Поступь у Сюзи была легкая. Сюзи взошла на крыльцо Западной биологической и постучала, – а змеи даже не застрочили трещотками.
– Войдите! – крикнул Док, не отрываясь от микроскопа.
Сюзи стояла в дверях, на ладони тарелка с диковинным, красивым тортом, в другой руке – бумажный пакет с банками пива.
– Добрый вечер, – сказала она церемонно.
Док поднял глаза.
– А‑а, здравствуйте. Боже, это еще что?!
– Торт. Джо Элегант испек.
– Зачем?
– Наверное, Фауна велела.
– Что ж, я надеюсь, тебе он будет по вкусу.
Сюзи рассмеялась:
– По‑моему, этот торт не для еденья, а для гляденья… Вот еще Фауна пива прислала.
– Это уже лучше, – сказал Док. – Так чего Фауне от меня надо?
– Ничего.
– Странно.
– Куда поставить торт? – спросила Сюзи.
Тут Док посмотрел на Сюзи, а Сюзи на Дока, и обоим в голову пришла одна и та же мысль – а торт‑то похож на свадебный! – и они принялись хохотать. У Сюзи аж слезы выступили на глазах. «Ой, мамочка, не могу», повторяла она, всплескивая руками и зажмуриваясь. Док закидывал голову, хохотал раскатисто, шлепал себя по коленкам. И так им было хорошо смеяться, что они нарочно еще долго не унимались.
– Ой, мамочки, – сказала Сюзи, – глаза хоть вытереть. – Она поставила торт на клетку с гремучими змеями – комната наполнилась истошным треском. Сюзи в испуге отскочила в сторону.
– Что это?!
– Гремучие змеи.
– Для чего ты их держишь?
– Беру яд на продажу.
– Ни за что б не стала жить в одной комнате с этими грязными тварями.
– И вовсе они не грязные. Они даже меняют кожу, в отличие от людей.
– Все равно, ненавижу змей, – Сюзи передернулась.
– Ты так говоришь оттого, что их не знаешь.
– И слава богу, что не знаю. Грязные, мерзкие!
Док откинулся на спинку стула, положил ногу на ногу.
– Интересно у тебя получается, – промолвил он. – Змеи – одни из самых чистоплотных животных, а ты их называешь грязными. Почему?
– Сказать почему?
– Сделай милость.
– Потому что ты плохо говоришь о Фауне.
– Постой, – сказал Док. – При чем здесь… Да и не говорил я о ней плохо!
– Говорил. Ты сказал, раз Фауна шлет гостинцы, значит, хочет чего‑то. А она просто так, из добрых чувств!
– Ага, понимаю. – Док медленно кивнул. – И ты в отместку называешь змей грязными?
– Угадал. Никому не позволю честить Фауну.
– Да я же просто пошутил.
– Мне так не показалось.
– Слушай, – сказал Док, – мы с Фауной лучшие друзья. Так что давай выпьем пива на мировую.
– Хорошо, – сказала Сюзи, – только прежде повинись.
– Ладно. Передай Джо Элеганту, что торт потрясный
– Еще бы, смотри, сверху – зефир с шоколадной глазурью.
– А Фауне передай, что если б не ее пиво, я бы погиб от жажды.
– Ну хорошо, коли так. – С лица Сюзи сошло напряженное выражение. – Где открывалка?
– Сзади тебя, в раковине.
Сюзи открыла две банки пива, приблизилась к рабочему столу Дока.
– Что это ты такое делаешь?
– Препараты. Видишь стеклянные чашки? В них я кладу сперматозоиды и яйцеклетки морских звезд. Через полчаса умертвляю зародышей в одной чашке, еще через полчаса – в другой, и так далее. А потом делаю срез; и помещаю вот на такие длинные предметные стеклышки. На каждом стеклышке представлен весь цикл развития зародыша.
Сюзи склонилась над чашками.
– Ничего не видать.
– Конечно. Они слишком крошечные. Могу показать под микроскопом.
Сюзи выпрямилась.
– И зачем ты все это делаешь?
– Для студентов. Им нужно изучать, как развиваются морские звезды.
– А для чего это изучать?
– Видишь ли, люди развиваются фактически так же.
– Ну и изучали бы людей.
Док рассмеялся:
– Тут небольшая загвоздочка – трудновато каждые полчаса убивать человеческого зародыша у матери в утробе… На, взгляни. – Он подвинул стеклянное блюдце пoд микроскоп.
Сюзи приникла к окулярам.
– Ух ты! Неужели я когда‑то такая была?
– Да, что‑то в этом роде.
– Знаешь, – улыбнулась Сюзи, – я и сейчас иногда себя такой чувствую… Ну и чудная у тебя работа – личинки, червяки…
– Бывает, между прочим, и почуднее, – не удержался Док.
