Читайте также:
|
— Кто же будет возглавлять "мерзлотку"? — спросила я месяц спустя. Вакантное место не давало покоя, дразнило и манило, хотя без ученой степени получить доцентскую ставку совершенно немыслимо.
Профессор Леонов взглянул на меня с пониманием, надул щеки и издал задумчивый звук: "Пум-пум".
— Пока не решено. Теоретицки, между нами, самая подходящая фигура — Белоусов. Давно кандидат и дело свое знает. Но практицки это исключено. Он все себе напортил дурацкой писаниной, о продвижении ему мечтать теперь не приходится.
— Значит, опять варяга звать?
— Посмотрим, разберемся, — загадочно сказал он и, пронзив меня буравчиками, добавил, — а вам, дорогая, следует живей закругляться с диссертацией.
Я затаила дыхание
— Я и так работаю день и ночь.
— Сколько написано страниц? — вдруг деловито и быстро спросил шеф.
— Мм... около ста, — соврала я с перепугу.
— Ну, что ж, неплохо. Принесите завтра две-три главы, начну читать.
— Да, что вы! Это только "рыба", самый первый вариант.
А, вообще, у меня и конца не видно.
— Когда же вы увидите конец? — прищурился шеф.
— Ну, может быть, через год.
— И не выдумывайте, — замахал руками Леонов, — некогда нам рассусоливать. Если мы не займем мироновскую ставку, она быстро уплывет, охотников на факультете хватает.
Так что, сроки у вас сжатые, дорогая, — он полистал записную книжку, — даю вам на все про все три месяца.
В голове фейерверком взорвались и рассыпались миллионы сверкающих огней, но я автоматически катилась по рельсам занудства.
— Не успеть мне, точно — не успеть. Ну, с электронной частью я, благодаря вам, еще справлюсь, а почвенные свойства? У меня ни одного результата нет.
— Не велика беда. Используйте кафедральные отчеты, вы вовсе не обязаны все делать сами. С невидимых хоров невидимый оркестр грянул музыку из "Спящей", и Леонов, грациозно взмахнув авторучкой, превратился в фею Сирени.
— Поймите, дорогая, — прошелестела фея, — что, если я, как руководитель, даю добро, вы можете не дергаться.
— Да... вот Миронов, как уж был в себе уверен, а что вышло? — не удержалась я от провокации.
— Миронов потерпел фиаско исключительно по своей глупости, — фея постукала себя костяшками пальцев по лысому черепу и затем по столу.
— Думаете — успею? — проскулила я, а в душе уже поднималось и росло ликование, восторг, ожидание великих перемен.
— Мы включим вашу защиту в социалистическое обязательство кафедры на третий квартал.
Через десять минут новость горячо обсуждалась всеми сотрудниками.
— Ты, Нинка, — его главная ставка, — задумчиво сказал Белоусов, — ему, видишь, позарез нужно в противовес покойному, прости Господи, Миронову пустить в ход своих соискателей и аспирантов. У профессора должны быть ученики. И ты будешь его первым показательным выступлением.
Вера Городецкая выслушала новость без всякого энтузиазма.
— И охота тебе энергию на это тратить, ты же всю эту науку в гробу видала.
— Верка, что за демагогия? Кандидатство — это свобода, деньги. Можно сказать, — мечта воплощается в жизнь.
— И что это у тебя мечта такая куцая, — усмехнулась Вера.
— Ладно, Киса, не будем ссориться, — миролюбиво сказала я, но в душе удивилась и насторожилась: неужели так открыто и откровенно завидует.
На другой день шеф собрал нашу группу и сказал, что моя защита — дело чести всей кафедры, и он просит Веру и Алешу оставить все дела и оказывать мне всемерную помощь. Бондарчук с готовностью согласился — какая разница, на что убивать рабочее время? А Вера меня опять ошеломила:
— Не сердись! Неохота мне до смерти играть в эти игры.
— Да что с тобой, Киса! Давай, поднажмем вместе, защи
щусь, встану на ноги, тебе же легче карабкаться будет. Я кончу — ты начнешь.
Городецкая покачала головой.
— Кончай сама, если так приспичило. А я уж ничего начинать не буду.
— Ты серьезно? Ты отказываешься мне помочь?
— Я стараюсь тебе помочь! Но ты... или не слышишь, или не понимаешь.
— Ну, спасибо, Киса. — Я попыталась иронически усмехнуться. — Это особенно мило, если вспомнить...
—...Что ты для меня сделала? — подхватила Вера. — Я всегда буду помнить, как ты помогла мне в трудное время и устроила в Университет. Но даже из благодарности я не могу поступать против принципов.
— Ого, с каких это пор у тебя появились принципы? Знаешь, это просто смешно... выдавать за принципы беспомощность. Что бы ты делала на моем месте, если бы у тебя появилась возможность с Божьей помощью кандидатскую состряпать? Ты бы не разыгрывала из себя королеву Шантеклера...
...Впервые за этот год я возвращаюсь домой одна.
Я вспоминала, как однажды зимой она ворвалась на кафедру
— Вера Федоровна, у вас сапоги текут,— сказала я.
— Ясно — текут, — пожала плечами Городецкая, — и в починку отдать не могу — переодеть нечего.
Она задумчиво глядела в окно на Менделеевскую линию, потом повернулась ко мне, и я увидела на ее щеках слезы.
— Вера, что случилось?
— Не знаю. Проезжала я сейчас мимо Финляндского вокзала... Слякоть, всюду лужи, этот идиотский броневик посередине... Народ измученный, ни улыбки, ни смеха, — все мрачные, беспросветные. Убить готовы друг друга. Господи,
— несчастная, погрязшая во лжи Россия!
— Ты бы о своих сапогах лучше думала, — съязвила я.
...И вот впервые за этот год я шла через мост одна. Почему меня так задел Верин отказ? Почему она может наплевать на диссертацию, а я нет? Мы обе знаем цену своей науке. Обе прошли образцовую школу цинизма, учились этим "фокусам на клубной сцене".
Леонов вовлек меня в предзащитный марафон, и не было ни секунды, чтобы остановиться, оглядеться...
С Верой мы по-прежнему сидели в леоновском кабинете и обменивались деловыми фразами. Вера по-прежнему приветливо улыбалась, выполняла мелкую кафедральную работу, но ни разу не вызвалась мне помочь.
— Я вижу вы поссорились с лучшей подругой, — заметил всевидящий шеф.
Мне было неловко признаться, что Вера отказалась на меня батрачить. Но шеф оказался проницательной бестией.
— Помогает она вам? Я специально не даю группе заданий.
— Да, собственно, делать уже нечего, — забормотала я, — мы с Бондарчуком справляемся.
Вскоре после этого разговора состоялось экстренное заседание кафедры. Ведущие ученые подготовили открытое письмо, осуждающее академика Сахарова, и ректор велел ознакомить с письмом рядовых сотрудников.
Пока шеф читал, я исподтишка разглядывала своих коллег. Белоусов уставился стеклянным взором в притолоку двери; Рива и Сузи изучали под столом шестнадцатую страницу "Литературки", их начальник профессор Бузенко рисовал на обложке папки кошек и слонов; Григорий Йович снял крышку с часов и длинным ногтем копался в механизме; Оля и Эдик играли в "балду"; Вера Городецкая сидела, сжав голову ладонями. Когда шеф кончил, Вера подняла руку.
— Можно вопрос, Алексей Николаевич? Скажите, пожалуйста, — все подписали это письмо?
— Что вы имеете в виду, Городецкая? — насторожился шеф.
— Я спрашиваю, Алексей Николаевич, — медленно повторила Вера, — никто из тех, кому дали подписать это письмо, не отказался это сделать?
Леонов растерялся, но только на секунду.
— Конечно, нет. Это наше общее, единодушное мнение, —
ответил он ледяным голосом.
Вера поднялась и вышла с кафедры. Все уставились на Леонова. Он медленно поднял руку и, покрутив пальцем у виска, пробормотал:
— Психопатка...
И с этого дня шеф возненавидел Городецкую. Появляясь на кафедре, не успев сказать "здрасьте", он подлетал к ее столу.
— Вы, конечно, не успели сделать таблицу, которую я поручил вам неделю назад?
— Успела, Алексей Николаевич. — Вера протягивала исписанные листы.
Он выхватывал из рук бумажки и, не снимая пальто, впивался в них.
— Ошибки!...Полно ошибок! — ликовал Леонов. — И о чем вы только думаете? Ничего нельзя поручить.
— Я бы повесилась на ее месте, — шептала Рива, — а с нее, как с гуся вода.
Как-то после очередного скандала Вера подошла к Леонову, дотронулась до его рукава и сочувственно сказала:
— Вам нельзя так волноваться, Алексей Николаевич, давление подскочит.
Леонов опешил.
— Она что, — юродивая? — шепотом спросил он меня, когда Вера вышла.
Я рассмеялась. Уж очень он был похож на дворового пса, встретившего на дороге какое-то экзотическое животное.
Хотел дотронуться лапой и не решался, схватить зубами — боялся.
Дата добавления: 2015-02-16; просмотров: 64 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |