Чудо произошло опять в среду! В то утро, помню, мне было очень трудновстать, Я просыпался обычно с восходом солнца, но последнее время уже неспешил окинуть взглядом горизонт, так как был уверен, что он пуст, каквсегда. Поэтому я выжидал лежа, словно ночь еще не кончилась, пока солнце неподнимется выше и его лучи не начнут жечь мне лицо. И на этот раз, часов в10, я начал неторопливо осматриваться, как вдруг подскочил, словно меняударило током, и воскликнул: - Корабль! Действительно, справа по борту в двух с половиной милях от меня,пересекая мой курс, шел корабль. Это было крупное грузовое судноводоизмещением примерно в 7000 тонн. Оно двигалось на небольшой скорости.Меня, по-видимому, не заметили. Я бросился к гелиографу, чтобы обратить насебя внимание отраженным лучом солнца, как дети, пускающие зайчики в глазапрохожим. Через некоторое время, которое мне показалось вечностью, меня заметили,и судно, изменив курс, направилось в мою сторону. Настроение мое мгновенно улучшилось. Я почему-то сразу подумал, что этосудно идет в один из портов Антильских островов и что земля, следовательно,близко. Быстро поднимаю мой маленький трехцветный флаг, укрепленный наконце, весла. Какова же была моя гордость, когда я увидел, как наприближающемся судне трижды приподнялся и приспустился флаг "Юнион Джек":так приветствуют только военные суда, встреченные в открытом море. Отвечаю,размахивая своим флажком. Но вот судно поравнялось со мной, и капитанподнимает рупор. - Нужна помощь? - спрашивает он по-английски. Я отвечаю: - Скажите, пожалуйста, точное время и точную долготу. - 49o50'. Разница по сравнению с моими расчетами составляла ровно 10o,иначе говоря 600 миль. Оглушенный этим известием, словно ударом молота по голове, в полнейшемотчаянии, я схватился за весла и начал подгребать к борту судна, лихорадочнотвердя: "Тем хуже! Я вынес 53 дня! Хватит!" Капитан спросил: - Хотите подняться на борт? Я подумал: "Тем хуже, пусть берут на борт, опыт окончен. В конце концов53 дня в океане - прекрасное доказательство". Поднимаюсь на борт "Аракаки", большого грузо-пассажирского судна,следующего из Ливерпуля. Меня встречает довольно полный и очень живойчеловек небольшого роста. На вид ему лет пятьдесят. Это капитан Картер изЛиверпуля. Он тотчас же предлагает: - Мы вас доставим вместе с вашей лодкой в Британскую Гвиану, вДжорджтаун. Сначала я соглашаюсь, но тут же вспоминаю о случае с "Сиди Феррук".Одновременно я представляю себе, как мои друзья, булонские моряки, скажутмне: - Эге! Ты все-таки не переплыл Атлантический океан! И тогда 53 дня жестоких испытаний потеряют всякую цену. Несмотря на точто моя теория получила достаточное подтверждение, для простых людей иособенно для мореплавателей сам факт, что я добрался до берега не на лодке,означал бы, что опыт не удался. Для того чтобы мой опыт мог спасать жизньлюдей, нужно было обязательно с честью довести его до конца. Какую надеждупородило бы среди моряков его успешное завершение! Поэтому я тотчас же взялсебя в руки и попросил у капитана некоторое время для размышлений. Онпредложил мне пока принять душ; я последовал его совету с благодарностью. Издушевой кабинки я совершенно случайно услышал разговор двух офицеров: "Отэтих французов никогда не знаешь, чего ждать!" Итак, решение принято: буду продолжать плавание. Мысленно прикидываю -при той же скорости мне потребуется еще недели три. Сегодня 10 декабря,значит я буду на твердой земле числа 3 января; в таком случае дляопределения координат мне нужно книгу "Морские эфемериды" на 1953 год. Я еще моюсь под душем, когда ко мне приходит капитан и спрашивает: - Вы согласитесь немножко перекусить? Сначала отказываюсь, но он настаивает: - Вы не можете отказаться от горячего завтрака. Первый завтрак за 53 дня! О, я его хорошо запомнил: яйцо, совсемкрохотный кусочек говяжьей печенки, ложка капусты и немного фруктов. Этотболее чем скромный завтрак, который впоследствии кое-кто ставил мне в вину,причинил моему желудку самые жестокие мучения за все время плавания. После того как я позавтракал и отправил телеграмму жене, мне предложилиосмотреть корабль. Навсегда запомнилась мне ослепительная офицерскаякают-компания с кожаными креслами. Стол был накрыт для завтрака. Пассажирыпользовались подлинно британским комфортом. Глядя на все это, я повторял просебя: "Еще три недели, еще три недели!" Капитан провел меня в помещение, гденаходились карты. Здесь он показал мне точное местонахождение и указал наотклонения, которые необходимо будет учесть при приближении к суше. Он далмне морской альманах со всеми необходимыми данными на 1953 год и, крометого, подарил изумительное издание Британского адмиралтейства со своимпосвящением. И вот, слегка покачиваясь, но все же еще довольно твердо ступая, янаправился к перилам. С борта уже свешивалась лестница, по которой я долженбыл спуститься на "Еретик". Капитан был взволнован. Весь экипаж ободрял меняи назначал мне свидание на суше. Когда я уже спускался по веревочнойлестнице, капитан спросил: - Что я могу для вас сделать? Мне это просто необходимо! Что бы вамдоставило удовольствие, какие у вас желания? Я вспомнил, что с самого начала пути не слышал Баха, и ответил, что мнеочень хотелось бы в рождественскую ночь послушать VI Бранденбургскийконцерт. - Если понадобится, я переверну весь мир, но даю вам слово, что в ночьпод рождество вы услышите этот концерт. Буксирная веревка брошена. "Аракака" ждет, чтобы я отплыл от еестрашного винта, который может затянуть мою лодку. За это время поднялся небольшой ветер, и я поспешил им воспользоваться.Поднимаю парус и иду на запад. Все это продолжалось часа полтора. "Аракака" снова пускает в ход машиныи под оглушающий вой гудка медленно удаляется, трижды послав мне приветствиесвоим флагом. Милая "Аракака", я знаю, что буду жалеть о тебе и говорить: "Почему яне воспользовался этим случаем, очевидно последним?.." Но для успеха моегоопыта было совершенно необходимо, чтобы я шел вперед, чтобы я продолжалпуть. По правде говоря, это было единственное, чем я впоследствии моггордиться. Возвращаюсь к своему судовому журналу: "Среда 10 декабря. В среду со мной почти всегда что-нибудь случается. Ятолько что был на корабле, немного поел и плыву дальше. Но увы, я нахожусьвсего лишь на 50o и мне остается еще 600 миль, то есть при моейскорости 15-20 дней пути. Больше мужества! Настроение улучшилось, носпециалистам я ничего не прощу! Теперь я могу правильно определить свою долготу. Как я ухитрилсяошибиться и пометить время отъезда 12 часами 15 минутами, когда было неменьше 13. Жинетта знает, что я жив, путешествие продолжается. Господь бог преисполнен доброты. Это был грузовой пароход "Аракака", следующий из Ливерпуля в Гвиану.Должен признаться, что я едва не остался на борту". В самом деле, увидеть корабль в этой части океана - случайисключительный, все говорило за то, что я мог бы плыть до самой земли, неповстречавшись ни с кем. Если б так случилось, я, очевидно, скоро сошел бы сума. Убежденный, что земля совсем близко, я бы все больше времени проводил,всматриваясь в горизонт, утомляя мозг и глаза, и с каждым днем все большепадал духом. "Аракака", ты спасла меня не только тем, что успокоила моюсемью, ты спасла меня морально!.. Я знаю теперь, где нахожусь. Больше того,я могу теперь определять свою долготу. Дело в том, что капитан показал мнесреди морских таблиц маленькую табличку, называемую уравнением времени. Онадавала ежедневную поправку, которую надо было отнимать от временипрохождения солнца через меридиан. Следовательно, мне было достаточно знатьприблизительно час прохождения солнца через меридиан, чтобы определить сточностью до 60 миль свое местонахождение. Теперь я мог, наконец, плыть какполагается: часы мои были проверены и "Аракака" подарила мне новую батареюдля радиоприемника. Откровенно говоря, ни в этот день, ни в последующие мне не хотелосьрыбы. А кроме рыбы, у меня ничего не было. Вот первые последствия завтрака,который я съел на "Аракаке"... Позднее, в Париже, один из крупных специалистов-диэтологов сказал мне:"Если бы мы знали, что вы что-то поели на этом корабле, мы бы и гроша недали за вашу жизнь!" Со мной произошло совершенно то же самое, что происходит сполитическими ссыльными и военнопленными после освобождения. Я перенес дварежима питания. До этого завтрака на 53-й день пути я питался ненормально. Азатем я просто недоедал, питался недостаточно, потому что рыба стала мнепротивна. Это естественно: организм постепенно привыкает довольствоватьсягораздо меньшим количеством пищи, чем ему положено. Но как только ему сновадают нормальное питание, как только он вспоминает, что это нормальноепитание существует, он сдается, как будто говоря: "Я вернулся в нормальныеусловия и теперь могу немного распуститься". Он подобен спортсмену, которыйостановился на полпути и не в состоянии бежать дальше. И вот тут желудокприходит в отчаяние... Фотографии доказывают, что за последние 12 дней моегоплавания после встречи с "Аракакой" я похудел гораздо больше, чем запредыдущие 53. Я теперь точно знаю, что надо думать о книгах для потерпевшихкораблекрушение, о советах по навигации, о признаках приближения земли - обовсех этих плывущих щепках, бабочках, паутинках, мухах и птицах. Непрогневайтесь, авторы вышеупомянутых книг, но птица фрегат, которая,возможно, и не проводит ночи в море, во всяком случае встречается за 1500миль от земли. В ваших книгах также сказано, что фрегат не ловит рыбу длясобственного пропитания, а я своими глазами видел, как он хватал в воздухелетучих рыб, которых золотые макрели выгоняли из моря. Почему произошла ошибка в моих навигационных расчетах? В первый раз яопределил свое местонахождение, отъезжая от Канарских островов. Море былоочень неспокойно, и я принял гребень волны за линию горизонта. По счастливойслучайности я правильно нашел широту, но ошибся временем. Поэтому я решил,что нахожусь на 15o западной долготы в 12 часов 15 минут, а насамом деле я был там в час дня. Отсюда ошибка в поправке на 45 минут, тоесть на 10o. Отныне я отправлюсь в своих расчетах не от60o западной долготы, а от 50, где я нахожусь в действительности.Таким образом, мне остается пройти еще 700-800 километров. Я хотел достичь французской земли, тем более, что именно на западномпобережье французских Антильских островов расположен единственный защищенныйпорт. Следовательно, я должен был держаться широты Мартиники и только вкрайнем случае, если поднимется северный ветер, отклониться до Барбадоса. Я,конечно, все-таки рисковал, что меня отнесет южнее этого английского островаи что придется плыть еще 500 километров до самого континента. Через три дня после встречи с "Аракакой" установилась какая-то нелепаяпогода, самая нелепая со времени отплытия. С утра опять был полный штиль,хотя мохнатые облака неслись почти над самой моей головой. Однако моесуденышко не двигалось, и я целый день бесился, глядя, как быстро они летятк берегам земли. К счастью, в тот день я не был одинок: у меня появился спутник,несколько стеснительный, но все же спутник. Началось с того, что я услышалслева от лодки громкое сопение. Поворачиваю голову, и вижу, что ко мнеплывет крупный кит. Вначале я боялся, что этот славный гигант подойдетслишком близко и, приласкав мою лодку хвостом, вызовет опасную аварию. Нокит оказался умницей и не подходил ближе, чем на 3-4 метра, хотя иманеврировал около меня целый день. Вечером он торжественно удалился, ибольше я его не видел. Тем временем приближалась буря. В час ночи первые большие волны началииграть моей скорлупкой. Океан не щадил меня в последние дни пути. До сих поря перенес в общей сложности двадцать штормовых дней, но за это время водалишь дважды наполняла мою лодку. А за оставшиеся двенадцать дней мнепришлось "принять ванну" четыре раза. Хорошо еще, что я сумел улучшитьтехнику осушительных работ: как только лодка наполнялась, я начиналвычерпывать воду шляпой, в которую входило 2-3 литра, а затем уже завершалработу туфлей. Как известно, чаще всего именно самые простые средстваоказываются наиболее действенными в борьбе со стихиями... С какой радостью я увидел, что парус, наконец, надулся так, словнохотел лопнуть! Как приятно было вновь услышать характерный шум, говорящий,что лодка идет с максимальной скоростью приблизительно в три узла. Лага уменя не было, и скорость хода я определял по шуму воды за кормой. Чем больше миль оставалось позади, тем больше я боялся, чтокакая-нибудь глупость случится со мной у самой цели. Я постоянно помнил, чтодостаточно лишь одной волны, чтобы меня погубить. Это было невыносимо! Кчему тогда все перенесенные страдания! На море никогда нельзя бытьсовершенно спокойным. И тем не менее, в моих ушах до сих пор звучитрадостный клич, который я испустил, когда засвистел ветер! Я спал счастливым сном, как вдруг проснулся с ощущением, что вокругтворится что-то неладное. Вскакиваю и вижу: около самой лодки поверхностьморя бороздят сверкающие следы огромной рыбы. Кто это, рыба-меч или акула?Не знаю. Чудовище ведет себя на этот раз необычно: оно бросается на меня ипроходит под самой лодкой, задевая за нее спиной. Такая игра продолжалась 6часов. В отчаянии я уже хотел атаковать непрошеного гостя, но он вдругисчез, так же внезапно, как и появился. На следующее утро, хотя в лодку за ночь не попало ни одной волны, япроснулся промокшим. Стало очевидно, что лодка начала протекать. По-видимомуночной гость исцарапал резиновое дно своей грубой, как наждачная бумага,кожей. Нужно было как можно скорее кончать плавание: положение моестановилось всерьез незавидным! Разумеется, бортовые поплавки осталисьнетронутыми и воздух в них держался великолепно, но устранить просачиваниеводы сквозь мельчайшие царапины в дне было совершенно невозможно. Япредпочел бы настоящую дыру. Через каждые 5 часов, когда вода достигалауровня деревянного настила, мне приходилось ее вычерпывать. Так продолжалосьдесяток дней - последние дни пути. Птиц становится все больше, их породы все разнообразнее. Наконец, 13декабря, показалась первая чайка. Я почувствовал себя как дома. В тот же день мне представился случай увидеть и заснять на кинопленкуфантастическую сцену. Много дней около меня летала одна из самых красивыхморских птиц - птица фрегат. Иногда она бросалась вниз, чтобы схватить ввоздухе летучую рыбу. Я часто спрашивал себя, каким образом фрегат угадываетместо, откуда его добыча должна взлететь в воздух? В тот день меня словноосенило: фрегат ловил летучих рыб вместе с дорадами. В определенный моментдорады бросались в самую гущу стаи. Летучие рыбы в испуге выскакивали изводы, а дорады продолжали их преследовать, высоко подпрыгивая над волнами.Как только фрегат видел, что охота началась, он падал вниз и всякий раз,взмывая в небо, держал в клюве рыбу. Поднявшись на большую высоту, он вдругронял свою добычу, затем стремительно пикировал, чтобы очутиться под ней, иснова подхватывал рыбу прямо в широко раскрытый клюв. Так птица фрегат естсвою добычу налету. Но еще интереснее было наблюдать, как летучие рыбы и птицы мчатся ввоздухе параллельным курсом. С помощью киноаппарата я попытался запечатлетьэту удивительную сцену.
