|
Читайте также: |
Планер почти опрокинулся и был не более чем в двадцати метрах от земли. Он должен был неминуемо разбиться, но Тарг в последний момент инстинктивно его выровнял. Легко описывая изящные спирали, планер подлетел к границе усадьбы. Ступив на землю, хранитель уловителя замер на месте, пораженный скорбью перед огромным провалом и хаотичным нагромождением обломков. Где-то там, во мраке Земли, лежали существа, которых он любил больше самого себя.
Довольно долго мысли в беспорядке кружились в голове Тарга. Он не думал о причинах катастрофы, он видел в ней лишь беспощадную жестокость и смутно связывал ее со всеми несчастьями последнего времени. Картины пережитых трагедий беспорядочно проносились перед ним. И сквозь эти образы Тарг неотступно видел перед собой жену и детей, какими он покинул их. Затем спокойные силуэты родных искажались, раскрывалась Земля. Он видел, как они исчезали с ужасом на лицах. Они звали, безответно звали его, на кого привыкли надеяться и который, может быть, в час их смерти думал, что победил судьбу…
Когда, наконец, к нему вернулась способность размышлять, то он попытался представить себе, как произошла катастрофа. Было ли это новое землетрясение? Нет! Ни один сейсмограф не отметил ни малейшего толчка. И помимо нескольких гектаров оазиса и пустыни, усадьба, собственно, одна оказалась пострадавшей. Происшествие объяснялось побочными обстоятельствами: подрытая почва не выдержала и провалилась. Получалось, что несчастье, сгубившее последние надежды человечества, даже не было крупным естественным катаклизмом, а всего лишь ничтожной случайностью.
Но Тарг видел в этом проявление той же мировой воли, которая осудила на смерть оазис.
Его скорбь не парализовала его деятельности. Он исследовал развалины. Но в них уже не было человеческих следов. Аккумуляторы энергии, землеройные машины, плуги, бороны, планеры, моторы, дома — все исчезло под бесформенной массой скал и камней. Где же погребены Эра и дети? Он мог только предполагать, и действовать приходилось наугад.
Тарг сконцентрировал все необходимые для расчистки и раскопок машины на северной стороне и, приступил к огромному провалу. Целый час ревели машины. Домкраты поднимали камни и отбрасывали их в сторону. Кобальтовые параболоиды вынимали щебень, а молоты, по мере надобности, медленными и всесокрушающими ударами обтесывали края обвала. Когда траншея достигла двадцати метров в длину, то показался один планер, затем большой уловитель с гранитным подножием и принадлежностями, затем металлический дом.
Их местонахождение дало опорную точку для расчетов Тарга. Если предположить, что катастрофа застала семью поблизости от дома, то раскопки следовало направить к западу. Если же Эра или дети бросились к уловителю, который поддерживал сообщение экваториала Дюна с Красными Землями, то раскопки следовало вести в юго-западном направлении.
Тарг решил проверить оба направления и принялся за работу. Огромные машины обладали мощью механизмов и аккуратностью ловких рук. Они подымали целые скалы и плавно сгребали землю с мелкими камнями. Достаточно было легкого нажатия, чтобы направить, ускорить, замедлить или совсем остановить работу. В руках последнего человека они представляли силу, которой в первобытные времена не обладали целые племена или даже целые народы.
Показалась металлическая кровля дома. Она была покороблена, согнута и местами пробита камнями. Со времени прибытия в экваториал Дюн она служила кровом для всех мечтаний и надежд последней человеческой семьи. Тарг остановил начавшие подымать ее машины и смотрел на нее с нежностью и страхом. Что скрывается под ней? Какая драма раскроется злополучному узнику горя и трудов?
Много минут хранитель сомневался, продолжать ли работу. Наконец, расширив одну пробоину, он проскользнул в жилище. Комната, в которую он попал, была пуста. Ее перегораживали несколько камней, оторвавшихся от стены и раздавивших постель. Стол был разбит вдребезги. Камни расплющили несколько ваз из мягкого алюминия.
Зрелище носило безразличный характер материальных разрушений. Но оно рисовало трагические сцены. Весь дрожа, Тарг прошел в соседнюю комнату. Она, как и первая, была пуста и разрушена. Постепенно он осмотрел все уголки дома. Когда он осмотрел последнюю комнату, и так никого и не нашел, то к его тревоге примешалось удивление.
— Впрочем, — прошептал он, — вполне естественно, что при первом признаке опасности они выбежали наружу.
Он пытался представить себе, каким образом произошел первый удар, а также, что Эра могла подумать об опасности. Но мысли его были противоречивы. Только в одном он был твердо убежден: семья инстинктивно должна была кинуться к уловителю Красных Земель. Так что туда же и было разумнее всего направить раскопки. Но только достигла ли Эра уловителя или же она погибла по дороге? На ум ему пришли те слова, которые пролепетала Арва. Здесь, на месте, они приобретали полный смысл. Эра или кто-нибудь из детей, а может быть даже и все они почти наверное дошли до этого места. Следовало как можно скорее возобновить работы, что, впрочем, не мешало начать прокладку траншеи через всю местность.
Приняв это решение, Тарг открыл двери и приступил к беглому исследованию. Глыбы скал и щебня “а первый взгляд выстроили непреодолимые препятствия. Он вернулся через крыльцо и снова пустил в ход юго-западные машины. Затем расставил машины с севера и приказал им прокладывать траншею. В то же время он следил и за Арвой, летаргия которой мало-помалу приняла характер нормального сна.
Затем он стал ждать, не спуская глаз с машин. Временами он коротким жестом поправлял их работу, иногда, чтобы исследовать почву, останавливал какой-нибудь заступ, лезвие или турбину. В конце концов он увидел скрученный и согнутый высокий стержень уловителя и его сверкающий рупор. С этого момента он не отрывал глаз от работы машин. Теперь работали лишь наиболее послушные, которые, смотря по обстоятельствам, ворочали огромные камни или подбирали мелкие обломки с особой аккуратностью. Вдруг Тарг испустил жалобный, подобный предсмертному крик… Пред ним мелькнул тот самый гибкий и живой свет, который он заметил в день катастрофы среди развалин Красных Земель. Сердце его замерло. Застучали зубы. С полными слез глазами он остановил все машины, оставив в действии лишь металлические руки, более ловкие и нежные, чем человеческие.
…С глухими рыданиями Тарг прижал к своей груди тело той, которую он так страстно любил…
Неожиданно проснулась шальная надежда: ему показалось, что Эра еще не остыла. В лихорадочном возбуждении он приложил к ее бледным губам гигроскоп.
Все кончено… Она исчезла в вечной ночи.
Он долго смотрел на нее… Это она открыла ему поэзию старых времен, и мечты необычайной свежести преобразили для него мрачную планету. Эра была его любовью ко всему, что было у мира обширного, чистого и вечного. И когда он держал ее в своих объятиях, то ему казалось, что возрождалась новая бесчисленная раса.
— Эра! Эра! — шептал он. — Эра, свежесть мира! Эра, последняя мечта людей!..
Диким и горьким поцелуем он в последний раз коснулся волос своей подруги и снова принялся за работу.
Он нашел их всех. К детям камни были менее жестоки, чем к их матери. Они подарили им быструю смерть: размозжили головы, раздавили тела… Тарг упал на землю и залился безысходными слезами. Его скорбь была необъятна, как мир. Он горько раскаивался, что боролся с неумолимым роком. Слова умиравшей в Красных Землях женщины звенели сквозь его скорбь, как похоронный звон Вселенной… Чья-то рука коснулась плеча. Он вскочил. Покачиваясь, к нему наклонилась Арва. От переполнявшего ее горя она даже не могла рыдать, только в глазах отражалось невыносимое отчаяние. Словно в бреду она прошептала глухим голосом:
— Пора умирать! Пора умирать!
Их глаза встретились. Всю свою жизнь, во всем делах и во всех мечтах они были едины. Раньше их объединяла общая их надежда, и теперь, в бесконечном горе, их страдания тоже были тоже общие.
— Пора умирать! — повторил он, как эхо.
Они обнялись… В последний раз на этой планете два человеческих сердца бились одно возле другого. Она молча поднесла к своим губам склянку с иридием, с которым никогда не расставалась. Доза была огромна, а слабость Арвы — велика, поэтому эвтаназия длилась лишь несколько минут.
— Смерть! Смерть! — шептала умирающая. — О, как могли мы ее бояться!
Ее глаза затуманились; блаженное спокойствие разгладило губы, и последнее дыхание вырвалось из груди.
Теперь на всей земле остался один человек.
Сидя на глыбе порфира, он погрузился в печальные думы. В последний раз он совершил великое путешествие во тьму минувшего, которое вся жизнь так разжигало пламя его души. Сначала он видел первобытное, еще теплое море, где бурлила бессознательная и бесчувственная жизнь. Затем появились слепые и глухие существа, одаренные необычайными силами и беспредельной плодовитостью. Появилось зрение. Божественный свет создал свои миниатюрные храмы, показалась твердая земля. Водное население рассеялось по ней — бесформенное, неопределенное, беззвучное. За три тысячи столетий они приобрели разнообразные формы. Насекомые, земноводные и пресмыкающиеся наполнили леса гигантских папоротников. А когда деревья распростерли свои великолепные стволы по всей планете, появились и ящеры. Динозавры ели листву или охотились друг на друга, птеродактили носились над огромными болотами… В эти времена появились первые млекопитающие, хилые, неповоротливые и глупые. Они бродили, такие жалкие и маленькие… В течение многих тысячелетий их жизнь остается незаметной, а выживание сомнительным. Тем не менее они размножаются. Приходит время, когда наступает их очередь, и тогда их порода распространяется по всему простору степей и по всем зарослям лесов. И вот они уже занимают место колоссов. Динотерии, античный слон, носорог, бронированный, как старый дуб, гиппопотам с ненасытным желудком, зубры, гигантский лев и массивные, как несколько диплодоков, кит и кашалот, пасть которого — целая пещера, все они дышали дикой силой.
Затем планета дала укрепиться человеку; его царство было самым жестоким, самым могучим — и последним. Человек оказался чудовищным истребителем жизни. Погибли леса и их бесчисленные обитатели, все зверье было истреблено или порабощено. Некоторое время даже казалось, что порабощены самые неуловимые силы и безвестные металлы. Победитель овладел даже таинственной силой, соединяющей атомы.
— Это сумасшествие и явилось предвестником смерти Земли… Смерть Земли для человеческого рода! — тихо прошептал Тарг.
Скорбная дрожь охватила его. Он думал, что то, что еще живо в нем, передалось ему через непрерывные поколения предков с самого начала времен. Нечто, что жило в первобытном океане, в животворной грязи, в болотах и лесах, на просторе равнин и в бесчисленных поселениях человечества. Нечто непрерывно передавалось вплоть до него… И вот! Он был единственным человеком, который еще дышал на вновь ставшем необъятном лице Земли!..
Пришла ночь. Небо зажгло чарующие огни, из ночи в ночь тысячелетиями освещавшие человеческие дела. Сейчас на них смотрели последние два глаза… Тарг долго разглядывал любимые созвездия. Он еще увидел, как взошло светило-развалина, светило-труп, серебристая и легендарная Луна…
В последний раз он зарыдал. А потом успокоился: смерть проникла в сердце и заморозила его. Отказавшись от эвтаназии, Тарг вышел из развалин, прошел в оазис и улегся на нетронутом катастрофой холме, среди пасущихся там железомагнетиков.
Нимфеи
Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 25 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |