Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Разъяснение

Интимное партнерство часто превращается в настоящее поле сражения: самоанализ сменяется анализом поступ­ков и мыслей партнера. Сначала ведутся изыскания: Что ты за человек? Почему ты поступаешь именно так? По­чему я чувствую так, а не иначе? Для ответов на эти во­просы используют массу всяких теорий, среди которых излюбленные - психоанализ и глубинная психология. Этот вид непрофессионального анализа выполняет раз­личные функции. С одной стороны, это попытка рацио­нализации отчасти бессознательных сексуальных стра­хов. С другой - это агрессия по отношению к партнеру, в некотором роде — оружие. Когда в панцире, охраняю­щем личность партнера, сделана брешь, ему легко приписать сексуальную импотенцию: «Я же сам(а) хочу. Ты видишь это по моей страсти. Но из-за твоих нарушений и прошлого ты не тот партнер, который может меня удов­летворить». За ревностью и разочарованием в конечном счете скрывается сексуальный страх различного генези­са. «Мой любовник хотел обо мне все знать. Каждый раз, когда мы вместе спали, он выспрашивал все о моих прежних увлечениях. Я ничего не хотела ему говорить. Он каждый раз успокаивал меня тем, что я могу ему все доверить и что без полной откровенности между нами не может быть настоящей любви. Как только я ему во всем призналась, он стал устраивать мне ужасные сцены рев­ности и избегать сексуальной связи. Кончилось тем, что я уже не могла больше этого выносить».

Партнера «загоняют» в конфликтную ситуацию, в ко­торой он вынужден так реагировать, что попадает «под обстрел» другого. Это похоже на историю с той женщи­ной, которая купила своему мужу два галстука, и когда он, чтобы доставить ей удовольствие, стал носить один из них, она с возмущением спросила: «А разве другой тебе не нравится?!»

Случай из практики: «Нет пророка в своем отечестве»

Жена одного высококвалифицированного психотерапевта, страдав­шая депрессией, не желала прислушиваться к каким бы то ни было объяснениям своего мужа. Она была глуха ко всем его советам. Ее муж отказывался от всевозможных сомнительных методов лечения, но предоставил жене самой выбрать себе психотерапевта. Пока лечилась, она рассказывала мужу, как ее лечат и какие при этом открыва­ются новые возможности для нее. На одном из последних приемов она мне сказала с лукавой улыбкой: «Мой муж думал, что если бы он мне все это сказал, то я бы, конечно, не стала его слушать. Но Вашим советам я скорее буду следовать».

Именно в процессе этого лечения нам представилась воз­можность проанализировать вместе с пациенткой причины, почему существовал барьер между ней и ее мужем, и какое значение все это имело для самооценки этой женщины.

То, что мужу не удавалось из-за чересчур деликат­ного подхода и врачебной дотошности, удалось при помощи доступной для понимания пациентки психоло­гии и психотерапии превратить в повседневную трени­ровку.

Толкование: «Почему мне не нужна его помощь?»

«Игру в доктора» как технику партнерских отношений ис­пользуют те «врачи», которые не умеют разграничить про­фессиональную деятельность и свободное времяпрепро­вождение. Такие пренебрежительные выражения, как, на­пример: «У тебя комплекс неполноценности» или «Ты все еще держишься за юбку матери», уже стали употребляться в обыденной речи. Возможно, что эти слова вполне спра­ведливы, но в конфликтной ситуации, в которой оказались оба партнера, важен не смысл сказанного, а тот подтекст, который приобретают эти слова в данный момент. Л они означают: «Ты маленький(ая) и беспомощный(ая), совер­шенно запутался(лась) в своих конфликтах. Я выше всего этого и говорю тебе, в чем ты делаешь ошибки, но не обя­зательно советую, как тебе поступить лучше. Главное, что я лучше тебя во всем разбираюсь».

Именно благодаря этому двойному содержанию инфор­мации такой полупрофессиональный «совет», вернее удар плеткой, вполне естественно вызывает ответную реакцию: «Мне не нужна ничья помощь, и меньше всего твоя. Ос­тавь меня в покое!» За этим, вполне возможно, скрывается страх, как бы не стали тобою командовать. Такого рода ре­акция не что иное, как самоутверждение в партнерстве, в котором благодаря интимности границы «Я» одного парт­нера по отношению к другому стали более прозрачными.

«Девять различных докторов!»

Не только партнер, но и другие люди могут давать подоб­ные «советы», а иной раз и заслонить правильный путь к поиску истинных причин. Как это выглядит на практике? Приведем пример с одной пациенткой. Она обратилась по совету знакомых к психотерапевту по случаю катастрофи­ческого выпадения волос с диагнозом «синдром облысе­ния» уже после второго развода и других микротравм, после многолетнего лечения у врачей-специалистов и «на­родных целителей-психотерапевтов». Я попросил ее пись­менно ответить на вопрос: «Как отнесутся Ваши близкие к тому, что Вы находитесь на излечении у психотерапевта?» Она ответила так:

1. Партнер: «Считает идею в общем правильной, подходящей в дан­ном случае для меня. Но сам он не принадлежит к тем, кому нужна такая помощь, так как его проблемы не настолько серьезны и он может и должен решить их сам, на то ему и дана воля».

2. Родители: «Они считают, что если у человека есть здравый смысл и самодисциплина, то ему не нужна такая помощь. Несмотря на то что они имели дело с этим методом и оценка их положительная, они, однако, убеждены в том, что можно справиться с такими про­блемами самому при наличии должной настойчивости, выносливости и благоразумия».

3. Лучшая подруга: «С большим интересом следит за ходом лечения, но не уверена в удачном его исходе. Занимает выжидательную позицию».

4. Коллеги па работе: «Они считают, что этот метод, без сомне­ния, единственный, который может помочь человеку в такой жизнен­ной ситуации, как моя. Одна из моих коллег хотела бы даже, если это возможно, хоть раз побывать на приеме».

5. Хорошо знакомый врач-дерматолог: «Это давнишний друг нашей семьи (32 года). Он лечил меня от всевозможных кожных за­болеваний: экземы, выпадения волос и др. Он прекрасно знает все мои семейные обстоятельства. Знает также, что мое заболевание пси­хического характера, но не думает, что эта терапия будет успешной. Эта теория находится за пределами того, чему он учился, и непонят­на ему. По-моему, он слишком узкий специалист».

6. Родители моего друга: «Вообще не понимают, что к чему, но не говорят ничего против. Вопросов не задают».

7. Мой бывший муж: «Он оказал сильное влияние на формирова­ние моей жизненной философии. Так как он прекрасно понимает и знает конфликты, которым я подвержена, то в психотерапии он видит для меня единственный выход из дилеммы. Еще десять лет тому назад он советовал мне обратиться к врачу-психотерапевту. Тогда я не понимала всего этого. Его стиль жизни помог мне понять мои проблемы. До этого я была здоровой. Но когда он открыл мне глаза на смысл жизни, тут и начались мои проблемы».

8. Шеф: «Со слов его жены, он выразился так: «Так как тело на 100 % состоит из химических элементов, то оно не имеет никакого от­ношения к такому лечению». Сам он мне никогда ничего не говорил. Его жена это утверждает на том основании, что его врач советовал ему обратиться к психотерапевту (стресс, неприятности с матерью и др.), поскольку его должность директора большой фирмы (примерно 450 человек) создает большой риск инфаркта».

9. Сын, 11 лет: «Он однажды был со мной на приеме и присутст­вовал при беседе с моими родителями. Знает только, что благодаря доктору улучшилось отношение к бабушке».

В рамках семейной психотерапии я установил связь с од­ними «докторами» по телефону, а других пригласил на прием вместе с пациенткой. Таким образом удалось включить их в психотерапевтический процесс для учас­тия в разрешении ее жизненных трудностей.

Другие культуры

На Востоке «игра в доктора» идет по другим правилам. Члены расширенной семьи, хоть сколько-нибудь разби­рающиеся в медицине, согласуют свои сведения с морально-религиозными устоями. Мораль и традиция здесь такие же средства, какими на Западе являются психология и психотерапия. Особую роль играют ис­тории, действующие лица которых - типичные предста­вители различных слоев общества, его морали и рели­гии.

С незапамятных времен истории, сказки, мифы, бас­ни и притчи, как в европейских странах, так и на Восто­ке, выполняли две функции: они развлекали людей и в то же время были средствами народной психотерапии за­долго до возникновения и развития современной психо­терапии. И по сей день, прежде всего в странах Востока, истории используются как помощники в жизни. Каждый слушатель может вообразить себя в роли «доктора». Как я убедился на своем опыте, истории и афоризмы имеют много общего с медикаментами. Хорошо и к месту рас­сказанная история может стать отправным пунктом для терапевтической работы и дать нужное направление для изменения жизненной установки и поведения пациента.