X x x
Легкий завтрак, съеденный мною на борту "Аракаки", вызвал самыенеожиданные последствия. На следующий день ужасное расстройство желудка, откоторого я очень страдал, почти прекратилось, хотя следовало бы ожидатьобратного, потому что и фрукты, и капуста слабят. Но другой результат былеще удивительнее и главное чувствительнее: только после 10 декабря, когда ясъел этот пресловутый завтрак, я понял, что такое настоящий голод! Схватки вживоте не прекращаются! Я съедаю в день столько же, как и до встречи скораблем, но меня одолевает голодная зевота, чего раньше, в предыдущие 50дней, никогда не было. По ночам меня преследуют "гастрономические" кошмары.Чаще всего повторяется один и тот же сон - курица с рисом. Почему?! Понятияне имею! 20 декабря я провел в воспоминаниях обо всех пирушках, в которых яучаствовал после войны, и особенно о тех, что были непосредственно передотъездом. Я рассчитал, что мне осталось провести в море, если ничегоособенного не случится, приблизительно столько же дней, сколько я провел вКасабланке, и теперь, принимаясь за свой планктон или рыбу, всякий развспоминаю о том, что я ел в соответствующий день на суше. Получаетсяпримерно следующее: "Сегодня я завтракаю в Адмиралтействе: подают жаркое иззайца. Обедаю у врачей Касабланки: почки под белым вином"... Наконец-то, я перебрался на новую карту! Свернув общую картуАтлантического океана, я обозначил свое местоположение на специальной картеКарибского моря. Поразительно, до какой степени более крупный масштабсоздает впечатление, что пройдено большее расстояние. В честь перемены карты я бросил в море последнюю записку в бутылке дляпланктона. В ней говорилось: "Опыт удался, задача практически решена.Нашедшего записку просят отослать ее... и т. д..." Любопытно, попадет ли к адресату хотя бы одна записка, доверенная мноюокеану? Я считал, что уже приехал. 21 декабря, к концу дня, за кормой появиласьрыба метра в полтора длиной с заостренной мордой и пастью, вооруженнойвнушительными зубами. Это барракуда. Она посматривала на меня так, каксмотрит лакомка на вкусное блюдо. Сначала я швырнул в нее мулинетом[1],удерживая его за веревку. Таким способом я обычно пугал акул, которые вподобных случаях немедленно удирали. Но эта "рыбка" даже не дрогнула ипродолжала преследовать меня с видом, не предвещавшим ничего доброго. Тогдая привязал свой нож-гарпун к подводному ружью и после двух-трех попытокглубоко вонзил его в тело рыбы. Так закончилось единоборство с барракудой,храбрости которой я отдаю должное, но чье жесткое мясо я так и не сумелоценить. 1 Прибор для измерения скорости течения. 22 декабря я проснулся перед самым восходом солнца и был крайнеудивлен, когда увидел, что меня только что обогнало большое грузовое судно.Я находился как раз на его пути и было невозможно меня не заметить. Решивпослать весточку своим, я зажег бенгальский огонь, чтобы вернуть судно ивыяснить, почему оно прошло мимо. Но корабль медленно уходил все дальше. Яподумал, что никто не видит бенгальских огней. Схватив последний, я бросилего высоко в воздух... Он описал длинную блестящую дугу... Корабль повернули пошел обратно. Приблизиться к нему оказалось гораздо труднее, чем к"Аракаке", так как море было более неспокойным. Это оказался голландскийпароход, направлявшийся в Порт-оф-Спейн на английском острове Тринидад,самом южном из Антильских островов. Я хотел попросить сообщить на островаМартинику и Барбадос о моем скором прибытии. И, кроме того, взятькакое-нибудь кушанье, приготовленное не из рыбы, чтобы достойно отметитьрождественскую ночь, если я не высажусь до тех пор на землю. Капитан встретил меня очень любезно и предложил мне чашку кофе.Координаты мои подтвердились: я действительно находился на 13o50'северной широты и 58o20' западной долготы. У нас с капитаном произошел следующий разговор: - Как это вы ухитрились пройти мимо и не заметить моей лодки? - Мы ее заметили. Мы подошли совсем близко и обошли вокруг, но, не видяникаких признаков жизни, подумали, что это брошенная спортивная лодка, ипродолжали путь. Только ваши сигналы заставили нас вернуться. - Вы говорите, никаких признаков жизни! А поднятый парус, спущенный вводу руль, радиоантенна - разве это не признаки жизни? Вы не обнаружилименя, пока я вам сам не представился. А если бы я действительно потерпелкораблекрушение, лежал там полумертвый и не мог даже позвать на помощь?Неужели вы бы оставили меня погибать? Очевидно, капитан об этом просто не подумал. Невероятно" но ему даже непришло в голову дать гудок, чтобы посмотреть, не откликнется ли кто-нибудь. И пусть читатель не думает, что это исключительный случай! Мы еще вСредиземном море заметили, что для пассажирских судов расписание - важнеевсего, важнее даже жизни потерпевших кораблекрушение. Это не корабли, этоморские трамваи. Они останавливаются лишь в том случае, если пассажирзаметит что-нибудь подозрительное, а иначе трамвай пройдет своим путем. Я снова сел в лодку и, отметив на карте свое местонахождение, убедился,что наступил последний этап. Мне оставалось пройти приблизительно 70 миль наюго-запад, чтобы достигнуть северного побережья острова Барбадос. Дулсильный ветер, и, рассчитав свою примерную скорость, я надеялся заметитьсигнал маяка на северной оконечности острова между полночью и двумя часаминочи по Гринвичу. Белый с двойными проблесками свет этого маяка виден на 20миль. За день я очень устал. Прекрасно понимая, что берег еще слишком далек,я, словно в надежде на чудо, никак не мог оторвать глаз от горизонта. Первую половину ночи я спал довольно хорошо, затем проснулся и встал напоследнюю вахту. В половине первого внезапная световая вспышка разорваланебо. Почти тотчас же за ней последовала вторая. Я бросился к хронометру. Непрошло и десяти секунд, как новая вспышка осветила облака. Впервые запоследние 65 дней я вновь обрел связь с землей. Это были отраженные облакамилучи маяка. В это время я должен был находиться примерно в 16 милях от севернойоконечности острова Барбадос, и для того чтобы решать вопрос, как лучшеподвести лодку к берегу, в моем распоряжении было еще по меньшей мереполсуток. Следовательно, я имел возможность поспать, но, взволнованныйблизостью того, во что уже перестал верить, я продолжал сидеть на бортулодки и с глупейшим видом взирать на регулярные вспышки, машинальноотсчитывая секунды. Каждый раз они производили на меня впечатление чуда. Нетак ли это было и в самом деле? Прошло не менее двух часов, пока я суметокончательно убедить себя, что все это мне не снится. Для тех, кто впервые подплывает к Барбадосу, его восточной берегсовершенно неприступен. В самом деле, северная часть этого берегапредставляет собой скалы, о которые беспрестанно разбиваются волны. Южнее,параллельно берега тянется цепь рифов протяженностью около мили, отделеннаяот острова узким фарватером. Эта цепь прерывается многочисленными проходами,но воспользоваться ими может только тот, кто с ними хорошо знаком. Именно здесь, в начале XVIII века знаменитый Сэм Лорд, местный сеньор,устроил западню. Он посадил два параллельных ряда кокосовых пальм, накоторых повесил красные и белые фонари. Корабли, принимавшие эту декорациюза вход в порт, разбивались о рифы. В тот же момент Сэм Лорд подавалкоманду, и его черные рабы вырезали весь экипаж, не оставляя в живых ниодного свидетеля. Если кто-либо из рабов возвращался, не принеся ни однойголовы, его тут же убивали. Таким образом, в их беспощадности Лорд былуверен. Груз кораблей продолжал увеличивать его богатства, которые современем достигли сказочных размеров. Итак, этот берег для меня был закрыт. Мне оставалось два варианта:попытаться причалить у небольшого, длиною в 7 километров участка северногоберега, или, обойдя остров, бросить якорь с западной стороны и с помощьюгелиографа вызвать лоцмана из порта Спейгтауна. Стало светать, и я с удивлением заметил, что нахожусь гораздо ближе кберегу, чем предполагал. Остров был от меня уже в каких-нибудь 4-5 милях.Мною овладело волнение, весьма отличное от того, что я испытывал при подходек Канарским островам. В самом деле, шансы на то, что мне удастся обогнутьсеверную оконечность острова, избежав смертельной опасности восточногоберега, были настолько же проблематичны, как и мои шансы 3 сентября, когдамне было, наоборот, необходимо, чтобы мою лодку вынесло на берег. Впервые за все это плавание я спустил в воду кили, чтобы встав к ветрубортом, успеть обойти самую северную группу скрытых за брызгами скал. Адмирал Соль предупреждал меня, что мне следует быть особенноосторожным в момент подхода к земле. В свою очередь я хотел бы, чтобы мойопыт в этом отношении также пошел на пользу потерпевшим кораблекрушение. Друг мой, терпящий бедствие! Когда ты, наконец, увидишь землю, тебепокажется, что все твои несчастья окончены. Было бы на самом деле слишкомглупо, чтобы земля, в которой все твое спасение, тебя погубила. Но неторопись! Нетерпение может все испортить. Останови лодку, внимательноосмотрись и выбирай. Помни, что "90% несчастных случаев происходит в моментвысадки на землю". Необходимо, чтобы ты нашел место, где море наиболееспокойно и где берег песчаный, а не скалистый. Скалы - твоя смерть. Поэтомуобрати внимание на цвет моря: белые барашки, признаки сильного прибоя,должны вызвать у тебя опасения - за ними скрывается риф. Доверяй толькосвободным пространствам без подводных скал и водоворотов. Обогнув северную оконечность острова, я стал подавать гелиографомсигналы фермам и сахарным заводам, выстроившимся здесь вдоль побережья. Вэтом месте волны не разбивались, но катились внушительным валом. И вдруг мнестало очень страшно: я шел вдоль берега на расстоянии примерно в полмили,когда заметил у самой земли баркас с пятью мужчинами, делавший бесплодныепопытки выйти в море. Может быть, меня увидели и спешили ко мне на помощь побушующим волнам? Какой ужас! Падающая волна обрушилась на баркас, и, когдавода с него схлынула, людей в нем не было. Я чуть не сошел с ума. Вероятно,эти люди считали меня в опасности и теперь я буду причиной их смерти! Япоплыл к ним так быстро, как мог. Подойдя поближе, я увидел, что это былинегры, рыбаки, которые меня совсем не видели и которые ежедневно, рискуяжизнью, выходят сражаться с бурным морем. Блуждая среди прозрачных волн, онивысматривали морских ежей и ныряли за ними, не обращая внимания на волны,хотя их могло выбросить на песчаный пляж за 200 метров отсюда. Я находился в 300 метрах от этого пляжа и хотел подвести к нему лодку.Мне понадобилось на это больше 3 часов. Теперь, когда я обнаружил песчаный берег, опасность для жизни миновала:я благополучно привел к цели свое суденышко и все, что на нем имелось. Вособенности я оберегал свои драгоценные записи, которые может быть спасутсотни жизней. Я был очень истощен и поэтому задача моя была особенно трудна. Как навсех песчаных отмелях африканского побережья и Антильских островов сила волнздесь периодически то увеличивается, то уменьшается; этот период различен взависимости от типа отмели. Наиболее опасными являются либо седьмая, либошестнадцатая волна - их надо избегать во что бы то ни стало. В данном случаесамой сильной была седьмая волна. Ветер дул сбоку, и я повернул лодку кормой к земле. С третьей волной явзял курс на берег. Когда подошла пятая, я снова развернул лодку и поставилее носом, так, чтобы она лучше приняла грозно подвигающийся седьмой вал. Такмало-помалу я сблизился с землей, каждый раз разворачиваясь перед седьмымгребнем, который становился все более опасным. Рыбаки заметили меня, но ещене осознали странности моего появления - они не догадывались, что с этойстороны моя лодка могла приплыть только от далеких берегов их предков.Вскоре меня окружили три лодки, и началась беседа на фантастическоманглийском языке. Три негритенка влезли на борт "Еретика". Впервые за всевремя плавания по Атлантическому океану у меня появился экипаж! Однако онимне доставили немало беспокойства, всюду лазая, шаря и заглядывая то туда,то сюда. Один из них потребовал мои часы, но обнаружив, что их тиканье елеслышно, скорчил презрительную физиономию. Другой заинтересовался кускоммыла, который он, казалось, собирался съесть. Третий схватил бинокль, и,приставляя его к глазам обратной стороной, пытался обозреть горизонт. Я емуобъяснил, что бинокль полон воды. Тогда он принялся его трясти, как этоделают, когда хотят опустошить бутылку до последней капли. Как ни велика была моя радость, я все же начинал серьезно беспокоитьсяза две вещи: за удочки и особенно за продукты, которые мне хотелосьдоставить нетронутыми до первого полицейского участка. Но я был слишкомусталым, а поэтому решил просто найти двух трех свидетелей, способныхподтвердить целость упаковки моего неприкосновенного запаса. "Еретик" все еще находился метрах в двадцати от пляжа, который изжелтого сделался черным от любопытных. Рыбаки советовали мне дождатьсяотлива, уверяя, что тогда волна будет значительно меньше. В действительностиже им хотелось успеть как следует обшарить мою лодку до того, как онапопадет в руки толпы, ожидающей на берегу. Но желание вступить на твердуюземлю, вдохнуть ее запах, почувствовать горячий песок оказалось сильнеевсего. За свое судно я не беспокоился, а непослушный экипаж измучил менявконец. Поэтому я схватил плавучий якорь, прыгнул в воду и направился кберегу вплавь. Сотни собравшихся бросились навстречу и вытянули меня насушу. Как только я встал на ноги, земля подо мной закачалась, но все же этобыла земля, и моя радость была так велика, что я на некоторое время забыл омуках, причиняемых мне голодом. На одно обстоятельство я хочу обратить особое внимание потерпевшихбедствие. Необходимо, чтобы первая трапеза ни в коем случае не была нислишком поспешной, ни слишком обильной, иначе она может оказатьсясмертельной. Ты можешь принять все, что тебе предложат из жидкого, но, братмой, остерегайся твердого: это беспощадный враг твоего слабого кишечника. Тывырвал свою жизнь у моря, не отдай же ее так просто на земле. Узнай, как и я, что тяжелая борьба с голодом сменяется тотчас, как тыступишь на берег, борьбой против переедания.
lektsii.net - Лекции.Нет - 2014-2025 год. (0.01 сек.)
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав
