Читайте также:
|
Категории и их дедукция
Чувственность интуитивна, напротив, рассудок дискурсивен. Следовательно, понятия не сами интуиции, а только их функции. Собственно функция любого понятия заключается в упорядочении некоего множества элементов и объединении их под знаком общего представления. Интеллект предполагает способность рассуждать. В трансцендентальной логике унификации подлежит очищенное от примесей множество, представленное чистыми интуициями (пространство и время). Унифицирующую активность рассудка Кант называет "синтезом". Различными модусами синтезирующей активности рассудка становятся "чистые понятия", или "категории". Аристотель называл категории leges entis - законами сущего, для Канта они стали leges mentis - законами рассудка. Из модусов бытия категории превратились в функциональные формы мышления. Итак, категории, безразличные к содержанию, становятся синтезирующими формами. Будь категории связаны с реальностью, знание о них было бы апостериорным, эмпирическим, что исключило бы их всеобщий и необходимый характер. Но если категории - закономерные функции интеллекта, то возможна их инвентаризация. Аристотель, говорит Кант, был рапсодом категорий, это помешало придать им совершенный порядок. По мнению Канта, форм чистого мышления, сколько форм суждения, формальная логика давала двенадцать форм суждения, значит, и категорий должно быть ровно двенадцать, их параллелизм демонстрирует следующая таблица. После того, как установлено количество категорий, следует дать им оценку, и это самый деликатный момент кантовской "Критики". Используя юридическую терминологию, Кант говорит, что трансцендентальная дедукция узаконивает познавательную ценность самих категорий. Затруднительность положения хорошо понятна, ведь следовало бы показать, как из чистых понятий необходимым образом следуют сами предметы. За образец было взято решение проблемы пространства и времени. Чтобы быть чувственно воспринимаемыми, они должны быть признаны формами чувственности. Однако, для удержания потенциальной мыслимости их следовало подчинить законам рассудка. Так субъект, улавливая в вещах пространственность и временную последовательность, концептуально упорядочивает их по законам своей мысли.
Таблица суждений / Таблица категорий
I. Количество
1. Общие / 1. Единство
2. Частные / 2. Множественность
3. Единичные / 3. Целокупность
II. Качество
1. Утвердительные / 1. Реальность
2. Отрицательные / 2. Отрицание
3. Бесконечные / 3. Ограничение
III. Отношение
1. Категорические / 1. Присущность и самостоятельное существование (субстанция и акциденция)
2. Гипотетические / 2. Причинность и зависимость
3. Разделительные / 3. Общение (взаимодействие активного и пассивного)
IV. Модальность
1. Проблематические / 1. Возможность-невозможность
2. Ассерторические / 2. Существование-несуществование
3. Аподиктические/ 3. Необходимость-случайность
Категории, или чистые понятия становятся условиями мыслимости данных в опыте предметов, явлений и событий также, как пространство и время - условиями чувственной воспринимаемости предметов интуиций. По Канту, есть два пути согласованной мыслимости опыта и работы понятий - либо опыт делает возможными понятия, либо, наоборот, понятия делают возможным опыт. Опыт не может породить категории (даже чистые интуиции, несмотря на чувственную природу, априорны, независимы от опыта). Остается, стало быть, второй путь самопорождения чистого разума (а опыта - из категорий). Рассудок с его категориями воплощает собой предельные основания любого опыта вообще. Кульминацией коперниканской революции стало понятие самосознания, к чему мы, наконец, подошли.
Cogito, или трансцендентальная апперцепция
Все предметное обязано своим происхождением субъекту. Сама эта необходимая связь, образующая единство всего предметного в опыте, названа синтетическим единством субъекта. Понятие объекта традиционно понималось как то, что противоположно субъекту, структурно его предполагает. Порядок и регулярность природных объектов в качестве источника предполагает мыслящий субъект. Понятно поэтому, что трансцендентальная апперцепция (знаменитое Cogito - Я мыслю) стала кульминационным пунктом категориальной аналитики Канта. Поскольку категорий двенадцать (значит, двенадцать форм синтеза, как и способов унификации многообразного), очевиден факт их изначального единства. Высшее единство самосознания выражено от первого лица - Я мыслю. Фокус сплетения всех множеств - вовсе не индивидуальное Я эмпирического субъекта, а сама структура мышления, общая для всех эмпирических субъектов, входящих в сферу мысли. В противном случае, отсутствие подобного фокуса привело бы к рассеянию разношерстных образов, с изменением предметов менялся бы и субъект. Теоретическое значение этой спекулятивной фигуры вполне оценил Фихте. Это представление, уточняет Кант, предпослано любой мысли и интуиции, каждая из которых имеет необходимую связь с мыслящим Я, местом встречи многообразного и субъективного. Самосознание есть также и акт спонтанности, принадлежащий не только чувственности, преимущественно пассивной. Кант называет его чистой апперцепцией, чтобы отделить от эмпирической апперцепции, производящей представление "Я мыслю", сопровождающее все прочие представления. Само оно, будучи в каждом сознании одним и тем же, не нуждается ни в каком ином представлении. Апперцепцию Кант называет трансцендентальным единством самосознания в качестве условия возможности априорного познания. Множество представлений, данных определенной интуицией, не были бы моими представлениями, если бы не принадлежали моему самосознанию как целостности. Поэтому синтетическое единство апперцепции - наивысший момент, с которым связано употребление рассудка, сама логика и трансцендентальная философия. Синтетическое единство множества интуиции, поскольку оно априорно, является основанием тождества самой апперцепции, априорно предшествующей любой мысли. Унифицируются не объекты и не ощущения - это функция рассудка, подчиняющегося единству апперцепции в качестве высшего принципа человеческого познания. Последняя проблема: как возможны синтетические априорные суждения? - Наше мышление обладает унифицирующей и синтезирующей активностью, производящей категории, кульминацией которых можно считать изначальную апперцепцию. Принцип синтетического единства отвечает самой форме рассудка. Как видим, говоря об активности трансцендентального субъекта, подчеркивая его функциональность, Кант оставался, таким образом, в горизонте критики. Ясно, что соскальзывание в субъективную метафизику у романтиков было почти предрешено, хоть это и произошло вопреки намерениям Канта.
Вторая линия развёртывания трансцендентальной проекции, которую выделяет автор данной работы, эксплицируется Кантом в той части его теории познания, которая посвящена фигурному синтезу (synthesis speciosa), и противопоставляется интеллектуальному синтезу (synthesis intellectualis). Это означает, что фигурный синтез следует отличать от синтеза посредством категорий рассудка, в нём участвуют априорные формы чувственности (пространство и время) и трансцендентальная апперцепция (чистое единство самосознания). В отличие от интеллектуального синтеза, в котором чувственное многообразие подводится под унифицирующее его понятие (априорную категорию), в фигурном синтезе осуществляется конституирование самого чувственного многообразия в качестве некой категориально неопределённой предметности. Принципиальное отличие фигурного синтеза от интеллектуального заключается в том, что этот первый является синтезом воображения, а не рассудка, причём речь в данном случае идёт о трансцендентальном, т.е. продуктивном, воображении. Само воображение Кант понимает как способность представлять предмет и без его присутствия в созерцании. Он подчёркивает медиативный характер воображения: с одной стороны, воображение относится к сфере чувственности, поскольку её продуктами являются чувственные созерцания; с другой стороны, в отличие от трансцендентальных форм чувственности (пространства и времени), воображение носит активный, «спонтанный» характер. Чувственные данные являются только определяемыми, воображение же и само способно определять, так как придаёт определённую форму чувственным данным, связывая их с единством трансцендентальной апперцепции. Поэтому воображение понимается Кантом прежде всего не в психологическом (как способность создавать новые образы на основе уже имеющихся, благодаря опыту), а в трансцендентальном смысле: как способность определять чувственность и осуществлять её связь с рассудком. Более того, трансцендентальное воображение становится у Канта главным условием опыта, поскольку, именно благодаря ему, конституируется сама трансцендентальная апперцепция, а также осуществляется, так называемый, фигурный синтез, предшествующий синтезу интеллектуальному (рассудочному). В фигурном синтезе конституируется само чувственное многообразие, тогда как рассудочный синтез подводит это многообразие под трансцендентальные категории рассудка. Трансцендентальное воображение Кант понимает как «продуктивное», поскольку оно совершенно спонтанно и действует по ту сторону психологических законов; напротив, репродуктивное воображение (которое, по сути, ничем не отличается от воображения в смысле Юма) функционирует по законам ассоциации. Очевидно, что разделение двух этих синтезов (синтеза чистой апперцепции и категориального синтеза) сообщает двойственность и самой проекции в кантовском дискурсе. В самом деле, в двух этих случаях речь идёт о сообщении конституируемой реальности двух совершенно различных смыслов: в первом случае происходит синтез самого чувственного многообразия как некого единства, во втором этому единству сообщается то или иное априорное значение, соответствующее рассудочной категории, под которую это многообразие подводится. Двойственность этих операций сознания выражается Кантом посредством разделения осознания и познания, которое он вводит в ходе экспликации взаимодействия внутреннего чувства и рассудка в процессе постижения субъектом самого себя. Такое постижение, по мнению Канта, также не может дать нам знания о себе как ноуменах, мы можем познавать себя лишь такими, какими мы себе являемся. И эта явленность себе, стало быть, уже предполагает момент проекции: фигурный синтез осуществляется здесь благодаря форме времени. Время есть форма внутреннего чувства, благодаря которой мы можем сознавать себя, но не познавать, поскольку последнее становится возможным только при взаимодействии чувственности и рассудка. Иными словами, при взаимодействии фигурного и интеллектуального синтезов. Каждый из этих синтезов, таким образом, осуществляет проекцию определённого дополнительного смысла на неструктурированное чувственное данное. Априорный синтез в принципе невозможен без проекции. Фигурный синтез придаёт единство чувственному многообразию, конституируя его как таковое, интеллектуальный синтез позволяет понятийно осмыслить это чувственное многообразие и проанализировать его, подводя под априорную таблицу категорий. Двойственный характер синтеза у Канта позволяет нам сделать вывод о двойственном характере самой проекции. В самом деле, перцепция осуществляется в пространстве двойной интенции: с одной стороны, она интендируется воображением, производящим фигурный синтез, с другой – рассудком, подводящим чувственное многообразие под априорные категории. Двойственность этого синтеза свидетельствует о том, что сам феномен не только чётко структурирован чувственным и интеллигибельным элемента, но и о том, что эти элементы совершенно по-разному обнаруживают себя в феномене. Если чувственный момент заявляет о себе сам, то рассудочный предполагает категориальную интерпретацию непосредственной перцепции. Эта последняя создаётся благодаря фигурному синтезу, главная роль в котором принадлежит воображению. В сущности, пространство и время существуют у Канта не на уровне реального (или актуального), а на уровне воображаемого. Это означает, что чувственность сама выходит за собственные пределы и проецирует дополнительный смысловой фон на созерцаемые ею объекты. Фактически пространство и время у Канта (как, впрочем, и у Юма) характеризуют не только мир актуального, но и мир возможного опыта.
Третья линия экспликации трансцендентальной проекции у Канта затрагивает его учение о трансцендентальном схематизме. Вслед за Кантом автор подчёркивает, что, хотя схема есть продукт воображения, её нельзя отождествлять с образом: в ней речь идёт не о «единичном созерцании», а о единстве «в определении чувственности». Схема, имплицируя в себе чувственные формы и рассудочные категории, заключает в себе весь априорный смысл, который познавательная способность проецирует на ощущение. Следовательно, именно в трансцендентальном схематизме в полной мере проявляется проективная природа апперцепции. Посредством схемы познающий субъект окончательно конституирует чувственное данное в качестве феномена и подчиняет себе познаваемый объект, имплицируя в содержание непосредственного опыта своё cogito (трансцендентальную апперцепцию), априорные формы пространства и времени и подводя под это многообразие дискурсивные значения трансцендентальных категорий.
Таким образом, Кант разрабатывает новый аспект проекции, вписывая её в контекст своей трансцендентальной философии. Это проекция, принципиально отличающаяся от проекции эмпиризма и интеллектуализма тем, что с её помощью объект становится подчинённым субъекту. Трансцендентальная проекция носит у Канта многоступенчатый характер, поскольку включает в себя работу трансцендентального воображения в ходе генезиса самих трансцендентальных структур, фигурный и интеллектуальный синтез как способ осознания и познания чувственного данного и трансцендентальный схематизм как способ осуществления связи между чувственностью и рассудком, также предполагающий проецирование на эмпирическое данное определённого трансцендентального смысла. Экспликация всех этих модусов трансцендентальной проекции даёт понять, что сознание не просто накладывает на свой объект трафарет трансцендентальных схем и структур, но и создаёт сам этот объект, наделяя его определённым смыслом и формой.
Дата добавления: 2015-01-30; просмотров: 186 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |