Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

КРИЗИС 30 ЛЕТ. ПРОБЛЕМА СМЫСЛА ЖИЗНИ

Приблизительно в возрасте 30 лет, иногда несколько позже, большинство людей переживают кризисное состо­яние. Оно выражается в изменении представлений о своей жизни, иногда в полной утрате интереса к тому, что рань­ше было в ней главным, в некоторых случаях даже в разру­шении прежнего образа жизни. В чем же причина возника­ющей неудовлетворенности своей жизнью?

По мнению И.С. Кона, «никто не может реализовать себя полностью», и свойственный сложившемуся взросло­му человеку самоанализ выявляет эту нереализованность. А.В. Толстых, развивая мысль И.С. Кона, отмечает, что у человека «на границе третьего десятилетия своей жизни самоанализ имеет особое значение... Оглядываясь на прой­денный путь, на свои достижения и провалы, он видит,

как при уже сложившейся и внешне благополучной жизни несовершенна его личность. Как мало сделано, хотя прой­ден уже изрядный отрезок жизненного пути, как много времени и сил потрачено «напрасно», насколько мало он реализовал свои способности и возможности... Происходит переоценка ценностей, влекущая за собой самоанализ и критический пересмотр собственной личности».

Согласно А.В. Толстых, «при этрм человек видит, что «отпущенные ему возможности», их реальное поле посте­пенно суживается — он уже не может «сделать все», не волен повернуть развитие своей личности в произвольном направлении. Его «сковывают» семья, профессия, привыч­ный образ жизни... Найдя себя во взрослой жизни, утвер­дившись в ней как муж, отец, профессионал, обществен­ный деятель, он вдруг осознает, что стоит фактически пе­ред той же задачей — найти себя в новых обстоятельствах жизни, соразмеряя в данном случае масштаб своей лично­сти с новыми перспективами *и новыми ограничениями, которые он увидел только теперь».

Итак, кризис 30 лет возникает вследствие нереализован­ное™ жизненного замысла. Если же при этом происходит «переоценка ценностей» и «пересмотр собственной личнос­ти», то речь идет о том, что жизненный замысел вообще оказался неверным. Только в этом случае развитие могут «ско­вывать» семья, профессия, привычный образ жизни, мо­жет (хотя и не обязательно) сузиться реальное поле «отпу­щенных человеку возможностей». Если же жизненный путь выбран верно, то привязанность «к определенной деятель­ности, определенному укладу жизни, определенным цен­ностям и ориентациям» не ограничивает, а, наоборот, раз­вивает его личность. Ведь при удачном выборе жизненного пути другие возможности в меньшей степени отвечают осо­бенностям человека и его личностному развитию.

Кризис 30 лет нередко называют кризисом смысла жиз­ни. Действительно, именно с периодом кризиса 30 лет (гра­ницы которого иногда могут сдвигаться в ту или другую сторону) обычно связаны поиски смысла существования. Эти поиски, как и весь кризис в целом, знаменуют пере­ход от молодости к зрелости.

В то же время проблема смысла жизни возникает не толь­ко в рассматриваемом кризисном периоде. Зачастую она появляется уже в начале молодости, а иногда, при лично­стной неразвитости — даже в подростковом возрасте. До­вольно часто стоит эта проблема и в период зрелости.

Проблеме смысла жизни в ее широком проявлении по_т священы исследования В. Франкла. Он пишет:

«Сегодняшний пациент уже не столько страдает от чув­ства неполноценности, как во времена Адлера, сколько от глубинного чувства утраты смысла, которое соединено с ощущением пустоты, — поэтому я и говорю об экзистен­циальном вакууме.

Я бы хотел просто процитировать здесь пару фраз из пись­ма, которое написал мне один американский студент: «Здесь, в Америке, я со всех сторон окружен молодыми людьми моего возраста, которые отчаянно пытаются найти смысл своего существования. Недавно умер один из моих лучших друзей, которому найти этот смысл не удалось...» Что каса­ется поколения сегодняшних взрослых, я ограничусь лишь ссылкой на результат исследования, проведенного... на вы­пускниках Гарвардского университета. Через 20 лет после окончания многие из них, несмотря на то что за это время они не только сделали карьеру, но и жили внешне вполне благополучной и счастливой-жизнью, жаловались на непре­одолимое ощущение полной утраты смысла».

Что же представляет собой смысл как психологическая категория? Согласно В.Франклу, «-смысл— это то, что име­ется в виду: человеком, который задает вопрос, или ситу­ацией, которая тоже подразумевает вопрос, требующий от­вета». Эта формулировка хорошо согласуется с феномено­логией смысла, вытекающей из психологической теории деятельности. Смысл как психологический феномен воз­никает тогда, когда в составе деятельности" появляются операции и соответствующие им цели, не совпадающие с мотивом. Напомним, что операция — это действие, вы­полняемое определенным способом в зависимости от ур-ловий (ситуации). В отличие от деятельности, составляю­щие ее действия обычно направлены не на сам предмет потребности (мотив), а на цели, которыми опосредствует­ся его достижение. Достижение цели опосредствует или, по Франклу, имеет в виду достижение мотива. Подчерк­нем, что имеет в виду не сам мотив, а именно его дости­жение, ведь «имеет в виду» в данном случае означает факт опосредствования мотива целью. Смысл, таким образом, это то. что связывает цель и стоящий за ней мотив, это отно­шение цели к мотиву (если цель и мотив как это обычно бывает, не совпадают).

Отсюда следует, что проблема смысла во всех своих ва­риантах, от частных до глобального — смысла жизни,—

возникает тогда, когда цель не соответствует мотиву, ког­да ее достижение не приводит к достижению предмета по­требности, т.е. когда цель была поставлена неверно. Если речь идет о смысле жизни, то ошибочной оказалась общая жизненная цель, т.е. жизненный замысел.

В действительности, следовательно, мы имеем пробле­му не смысла как такового, а проблему депривации мотива. Она возникает из-за неверно поставленных целей, дости­жение которых по замыслу должно было реализовать мо­тив. Но что же это за мотив, депривация которого вызыва­ет проблему смысла жизни?

Приведем е.ще одну цитату из книги В. Франкла «Чело­век в поисках смысла»:

«В жизни не существует ситуаций, которые были бы дей­ствительно лишены смысла... И все же дело доходит до эк­зистенциального вакуума. И это — в сердце общества изоби­лия, которое ни одну из базовых, по Маслоу, потребностей не оставляет неудовлетворенн"ой... «Мне 22 года, — писал мне один американский студент, — у меня есть ученая сте­пень, у меня шикарный автомобиль, я полностью незави­сим в финансовом отношении, и в отношении секса и лич­ного престижа я располагаю большими возможностями, чем я в состоянии реализовать. Единственный вопрос, который я себе задаю, — это какой во всем этом смысл».

Легко видеть, что все предметы потребностей, перечис­ленные в письме, представляют собой эгоистические мо­тивы и мотивы удовольствий и развлечений. Ни одной сущ­ностной связи с миром в нем не указано. Но, как было показано нами выше, ни принцип удовольствия, ни прин­цип реальности, контролирующие названные в письме мотивы, не отвечают уровню развития психики человека.

Человек обретает способность быть самим собой, согла­сие с миром только в сущностных сторонах жизни. К цело­стности личности, общему согласию с миром он приходит при сущностной форме жизни, когда любовь, привязан­ности, глубокие непреходящие интересы и т.п. начинают определять ее основное содержание.

При гедонистической направленности личности в ее крайнем выражении, при отсутствии каких-либо иных мотивов и при непосредственном удовлетворении мотивов удовольствий и развлечений (паразитическом существова­нии), также в известном смысле можно говорить о согла­сии с миром, но на самом первичном, по существу допей-хическом уровне мотивации. Но даже в этом случае согла-

сие с миром весьма относительно, ведь это атавистическая форма жизни, человек и при полной "личностной неразви­тости подвержен пресыщению всем тем, что подконтроль­но принципу удовольствия. Появление же при данной на­правленности личности хотя бы одного потенциального (нереализованного) мотива иного характера приводит к «экзистенциальной фрустрации», потере смысла жизни. Пример такой ситуации приведен нами выше (беседа с подростком, описанная в разделе про кризис 17 лет).

Во всех других случаях — при эгоистической направлен­ности личности, промежуточной между нею и гедонисти­ческой, духовно-нравственной, а также промежуточной между духовно-нравственной и эгоистической — человек, имея сложный и трудный или сложный и «как бы легкий» жизненный мир, стремится к своей личностной целостно­сти, вследствие чего появляется жизненный замысел. Жиз­ненный замысел представляет собой совокупность целей, направленных на оптимальный (с точки зрения субъекта) вариант жизни, на преодоление сложности внутреннего мира и (если она есть) трудности внешнего, т.е. на макси­мально возможную гармонизацию жизни. По существу, речь идет о целях, направленных на обретение согласия с ми­ром и способности быть самим собой, хотя и в субъектив­ном их понимании, далеко не всегда адекватном развитию сущности человека.

Согласие с миром, способность быть самим собой (на­помним, что это один и тот же феномен, выражающий единство внешнего и внутреннего в сущностной форме жизни) — вот тот мотив, депривация которого оборачива­ется потерей смысла жизни. Полная потеря смысла жизни («экзистенциальный вакуум») возможна тогда, когда -в жизненном мире нет ни одного значимого сущностного мотива. Только сущностные мотивы адекватны согласию человека с миром, только в сущностных сторонах жизни он становится самим собой. Чем больше в его жизни таких сторон, тем меньше его экзистенциальные проблемы.

Эгоистические мотивы, как и мотивы удовольствий, неадекватны согласию с миром, ведь они входят в структу­ру сложного и обычно трудного жизненного мира, для которого характерны внутренние противоречия и внешние трудности. Кроме того они также подвержены привыка­нию и пресыщению, примером чего может служить ситуа­ция, представленная в цитированном выше письме амери­канского студента В. Франклу.

Исключение составляют случаи, когда тот или иной эгои­стический мотив приобретает гипертрофированную, несопо­ставимую с другими побуждениями значимость. Это случаи патологического «опрощения» жизненного мира — он пре­вращается в простой и трудный, без внутренних ограниче­ний. Сложность (внутренние препятствия) исчезает, но воз­растает значимость трудности, с которой связан страх потери предмета потребности. Вспомним последние годы, да и всю жизнь обладавшего огромной властью диктатора Сталина.

Обсуждая проблемы смысла жизни, EL Франкл подчер­кивает, что именно его потеря влечет за собой алкоголиза­цию и наркоманию: «...Гипертрофированная тяга к наслаж­дению может быть прослежена до своего источника — фру­страции другого, более фундаментального мотива».

Вместе с тем субъективное переживание наслаждения при данных патологиях он отождествляет с переживанием счастья, т.е. с переживанием реализации того самого «фун­даментального мотива» — сущностных сторон жизни, да­ющих радость бытия и наполняющих жизнь смыслом. При­водя в пример алкоголика, он пишет: «...Счастье было ре­зультатом того, что обходным биохимическим путем, с помощью алкоголя он получал удовольствие».

Здесь в плане субъективного переживания, «ощущения» принцип удовольствия распространен не только на пер­вичный, низший уровень мотивации, но и на высший, собственно человеческий, подконтрольный принципу цен­ности и принципу сущностности. Аналогична и позиция Е. Радова (см. предыдущую главу).

Правда, В. Франкл тем не менее противопоставляет ду-хоеность собственно человеческой мотивации этому пер­вичному уровню: «...Если духовные основания подменя­ются химическими причинами, то следствия оказываются лишь артефактами. Прямой путь кончается тупиком». Но все же говорить здесь о «прямом» пути представляется нам неправомерным.

Это,' конечно же, не прямой путь, это путь не к счас­тью, а путь в никуда. Как психологический феномен алко­голизация и наркомания, по существу, идентичны гипер­трофированным биологическим потребностям. Они имеют ту же природу, что и обострившиеся на грани потери жиз­ни витальные биологические потребности: жажда, голод, нехватка кислорода и т.п. Отличие лишь в том, что вопрос жизни или смерти поставлен здесь в результате прямой физиологической (биохимической) зависимости. В услови-

ях данной патологии и возникает полный уход от всего остального — важно лишь то, что ведет к «спасению». От­сюда и «провалиться всему этому миру...» (Е. Радов).

В молодости человек начинает утверждать себя в жизни, осуществлять поставленные цели. Очень многое было пред­определено в юности, когда окончательно решались воп­росы самоопределения, Однако роль молодости для всей последующей жизни трудно переоценить. В молодости боль­шинство людей встречают спутника жизни и создают се­мью, дают начало будущему поколению. В молодости прак­тикой самой жизни проверяется правильность сделанного ранее выбора жизненного пути; приобретается профессио­нальное мастерство. Молодость — это расцвет отношений любви и дружбы.

Центральными возрастными новообразованиями этого периода можно считать семейные отношения и професси­ональную компетентность.'В конце возраста, на границе со зрелостью, человек решает экзистенциальные проблемы, уясняет смысл своей жизни, подводит ее первые итоги.