– На меня намекаешь?– Лицо у Сюзи сделалось черствое. – Работа моя не по нраву?
– По нраву, не по нраву, какая разница. Грустно, правда, что этим заменяют любовь. Неполноценная замена. Неприкаянное существование…
Сюзи подбоченилась.
– Жалеешь? Себя лучше пожалей! Как ты сам‑то живешь? Со змеями да с личинками? Дом весь запаршивел. Пол сто лет не мыт. У тебя и костюма‑то, поди, приличного нету. И жрешь, небось, одну сухомятку… Работу выискал – личинок разводить. Это, по‑твоему, хорошая жизнь?
– Замолчи, – сказал Док, заражаясь злостью Сюзи, – как хочу, так и живу! Я человек свободный – поняла? Что хочу, то и делаю.
– Ну и что у тебя есть, с твоей свободой? Жуки, змеи, да дом загаженный? Не иначе как тебя баба какая‑нибудь бросила, – вот ты и маешься, не знаешь, куда себя деть. Ну скажи, есть у тебя жена? Нет! А девушка? Тоже нет!
– На кой мне жена! – Док сам удивился, что кричит. – У меня женщин и так хоть отбавляй!
– Женщины – это одно, а женщина – совсем другое, – сказала Сюзи. – Можно все знать о женщинах вообще и ничего – о той, единственной.
– Ну и не надо. Я и так счастлив.
– Счастлив?– хмыкнула Сюзи. – Рохля! Раз тебя никакая баба к рукам не прибрала, значит, ты никому не нужен. Да и кто захочет жить с тобой в этом хлеву, с червяками да со змеями?
– Сказала бы уж, кто захочет со мной в постель, если у меня платить нечем, – резанул Док.
– Нет, вы только посмотрите, какой умник, – процедила Сюзи. – Умник‑разумник. Все‑то у него в жизни ладится… Ты вроде бы сочиняешь какую‑то великую книжку?
– Откуда ты знаешь?
– Про это все знают. И все у тебя за спиной потешаются. Хочешь знать, почему? Потому что все видят, ты сам себя дурачишь, никакой книжки тебе не написать. Сидишь, играешь в бирюльки…
Пустив эти слова, словно стрелы, Сюзи увидела, как они вонзаются Доку в душу, – и сердце ее наполнилось болью и стыдом.
– Господи, зачем я только это сказала? Ну зачем?
– Что ж, может, и верно, – спокойно проговори Док. – Может, ты ухватила самую суть. Скажи, надо мной и вправду потешаются? Скажи… Как тебя…
– Сюзи.
– Скажи, Сюзи, потешаются?..
– А ты не обращай внимания, они просто дураки, – сказала Сюзи. – И я дура, наболтала всяких глупостей. Ты, пожалуйста, не обижайся.
– Ничего. Правда – это всегда хорошо. Даже когда колется. Человек должен знать о себе всю правду. – И, словно отвечая самому себе на какой‑то вопрос: – Да пожалуй, она права. У меня действительно ничего нет за душой. Вот я и выдумал – чтоб заполнить пустоту, – будто пишу книгу. И сам в эту небывальщину поверил. Я ничтожный дурак, а возомнил себя великим мудрецом…
– Ну все, теперь Фауна меня убьет, – простонала Сюзи, – отбивную из меня сделает… Док, ты не верь, пожалуйста… мало ли что шлюха наболтает…
– Какая разница? Правда в любых устах хороша.
– Никогда еще себя такой тварью не чувствовала, – сказала Сюзи. – Почему ты на меня не злишься?
– А за что мне злиться? Может, ты доброе дело сделала – положила конец этой ерунде. Раздавила глупость в зародыше.
– Ну, пожалуйста, рассердись на меня, – взмолилась Сюзи. – Ну хочешь, ударь!
Док усмехнулся.
– Если б от этого прок был…
– Что ж, тогда ничего другого не остается, – печально проговорила Сюзи, и тут же с издевкой: – А, значит, гордый! Кем ты себя мнишь? Хлюпик несчастный!
Послышались проворные шаги, дверь отворилась. Это была Бекки:
– Сюзи! Ты опаздываешь. Уже мужики из Салинаса приехали. Пошли живо! Не забудь надеть свое томатовое платье.
– Между прочим, цвет называется «помдамур», – тихо сказала Сюзи. – Пока, Док, – и вышла вместе с Бекки
Док посмотрел ей вслед.
– Пожалуй, это единственный правдивый человек, который мне в жизни попался… – сказал он громко сам себе. Потом нечаянно взглянул на стол и зарычал: – Черт подери! Из‑за нее время прошляпил! Вот зараза. Придется все снова переделывать. – И он выплеснул содержимое чашек в помойное ведро.
Дата добавления: 2015-09-09; просмотров: 29 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |