Конституирование тела в качестве носителя локализованных ощущений.
Воспринимающая поверхность становится открытой для записи — безучастная неопределенность “подвешенного” состояния: образ этот есть единство отражающее и отраженное.
И всякий раз, когда мы обнаруживаем в чем–либо два полюса — отражающую поверхность и интенсивные микродвижения, — мы можем сказать: эту вещь “олицетворили”, и теперь она в свою очередь разглядывает нас в упор, лицом к лицу, даже если у нее нет никокого сходства с лицом.
Лицо проступает лишь тогда, когда голова перестает быть частью тела, когда она перестает кодироваться телом, перестает иметь многомерный поливокальный телесный код — когда тело, включая голову, оказывается декодированным и должно сверхкодиророваться тем, что мы станем называть лицом, олицетворим.
Олицетворение оперирует не сходством, но строем основоположений. Нам надлежит учитывать прежде всего не органы без тела, не расчлененное тело, но тело без органов, оживляемое разнообразными интенсивными движениями. Олицетворение-аффект сочетает две черты: двигательную тенденцию и чувствительный нерв, на который она накладывается.
Обладать взглядом — это значит видеть всем телом.
Лицо, мимика не только покидает пространственные пределы (протяженность), она вовлечена во временной поток собственных изменений, этот поток — результат деформации, “глубочайших изломов человеческой души” во времени переживания событий. Аффект-олицетворение — переживание образа, эмоций, там, где он достигает своей цели, лишает нас взгляда, мы видим только глубиной и силой нашей эмоциональной потерянности.
Линия лица имеет право на существование в том случае, когда она полностью следует за линией телесной пластики. Всякий образ, становясь “лицом”, как бы выламывается из повседневных условий существования. Если выразить это в Кантовских терминах, то лицо следует определить как априорную систему. Лицо становится знаком самого себя, аффектируется. Актер, пользуясь своей мимитической силой, создает собственные ритмы и вибрации роли. А это возможно лишь в том случае, когда передача двигательного усилия не будет встречать на своем пути никаких препятствий. Передача двигательного импульса носит спонтанный, неосознаваемый характер. Топологически сгибается друг в друге то, что мы обычно называем внутренним и внешним. Экран чувств должен быть пробит, разорван, отринут, чтобы через него выступила сама реальность.
Пространственно-временные характеристики выразительности порождаются не извне, а самом вихревом движении, в его топологической неопределенности.
Значение того факта, что мы видим части лица (тела) одну возле другой в пространстве, что глаза находятся вверху, уши сбоку, а рот внизу, утрачивается по мере того, как мы видим не фигуры из плоти и крови, а выражение — впечатление, намерение, мысль. Мы видим своими глазами нечто, не имеющее пространственного измерения. Уже взгляд есть не просто физико-оптический феномен зрения, а нечто совсем иное: во взгляде удерживается перспектива зримого, и удерживается именно за счет того, что в действие самого взгляда включены незрительные, телесные силы.
Нам необходимо перейти из одного пространства, где глаз активен и порождает зрительные образы, к тому пространству, где он видит лишь тогда, когда через него проходит световая энергия, которой он не в силах управлять, где глаз всегда пассивен и страдателен.
ОТ ЕВКЛИДОВА ПРОСТРАНСТВА
К ТОПОЛОГИЧЕСКОМУ
Нас интересует тело событийное. Тело, которое проявляет себя в длительности события и существует ровно столько времени, сколько длится событие.
То, что в трехмерном пространственном образе есть цветок в отношении всего растения, — в целостном четырехмерном образе того же растения, как имеющего длительность во времени, следует признать за время цветения: и оно символически замещает все развитие растения.
Целостное тело вне языка, язык захватывает тело только если оно раздроблено.
Пока мы находимся в топологическом пространстве видимого (того, что дается нам изображением, картиной) мы не в силах заговорить: этого просто не требуется. В точке разрыва появляется язык, где впервые становится возможным рассказ, развитие плана повествования.
Действовать — это не быть в языке.
Феномен пустоты — есть визуально чувствуемая форма.
В топологическом пространстве душа и тело неразделимы.
МАСКА
Что есть олицетворение? Ответ: олицетворение не есть — это процесс непрерывно взаимодействующих устройств: белой стены и черной дыры. Конкретные “лица” порождаются абстрактной машиной — маской. Производя их, она одновременно дает означающему его белую стену, субъективности — его черную дыру.
Маски переключают наши тела, минуя лицо и практику олицетворения, в другие режимы существования: скорби, празднества, видений.
Дата добавления: 2015-01-12; просмотров: 118 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |