Читайте также:
|
После распада Советского Союза Россия осталась обладательницей крупнейших в мире запасов химического оружия - 40 тыс. т (по весу). Арсеналы данного виды оружия массового уничтожения имелись только в РФ, в других республиках их не оказалось. Разумеется, ни одна из них не взяла на себя обязательства по содействию в их ликвидации.
В России понимали, что уничтожение огромных запасов химоружия связано с колоссальными затратами. Еще в ходе переговоров по КХО в 1992 г. российская делегация ставила вопрос о международном содействии данному процессу, в противном случае угрожая не подписать Конвенцию. Такие гарантии России были предоставлены, хотя и не в письменной форме. Впоследствии факт таких гарантий был признан рядом государств, в частности во время парламентских слушаний.
РФ объявила у себя наличие химоружия Категории 1 на семи объектах - кожно-нарывного действия в Горном (Саратовская обл.) и Камбарке (Республика Удмуртия), а также нервно-паралитического действия в Щучьем (Курганская обл.), Почепе (Брянская обл.), Марадыковском (Кировская обл.), Леонидовке (Пензенская обл.) и Кизнере (Республика Удмуртия). Примерно 4/5 запасов составляют нервно-паралитические ОВ и 1/5 - кожно-нарывные. При этом наибольшую проблему с точки зрения безопасности представляли собой устаревшие запасы кожно-нарывных ОВ, находящиеся в Камбарке со времен второй мировой войны. Как сообщается, емкости, где хранится химоружие, подвержены коррозии.
Наличие запасов, разбросанных по семи объектам хранения, создали дополнительную трудность. В конце 1980-х - начале 1990-х годов в России наблюдался подъем экологического движения, которое приобрело значительное влияние. В конце 1980-х годов из-за протестов местного населения не удалось ввести в эксплуатацию современное предприятие по уничтожению химического оружие в Чапаевске (Самарская обл.). Ряд регионов принял решение о запрете на транспортировку химоружия по своей территории. В результате было принято вынужденное решение об уничтожении запасов ХО в местах их хранения. Для этого требовалось построить семь новых ОУХО, что еще более удорожало и без того дорогостоящую программу.
Вторая нерешенная Конвенцией проблема - конверсия бывших объектов по производству химоружия (ОПХО). Как правило, КХО требует уничтожение подобных предприятий в соответствии с четко прописанной процедурой. Однако в России производство ХО было прекращено еще в 1988 г., и ОПХО были перепрофилированы для производства гражданской продукции. Они обеспечивали занятость значительного персонала, а также доходы местных бюджетов. Их автоматическая ликвидация еще более ухудшила бы ситуацию как с безработицей, так и с нехваткой финансовых средств. КХО допускает осуществление конверсии, однако для этого требуется согласие других государств-участников в ходе проводимой в рамках Конвенции Конференции. Получение такого согласия - весьма длительный и сложный процесс.
Не случайно ратификация КХО в России затянулась, а многие положения Конвенции вызывали опасения. Еще в 1994 г. Комитет по обороне Государственной Думы принял решение о том, что принятию РФ каких-либо международных обязательств в области сокращения вооружений должна предшествовать разработка внутренних документов, регламентирующих их уничтожение. В сфере химоружия к подобным первоочередным документам были отнесены: (1) принятие федерального закона об уничтожении химического оружия, который заложил бы основы законодательной базы, необходимой для выполнения Конвенции, и (2) принятие соответствующей федеральной целевой программы, определяющей план, график и финансирование уничтожения ХО. Только после этого Дума была готова рассмотреть ратификацию Конвенции.
Первая федеральная целевая программа "Уничтожение запасов химического оружия в Российской Федерации" была принята в марте 1996 г. График ее выполнения соответствовал положениям Конвенции, на тот период Россией еще не ратифицированной. Однако она основывалась не нереалистичном плане уничтожения ХО на семи объектах и закладывала объемы финансирования - около 7 млрд. долл. в течение 10 лет, - явно непосильные для страны на тот период. Чрезмерные расходы определялись не только объективными потребностями и планами по строительству семи объектов по уничтожению, но и необходимостью добиться согласия местного населения и властей на их создание. В этих целях программа предусматривала значительные расходы на строительство объектов социальной инфраструктуры - жилья, дорог, систем водо- и энергоснабжения, медицинских учреждений. Данные затраты в несколько (иногда в пять - шесть) раз превышали размеры средств, требующиеся на строительство самих ОУХО.
Тем не менее, включение в программу расходов на социальную инфраструктуру позволило убедить местные власти согласиться с принятием федерального закона об уничтожении химоружия - второго необходимого условия для ратификации КХО в РФ. Несмотря на вето Совета Федерации, данный закон был принят весной 1997 г., незадолго до вступления Конвенции в силу. В свою очередь, принятие закона, как и федеральной целевой программы годом ранее, позволили добиться ратификации КХО, хотя и с полугодовым опозданием.
Присоединение России к Конвенции было важнейшим шагом в сфере международных усилий по ликвидации химического оружия, укрепления международных режимов сокращения и нераспространения вооружений, преодоления оппозиции российских законодателей к одобрению подобных документов. По существу, ратификация КХО была первой ратификацией крупного разоруженческого документа в Государственной Думе. Помимо символического значения она создала прецеденты для процесса ратификации других соглашений.
Тем не менее, шансы на выполнение Конвенции в ее первоначальной форме оставались невелики. Хотя большинство регионов и согласилось со строительством на своей территории ОУХО, контролируемая коммунистами администрация Брянской области так своего согласия и не дала. Из-за тяжелого финансового положения российский федеральный бюджет был не в состоянии выделить необходимых сумм на нужды химического разоружения. В то время, как федеральная целевая программа требовала тратить ежегодно на данные цели сотни миллионов долларов, федеральные власти на практике не могли изыскать и нескольких миллионов.
Что касается иностранной помощи, то она также не поступала в ожидаемых объемах. В качестве крупнейшего донора выступали Соединенные Штаты, где имелась собственная оппозиция в отношении Конвенции. Европейские государства, сыгравшие ключевую роль в достижении требуемых 65 ратификаций и наиболее активно добивавшиеся скорейшего заключения КХО в начале 1990-х годов, ограничились предоставлением небольшой помощи в размере нескольких десятков миллионов долларов за все 90-е годы.
Ситуация усугублялась тем, что приоритеты доноров и РФ далеко не всегда совпадали. Федеральная целевая программа в качестве первоочередной задачи предусматривала уничтожение ОВ кожно-нарывного действия, представлявших наибольшую угрозу с точки зрения безопасности хранения. В то же время Соединенные Штаты были заинтересованы в быстрейшей ликвидации более новых нервно-паралитических ОВ, имевших определенное военное значение. Из-за установленных конгрессом ограничений США также не могли финансировать создание объектов социальной инфраструктуры, тогда как их строительство поглощало большую часть выделявшихся федеральных средств.
В результате к концу 1990-х годов сложилась весьма драматическая ситуация. Российские средства преимущественно шли на взносы в ОЗХО и на объекты социальной инфраструктуры в Горном. Однако до их создания федеральные власти предпочитали не финансировать возведение производственных корпусов, где должно было монтироваться оборудование по уничтожению ХО. Само оборудование было поставлено Германией еще в середине 1990-х годов и хранилось в поземном складе. При этом стоимость затрат, осуществленных Россией и Германией вГорном, в десятки раз превышала суммы, требуемые для возведения там производственных помещений. В то же время Соединенные Штаты затратили более ста миллионов долларов наразличного рода предварительные проекты и были готовы финансировать строительство ОУХО в Щучьем для уничтожения нервно-паралитических ОВ. При этом они не могли потратить ни цента на ликвидацию кожно-нарывных ОВ в Горном. Что касается Щучьего, то американцы были не в состоянии приступить к строительству там производственных мощностей до создания социальной инфраструктуры. Однако им было запрещено конгрессом финансировать ее создание, тогда как небольшие российские средства направлялись на нужды первоочередного объекта в Горном.
Неудивительно, что Россия провалила первый этап уничтожения ХО. До 29 апреля 2000 г. она не только не ликвидировала 1 процент своих запасов, но даже не приступила к их уничтожению. Провален был и второй этап - ликвидация 20 процентов запасов до 29 апреля 2002 г.
Положение стало меняться к лучшему после 2000 г. Этому способствовало четыре фактора. Во-первых, улучшилось экономическое положение страны, что позволило резко увеличить федеральное финансирование выполнения Конвенции. Если в 1990-е годы речь шла о выделении, в лучшем случае, нескольких миллионов долларов ежегодно, то в 2002-05 годах расходы выросли в сотню раз и достигли почти 200 млн. долл. в год. Во-вторых, укрепились позиции федеральной власти, которой удалось убедить регионы упразднить наиболее одиозные элементы местного законодательства, включая и запреты на транспортировку химоружия через свою территорию.
В-третьих, произошли разумные институциональные перемены и была разработана более реалистическая новая федеральная целевая программа. В октябре 2000 г. Президент РФ принял решение о передаче функций по осуществлению химического разоружения от Министерства обороны к Российскому агентству по боеприпасам. Росбоеприпасы сумели разработать новую федеральную целевую программу "Уничтожение химического оружия в Российской Федерации", принятую Постановлением Правительства 5 июня 2001 г.
В документе содержалось два важных принципиальных новшества по сравнению с Программой 1996 г. Во-первых, было сокращено количество предполагаемых ОУХО с семи до трех - в Горном, Щучьем и Камбарке. Предполагалось, что ОВ подвергнутся первичной детоксикации вблизи от остальных четырех объектов хранения и полученные массы будут транспортироваться на предприятия по уничтожению. Во-вторых, в сторону увеличения пересмотрены сроки выполнения КХО. Первый этап - уничтожение 1 процента запасов - предполагалось выполнить в 2003 г. (опоздание по сравнению с графиком Конвенции на три года), второй этап - ликвидацию 20 процентов - в 2007 г. (отставание от графика КХО - пять лет), третий этап - 45 процентов - в 2008 г. (отставание в четыре года), и 100 процентов - в 2012 г. (на пять лет позднее первоначального срока, установленного Конвенцией).
Формально новый график шел вразрез с положениями КХО, ратифицированной Россией. Однако в 2003 г. Конференция государств-участников Конвенции согласилась, в принципе, с новым графиком уничтожения, предложенным РФ.
Наконец, под влиянием прогресса, достигнутого Россией в области химического разоружения, а также из-за опасений относительно судьбы КХО иностранные доноры, прежде всего, европейские, пересмотрели свои программы помощи в сторону резкого увеличения. В 2003 г. Италия подписала с Россией соглашение, в соответствии с которым обещала выделить на нужды химического разоружения в РФ 360 млн. евро в течение пяти лет. После 2000 г. германская помощь была также пересмотрена в сторону увеличения. Например, в 2003 г. Берлин выделил на нужды выполнения КХО в РФ около 40 млн. евро. Кроме того, Германия выделила 140 млн. евро на строительство ОУХО в Камбарке. Данная помощь может быть еще более увеличена. Благодаря Германии было завершено, наконец, строительство производственных корпусов вГорном, где было смонтировано и введено в эксплуатацию поставленное ранее германское оборудование. Размеры содействия других европейских стран существенно ниже и исчисляются миллионами долларов. Великобритания сконцентрировалась на создании социальной инфраструктуры в Щучьем. Кроме нее, России оказывают содействие Канада, Швейцария, Финляндия, Швеция, Нидерланды.
Что касается Соединенных Штатов, то в конце 1990-х годов они заморозили выделение России помощи на нужды химического разоружения, обставив его возобновление рядом условий. Среди них важнейшим было значительное увеличение собственных российских ассигнований на данные цели. В 2002 г. помощь была, наконец, разморожена. Предполагается значительно увеличить объемы американского содействия до примерно 150 млн.долл. в год. Средства будут направляться, преимущественно, на строительство объекта в Щучьем.
В результате предпринятых усилий практическое выполнение Россией Конвенции сдвинулось с мертвой точки. В конце апреля 2003 г. в соответствии с графиком федеральной целевой программы 2001 г. на объекте вГорном был уничтожен первый процент российских запасов химоружия. Уничтожение химоружия Категорий 2 и 3 было осуществлено с опережением графика (КХО требовала его ликвидировать до 29 апреля 2002 г.). Уничтожение ХО Категории 3 было завершено Россией до конца 2001 г., а ОВ Категории 2 (боеприпасы, снаряженные фосгеном) - к началу марта 2002 г. Фактически с ноября 2001 г. после ликвидации средств доставки химические боеприпасы, хранящиеся в РФ, перестали быть оружием и представлять непосредственную угрозу для других стран.
Вместе с тем, задержки с предоставлением американской помощи на строительство объекта в Щучьем вновь заставили пересмотреть федеральную целевую программу. Этому также способствовало и изменение позиции регионов, которые, в условиях значительного роста федеральных доходов, стали проявлять заинтересованность в строительстве ОУХО на своей территории в качестве источника занятости и развития социальной инфраструктуры. В результате, уже в 2004 г. было вновь принято решение вернуться к строительству предприятий по уничтожению вблизи от объектов хранения. Единственным исключением оказался Кизнер (Удмуртия). Находящееся там ХО не представляет опасности для транспортировки и будет, по-видимому, уничтожаться в Щучьем.
Возвращение к планам строительства шести, а не трех предприянтйи сопровождалось и увеличением оценок стоимости выполнения программы до 7-8 млрд долл. Однако в изменившейся экономической ситуации такие суммы уже не казались запретительными.
Резкое увеличение федерального финансирования и объемов содействия со стороны европейских стран позволило вернуться к первоначальному приоритету федеральной целевой программы 1996 г. - первоочередному уничтожению запасов ХО кожно-нарывного действия, представляющих собой наибольшую опасность с точки зрения аварийности. К началу 2006 г. было уничтожено три процента запасов российского ХО - все они относились к кожно-нарывным ОВ (иприту, люизиту и их смесям), складированным в Горном. В феврале 2006 г. в эксплуатацию было введено второе предприятие по уничтожению ХО - в Камбарке (Удмуртия), где складированы все оставшиеся запасы российского химоружия кожно-нарывного действия.
В варианте программы 2001 г. предполагалось приступить к ликвидации ОВ нервно-паралитического действия и уничтожить все его запасы на предприятии в Щучьем, построенном преимущественно при американском содействии. В настоящее время к этим работам предполагается приступить в Марадыковском (Кировская обл.). В дальнейшем, помимо Щучьего, будет построено еще два предприятия по уничтожению ОВ нервно-паралитического действия - в Почепе (Брянская обл.) и Леонидовке (Пензенская обл.).
Дата добавления: 2015-01-30; просмотров: 121 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |