Студопедия
Главная страница | Контакты | Случайная страница

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатика
ИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханика
ОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторика
СоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансы
ХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника

НАЧАЛО МАРАФОНА

Читайте также:
  1. II ОЗНАМЕНОВАТЕЛЬНОЕ И ПРЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ НАЧАЛО ТВОРЧЕСТВА
  2. XXIV/ Предпосылки и начало Смутного времени. Лжедмитрий I.
  3. А) острое начало
  4. Анамнеза заболевания: начало заболевания в 38 лет, отсутствие явных клинических симптомов без выраженной динамики, и осложнений в виде кетоацидотической комы.
  5. Античная философия периода расцвета. Демокрит, Платон, Аристотель. Начало формирования философских концепций права.
  6. Античнаяфилософия:этапы развития, их особенности начало 6 в до н.э.-6 векн. э.
  7. Аристократическое начало культуры и судьба интеллектуального слоя. Суд над христианством и искание новой духовности
  8. Б. Начало войны. Поражение под Нарвой
  9. Бюджетное начало
  10. В начало

— Кто же будет возглавлять "мерзлотку"? — спросила я месяц спустя. Вакантное место не давало покоя, дразнило и манило, хотя без ученой степени получить доцентскую ставку совершенно немыслимо.

Профессор Леонов взглянул на меня с пониманием, надул щеки и издал задумчивый звук: "Пум-пум".

— Пока не решено. Теоретицки, между нами, самая подходящая фигура — Белоусов. Давно кандидат и дело свое знает. Но практицки это исключено. Он все себе напортил дурацкой писаниной, о продвижении ему мечтать теперь не приходится.

— Значит, опять варяга звать?

— Посмотрим, разберемся, — загадочно сказал он и, пронзив меня буравчиками, добавил, — а вам, дорогая, следует живей закругляться с диссертацией.

Я затаила дыхание

— Я и так работаю день и ночь.

— Сколько написано страниц? — вдруг деловито и быстро спросил шеф.

— Мм... около ста, — соврала я с перепугу.

— Ну, что ж, неплохо. Принесите завтра две-три главы, начну читать.

— Да, что вы! Это только "рыба", самый первый вариант.

А, вообще, у меня и конца не видно.

— Когда же вы увидите конец? — прищурился шеф.

— Ну, может быть, через год.

— И не выдумывайте, — замахал руками Леонов, — некогда нам рассусоливать. Если мы не займем мироновскую ставку, она быстро уплывет, охотников на факультете хватает.

Так что, сроки у вас сжатые, дорогая, — он полистал записную книжку, — даю вам на все про все три месяца.

В голове фейерверком взорвались и рассыпались миллионы сверкающих огней, но я автоматически катилась по рельсам занудства.

— Не успеть мне, точно — не успеть. Ну, с электронной частью я, благодаря вам, еще справлюсь, а почвенные свойства? У меня ни одного результата нет.

— Не велика беда. Используйте кафедральные отчеты, вы вовсе не обязаны все делать сами. С невидимых хоров невидимый оркестр грянул музыку из "Спящей", и Леонов, грациозно взмахнув авторучкой, превратился в фею Сирени.

— Поймите, дорогая, — прошелестела фея, — что, если я, как руководитель, даю добро, вы можете не дергаться.

— Да... вот Миронов, как уж был в себе уверен, а что вышло? — не удержалась я от провокации.

— Миронов потерпел фиаско исключительно по своей глупости, — фея постукала себя костяшками пальцев по лысому черепу и затем по столу.

— Думаете — успею? — проскулила я, а в душе уже поднималось и росло ликование, восторг, ожидание великих перемен.

— Мы включим вашу защиту в социалистическое обязательство кафедры на третий квартал.

Через десять минут новость горячо обсуждалась всеми сотрудниками.

— Ты, Нинка, — его главная ставка, — задумчиво сказал Белоусов, — ему, видишь, позарез нужно в противовес покойному, прости Господи, Миронову пустить в ход своих соискателей и аспирантов. У профессора должны быть ученики. И ты будешь его первым показательным выступлением.

Вера Городецкая выслушала новость без всякого энтузиазма.

— И охота тебе энергию на это тратить, ты же всю эту науку в гробу видала.

— Верка, что за демагогия? Кандидатство — это свобода, деньги. Можно сказать, — мечта воплощается в жизнь.

— И что это у тебя мечта такая куцая, — усмехнулась Вера.

— Ладно, Киса, не будем ссориться, — миролюбиво сказала я, но в душе удивилась и насторожилась: неужели так открыто и откровенно завидует.

На другой день шеф собрал нашу группу и сказал, что моя защита — дело чести всей кафедры, и он просит Веру и Алешу оставить все дела и оказывать мне всемерную помощь. Бондарчук с готовностью согласился — какая разница, на что убивать рабочее время? А Вера меня опять ошеломила:

— Не сердись! Неохота мне до смерти играть в эти игры.

— Да что с тобой, Киса! Давай, поднажмем вместе, защи­

щусь, встану на ноги, тебе же легче карабкаться будет. Я кончу — ты начнешь.

Городецкая покачала головой.

— Кончай сама, если так приспичило. А я уж ничего начинать не буду.

— Ты серьезно? Ты отказываешься мне помочь?

— Я стараюсь тебе помочь! Но ты... или не слышишь, или не понимаешь.

— Ну, спасибо, Киса. — Я попыталась иронически усмехнуться. — Это особенно мило, если вспомнить...

—...Что ты для меня сделала? — подхватила Вера. — Я всегда буду помнить, как ты помогла мне в трудное время и устроила в Университет. Но даже из благодарности я не могу поступать против принципов.

— Ого, с каких это пор у тебя появились принципы? Знаешь, это просто смешно... выдавать за принципы беспомощность. Что бы ты делала на моем месте, если бы у тебя появилась возможность с Божьей помощью кандидатскую состряпать? Ты бы не разыгрывала из себя королеву Шантеклера...

...Впервые за этот год я возвращаюсь домой одна.

Я вспоминала, как однажды зимой она ворвалась на кафедру

— Вера Федоровна, у вас сапоги текут,— сказала я.

— Ясно — текут, — пожала плечами Городецкая, — и в починку отдать не могу — переодеть нечего.

Она задумчиво глядела в окно на Менделеевскую линию, потом повернулась ко мне, и я увидела на ее щеках слезы.

— Вера, что случилось?

— Не знаю. Проезжала я сейчас мимо Финляндского вокзала... Слякоть, всюду лужи, этот идиотский броневик посередине... Народ измученный, ни улыбки, ни смеха, — все мрачные, беспросветные. Убить готовы друг друга. Господи,

— несчастная, погрязшая во лжи Россия!

— Ты бы о своих сапогах лучше думала, — съязвила я.

...И вот впервые за этот год я шла через мост одна. Почему меня так задел Верин отказ? Почему она может наплевать на диссертацию, а я нет? Мы обе знаем цену своей науке. Обе прошли образцовую школу цинизма, учились этим "фокусам на клубной сцене".

Леонов вовлек меня в предзащитный марафон, и не было ни секунды, чтобы остановиться, оглядеться...

С Верой мы по-прежнему сидели в леоновском кабинете и обменивались деловыми фразами. Вера по-прежнему приветливо улыбалась, выполняла мелкую кафедральную работу, но ни разу не вызвалась мне помочь.

— Я вижу вы поссорились с лучшей подругой, — заметил всевидящий шеф.

Мне было неловко признаться, что Вера отказалась на меня батрачить. Но шеф оказался проницательной бестией.

— Помогает она вам? Я специально не даю группе заданий.

— Да, собственно, делать уже нечего, — забормотала я, — мы с Бондарчуком справляемся.

Вскоре после этого разговора состоялось экстренное заседание кафедры. Ведущие ученые подготовили открытое письмо, осуждающее академика Сахарова, и ректор велел ознакомить с письмом рядовых сотрудников.

Пока шеф читал, я исподтишка разглядывала своих коллег. Белоусов уставился стеклянным взором в притолоку двери; Рива и Сузи изучали под столом шестнадцатую страницу "Литературки", их начальник профессор Бузенко рисовал на обложке папки кошек и слонов; Григорий Йович снял крышку с часов и длинным ногтем копался в механизме; Оля и Эдик играли в "балду"; Вера Городецкая сидела, сжав голову ладонями. Когда шеф кончил, Вера подняла руку.

— Можно вопрос, Алексей Николаевич? Скажите, пожалуйста, — все подписали это письмо?

— Что вы имеете в виду, Городецкая? — насторожился шеф.

— Я спрашиваю, Алексей Николаевич, — медленно повторила Вера, — никто из тех, кому дали подписать это письмо, не отказался это сделать?

Леонов растерялся, но только на секунду.

— Конечно, нет. Это наше общее, единодушное мнение, —

ответил он ледяным голосом.

Вера поднялась и вышла с кафедры. Все уставились на Леонова. Он медленно поднял руку и, покрутив пальцем у виска, пробормотал:

— Психопатка...

И с этого дня шеф возненавидел Городецкую. Появляясь на кафедре, не успев сказать "здрасьте", он подлетал к ее столу.

— Вы, конечно, не успели сделать таблицу, которую я поручил вам неделю назад?

— Успела, Алексей Николаевич. — Вера протягивала исписанные листы.

Он выхватывал из рук бумажки и, не снимая пальто, впивался в них.

— Ошибки!...Полно ошибок! — ликовал Леонов. — И о чем вы только думаете? Ничего нельзя поручить.

— Я бы повесилась на ее месте, — шептала Рива, — а с нее, как с гуся вода.

Как-то после очередного скандала Вера подошла к Леонову, дотронулась до его рукава и сочувственно сказала:

— Вам нельзя так волноваться, Алексей Николаевич, давление подскочит.

Леонов опешил.

— Она что, — юродивая? — шепотом спросил он меня, когда Вера вышла.

Я рассмеялась. Уж очень он был похож на дворового пса, встретившего на дороге какое-то экзотическое животное.

Хотел дотронуться лапой и не решался, схватить зубами — боялся.

 




Дата добавления: 2015-02-16; просмотров: 57 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав




lektsii.net - Лекции.Нет - 2014-2025 год. (0.01 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав