Вера Городецкая — дочь потомственных сельских учителей из города Калязина. Впервые я встретила ее на подпольной выставке одного авангардиста.
— По-моему, это жутко бездарно, — не находите? — пробормотала Вера, обращаясь ко мне.
Я почтительно разглядывала прибитый к полотну сапог и открытую банку из-под консервов, всаженную вместо лобка в тело мастерски скопированной Венеры. На улицу мы вышли вместе.
— Мой муж тоже художник, — сказала Вера, — по сравнению с этим он просто гигант... Заходите посмотреть.
Мы обменялись адресами. Мой первый визит в дом Городецких был примечательным. Трехкомнатная квартира на Гражданке, в одной комнате — мастерская, в другой — детская, в третьей — спальня, гостиная и столовая.
— Проходите в зало! — весело встретила меня Городецкая, — да не пугайтесь — у нас утром был пожар.
Я уставилась на обгорелые балконные двери, лужу на полу, черные обрывки газет и летающую по воздуху сажу.
— Мой мужик отчудил сегодня, — объясняла Вера, — вышел на балкон, закурил и бросил спичку на канистру с бензином.
Кстати, ума не приложу, как она там очутилась. Ну, все это как у-ухнет! Чуть дом не взорвало. Левка ворвался ко мне в кухню, зеленый от страха, губы трясутся... — "Верка, — кричит, — горим!" — Я так хохотала! Ну, горим, — большое дело! Разве можно так серьезно к себе относиться? Ведь шедевры-то не пострадали, и дети, слава Богу, у бабки... так что все замечательно!
Мы выпили кофе. Я, признаться, не понимаю абстрактной живописи,
но яркие напряженные полотна оставили впечатление беспокойства и тревоги. Три или четыре картины были вполне фигуративные и, по-моему, замечательные. На одной — Святая Мария с младенцем, вся в опалово-лунном свете на фоне то ли возникающей из тумана, то ли тающей в тумане маленькой русской церкви... Вскоре пришел сам Городецкий — высокий, со строгим, почти угрюмым лицом. Длинные темные глаза делали его похожим на византийскую икону. Его спортивная куртка напоминала бархатный камзол.
— Почему ваш муж такой грустный? — шепотом спросила я, когда Лева ушел в свою мастерскую.
— Не грустный он, а трагический. Его, знаете ли, гнетет несовершенство мира, — ответила Вера.
Лева Городецкий начал заниматься живописью совсем недавно. До этого он окончил с отличием военно-механический институт. Друзья утверждали, что Лева был толковым инженером. Вдруг он бросил перспективное место в каком-то "ящике" и начал писать. Переболев ташизмом, абстракционизмом, он последнее время стал писать иконы. На жизнь он зарабатывал от случая к случаю — то грузчиком в трансагентстве, то могильщиком, то кочегаром.
Вскоре мы очень подружились, и я облагодетельствовала Веру, приобщив ее к нашей научной группе. Не скрою, она заметно выделялась на тусклом кафедральном фоне. В разодранной детской шубке и сбитой набок ушанке она влетала на кафедру и тотчас повсюду раздавались взрывы ее хохота.
— И чего это она такая веселая? — шипела Сузи, — у нее, кажется, муж еврей.
— Это что ж, несчастье, по-твоему? — вспыхивало в Риве национальное самосознание. Она поджимала губы и целых два дня не разговаривала с подругой. Сусанна мирилась первая.
— Брось дуться, Ривка, — странная какая! Мы же тебя за свою считаем.
Помню первое столкновение Веры с шефом. Леонов откуда-то прослышал, что Верин муж неофициальный художник.
— А почему, собственно говоря, Вера Федоровна, ваш супруг не работает по специальности? — со свойственной ему деликатностью спросил Алексей Николаевич. — Государство затратило большие средства на его обучение.
— Не интересует это его, Алексей Николаевич, — доверительно начала Вера, — он занят настоящим творчеством.
— А что же он творит, позвольте спросить? — съязвил Леонов.
— Сейчас он пишет Троицу, — с гордостью за мужа ответила Вера. Шеф так и сел.
— Хорошенькое дело! Это же религиозная тематика!
— Очень религиозная, — с готовностью подтвердила Вера.
После этих слов Леонов, по выражению Алеши Бондарчука, — заглох и выпал в осадок.
Дата добавления: 2015-02-16; просмотров: 54 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |