Читайте также:
|
Язык – явление общественное; понятно стремление изучать его в связи с человеческим коллективом, которому он принадлежит. Существование в прошлом праславянского языка говорит о существовании его носителей – праславян, живших в определённое время на определённом пространстве. Вопрос о географических границах расселения праславян, т.е. о так называемой прародине их, остаётся вплоть до настоящего времени сложной, дискуссионной проблемой, в разработке которой принимают участие не только языковеды, но и учёные других специальностей (историки, археологи, этнографы, антропологи).
Обратим внимание на большую длительность праславянского периода. С образования Древнекиевского государства (IX в. н.э.) и до наших дней прошло значительно меньше времени, чем от начала и до конца праславянского периода. Понятно, что славяне II тысячелетия до н.э. жили не в тех границах, может быть, даже и не на одной и той же территории земного шара, что праславяне I-VII вв. н.э. Учитывать длительное развитие, а следовательно, и большие изменения, должны все учёные, касающиеся тех или иных сторон праславянской жизни: прародины, экономики, общественного строя, культуры, языка. Воссоздать полностью, во всей конкретности её совершения историю праславян современная наука не в состоянии. Такой задачи она перед собой даже и не ставит.
Разработка вопроса о прародине славян связана с именами крупнейшего русского учёного акад. Алексея Александровича Шахматова и крупнейшего чешского учёного Любара Нидерле.
Акад. А.А.Шахматов [1] в качестве первой прародины славян называл юго-восточную часть побережья Балтийского моря между устьями рек Западной Двины и Немана.
Любар Нидерле [2] определял первую прародину славян в центральной Европе, севернее Дуная и Карпат.
Не ослабел интерес к вопросу о славянской прародине у современных учёных. И по-прежнему этот вопрос остаётся дискуссионным. Точка зрения акад. А.А.Шахматова не принимается современной наукой, так как совокупность данных о древних народах Европы свидетельствует, что в последние века до н.э. (а именно применительно к этому периоду решается вопрос о прародине славян) юго-восточное побережье Балтийского моря было занято балтийцами. Лишь в начале н.э. славяне, расширяя места обитания, вышли к морю. Прикарпатская теория славянской прародины Л.Нидерле также отвергнута современными исследователями.
Наибольшее распространение в советской науке получила среднеднепровская гипотеза. Представители этой гипотезы определяют славянскую прародину последних веков до н.э. в южной части Белоруссии и северо-западной части Украины. В качестве северной границы этой территории называется река Припять; в качестве восточной – среднее течение Днепра (там, где в него впадает Десна), в качестве западной – верхне-среднее течение Западного Буга (Ф.П.Филин) или верхне-среднее течение Вислы (С.Б.Бернштейн); в качестве южной – лесостепные районы правобережной Украины (Ф.П.Филин), верховья Южного Буга и Днестра (С.Б.Бернштейн).
Прародина славян для III в. до н.э. представлена географически Самуилом Борисовичем Бернштейном.
Наиболее основательная разработка среднеднепровской гипотезы принадлежит члену-корреспонденту АН СССР профессору Федоту Петровичу Филину [3].
Прямых доказательств для определения славянской прародины нет, но совокупность косвенных делает среднеднепровскую гипотезу весьма авторитетной.
Основные из них таковы:
1. Есть свидетельства о территориях, занятых в восточной Европе северо-иранцами (скифами, потом сарматами), балтийцами и некоторыми другими народами. Языки этих народов имеют раннюю историческую общность со славянской речью (т.е. праславянским языком). Общность эта выражается в закономерностях развития языков, в лексическом взаимообмене. Это даёт право видеть в балтийцах, скифах, кельтах непосредственных соседей славян. А прародину последних определять методом исключения (та территория, которая не занята балтийцами, скифами, кельтами и под., но находится в их окружении, принадлежит славянам).
2. Некоторые сведения древних историков, в частности, греческого писателя Геродота (V в. до н.э.) дают основания предполагать славян в восточной Европе, в непосредственном соседстве со скифами.
3. Большое значение для определения прародины славян имеет анализ древнейшего происхождения общеславянской лексики со значением флоры и фауны.
Так, Ф.П.Филин пишет: «На среднеднепровскую-западнобужскую территорию указывает и древняя география некоторых слов общеславянской лексики. В общеславянском языке широко представлены названия деревьев и растений, животных, птиц и рыб, характерных для умеренной лесной и лесостепной зоны. В то же время обозначения таких типичных представителей леса западных областей, как бук, тис, явор, центральноевропейская лиственница … и ряд других деревьев и растений, являются сравнительно поздними заимствованиями локального (не общеславянского) характера. В общеславянской лексике имелось обилие названий озёр, болот, лесов и других особенностей ландшафта, обычных для указанной территории… Вместе с тем обнаруживается полное отсутствие исконной морской терминологии, названий животного мира моря, специфических особенностей гор и степей»[4].
4. Очень трудную работу проводят исследователи в области изучения «языка земли», географических названий поселений, рек, озёр и т.п. Так, например, обилие балтийских топонимов (географических имён) регистрируется севернее реки Припять, а южнее её они единичны. В этой области преобладают славянские географические названия.
5. Многие исследователи придают большое значение показаниям археологии. Так, проф. С.Б.Бернштейн признаёт бесспорно славянскими две близкие между собой археологические культуры: пшеворскую и зарубинецкую. Именно западную границу одной из этих культур по р. Висле он считает западной границей славянской прародины[5]. Однако не все учёные, занимающиеся проблемой славянской прародины, считают те данные, которыми располагает современная археология, надёжными. Так, Ф.П.Филин указывает, что «…материальная культура часто имела сходство у самых разнородных племён и народностей, обусловленное одинаковым уровнем производительных сил и одинаковыми условиями естественной среды»[6].
Рассматривая границы славянской прародины, всегда следует иметь в виду их подвижность, изменчивость во времени, точно не отраженные в современных гипотезах.
Отсутствие прямых свидетельств о славянской прародине, использование лишь косвенных показаний привело к тому, что эта проблема не имеет решения, признанного всеми. Существуют взаимоисключающие предположения. Так, наряду со среднеднепровской, значительным авторитетом пользуется разработанная польскими учёными висло-одерская гипотеза. Одним из её ярких представителей является современный польский языковед Теодор Лер-Сплавинский.
Т.Лер-Сплавинский в своей гипотезе о славянской прародине в основном опирается на археологию и письменные свидетельства о славянах, содержащиеся у древних греческих и римских историков. Эти источники позволяют, как он думает, решать вопрос о прародине славян также лишь в применении к сравнительно позднему периоду: последним векам до н.э. – первым векам н.э.
Греческие и римские историки I-II вв. н.э. (Плиний, Тацит, Птоломей) знают варварское племя венетов (венедов), живущих около Венетского залива (побережье Балтийского моря около устья Вислы), т.е на территории современной Польши. Археология определяет для этих мест в качестве идущей от глубокой древности так называемую оксывскую культуру (открытую при раскопках городища в Оксыве), характеризующуюся сжиганием трупов. С юга к этой культуре примыкает так называемая пшеворская культура (по раскопкам близ Пшеворска). Обе родственные культуры – оксывская и пшеворская – относятся к «железным», так как могильники содержат оружие, орудия труда, украшения из железа. По обряду погребения обе культуры входят в большой археологический массив «могильных ям»[7].
Территория двух родственных культур – оксывской и пшеворской, – по мнению Т.Лер-Сплавинского, обнаруживает территорию славянской прародины. В основном славянская прародина, согласно этой гипотезе, находилась на землях современной Польши, размещаясь на её северной, южной и центральной частях[8]; суживающейся полосой она шла на запад через Одер к среднему течению Эльбы; на восток места древнейшего обитания славянства простирались через Волынь до нижнего течения Збруча.
Т.Лер-Сплавинский видит возможность расширить на восток границы славянской прародины, так как зарубинецкая археологическая культура, известная по среднему течению Буга и Днепра, Полесью и современной Белоруссии, обнаруживает так много общего с пшеворской культурой, что тоже должна рассматриваться как славянская. Придавая большое значение в решении проблемы прародины сотрудничеству археологии и языкознания, Т.Лер-Сплавинский пишет: «Таким образом, мы приходим к выводу, что перед наступлением новой эры праславяне, представленные населением культуры могильных ям и полей погребения, занимали большую территорию, охваченную тогда этими культурами. Только позднее, уже в нашу эру, под давлением наседавших с моря германских захватчиков, эта территория стала с севера сокращаться, передвигаясь постепенно к востоку и северо-востоку. Так как, однако, культура могильных ям и тесно связанная с ней культура полей погребения были лишь отдельными звеньями длинной цепи культурных слоёв, развивавшихся друг из друга на тех же, в общем, территориях, то для выяснения происхождения праславянского народа нам нужно рассмотреть всю эту цепь, что приведёт нас чуть ли не к началу второго тысячелетия до нашей эры»[9].
Полемизируя с представителями висло-одерской гипотезы, Ф.П.Филин подчеркивает, что археология устанавливает те или иные «археологические культуры», т.е. следы общности жизни и обрядов древних народов. Однако остаётся сомнительным, о чём говорят в отношении существования племён и их языков границы этих археологических культур. Одно племя, захватив другое, совсем не родственное по происхождению и языку, может или передать покоренным, или воспринять от них обычаи захоронения умерших, орудия труда и войны, домашнюю утварь и женские украшения. Кроме того, замечает учёный: «Нет ни одной археологической культуры, которую археологи единодушно определяли бы как праславянскую»[10].
Большинство отечественных учёных не согласно и с тем истолкованием греческих и римских историков, которое лежит в основании висло-одерской гипотезы[11].
Общественно-исторические условия возникновения письменности у славян. Значение славянской письменности в борьбе за независимость славян. Научно-просветительская деятельность Кирилла и Мефодия.
Создателями славянской письменности были солунские братья Кирилл и Мефодий. Великоморавское княжество, где протекала деятельность Константина (в монашестве Кирилла) и Мефодия, стало складываться в первой половине 9 века. Первым известным нам моравским князем был Моймир, сплотивший в целях противодействия натиску немцев Боварии родовые союзы славян в долине Моравы. Преемник Моймира – его племянник Ростислав (с 846 года) – продолжал работу своего дяди по объединению славянских племен. Ростислав понимал опасность проникновения в Моравию представителей немецкого духовенства, которые учили и совершали богослужение на непонятном для населения латинском языке, всецело были преданы немецким интересам и относились враждебно ко всяким проявлениям славянской культуры. Все это побудило Ростислава просить византийского императора Михаила III прислать в Моравию греческих миссионеров. По данным “Жития Мефодия”, Ростислав писал в своем послании: “Пришли к нам многие учители христианской веры из Италии, Греции и Германии, учат нас различно, а мы, славяне, простые люди, и нет среди нас такого человека, который наставил бы нас на истину и сказал правду”. Результаты посольства далеко превзошли ожидания моравского князя. Правда, он не получил из Византии епископа, но он получил выдающихся проповедников и учителей, которые принесли с собой в Моравию не только живую проповедь на славянском языке, но и начатки славянской письменности и тем самым положили твердое начало самобытной славянской культуры.
Братья Константин и Мефодий, откликнувшиеся на призыв Ростислава, были македонские греки знатного происхождения. Они родились и выросли среди славян Солуни и потому прекрасно владели славянской речью. Известна широкая и глубокая образованность младшего из братьев – Константина, сведущего “во всех учениях эллинских” и недаром получившего от современников прозвание Философа. Он учился у лучших учителей Цареграда, в том числе у знаменитого Фотия. Отказавшись от блестящей светской карьеры, Константин стал священником и был назначен библиотекарем у патриарха в Св. Софии, где он лучше всего мог удовлетворить свое стремление к знаниям. Потом он был преподавателем в одной из лучших школ византийской столицы.
Константин взял с собой в Моравию старшего брата Мефодия. Мефодий сначала занимал высокую светскую должность, но потом, тяготея к созерцательной жизни и научным занятиям, ушел в малоазийский монастырь. Там он, согласно его “Житию”, “покорно пребывал в повиновении… и прилежно занимался книгами”. Стремление к уединению заставило Мефодия отказаться от предложенного ему сана архиепископа, но он вынужден был стать во главе одного византийского монастыря, оставаясь при этом простым монахом (даже не священником). Не обладая широкими познаниями брата, Мефодий не уступал ему твердостью воли и отличался выдающимися способностями организатора, которые блестяще проявил впоследствии в Моравии.
Сразу же после прибытия в Константинополь людей, посланных Ростиславом, началась интенсивная подготовка к миссии.
Одна из задач заключалась в создании азбуки, приспособленной к звукам славянской речи. Первый славянский алфавит был создан в Константинополе или в монастыре Полихрон Константином – Философом в 863 году. Нет сомнений, что его активным помощником был Мефодий, хорошо владевший практически славянским языком. В основу нового алфавита было положено греческое скорописное письмо (минускульное письмо). Много времени, конечно, отняло создание новых букв для передачи звуков, отсутствующих в греческом языке. Тут большую помощь оказало знание алфавитов многих языков: еврейского, коптского и др. Это письмо в будущем получило название глаголицы, под которым оно известно и теперь. Следующим шагом в подготовке к моравской миссии стал перевод на славянский язык богослужебных книг, в первую очередь недельного Евангелия, важнейшей книги церковной службы. Греческий текст необходимо было точно передать на языке, который пока еще не выходил за рамки разговорного, не имел соответствующей терминологии.
Когда же, после трудного путешествия, братья прибыли в Моравию, народ встретил их здесь с величайшим восторгом. Этот восторг хорошо отмечен в летописи, где говорится: “И ради быша словени, яко слыша величия Божия своим языком”. Константин и Мефодий не только проповедовали по-славянски, но и читали на богослужениях по-славянски Евангелие. Солунские братья не ограничились переводом церковного обряда с латинского на славянский язык, но активно начали решать и формулировать правовые установления и законы. В этой своей деятельности они смело и решительно вторгались в область гражданского и семейного права.
С самого начала своего пребывания в Моравии Константин и Мефодий собрали учеников и стали обучать их славянской грамоте. До нас дошли лишь имена некоторых из них: Горазд, Климент, Наум, Ангеларий, Савва.
Так, Константин и Мефодий заложили начало самостоятельной славянской письменности и содействовали развитию самостоятельной славянской культуры в Моравии.
Дата добавления: 2014-11-24; просмотров: 178 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |