-Пальмасе, проводил меня дояхт-клуба. Сначала он хотел выйти в море на буксирующей яхте и попрощатьсясо мной в последний момент. Но мы оба слишком взволнованы. И вот, очевидно,боясь, что ему будет трудно сдержаться, он вдруг говорит мне почти сердито: - Послушайте, я никуда дальше не пойду! Дайте я вас поцелую. И... несердитесь: я не буду вас провожать. Как будто я мог на него сердиться! Целую его в свою очередь, и мыпрощаемся. Вместе с Буато-отцом идем к "Еретику". Снаряжение,неприкосновенный запас, освидетельствованный заранее представителемконсульства, а также радиоприемник, который я недавно получил, уже погруженыв лодку. Штурман Анхелито последний раз осматривает все и проверяет точностьпоказаний моего секстанта. Тем временем вокруг нас начинает собираться целаятолпа провожающих. Мне преподносят флажок яхт-клуба, просят расписаться вкниге почетных гостей. Пришли все мои друзья и даже многие незнакомые сомной люди. А когда я вышел в море, я был просто поражен: следом за мной изпорта Лас-Пальмаса потянулась целая процессия всевозможных судов. Всепароходы, стоявшие у причалов, проводили меня ревом своих гудков. Парусникисамых разнообразных размеров и видов словно чайки скользили вокруг моейлодки, распустив белоснежные паруса. Проходя мимо, моряки на парусникахосеняли меня крестным знамением, чтобы мне сопутствовала удача. Мы всепонимали, что именно сейчас начинается настоящее испытание. Словно для того, чтобы меня подбодрить, в том месте, где я решилоставить буксир, совершенно случайно оказалась большая трехмачтовая паруснаяшхуна - испанское учебное судно военно-морской офицерской школы. Я подумал,что, видно, сама судьба пожелала, чтобы эта шхуна проводила меня в большоеплавание, ведь она была, может быть, последней представительницей старогофлота кораблей-призраков, современницей несчастных мореплавателей с фрегата"Медуза", современницей цинги, судном тех, кто не мог добыть себе пищи вморе и был поглощен этим морем-людоедом. Не успел я бросить буксирный трос, как на шхуне в знак приветствиямедленно приспустили флаг. Все курсанты выстроились на палубе и, когда япроплывал мимо, обнажили головы. Невольно я подумал, что во всех флотах миратак провожают покойников. Но ведь я поднял свои парус во имя жизни! И вот онуже влечет мою лодку мимо этих быстрых судов, легко скользя во всехнаправлениях, они прощались со мною флагами или полотнищами парусов. Вскоре они исчезли все. Я уже видел только учебное судно и думал, чтоостался один в океане, когда мне была оказана последняя и высшая честь: нашхуне зарифили все три грот-марселя, а потом вновь распустили их, и ветер сшумом наполнил гудящие полотнища. Это последнее приветствие подхлестнуломеня, как удар бича, словно старая шхуна не прощалась со мной, а ужепоздравляла меня с победой.

X x x

Вечер выдался на редкость спокойный. По-прежнему держалсясеверо-северо-восточный ветер, и моя лодка уходила на юг от островаГран-Канария, делая в среднем по три с половиной узла (6-7 км в час). Янамеревался сначала спуститься к юго-юго-востоку от Канарских островов итолько потом взять курс прямо на запад. В этот момент я буду на18o северной широты, 15o западной долготы. Мне нужнобудет достичь примерно 60o западной долготы, где-то между 12 и18o северной широты. Я не решался взять курс прямо на запад,чтобы не оказаться в Саргассовом море, которое, так же как и "зона бурь",представляло собой одну из опаснейших ловушек на моем пути. Севернее того пути, который я избрал, северное экваториальное течение иГольфстрим образуют как бы гигантский водоворот, собирающий в окружностипримерно пятнадцати тысяч километров огромные массы водорослей,происхождение которых до сих пор неизвестно: это и есть Саргассово море. Всеживое избегает его. Насколько мне известно, еще никто там ни разу не поймални одной съедобной рыбы. Кроме того, эта область чрезвычайно опасна длясудоходства: когда корабли попадают в эту ловушку, водоросли опутывают изатягивают их хуже, чем любые сети. Итак, северная часть океана была дляменя опасна. Но не меньшая опасность ждала меня на юге, где бушуют ветры "зоныбурь". Два пассатных ветра почти равной силы, один, идущий с востока отПортугалии, а другой - с юго-востока от берегов Конго, сталкиваются здесь иначинают схватку титанов, стараясь перебороть друг друга. В этой областистрашные ливни перемежаются внезапными шквалами, на смену которым приходитеще более грозное затишье. Это настоящее буферное государство междувоздушными пространствами севера и юга. Беспорядочное буйство ветров "зоныбурь" едва не погубило Мермоца [1] и я знал, что если я туда попаду, мне ужене выбраться. На севере меня подстерегал круговорот течений, на юге -круговорот ветров. 1 Мермоц - знаменитый французский летчик, совершивший один из первыхперелетов через Атлантику. - Прим. перев. Увы! Попутный ветер, который увлекал меня, продержался недолго: квечеру он утих. Глядя на обвисший парус, я спрашивал себя, сколько временипродолжится этот штиль? Пока что ничто не предвещало перемены. Медленно, новерно течение несло "Еретика" на юг. Я зажег фонарь и прикрепил его к мачте,чтобы многочисленные суда, курсирующие между Гран-Канарией и Фуэртевентурой,могли меня заметить в темноте. Около половины девятого я закрепил руль,натянул брезент до самой шеи вместо одеяла и, подсунув под головуспасательный пояс, заснул. При полном безветрии "Еретик" продолжал медленнодрейфовать. Ночь была удивительно светлой и довольно прохладной. На второй и на третий день все то же безветрие. Я находился в точнотаком же положении, как в момент подхода к Канарским островам, когда туманскрывал от меня землю. Я был совершенно изолирован и только знал, что где-тосправа от меня - один остров, слева - другой и что я ничего не вижу. Мне нетерпелось оказаться в открытом океане: там по крайней мере не придется поночам зажигать фонарь, потому что уже ни одно судно не пересечет мой путь. Начиная с понедельника вокруг лодки появились первые признаки жизни.Но, к несчастью, это были лишь маленькие рыбешки, которые плыли впередименя, словно указывая дорогу. Ловить их было трудно, и к тому же они всеравно не смогли бы меня прокормить. Я уже начинал серьезно опасаться, что затишье установилось надолго,когда, наконец, после полудня поднялся ветер и я смог взять курс на21o по компасу. Этим курсом я буду идти дней десять, чтобыоказаться милях в ста западнее островов Зеленого мыса а потом повернутьпрямо к Антильским островам. В этот день записываю в своем дневнике: "Настроение превосходное, но солнце печет. Меня мучит жажда и я выпилнемного морской воды. Рыба капризничает: весь мой улов едва достигаетполутора килограммов. Жидкости которую я из него извлек, мне явно нехватает. Но это не страшно, обойдется. По сравнению со средиземноморскойводой океанская кажется мне менее соленой". Этой ночью мой опыт предстал передо мной в своем истинном и совершенноновом свете. Здесь не было ничего общего со Средиземным морем, этим частопосещаемым людьми цивилизованным озером, воды которого бороздятмногочисленные суда. Покинув испытательную площадку Средиземного моря я плылтеперь по бескрайному океану. Здесь нечего было надеяться на случайнуювстречу. Океан должен был дать истинную оценку моему опыту. Контраст былразителен, и события, разыгравшиеся в самом начале плавания, подчеркнули егоеще больше. Пассат крепчает. Вскоре он превращается в настоящий шторм. Волны товозносят лодку на самый гребень, подставляя меня порывам ветра, тонизвергают вниз, где в ложбине между двумя волнами можно отдышаться. Вокругменя обрушиваются водяные горы. Что будет если такая масса воды свалится наменя? Я бессилен что-либо сделать, но верю в устойчивость моей лодки изасыпаю, надеясь провести эту ночь без сновидений. Увы это была ночь сплошных кошмаров. Мне снилось, что вода поднимаетсявокруг, что она уже затопила все. Начинаю отчаянно отбиваться. Я не чувствуюпод собой никакой опоры. Где я - в лодке или уже за бортом? Я плыву. Плывуиз последних сил. Наконец в ужасе просыпаюсь и вижу, что "Еретика" нет - он весь подводой. Я понимаю, что волна обрушилась прямо на лодку. Нужно вычерпать водуво что бы то ни стало. Лишь могучие резиновые поплавки еще виднеются наповерхности, я барахтаюсь между ними, а вокруг океан. "Еретик" плывет понему как обломок кораблекрушения. Но я не имею ни права, ни времениотчаиваться. Почти инстинктивно я начинаю вычерпывать воду, сперва руками,потом своей шляпой. Трудно придумать более нелепое орудие для такойнемыслимой работы! Вычерпывать воду нужно было очень быстро, пользуясьинтервалами между наиболее крупными волнами, чтобы "Еретик", освободившисьот лишней тяжести, успел всплыть. Будь у меня даже настоящий черпак, мне бывсе равно пришлось работать в самом бешеном темпе: каждая крупная волна,которая нас догоняла, с силой разбивалась о кормовую доску, и океан сноваобрушивался в лодку, сводя на нет все мои отчаянные усилия.Десять-пятнадцать минут лихорадочной, напряженной работы, и все зря! До сихпор я сам не могу понять, как мне удалось, холодея от ужаса, продержатьсятаким образом два часа. Потому что мне пришлось вычерпывать воду целых двачаса, прежде чем лодка вновь оказалась на плаву. Потерпевшийкораблекрушение, всегда будь упрямей, чем море, и ты победишь! Я был спасен, но океанская вода пропитала абсолютно все. Днем, когдаона высохнет под солнцем, на лодке останется тонкий соляной налет, а ночьюэта соль будет вновь поглощать влагу и мокнуть. Мой "Еретик" превратился внастоящий плавучий солончак. К счастью, почти все мое снаряжение находилось в водонепроницаемыхмешках. Радиоприемник, например, совсем не пострадал. Зато спички всепромокли, и я разложил их вокруг себя, чтобы подсушить на солнце. Что изэтого выйдет, не знаю, но в подобных обстоятельствах нужно попробовать все.Я захватил с собою около сотни коробок, и очень этому рад, так как сейчасприходится тратить по целой коробке, прежде чем удастся зажечь одну спичку. Я еще различаю вдали землю. Думаю, что это в последний раз. Зато теперья знаю наверняка: перевернуться "Еретик" не может. Как я и рассчитывал, ондержатся на волне, словно акваплан или платформа, которая скользит поповерхности, не оказывая сопротивления. Будь у меня другая лодка, она давнобы уже плыла вверх дном: подходящих для этого случаев было предостаточно. На следующую ночь ветер усилился. Боясь, как бы вчерашнее приключениене повторилось и волны не захлестнули лодку, я спустил парус и бросилплавучий якорь. Теперь "Еретик" дрейфовал носом к волне. Но как обиднотерять скорость! До сих пор я еще не поймал ни одной рыбы, однако концентрические круги,возникающие на воде вокруг лодки, доказывают, что обитатели океанастановятся все многочисленнее. Как я и предвидел, через пару дней рыбы уменя будет вдоволь. В четверг 23 октября я ничего не смог записать в дневнике, потому чтовесь день был занят шитьем. Ветер поднялся попутный это был северо-восточныйпассат, который должен помочь мне добраться до самых Антильских островов. Носудьба, как известно, любит подшутить. Едва ветер установился, как мой паруслопнул поперек в самом широком месте. Это был старый верный парус, подкоторым я доплыл от Монако до Канарских островов. Отправляясь в большоеплавание через океан, я решил использовать его до конца и лишь в крайнемслучае, когда он совсем не сможет мне служить, поднять новый, запаснойпарус. Но разве я знал, что этот крайний случай придет так скоро! Тотчас жея бросил плавучий якорь, спустил разорванное полотнище и прикрепил к рееновый парус. Проходит полчаса, и вдруг яростный шквал срывает его однимпорывом и уносит, словно бумажный змей. Я успеваю лишь заметить, как онвзлетает вверх, а затем исчезает где-то вдали среди волн. Вместе с нимулетели все концы, которыми он был прикреплен, не исключая шкота и фала. Приходится снова пользоваться старым, рваным парусом. Делать нечего,принимаюсь его зашивать. Все мои портняжные инструменты состоят из однойкатушки черных обыкновенных ниток и такой же обыкновенной иголки. Поэтому явынужден сшивать полотнища двойными стежками, или, как говорят, машиннойстрочкой. Ко всему этому я не могу даже разложить как следует свою парусину:в лодке слишком мало места. Приходится зашивать разрыв постепенно,преодолевая сантиметр за сантиметром, точно так же, как я преодолевал волнуза волной и как я одолею время - час за часом. Лишь к вечеру я с трудом окончил эту работу и, не желая сразу желишиться ее плодов, улегся спать, оставив лодку на плавучем якоре.Как-никак, это мой последний парус, и я меньше всего хотел бы, чтобы егосорвало. Иной раз бывает выгоднее потерять несколько драгоценных часов.Такие жертвы тоже необходимы. До конца плавания я не мог без страха смотреть на мой парус,пересеченный швом, похожим на свежую рану, которая вот-вот откроется. Но ещеболее я боялся самого страха за парус, ибо я знал, что море, изматываячеловека, делает его суеверным, а суеверия превращают его в безвольноготруса. С этого момента мне пришлось вести нескончаемую борьбу с самим собой,не менее жизненно важную, чем борьба со стихиями океана. Я заметил, что когда все идет из рук вон плохо, я даже не думаю о своемпарусе. Но едва положение улучшается, я вновь начинаю за него бояться. Яначинаю думать о всем моем снаряжении. Выдержит ли оно до конца? В ту ночь мне было особенно тревожно, может быть оттого, что я жестокозамерз. Весь промокший, просоленный, я до утра не мог унять дрожь. Никогдаеще я так не жаждал солнца! Я ждал его с нетерпением, я молил его поспешитьи верил от души, что солнце меня спасет. Но я знал его слишком плохо; язабыл, что нет ничего страшнее друга-предателя. В этом я убедился позднее. Я очень мало продвинулся вперед и - что гораздо хуже - не знаю, сколькомиль уже пройдено. Из-за этого в мои расчеты вкралась ошибка, которая едване оказалась роковой: я неправильно определил свою долготу. Но об этомпотом. "Еретик" находился в зоне сильных пассатных ветров. Здесь пассатзарождался, здесь он был еще молод, могуч и полон необузданной первозданнойярости. Лишь потом в просторах океана он утихомирится и будет чем дальше,тем слабее. А пока волны вздымают свои гребни, увенчанные белой пеной. Это море,сверкая зубами, хохочет, как жестокий ребенок. Но детям нельзя показывать,что ты боишься, и вот я поднимаю мой залатанный парус. Едва лодка набрала скорость, начался клев. Вокруг появляются в водезеленые и голубые пятна. Это рыбы. Вначале они держатся на отдалении и ведутсебя очень осторожно. Стоит мне пошевельнуться, как все они бросаютсяврассыпную и мгновенно исчезают в глубине. Но я должен наловить рыбы во чтобы то ни стало! Весь день 24 октября ушел на возню с ножом. Положив его на плоскуючасть весла как на наковальню, я потихоньку загибал кончик лезвия, стараясьего не сломать. Когда мне это удалось, я прикрутил шпагатом ручку ножа кконцу весла, чтобы попытаться загарпунить этим оружием первую же рыбу,которая подойдет достаточно близко. Вместо шпагата я мог бы воспользоватьсячем угодно - галстуком, тесемками, брючным ремнем, любой веревкой.Потерпевший кораблекрушение всегда найдет в своей лодке что-нибудьподходящее. Я решил по возможности не пользоваться рыболовным наборомособого назначения, [1] зная, что у тех, кто терпит бедствие, зачастую небывает даже этих наборов. Значит, и мне следовало обходиться подручнымисредствами. 1 Рыболовный набор особого назначения в запечатанной банке входит вобязательное снаряжение спасательных шлюпок американского флота. Пока я возился с ножом, над моей головой пролетело несколько птиц. Этоменя изумило: я был убежден, что, когда земля останется позади, их больше небудет. Еще один предрассудок сухопутного человека! В действительности непроходило ни одного дня без того, чтобы птицы не пролетали близ "Еретика". Аодна из них, казалось, была ко мне особенно привязана на протяжении всегоплавания вплоть до последнего дня она прилетала в четыре часа и описываланадо мной несколько кругов. Однако сейчас меня больше интересовали рыбы. Многих мне удалось задетьили ранить своим импровизированным гарпуном. В те мгновения, когда онитрепетали на конце ножа, во мне с новой силой вспыхивала надежда, что воттеперь-то я добуду себе пропитание. Но лишь в субботу 25 октября мне,наконец, удалось вытащить из воды первую дораду. Я был спасен: теперь у менябыли и пища, и питье, и наживка, и даже крючки, потому что у дорады позадизаостренной жаберной крышки растет великолепный природный крючок, годный дляловли рыбы. Подобные крючки давно уже находили в погребениях доисторическихлюдей, а сейчас я снова пустил их в ход. Теперь, когда у меня была полностью снаряженная удочка я мог каждыйдень добывать себе пищу и питье в любых количествах. Отныне и до концаплавания я уже не испытывал ни голода ни жажды. В моем положениипотерпевшего кораблекрушение это было, конечно, величайшей ересью.

X x x

В первые дни моего плавания океан не был безлюден: большие суда,очевидно спешившие к Канарским островам, довольно часто проходилинеподалеку. Но ни одно из них даже не поинтересовалось мною. Я до сих пор незнаю, видели с них "Еретика" или нет но знаю наверняка, что потерпевшемукораблекрушение будет нелегко заставить себя заметить. Я в этом убеждался нераз. Зато рыбы заинтересовались моей лодкой: они приплывают со всех сторон,чтобы уже не покидать меня до самого конца. Рыбаки и "специалисты"торжественно объявили мне накануне отплытия: "Вдали от берегов вы не сможетепоймать ничего!" Но вот голубые и зеленоватые пятна приблизились ипревратились в силуэты крупных рыб, которые без всякой опаски плещутсявокруг моей лодки. За время плавания я так привык к их разноцветным спинам,что высматриваю их по утрам, словно это мои приятели. Время от временислышится всплеск, похожий на выстрел; быстро обернувшись, я успеваю заметитьсеребристую молнию, ныряющую в волны. Ветер дул теперь постоянно. Острова остались позади, передо мной былоткрытый океан и я шел под парусом днем и ночью, вверившись попутному ветру.Лодка скользила по медленно катившимся волнам. Скорость придает устойчивостьвелосипеду. А для меня скорость была залогом безопасности. Если бы яостановился, волна с силой ударила бы в кормовую доску, разбилась изахлестнула лодку. Вот тогда-то и возникло у меня чувство, которое можноназвать "тревогой за снаряжение". Я беспокоился за лодку, я боялся, что моеснаряжение, особенно залатанный парус, не выдержит. В дневнике появляетсязапись: "Перед отплытием я думал, что самое трудное - это голод и жажда. Теперья знаю: самое трудное - это "тревога за снаряжение" и вечная сырость котораяпричиняет мне не меньше страданий. В то же время я не могу снять промокшуюодежду, потому что тогда я погибну от холода". И в виде заключения я записываю в тот же день: "Потерпевший кораблекрушение не должен снимать одежду, даже если онапромокла". Уже на второй день после отплытия, промокнув насквозь, я обнаружил, чтодаже влажная одежда сохраняет тепло тела. А одет я был так же, как обычныйчеловек, потерпевший кораблекрушение: на мне были брюки, рубашка, свитер икуртка. Наученный горьким опытом, я уже не смеялся, вспоминая наряд булонскихженщин, отправляющихся на ловлю креветок или на сбор съедобных ракушек: втаких случаях они надевают самое теплое платье, шерстяные чулки потолще,непромокаемую обувь и так входят в воду.

X x x

Уже в воскресенье 26 октября в моем дневнике появляется запись. "Я немогу определить свою долготу. А ведь для этого достаточно заметить по часамвремя, когда солнце будет в зените!" Но мне очень важно знать свое местоположение. Принцип определениякоординат несложен: высота солнца над горизонтом в полдень дает мне широту,а разница между солнечным полднем и моими часами - долготу. В моментотплытия я находился на 15o западной долготы. Теперь по моимрасчетам солнце должно было достигать зенита в час пополудни по моим часам.Но в действительности солнце стояло в зените, кода мои часы показывали всего12 часов 15 минут. Поэтому я решил, что в мои расчеты по определению долготынеобходимо вносить поправку порядка 45'. Только потом станет ясно, к чемупривела эта ошибка в вычислениях. В этот день я обнаружил у себя в кармане записку от моего друга ДжонаСтэнилэнда, капитана яхты "Блуждающая нимфа", которая должна была отплыть отКанарских островов недели через три. Вручая мне перед отплытием эту записку,Стэнилэнд просил, чтобы я тотчас же по прибытии на один из острововАнтильского архипелага послал ему телеграмму. Под своим адресом - "Барбадос,Бриджтаун, мастеру Королевской гавани Джону Стэнилэнду" - он сделалприписку: "Жди прибытия британской яхты!" Это означало: "Ты доплывешь раньшенас". Разумеется, он знал, что приплывет много раньше меня, но хотел вселитьв меня уверенность, что я могу переплыть океан быстрее его. Записываю в своем дневнике: "Если я правильно определил свои координаты, в среду я достиг21o северной широты и, сменив в четверг курс на более западный,за десять дней пройду семьсот миль. Останется еще тысяча восемьсот миль.Если я буду плыть с прежней скоростью, на них уйдет дней двадцать пять.Однако не следует быть оптимистом свыше меры". Несмотря на последнюю фразу, я был именно таким оптимистом сверх всякоймеры. Но ведь надеяться никому не запрещено, и я надеялся. Я не утратил этойнадежды до самого конца плавания. Мне казалось, что я отплыл лишь вчера, но на самом деле я находился вокеане уже восемь дней. Меня потом часто спрашивали, не скучал ли я. Вокеане не может быть скучно. Это плавание как бы совершенно выпадало изпривычного плана моей жизни. Дни тянулись бесконечно, однако время для менятогда не существовало: я потерял о нем всякое понятие. Не было больше ниназначенных на определенный час встреч, ни срочных дел, и дни текли один задругим так неприметно, что я даже этого не осознавал. Лишь позднее, когдаподобная жизнь стала для меня привычной, время вновь обрело смысл, сталоощутимым и начало меня тяготить, потому что я уже мог сравнить каждый день сдесятками точно таких же дней, во всем похожих на этот.

X x x




Дата добавления: 2015-09-09; просмотров: 23 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав

1 | 2 | 3 | 4 | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | 10 | 11 | 12 | <== 13 ==> | 14 | 15 | 16 |


lektsii.net - Лекции.Нет - 2014-2024 год. (0.01 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав