Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Торстейн Веблен

Торстейн Бунде Веблен (1857 - 1929), американский экономист и социолог широко известен с начала зарождения подхода, который Уолтон Гамильтон в 1919 г. назвал «институциональным» подходом к экономическому анализу [25, р.363]. Веблен подвергал резкой критике деловой мир и ортодоксальную экономическую теорию и выразил альтернативную “эволюционную” точку зрения, обращая внимание на то, что почти нет точек соприкосновения с общепринятой доктриной. Поистине исходные идеи и категории институционализма получили впервые свое освещение в работах Веблена.

Начиная с 1898 г., Веблен написал ряд замечательных статей, большинство которых объединены в работах «Место науки в современной цивилизации» (1919) и «В мире происходящих перемен» (1934), подчеркивавших несоответствие имеющихся экономических доктрин и методологической практики. Веблен не ограничился критикой, а одновременно продолжил показывать особенности научно адекватной «эволюционной» точки зрения в двух книгах: «Теория праздного класса» (1899), где им подробно рассматриваются привычки поведения, обычаи, мотивы поступков, которые постепенно закрепляются и влияют на социально-экономическое развитие общества, и «Теория делового предприятия» (1904), связанная с развитием теории современной экономики, в которой гигантские корпорации, тресты и большие капиталы занимают центральную позицию. Первая книга была важной работой в социальной теории, ее видимая насмешка над реальностью праздного класса привлекла широкий круг читателей и принесла Веблену некоторую известность. В этих теоретических трактатах он показал поразительную способность подобрать как раз ту фразу, которая необходима, что было отмечено Максом Лернером в 1948 г. в его лучшем до сих пор кратком обзоре работы Веблена в целом.

В опубликованной в 1914 г. книге «Инстинкт мастерства и уровень развития технологии производства», Веблен заложил основы экономического анализа, радикально отличающегося от господствующей традиции. Нужно отметить, что карьера Веблена была далека от успешной и после нескольких служебных конфликтов и смены места работы, его средоточие отчасти изменилось и, как следствие, в публикации «Инстинкт мастерства» его исследование было направлено меньше на проблемы экономической теории и больше на проблемы социальной организации.

Работая в университете Миссури, Веблен написал работы: «Империалистическая Германия и промышленный переворот» (1915), как пророческое исследование культурного инцидента машинного процесса; «Исследование характера мира и условий его поддержания» (1917), в которой автор утверждает, что длительный мир и поддержание системы делового предприятия - взаимно несовместимы; «Высшее образование в Америке» (1918), как разрушительная критика делового контроля высшего образования.

Разуверившись в том, что он сможет внести вклад в дело мира после окончания первой мировой войны, Веблен в 1918 г. покинул академию и занял маленький пост специального исследователя в Продовольственном управлении; фактически его идеи были слишком радикальны, чтобы найти какую-либо поддержку. После войны Веблен взял на себя руководство либеральным журналом «Дайэл», где проработал чуть больше года. Две серии статей, написанных для читателей журнала, были переизданы как книги. В первой, «Крупные предприниматели и уровень развития технологии производства» (1919), Веблен дал расширенную популяризованную версию его ранних работ, а во второй, «Инженеры и система ценностей» (1921), он выдвинул новую идею, что инженеры, а не рабочие, организовали бы «революцию», благодаря которой современная промышленность наконец была бы направлена на эффективное служение человеку.

Хотя в 1919 г. Веблен вернулся на факультет создаваемой Новой школы социальных исследований, где работал его ученик У. Митчелл, однако же положение ученого оставалось нестабильным. Несмотря на возрастающий интерес к его работе и изданной книге «Абсентеистская собственность и деловое предприятие в новое время» (1923), в которой он пытался выяснить, как действительно функционирует экономическая система, Веблен не смог найти другой академической должности, уединился в своем домике в Калифорнии и умер в 1929 г.

Об экономике как об эволюционной науке Веблен рассуждал следующим образом. Общепринятые экономические доктрины были в реальности системой защиты крупных предпринимателей (владельцев собственности). Он также рассматривал экономику как «предсовременную», так как она была основана на предубеждениях естественного права и не приняла Дарвинистскую позицию по отношению к своему предмету. То есть она воплотила анимистический³ способ понимания («достаточного основания») и устаревшую психологию (гедонизм) и ограничила себя «таксономической» задачей исследования того, как «возмущающие факторы» влияют на «нормальную», улучшающую склонность в событиях. Веблен настаивал, что для достижения статуса современной науки, экономика должна принять точку зрения, исходя из которой ее феномен может быть понят в эволюционных терминах. В соответствии с этим он использовал активную инстинктивную психологию, благодаря которой поведение было понято в терминах основных стимулов и склонностей, обусловленных «институтами», т.е. «привычками мышления, свойственными большинству людей». Происхождение, развитие и современный характер институтов, формирующих основные стимулы и склонности, рассматривались Вебленом как собственная предметная задача эволюционной экономики, т.е. действительно научной экономики. Эволюционная теория, как он заявлял, должна быть способна объяснить в нетеологических терминах процесс кумулятивного изменения, благодаря которому эти институты развиваются.

Центральной в теории Веблена является мысль, тонко извлеченная из антропологической литературы, что люди от природы наделены антагонистическими стимулами и склонностями.

Положительными, с точки зрения Веблена, являются родительский «инстинкт», праздное любопытство и мастерство, которые вместе побуждают индивидуумов к рабочему трудолюбию, творчеству и миролюбию, так как они участвуют в неизбежной социальной задаче обеспечения общества провиантом; эти основные побуждения способствуют улучшению положения людей, рассмотренному безличностно. Негативными являются хищнический «инстинкт» и склонность к соперничеству, т.е. желание создавать возмутительные различия, превосходя других, главным образом соперничая с теми, кто выше по социальному статусу; эти побуждения ведут к ухудшению благосостояния людей.

Веблен доказывает, что под влиянием первого набора «инстинктов» и склонностей, люди, естественно, стремятся разработать более эффективные способы удовлетворения своих родовых потребностей (еда, жилье, здоровье и т.д.). То есть развитие технологии коренится в «человеческой природе» и, действительно, является главной движущей силой в человеческой истории. Часто новые действия, посредством которых технологические инновации могут быть выполнены, бросают вызов установившейся практике и крупным предпринимателям. Вопрос о том, принять ли новую технологию, т.е. изменять ли установившуюся практику, реализуется противоречивым критерием решения, коренящимся в двух антагонистических наборах «инстинктов» и склонностей. Первый набор дает возвышение критерия, который является технологическим по природе: будет ли новая практика более полезной, чем настоящая, т.е. позволит ли она членам общества удовлетворить свою родовую потребность более эффективно и с меньшими усилиями? Второй набор заставляет индивидуумов применять критерий решения, который является «церемониальным» по природе: совместима ли новая практика с сохранением установленных возмутительных различий? Степень, в которой увеличивающий благосостояние потенциал развития технологии полностью реализуется, будет зависеть от специфического способа, которым эти противоположные стандарты окажут свое влияние на процесс принятия решений.

В различных работах Веблена переплетаются, во-первых, попытка выявить принципиальные институты (или их обычную практику), посредством которых производство и потребление организуется на современной механизированной стадии общества; во-вторых, попытка проследить способ, которым эти институты развивались из предшествующей практики и, следовательно, определить в котором из двух противоречивых критериев решения каждый институт коренится; и, в-третьих, попытка установить куда направлен непрерывный процесс институциональной эволюции. По определению Веблена, и потребление, и производство современной Америки были организованы принципиально бесполезными институтами и поэтому современная экономическая жизнь является, в основном, примером расточительства и бесполезности. Действительно, он утверждал, что практика бизнеса корнями уходит в хищнический инстинкт, позволяющий не имеющим профессии абсентеистским собственникам захватывать свои денежные доходы, только вредя индустриальному процессу самому по себе. Короче говоря, Веблен рассматривал индустриальную цивилизацию, в которой преобладают «неразумные институты», укоренившиеся в возмутительных различиях, и в которой повышающий благосостояние потенциал машинной техники большей частью растрачен. Тем не менее, когда он осознал, что ментальная дисциплина обычного человека постепенно разрабатывается под действием науки и ее продукта – машинного процесса, Веблен предположил, что полезность постепенно вытеснит церемониальное соответствие, как доминирующий критерий решения. Таким образом, он остался осмотрительно оптимистичным по поводу того, что полный, повышающий благосостояние потенциал современной технологии, будет в конечном счете реализован.

И нужно отметить, что рассуждения Веблена не потеряли своей важности, что его дихотомия⁴ обеспечивает понимание множества современных проблем. Даже если отказаться от упомянутой ранее инстинктивной психологии и в некоторых случаях отойти от оговорок, высказанных о полезности его технологической ценностной модели как нормативного руководства, инструментально-церемониальная дихотомия Веблена лежит в основе исследовательской программы, принятой многими, если не большинством современных американских институционалистов.

Дихотомия Веблена - это центральный аналитический инструмент в институциональной традиции Веблена-Айреса. Она была выведена из различия между поведением, обусловленным привычками мышления, и поведением, обусловленным действительным знанием. Концепция вебленовской дихотомии развивалась как при ее использовании, так и в аналитическом качестве (рис. 3.1).

Рис. 3.1. Дихотомия Веблена

В работе Веблена дихотомия - категориальная тенденция. Веблен использует привычки мышления и действительное знание как характеристики фактического поведения, встречающегося в социальной ситуации, которую он анализирует. В «Теории делового предприятия» (1904) Веблен отличает бизнес (делающий деньги), который характеризуется привычками мышления, от индустрии (создающей товары), которая характеризуется действительным знанием. Аналогично в «Теории праздного класса» (1899) демонстрационное, показное потребление, поддерживаемое привычками мышления, закрепляющими статус системы, отличается от полезного потребления, которое вытекает из действительных оценок человеческих потребностей [2]. Это особое проявление категоризационной схемы Веблена было принято впоследствии как контраст между институтами и технологией. Веблен рассматривает институты, как установленные образцы поведения, привычно повторяющиеся и использующие прошлое или традиции для своего оправдания. Технология - это поведение, управляемое действительным знанием, означающим механическую причину и эффект такого типа, который Веблен отождествил с машинной технологией своего времени. В особом поведении, проанализированном Вебленом, технология, означающая поведение, гарантированное действительным знанием, была источником изменения, а институциональное поведение было связано с прошлым и сопротивлялось изменению и прогрессу. Ни онтологический, ни аналитический статус этих концепций специально не обсуждался Вебленом. Эти концепции при применении его последователями значительно изменились.

Формулировка К.Е. Айреса (1891-1972) вебленовской дихотомии несколько прояснила ее аналитический статус. Айрес утверждал, что социальное поведение имеет как церемониальный, так и технологический аспект, хотя практически он обращается к поведению больше, чем к названным аспектам.

Комбинирование Айресом вебленовского экономического анализа с инструментализмом Дьюи дало два вида перемен: технология (сейчас упоминается как технологический процесс или инструментальное поведение) и действительное знание оказались связаны с инструментальной оценкой Дьюи, а институты (раньше часто их многие институционалисты путали с социальной структурой) идентифицированы с церемониальными аспектами поведения и аналогично связаны с традиционными формами социальной оценки. Таким образом, человеческое социальное поведение могло быть проанализировано путем исследования основ особого аспекта поведения (рис.3.2).

У Веблена институты и технология были категориями, которым должны соответствовать поведение или аспекты поведения. У Айреса эти категории становятся аспектами всякого поведения, что и стремится открыть аналитик. Это только аккуратная трактовка любого поведения как культурного процесса, оберегающего эти категории от попадания в дуализм. Как и Веблен, Айрес рассматривает технологические аспекты поведения, как причинное изменение, а церемониальные аспекты поведения, как препятствие изменению. Временами кажется, что Айрес близок к принятию версии технологического детерминизма, которая граничит с установлением тождества между технологическим развитием и социальным прогрессом.

Дж. Ф. Фостер обратился к потенциальным последствиям пересмотра этих категорий, переопределив концепцию института так, чтобы она имела и церемониальный, и инструментальный аспекты, таким образом, нарушив длительное отождествление термина «институт» с церемонией (рис.3.3). Трактуя любое поведение как часть культурного процесса, а категории дихотомии как составляющие элементы, одновременно представленные во всяком поведении (по крайней мере потенциально), Фостер подтвердил категориальную тенденцию Веблена и снизил вероятность использования дихотомии как дуалистического, таксономического набора универсальных категорий. Студенты Фостера, особенно Марк Тул и Пауль Буш, усилили связь между дихотомией и процессами социальной оценки. Концептуализация дихотомии Фостером привела к более ясному рассмотрению доминирования и церемониальных, и инструментальных аспектов отдельного поведения и воздействия этого доминирования как на это поведение, так и на культурные процессы в более общем смысле [27].

В процессе данной эволюции онтологический статус важных терминов дихотомии колебался между двумя полярными интерпретациями (часто в работе отдельных личностей) от описательных категорий до универсальных аспектов человеческого поведения, однако полярные экстремальные понятия редко открыто принимались. Эта неоднозначность привела к значительной рефлексии, переформулированию и критике как вебленовской дихотомии, так и составляющих ее терминов. Дихотомия Веблена была предметом критического методологического исследования как изнутри, так и снаружи.

Рис.3.2. Трактовка дихотомии Айресом

Рис. 3.3. Концептуализация дихотомии Фостером.

Внутренний критицизм представлен тремя основными типами:

во-первых, термины «церемониальный» и «инструментальный» и отношение между ними недостаточно или несостоятельно определены; во-вторых, трактовка дихотомии Веблена, в основном в работе Айреса, изменилась от категоризационной схемы до элементарной человеческой стратегии; в-третьих, вебленовская дихотомия рассматривалась дуалистически некоторыми институционалистами.

Первый критицизм, описанный Варреном Самуэльсом, отмечает, что было незначительное последовательное использование терминов или отношения между терминами среди профессиональных институционалистов (Самуэльс также рассматривает внутреннюю критику другого рода). Уильям Уоллер проследил эволюцию (и разнообразие использования) дихотомии от Веблена до Фостера, заключив, что направление этой эволюции казалось состоит в установлении тончайших различий во взаимодействии двух категориальных тенденций внутри социальных процессов.

Второй критицизм дихотомии - это в действительности расширение идеи Энн Мейхью, что концепция культуры и инструментальная оценка, оба определяющих аспекта институционального анализа в традиции Веблена-Айреса, находятся в принципиальном конфликте. Мейхью доказывает, что инструментальная оценка (связываемая многими институционалистами с технологическим или инструментальным аспектами поведения) есть элементарная человеческая стратегия, означающая всекультурный стандарт ценности и универсальную стратегию прогресса. Она отмечает, что принятие элементарной человеческой стратегии несовместимо с концепцией культуры.

Третий критицизм связан со вторым. Джеймс Своней утверждал, что в работе некоторых институционалистов категории, конституирующие вебленовскую дихотомию оказались измененными. Дихотомия стала просто другой дуалистической конструкцией. Своней констатировал, что для некоторых институционалистов категории больше не являются описаниями, примененными к фактическим социальным процессам. Он описывает проблему, которая появляется, когда поведение, которое, по мнению аналитика, способствует прогрессу (позитивно), определяется как инструментальное, а поведение, которое препятствует прогрессу (негативно), определяются как церемониальное. В этом употреблении термины дихотомии изменены - они образуют две взаимно исключающие категории, которые, если их взять вместе, являются универсально включенными и различаются на позитивные и негативные, оказываясь отделенными от социальных процессов и статичными. Если «инструментальное» выражает только понятие аналитика о хорошем (или прогрессе), тогда возникает элементарная человеческая стратегия, определенная Мейхью, и вместе с ней неподобающий этноцентризм⁵.

Этот внутренний критицизм предполагает, что дихотомия Веблена будет, вероятно, далее развиваться в рамках институционализма. Направление уже очевидно. От Веблена до Фостера основным направлением было, во-первых, более точный анализ социальных процессов и поведения, затем анализ аспектов социальных процессов и поведения, применяя церемониальное и инструментальное (или технологическое) как описательные и оценочные категории. Но поскольку анализ особенных социальных процессов становится более фокусированным, специфическим и детализированным, эти категории требуют дальнейшего усовершенствования. Вероятно, что многие институционалисты начнут с категорий церемониального и инструментального (или технологического) аспектов поведения, но разработают более усовершенствованные категории или категории, специфичные для социальных процессов, которые они исследуют, в основном в традиции работы Веблена.

Содержание внешнего критицизма дихотомии Веблена менее интересно, так как большая часть его основана на довольно глубоком неправильном представлении о том, что означает дихотомия. Это неправильное представление основано на интерпретации дихотомии с точки зрения эпистемологической⁶ перспективы, в рамках которой дихотомия либо бессмысленна, либо глубоко вводит в заблуждение. Проще говоря, большая часть критицизма дихотомии Веблена у ортодоксальных экономистов исходит из эпистемологической позиции, которая принимает дуалистическое разделение между индивидуумами и обществом (рис. 3.4).

Ортодоксальная критика обычно использует методологический индивидуализм и предполагает, что институционалисты просто принимают социальную сторону индивидуально-социальной дуалистической модели, критика которой им знакома и удобна, таким образом допуская, что институционалисты однообразно принимают форму методологического коллективизма, который исключает индивидуальное поведение. Это означает отрицание картезианского дуализма (во всех его проявлениях), что отличает эпистемологию институционализма от псевдопозитивизма ортодоксии. Следовательно, принятие стороны одного, или другого дуализма трактуется институционалистами, как одинаково ложное. Признание этого положения и отрицание дуализма между индивидуумами и обществом является важной областью конвергенции среди «старых» и многих «новых» институционалистов.

Критики, которые выводят свои аргументы из вышеописанной перспективы (или ее вариантов), обычно находят доводы, которые вполне реальны с позиции их эпистемологической перспективы и совершенно неприемлемы с позиции институциональной перспективы. Тенденция создавать общественное понимание дуалистических концепций является старой в западной интеллектуальной традиции и внесена в структуру нашего языка таким образом, что общение затруднено без обращения к той или иной форме дуализма. Эта проблема осложняется тем, что институционалисты часто неосторожно используют одни и те же дуалистические конструкции, когда представляют свои аргументы, что способствует некоторой путанице. Результатом такой особенности структуры нашего языка является то, что существуют очень незначительные плодотворные обсуждения между ортодоксальными и институциональными экономистами.

Рис. 3.4. Понимание дихотомии в дуалистическом смысле (индивидуально-социальная модель)

Рис. 3.5. Понимание дихотомии в статическом смысле

Другой родственный тип внешнего критицизма состоит в понимании дихотомии в статическом смысле, а не как описательной модели для анализа культурных процессов (рис. 3.5). Обычная форма этого критицизма является доказательством того, что институционалисты отвергают возможность значимого и целенаправленного индивидуального действия. Два элемента дихотомии (обычно институты и технология) понимаются в том смысле, в котором они используются в разговорной речи: институты трактуются, как синоним социальной структуры, а технология – как инструменты или инструментальное поведение. Затем доказывается, что институционалисты предполагают, что инструментальное поведение, по сути своей, прогрессивное и воспроизводится независимо от любого индивидуального действия или мотивации. Институты – в сущности консервативны и унаследованы от прошлого, поэтому способствуют культурному отставанию. Таким образом, технология ведет за собой процесс, институты замедляют прогресс и всякое индивидуальное поведение зависит от институтов и контролируется ими. Давид Секлер в своем анализе формулировки дихотомии, данной Айресом, делает заключение, что институциональный анализ в айресовской традиции является наивно технологически детерминистическим и пренебрегает ролью индивидуума в социальном анализе. Критика Секлером версии Айреса иллюстрирует точку зрения, высказанную ранее: стремление, заложенное в структуре языка, общаться в терминах, которые побуждают к дуалистическому пониманию социального анализа [27, р. 372].

Таким образом, внешняя критика дихотомии Веблена способствует пониманию дихотомии в непроцессуальных дуалистических терминах. Более того, значительная часть институционального рассуждения о дихотомии Веблена содержит обе версии: процессуальную, недуалистическую и статическую, дуалистическую. В целом неправильное общение всех участников, буквально и эпистемологически высказывающихся один за другим, является доминирующей характеристикой обсуждения между теми, кто предлагает внешнюю критику дихотомии Веблена и институционалистами.