шаются обе стороны. Никакого обсуждения спора не быть, если только обе стороны не захотят его урегулирования не будут готовы на компромисс и арбитраж. Поэтому роль во^. дя сводится к посредничеству между людьми, желающими, чТо, бы кто-нибудь вывел, их из затруднительного положения, которое может привести к насилию. Человек, против интересов которого вынесен приговор, уступает из уважения к старейшина^ и вождю, хотя без их вмешательства он бы не уступил; иначе говоря, он не роняет своего престижа, принимая их решение Если есть какое-либо сомнение в фактах, могут потребовать определенные клятвы, в частности клятву над леопардовой шкурой вождя.
По-видимому, в таком урегулировании споров путем прямых переговоров через вождя есть пять важных элементов: 1) желание спорящих уладить конфликт; 2) сакральный характер фигу-ры вождя и его традиционная роль посредника; 3) свободная дискуссия, ведущая к согласию между всеми присутствующими; 4) сознание, что человек может уступить вождю и старейшинам без ущерба для своего престижа, хотя в ином случае он и не уступил бы противнику; 5) признание проигравшей стороной справедливости дела другой стороны.
Я повторяю, что не видел этой процедуры в действии, и должен добавить, что, по моему мнению, она проводится очень редко и только в тех случаях, когда обе стороны являются близкими соседями и принадлежат к общинам, тесно связанным множеством социальных уз. Теоретически каждый член племени может получить удовлетворение от любого другого члена, но у нас нет свидетельств, которые подтверждали бы, что удается часто получить такое удовлетворение. Прежде чем сделать выводы о характере юридических отношений и сфере их действия в стране нуэров, приведем несколько примеров типичных споров, которые могли бы вызвать акты насилия, если бы не были приняты соответствующие меры.
Когда нуэр говорит о том, что человек украл (квал) животное, он имеет в виду, что этот человек взял его без разрешения и тайком, но отнюдь не то, что тот не должен был брать животное. Внутри племени похититель скота всегда считает, что он берет то, что ему принадлежит. Он погашает таким путем долг (нгвал), потому что человек, задолжавший ему скот, не уплатил долга добровольно. Юридически вопрос, таким образом, заключается в том, вправе ли человек требовать этот долг и должен ли он был брать именно этих животных. Практика брать самовольно то, что тебе задолжали, стала настолько обычной, что именно этим путем, как правило, и расплачиваются с долгами. Так, скот, причитающийся в окончательную уплату виры за убийство, хватают прямо на пастбище, а если молодожен и его родичи не выплатили весь обещанный ими скот за невесту, то ее братья очень часто стремятся сами захватить животных. В других случаях человек крадет корову, которую ему задол-
5к иногда пользуясь услугами колдуна, который должен так зачаровать владельца коровы, чтобы тот не караулил свое стадо день планируемой кражи. Это может быть человек, одолживший Другому быка для жертвоприношения в связи с болезнью, на свадьбу дочери, в дни голода и т. п. и не получивший взамен телки, хотя у должника она и имелась. Захватив корову йз стада должника, он готов вернуть ее, если получит причитающуюся ему телку. Должник, в свою очередь, будет или пытаться вернуть тайком свою корову, или начнет переговоры, которые приведут к тому, что он уплатит телку и получит обратно корову.
Единственные ссоры, связанные с владением скотом внутри деревни или лагеря, которые я наблюдал, касались родственных или свойственных обязательств, и они в конце концов улаживались так, что одна из сторон устуиала другой из родственных чувств. Если человек хочет захватить корову у родича или соседа, он приходит в его крааль и берет животное. Если владелец считает себя правым, он оказывает сопротивление. В противном случае он позволяет увести корову, так как знает, что ег,о противник получит поддержку общественного мнения общины. Если человек захватывает скот у жителя другой деревни, он применяет иную тактику. Взяв в помощь друзей, он наблюдает за скотом на пастбище, ожидая, когда появится удобный случай. Я никогда не слышал, чтобы нуэр крал корову у своего единоплеменника просто потому, что ему захотелось получить ее. Но он, не задумываясь, крадет коров у людей, принадлежащих к соседним племенам, и даже пробирается для кражи скота на территорию другого племени со своими друзьями. Такая кража ни в коей мере не считается дурным проступком.
| 10* |
Если человек совершает прелюбодеяние, он уплачивает ком^ пенсацию в пять коров и одного быка при условии, что муж женщины не импотент. В последнем случае прелюбодей может потребовать корову, когда будет выходить замуж девушка, родившаяся в результате этих внебрачных связей. Но даже если муж не импотент, а прелюбодей докажет, что в результате прелюбодеяния родился ребенок, он может требовать обратно корову, уплаченную в виде компенсации (но только не корову, известную под названием янг куле, т. е. «с онемевшей шкурой», имеющую ритуальное значение). Прелюбодеяние в малой локальной общине, вероятно, редкое явление, потому что все здесь находятся в родственных отношениях друг с другом и мужчина считает, что не только дурно сходиться с чужими женами, но что это может неизбежно привести к той или иной степени кровосмешения. Если оба мужчины близкие родственники, то прелюбодей предоставляет быка для жертвоприношения, но вряд ли он платит компенсацию. Если они не близкие родственники, то муж может попытаться захватить скот виновного, но он предпринимает этот шаг только в том случае, если застанет его на Ме прелюбодеяния. Прелюбодей бежит прочь, чтобы избежать
14?
столкновения; опасаясь, что муж захватит его скот, он прячет своих коров в краалях друзей и родичей. Муж оказывается в трудном положении: хотя он знает, где находятся коровы, он це хочет вступать в конфликт с соседями, вторгаясь в их краали
Нуэры не считают аморальным прелюбодействовать с жена-ми людей, живущих в других деревнях. Если муж узнает о пре. любодеянии, он может попытаться захватить скот обидчика, ц0 в этом случае он рискует натолкнуться на сопротивление, которое приведет к убийству и неизбежной вражде. Стадо находится в совместном владении братьев, хотя оно и разделено между ними, и они не желают терять скот из-за прелюбодеяния. Насколько мне известно, человеку редко удается получить компенсацию за прелюбодеяние. Однако прелюбодеяние с женой человека из другого племени — малозначительное событие. Да и что тот может сделать?
Связь с незамужней девушкой полагается компенсировать уплатой вола или нетели. Но, вероятнее всего, компенсация вообще не будет уплачена. Если родичам девушки известно, что она имеет сношения с человеком, владеющим скотом и намеревающимся жениться на ней, то они не обращают внимания на их связь. Но если у него нет скота или девушка уже помолвлена, а один из братьев застает ее во время совокупления с мужчиной, то он дерется с ним; правда, чаще всего обидчик бежит, ибо в этих обстоятельствах бегство не считается зазорным. Родичи девушки могут затем прийти в его крааль и отобрать телка и телку, и если они достаточно сильны, то им не будет оказано сопротивление. Так рассказывают нуэры, но я не слыхал, чтобы кто-нибудь платил такую компенсацию, хотя и видел, как после танцев юноши и девушки уходят парами, имеют половые сношения и почти не скрывают этого. Часто незамужняя девушка беременеет, и тогда считается, что виновный должен на ней жениться. Возможно, что родичи девушки совершат набег на его крааль и захватят часть скота, но он старается избежать этого, пряча животных в краалях родичей или соседей. Если он позднее женится на этой девушке, то захваченный скот идет как часть выкупа за невесту, а если он откажется жениться на ней, то этот скот считается платой за ребенка, так что в любом случае это не компенсация, а лишь плата за определенные права. Но и з данной ситуации братьям не так легко захватить скот обидчика (если только он сам не соглашается на это), так как может начаться столкновение, которое вскоре примет всеобщий характер-
С девушками из своей деревни не вступают в связь, так как они обычно находятся в том или ином родстве с мужчиной; как правило, имеют место связи с девушками других деревень того же округа. Если только юношу не стукнули по голове дубиной во время инцидента и ему удается в течение нескольких ме-сяцев держаться подальше от деревни девушки, то он вряд ли будет платить компенсацию или вообще отвечать за свой поетУ' пок. Если девушка забеременеет, то в нормальных условиях ой
пошлет своего родича сказать, что готов на ней жениться. Девушка тогда считается помолвленной, юноша становится зятем €е родителей, а зятя обижать нельзя. Если даже юноша отказывается жениться на девушке, то ее братья не решаются напасть на отца ее ребенка.
Нуэры дают следующий перечень компенсаций за телесные повреждения: десять голов скота за сломанную ногу или череп, десять голов за потерю глаза, две головы за выбитые у девушки зубы и т. д. За поверхностную рану (как бы она ни была серьезна) компенсации не положено, если только человек не умрет. В отдельных районах страны нуэров размеры компенсации скотом различны. Я не помню ни одного случая, чтобы человек получил такую компенсацию (кроме как через правительственный суд), но нуэры говорят, что он может получить ее, если у его родственников хватит сил, чтобы отомстить обидчику.
Утверждают, что в былые времена^ если человек умирал от колдовства, его родичи убивали колдуна (гван вал), но сам я не был свидетелем ни одного случая убийства колдуна. Нуэры говорят, что колдун не пользуется магией против членов своей общины, он делает это только в отношении людей других деревень, и отомстить ему не так легко, ибо его поддержит вся деревня, считающая, что сильно действующая магия имеет особую ценность для общины. Говорят также, что в былые времена иногда убивали ведьму (пет), но я не знаю, часто ли это случалось и случалось ли вообще.
Из-за выкупа за невесту ссоры вспыхивают часто: родственники мужа не платят столько, сколько обещали, или же происходит развод, и родственники жены не возвращают весь полученный ими скот. В этих случаях должник не отказывается от долга, но выдвигает какое-нибудь контртребование или заявляет, что у него нет скота для уплаты долга. Нередко он говорит это, даже имея скот. У кредитора не остается иного выхода, как силой захватить скот в краале должника или из его стада на пастбище. Если у него достаточно сил и его поддерживает влиятельный линидж, то должник не оказывает сопротивления, поскольку право на стороне кредитора. Такие споры легко решаются в деревне и между людьми, живущими в общем лагере сухого сезона, так как все понимают, что соглашение должно быть достигнуто путем переговоров и отвечать принципу справедливости. Но когда участники спора принадлежат к разным, а может быть, и враждующим деревням, урегулирование достигается не так легко. Иногда прибегают к помощи вождя — носителя леопардовой шкуры, и он, как описывалось выше, созывает стороны для переговоров, чтобы достичь какого-либо урегулирования, но во многих случаях такие долги так и не уплачиваются. О них помнят годами: может быть, когда-нибудь, при жизни следующего поколения, удастся украсть скот.
Если жена умирает при родах первого ребенка, виновным считается муж. Традиционная вражда не вспыхивает, но муж
|
теряет уплаченный им за невесту выкуп скотом, поскольку этот скот теперь служит вирой за погибшую жену. Муж несет ответственность только в том случае, если жена умирает при родах до выхода последа. Если возникает спор по поводу того, как именно умерла жена, или о количестве коров, которые задолжал муж, то вопрос передается посреднику, именуемому куаа йика или куаа йиини («вождь на циновке»), имеющемуся у некоторых линиджей. Этот человек не имеет иных функций и не считается особо влиятельным лицом, так как он выступает арбитром только в делах такого рода. Получить компенсацию не трудно, поскольку тесть уже владеет выкупом за невесту. Кроме того, существуют узы свойства, и ни та, ни другая сторона не склонны прибегать к насилию.
Пользуясь этими примерами для иллюстрации характерных черт правосудия у нуэров, мы можем теперь сказать, каковы эти черты. Мы говорим о «правосудии» так, как только и можно говорить о нем в применении к нуэрам, а именно как о моральном обязательстве решать споры традиционными методами, а не как о юридических процедурах и правовых институтах. Мы говорим только о гражданских делах, так как, судя по всему, здесь не имеют места акты, которые рассматривались бы как пагубные для всей общины и которые карались бы этой общиной. Информанты рассказывали, что иногда убивали ведьм и колдунов, но что их подкарауливали и убивали в порядке мщения отдельные индивиды или группы родичей.
Прежде всего надо отметить, что закон у нуэров не имеет одинаковой силы повсюду внутри племени, но определяется положением индивидов в социальной структуре, соотносится с расстоянием между ними в системе родства, линиджей, возрастных групп и прежде всего в политической системе. Теоретически человек может получить возмещение от любого члена своего племени, но практически это почти невозможно, если последний не является жителем того же округа или родственником. Чем обширнее территория, на которой проживают спорящие стороны, тем меньше люди чувствуют обязанность урегулировать этот спор и тем труднее проведение в жизнь принятого решения об его урегулировании, а значит, и слабее вероятность того, что он вообще будет урегулирован. Внутри деревни спор между инди-. видами обсуждают старейшины деревни, соглашение легко достигается, и уплачивается компенсация (или дается обещание уплатить ее), так как все связаны родством и общими интересами. Споры между жителями близких деревень, между которыми существуют многочисленные социальные контакты, тоже могут быть улажены путем соглашения, но уже не так легко и с большей вероятностью применения силы. Чем ближе мы подходим к племени, тем меньше шансов на урегулирование. За пределами весьма ограниченной территории правосудие действует не очень эффективно. Недостаток социального контроля, о котором мы не раз говорили, проявляется именно в слабости правосудий
и структурные взаимоотношения между сегментами племени хорошо иллюстрируются относительностью закона, ибо правосудие нуэров так же относительно, как и сама структура.
| Жернов |
| из обожженной и дробилка |
Тот факт, что почти невозможно добиться возмещения убытков при споре между членами разных вторичных и первичных отделов племени, убедительно' подтверждается тем, что основой правосудия служит сила. Мы не должны заблуждаться, полагая, что, коль скоро имеется перечень традиционных платежей за причиненный ущерб, их легко получить, если только человек
не готов применить силу. Дубина и копье — вот что санкционирует право. Люди платят компенсацию прежде всего потому, что боятся, как бы пострадавший и его родня не прибегли к Насилию. Отсюда и вывод: член сильного линиджа находится в ином положении, чем член слабого линиджа. При этом у человека тем меньше шансов на получение компенсации за ущерб, чем дальше он отстоит от человека, нанесшего ему ущерб, потому что чем больше расстояние между главными участниками спора, тем меньше у пострадавшего возможности применить насилие и воспользоваться эффективной поддержкой родичей. Поскольку самопомощь (при некоторой поддержке общественного мнения) является основным методом возмездия, она может быть действенна только в том случае, если люди находятся на достаточно близком расстоянии, чтобы нанести удар. Вот почему так трудно урегулировать традиционную вражду, когда стороны принадлежат к различным первичным или вторичным отделам того или иного племени.
Большинство споров происходит в деревнях или лагерях и между жителями соседних деревень, поскольку у людей, живущих рядом, больше поводов для споров, чем у тех, что живут далеко друг от друга. Такие ссоры обычно осложняются наличием родства, свойства или возрастной близости и т. д. и очень часто являются результатом нарушения специфических моделей социального поведения, а не простым нарушением всеобщих социальных норм. Поэтому они обычно и улаживаются в соответствии с этими традиционными моделями. Но, если их не удается Уладить путем посредничества родичей, они чаще всего ведут к насилию, потому что, как мы отмечали, обиженные или разгневанные нуэры готовы сразу же драться, если только их не остановит близкое родство или сильное различие в возрасте. Поэтому, если человек отказывается платить компенсацию, он риску-
ет, что ему разобьют череп дубинкой или, если страсти разгорятся, пронзят копьем. И это случается довольно часто.
По этой причине мы и говорим, что правосудие у нуэров, & той мере, в какой оно касается изучения политических отношений, надо рассматривать в связи с кровной враждой. Спори часто могут быть улажены в силу близкого родства и наличия,: иных социальных уз, но между членами племени спор решается или тем, что пострадавшая сторона прибегает к насилию (и это» ведет к убийству и кровной вражде), или тем, что должник уступает, зная, что может быть применена сила и начнется вражда. Хорошо известно, что нуэры храбры и готовы сопротивляться любому нападению и утверждать свои права дубинкой и копьем,, требуя тем самым уважения к себе и к своему имуществу.
У нуэра обостренное чувство личного достоинства и личных прав. Представление о справедливости (чуонг) очень сильно. Нуэры признают, что человек должен получить возмещение за причиненный ущерб. Это не противоречит утверждению, что добиться уплаты компенсации можно лучше всего угрозой применения насилия, а подтверждает его, ибо родичи человека поддержат его только в том случае, если он прав. Нет сомнения и в том, что если человек слаб, то, даже будучи правым, он вряд ли получит удовлетворение. Однако, будучи правым, он получит поддержку своих родичей, а противник не получит, ь поэтому прибегнуть к насилию или отразить насилие можно, только получив поддержку родичей и одобрение общины. Можно-сказать, что если человек прав и благодаря этому родичи поддерживают его и готовы применить силу, то у него хорошие шансы получить должное возмещение, если только обе стороны спора живут недалеко друг от друга.
Когда мы говорим, что человек прав, то это не значит, что в подобных спорах можно четко различить, кто прав и кто не прав. Правильнее было бы сказать, что обычно обе стороны в той или иной мере правы, и поэтому возникает единственный вопрос: кто больше прав? Можно сформулировать вопрос и иначе: спор нуэров — это обычно сбалансированные обиды, ибо человек не совершает бесцельных актов агрессии. Он не крадет корову, не бьет человека дубиной, не задерживает в своих руках выкуп за невесту в случае развода, если только он не хочет расплатиться за старые обиды. Поэтому человек очень редко отрицает свою вину за принесенный ущерб. Он стремится оправдать свои действия, и поэтому урегулирование спора — это сбалансирование двух противоречащих исков. Один из чиновников, долго работавший среди африканцев, рассказывал мне, что обвиняемые нуэры почти никогда не лгут во время разбора их дела в правительственных судах. У нуэра нет в этом нужды, поскольку он заинтересован лишь в том, чтобы оправдать причиненный им ущерб, доказав, что это — возмездие за ущерб, который причинил ему когда-то истец.
9. Конфликты из-за традиционной вражды улаживаются вождем — носителем леопардовой шкуры, который также играет вспомогательную роль при урегулировании споров, не касающихся убийства. Можно было бы предположить, что этот вождь пользуется большой властью, но это не так. Мы говорим, что у нуэров нет правосудия, но можно сказать, и по тем же основаниям, что у них нет и правительства. Мы вкратце расскажем о ритуальных функциях вождя — носителя леопардовой шкуры, а затем определим, какую роль он играет в традиционной вражде и конфликтах.
Из заметок ранних путешественников о вождях нуэров нельзя сделать вывод, что это были люди, облеченные большой властью [38, с. 207; 31, с. 40; 3, с. 222]. Уже первые британские чиновники, посещавшие страну нуэров [20; 22], совершенно определенно писали о том, что у нуэров нет лиц, облеченных властью или (за исключением некоторых «пророков») пользующихся достаточным влиянием, чтобы стать основой какой-либо административной системы. Упомянутые в этих отчетах «шейхи», которые якобы не имели никакой власти, очевидно, и были те лица, которых позднее европейцы назвали вождями — носителями леопардовой шкуры. Вождь — носитель леопардовой шкуры (куаар муон) находится в священной связи с землей (мун), что дает ему определенную ритуальную власть, в частности право на благословение и проклятие. Однако, чтобы не создалось впечатления, будто право на проклятие дает вождю большую власть, я сразу же должен сказать, что не помню случая, когда вождь воспользовался бы этим правом. Есть много рассказов о страшных последствиях проклятия, но я думаю, что вождь, выступая в своей ритуальной роли при урегулировании конфликтов, как правило, только угрожает произнести проклятие, ибо это составляет часть всей процедуры. А в нынешние времена право на проклятие не дает вождю никакой власти. Его именуют также куаар твач, потому что только он носит перекинутую через плечо леопардовую шкуру (твач). Слово куаар имеет ритуальное значение во всех нилотских языках, но, не касаясь того, каким словом лучше всего передать его смысл, мы будем, как и прежде, употреблять его для обозначения человека в роли вождя, подчеркивая при этом, что у него нет никакой светской власти, так как, на наш взгляд, его общественная деятельность носит главным образом ритуальный характер.
И тем не менее его функции — политические, ибо через него регулируются отношения между политическими группами, хотя он и не является контролирующей их политической властью. Его деятельность в основном сводится к урегулированию кровной вражды, ибо таковая не может быть урегулирована без его Вмешательства, и в этом заключается его политическое значение. Иногда вождь предотвращает столкновение между общинами, бегая между двумя шеренгами воинов и мотыгой вскапывая то там, то здесь землю. После этого старики пытаются уре-
зонить юношей и добиться урегулирования конфликта путем переговоров. Однако мы полагаем, что таким путем столкновение можно предотвратить только в том случае, если участники конфликта — близкие родственники и не склонны убивать друг друга.
Помимо участия вождей в улаживании вражды они также совершают ритуалы очищения участников актов кровосмешения и в какой-то мере «умеют» вызывать дождь, хотя нуэры не придают особого значения этому искусству. В целом можно сказать, что вожди нуэров — фигуры сакральные, хотя они отнюдь не обладают в силу своей святости общей властью, за исключением определенных социальных ситуаций. Я ни разу не замечал, чтобы нуэры относились к вождю с большим уважением, чем к остальным людям, или говорили бы о вождях как о важных персонах. Они рассматривают их как агентов, через которых можно уладить некоторые споры или очиститься от осквернения. Я часто слышал такие замечания: «Мы выбрали их, дали им леопардовые шкуры и сделали нашими вождями, чтобы они участвовали в жертвоприношениях по случаю убийства». Сфера ритуальной деятельности этих вождей редко выходит за пределы отдела племени.
Только определенные линиджи считаются линиджами вождей, и только некоторые лица из этих линиджеи могут быть вождями. Возможно, имеет значение тот факт, что во многих районах страны нуэров (включая большую часть территории, с которой я ознакомился) вожди не принадлежат к господствующим кланам тех племен, в которых они функционируют, хотя говорят, что в районах восточных гааджак, гаавар и лик некоторые из них являются аристократами. Большинство вождей, кланы которых мне известны, принадлежат к кланам Гаатлик и Джи-мем, хотя они и не имеют аристократического статуса. Поскольку споры между отделами племени выражаются в категориях споров линиджеи господствующего клана, связанных с этими отделами, вождю, который не занимает никакой позиции в системе господствующих линиджеи, удобнее служить между ними посредником. Он не входит в число наследственных владельцев земли племени и живет здесь как чужак. Вождь может выполнять свои функции в любом племени, где он поселился. Если вождя убьют, то церемонии, связанные с уплатой компенсации, выполняет один из аристократов племени. Это, вероятно, происходит потому, что, если даже вожди данной территории не являются членами одного клана, они считаются в какой-то мере сородичами благодаря тому, что все они носят леопардовую шкуру и не могут брать жен из семейств других вождей. Мы рассматриваем вождей как лиц, осуществляющих ритуал, и не считаем, что они составляют какой-либо класс или сословие. Мы полагаем, что их социальная функция заключается в том, чтобы служить механизмом, с помощью которого — через институт традиционной вражды — сохраняется равновесие политической системы. Это подтверждают и незначительность власти вождей, я
тот факт, что во многих районах они не входят в господствующий клан. Поэтому считать вождя — носителя леопардовой шкуры политическим агентом или субъектом судебной власти значило бы не понимать структуры общества нуэров и не видеть его основных принципов.
Необходимо объяснить, почему вожди все же играют такую роль в улаживании традиционной вражды. Мы уже сказали, что вождь не обладает судебной или исполнительной властью. В его обязанность не входит решение вопроса о том, кто прав в деле об убийстве. Да нузрам и в голову не придет, что такое решение вообще необходимо. Точно так же вождь не может заставить людей платить или принимать виру за кровь скотом. У него нет ни влиятельных родичей, ни поддержки многолюдной общины. Он всего лишь посредник в особой социальной ситуации, и его посредничество успешно только потому, что обе стороны признают общинные узы и хотят избежать, по крайней мере на время, дальнейших враждебных действий. Только если обе стороны хотят, чтобы спор был улажен, вмешательство вождя может оказаться успешным. Он выполняет роль механизма, дающего группам возможность восстановить нормальное положение дел, если они к тому стремятся.
Правда, вождь — носитель леопардовой шкуры старается в этих ситуациях убедить — увещеваниями и угрозами — родичей умершего человека принять компенсацию, но такое давление с его стороны нельзя рассматривать как приказ. Из многочисленных рассказов нуэров по этому вопросу явствует, что вождю приходится до крайности ужесточать свои угрозы, чтобы родичи умершего поддались бы в конце концов на уговоры вождя и не потребовали жизни виновного за жизнь их убитого родича.
Обычно угрозы вождя ограничиваются заявлением, что если родичи погибшего не послушают его, то когда они сами попадут в такое же трудное положение, вождь тоже не будет их слушать. Но мне говорили, что, если люди упрямо отказываются от посредничества, вождь может пригрозить уходом из их усадьбы и проклятием. Он начинает натирать спину быка золой и приговаривать, обращаясь к быку, что, если пострадавшие станут настаивать на возмездии, многие из них будут убиты, а их копья не поразят врага. Мне говорили, что тут он поднимает копье, как бы намереваясь убить быка, но этого не допускают присутствующие. Поскольку достоинство членов семьи умершего уже защищено, один из них хватает вождя за руку, чтобы тот не убил быка, и восклицает: «Нет! Не убивай быка. Все кончено. Мы примем возмещение». Мой информант, сведения которого подтверждали и другие, добавил, что, если все же люди упорно отказывались от посредничества вождя — носителя леопардовой шкуры, тот приводил быка с короткими рогами и после обращения к богу убивал его, а затем вырывал волосы с головы быка, чтобы члены линиджа, отказавшиеся от его посредничества, погибли при попытке возродить вражду.
Поэтому мы приходим к выводу, что проклятие вождя само по себе не есть подлинное судебное урегулирование, а лищь установленная обычаем ритуальная процедура урегулирования традиционной вражды, исход которой известен и предусмотрен заранее. Угроза проклятия была нужна тем, на чьи головы она упала бы, если бы вождь ее произнес. Все это напоминает игру, правила и ход которой всем известны: когда нужно отступить, когда проявить твердость, когда окончательно уступить и т. п. Этот вывод основывается на многочисленных свидетельствах (я лишь один раз присутствовал при переговорах вождя и родичей убитого, но в этом случае обстоятельства были не совсем обычные). Однако надо с уверенностью сказать, что никакое давление со стороны вождя — носителя леопардовой шкуры (если оно вообще оказывается) не может помочь быстрому или вообще какому бы то ни было урегулированию традиционной вражды между более крупными отделами племени. В спорах иного рода вождь редко участвует, и только в тех- случаях, когда обе стороны очень стремятся к урегулированию. Его юрисдикция не распространяется на дела, происходящие вне деревни. Мне говорили также, что, если одна из сторон откажется согласиться с его решением как арбитра, он может передать леопардовую шкуру человеку, отказавшемуся от его посредничества, что равносильно проклятию. Этот человек должен сделать вождю подарок, чтобы он согласился взять шкуру обратно. Однако такое, вероятно, случается только в том случае, если человек отказывается согласиться с решением, с которым согласились все, в том числе и старейшины его собственной общины. Мне также говорили, что человек, даже оспаривая слова вождя, делает это с уважением, сначала поплевав в руки вождя в знак доброй воли. Несомненно, в таких случаях к вождю относятся с уважением, но в повседневной жизни к вождям, которых я видел, относятся так же, как к остальным людям, и, наблюдая отношение к нему, никогда не скажешь, что этот человек — вождь. Соседи, желающие уладить спор, не прибегая к силе, и признающие, что другая сторона права, рассматривают вождя как механизм, с помощью которого можно вести переговоры.
10. Мы довольно подробно говорили о роли вождя — носителя леопардовой шкуры, потому что она важна в структурном отношении. Вождь никоим образом не представляет и не сим^ волизирует единства и исключительности политических групп, а является механизмом, благодаря которому — через институт традиционной вражды — эти группы взаимодействуют и сохраняют между собой структурное расстояние. Есть в стране нуэров и другие люди, очень известные и иногда влиятельные, с ритуальной властью того или иного порядка, но они, если не считать «пророков», о деятельности которых мы расскажем позже, в политическом отношении малозначительны. Они не правят и не
судят, й их ритуальные функции в противоположность функциям вождя — носителя леопардовой шкуры не имеют особого отношения к взаимодействию локальных групп. Однако мы не хотим обойти их полным молчанием, потому, что ритуальные силы, особенно в сочетании с богатством, способностями и широкими родственными связями, часто придают человеку такой престиж, что он может стать весьма влиятельным старейшиной своей общины.
Вслед за «пророками» и вождями — носителями леопардовой шкуры наиболее влиятельными являются вут гок («хозяева скота»), ритуальный статус которых тоже очень высок. Некоторые линиджи обладают наследственной ритуальной властью над скотом, и их членов просят исцелить больное животное или ликвидировать яловость у коровы (правда, очень немногие члены этих линиджей пользуются такой властью). Как и вожди — носители леопардовой шкуры, «хозяева скота» чаще являются членами линиджей чужаков, а не аристократического клана своего плем-ени. Мне говорили, что поскольку их проклятие связано со скотом, его очень опасаются, и нуэры стараются не обижать их. Но об этом говорится только в традициях, я же сам не отметил ни одного случая произнесения такого проклятия. Если не считать нескольких «хозяев скота», которые играют определенную роль при регулировании возрастных групп (см. главу VI) и с которым иногда советуются по поводу перехода на новые пастбища, то у них нет общественных функций. Один вут гок из восточных гааджок в прошлом поколении стал очень богатым и влиятельным, но его престиж объяснялся главным образом тем, что он овладел магией.
Помимо куаар муон, имеющих ритуальные связи с землей, и вут гок, имеющих ритуальные связи со скотом, есть еще много заклинателей тотемов, ритуальные связи которых с львами, крокодилами, птицами-ткачами и т. п. позволяют им, как считают нуэры, воздействовать на поведение этих живых существ. Заклинатель является обладателем (гван) духа (квот) своего тотема. Само по себе обладание такими силами не дает им политического или социального влияния. Есть также специальный заклинатель, который функционирует во время войны: он размахивает копьем перед лицом врагов и бросает им вызов. Его именуют гван муот — обладатель копья или нгул и чаще всего (пожалуй, даже всегда) он — член старшего лиыиджа господствующего клана племени, поскольку он угрожает врагу, произнося боевой клич и название копья, по которому называется и клан. Встречаются также различные лекари, прорицатели, обладатели лечебных снадобий и обладатели фетишей. Из всех этих людей видными членами общины являются только обладатели фетишей, имеющие определенную ритуальную власть. Нуэры очень боятся духов фетишей и считают их такими могущественными, что, покупая их, даже платят за них скотом. Обладатель фетишей может стать самым влиятельным человеком в де-
ревне, и я был изумлен, видя, с каким уважением и страхом относятся к нему его соседи. Тем не менее у него нет никаких четких функций по контролю отношений между жителями де. ревня, и он не представляет деревню в ее сношениях с соседними общинами.
11. Ритуальный статус дает человеку некоторое влияние в общине, но он может проявить свою власть только в специфических ритуальных ситуациях. Влияние гораздо больше зависит от пола и возраста человека. Женщины и дети всегда занимают более низкое положение по сравнению с мужчинами. Иногда женщины приобретают репутацию «пророчицы» и колдуньи, но, как правило, они не играют ведущей роли в общественных делах. У нуэров муж и жена более равноправны, чем у всех других племен Южного Судана, которые я посещал. И все же женщины подчинены мужчинам: дочери — отцам, жены — мужьям. Мальчики подчиняются родителям и старшим братьям и только после инициации становятся полноправными членами племени со всеми привилегиями и обязанностями. Но отношения между полами, а также между детьми и взрослыми относятся скорее к области домашних связей, а не к изучению политических институтов.
Когда юноша проходит инициацию, он становится «мужчиной», а когда он женится и у него рождается несколько детей, он становится «подлинным мужчиной», или старейшиной. Мы уже говорили о той роли, какую играют старейшины при разборе дел об убийстве и других споров. Когда локальная община действует корпоративно и требуются руководство и совет, эти функции выполняют старейшины. Они решают, когда начать сезонные передвижения и где разбить лагеря, ведут переговоры о браках, дают советы по вопросам экзогамии, проводят жертвоприношения и т. п. С их решениями охотно соглашаются более молодые мужчины, которые п»чти не принимают участия в беседе, если только она не касается их лично. Когда старейшины не могут прийти к согласию, начинаются крики и споры, так как всем позволено кричать во весь голос, защищая свое мнение. Слова некоторых старейшин имеют больше веса, чем слова других, и обычно люди соглашаются с их мнением.
Эти старейшины являются членами средних возрастных групп (в настоящее время это группы Макер и Дангунга), так ■как члены самых старших возрастных групп (Тут и Бойлоч) почти не принимают участия в общественной жизни. Мы будем обсуждать отношения между возрастными группами в главе VI. Здесь мы только отметим, что внутри возрастной группы власть не принадлежит никому — все ее члены имеют одинаковый статус, и, хотя члены младших групп уважают членов старших групп, власть более старых мужчин основана на личном престиже, очень неопределенна и аналогична власти старейшины внут-
ри семьи. Отношения между индивидами определяются расстоянием между ними в системе возрастных групп, но возрастные группы — это не политический институт в смысле системы, имеющей административную, военную или судебную организацию.
Возраст сам по себе не определяет социального положения человека. Он должен выделяться еще и чем-то иным. Наиболее влиятельные старейшины — это гаат твот («дети быков»). Такого человека обычно именуют тут («бык»), и, если говорить точнее, это эквивалентно термину дил, т. е. аристократу племени. Как будет подробнее объяснено в главе V, дил — член господствующего клана в каждом племени, и в силу членства в нем он занимает чуть более высокое социальное положение в племени. Этот клан не является правящим классом, и его члены просто пользуются большим престижем. В клановой системе нет наследственного лидерства: старший линидж не стоит выше других, не существует «отца клана», нет и «совета старейшин клана». В более широком значении словом тут обозначают влиятельных людей, которые принадлежат не к господствующему клану, а к другим линиджам, уже давно поселившимся на постоянное жительство в данном племени. В этом, более широком смысле тут означает «надежный человек» или «социальный лидер», который обычно является членом влиятельного линиджа, главой семьи и владельцем домохозяйства и стада. Как правило, это самый старший из оставшихся в живых сыновей, поэтому также глава большой семьи и хозяин хутора. Чтобы завоевать репутацию в обществе, он должен также владеть достаточным числом коров: ему необходимо принимать гостей, а также привлекать молодых родственников жить в своем загоне. Вокруг домохозяйства такого человека скучиваются домохозяйства его братьев и женатых сыновей, а часто и домохозяйства мужей его сестер и мужей дочерей. Чтобы стать социальным лидером, с мнением которого охотно соглашаются, он должен также обладать способностями и твердым характером.
Власть гат твот или тут веч — «лагерного быка», как его часто называют, никогда формально не устанавливалась. У него нет ни определенного статуса, ни власти, ни сферы руководства. Линидж, возраст, старшинство в семье, наличие многих Детей, брачные союзы, владение большим стадом скота, воинская доблесть, ораторское искусство, твердый характер и, зачастую, та или иная ритуальная власть — все это черты выдающейся социальной личности, которую считают главой большой семьи и группы когнатных родственников и свойственников, лидером деревни и лагеря, влиятельным человеком в той неопределенной социальной сфере, которую мы именуем «округом».. В деревне или лагере сразу можно заметить, кто здесь социальные лидеры, и именно из этих людей администрация подбирала большинство правительственных вождей, ибо влияние вождя — носителя леопардовой шкуры ограничено главным образом его Ритуальными функциями. Только в том случае, если он является
одновременно и гат твот, его влияние выходит за рамки этих функций.
На вопрос, как действует тут в роли лидера своей общины, ответить трудно. Как глава семьи и большой семьи он играет весьма видную роль в урегулировании дел названных групп, но нельзя сказать, чтобы в силу этого он обладал политической властью, поскольку такие домовые группы действуют независимо от других групп деревни (хотя их общие нужды и требуют определенной координации деятельности). Большая семья по совету тут решает вопрос о смене лагеря, и в новом лагере именно тут вбивает первый колышек, к которому привязывают корову, но другие большие семьи того же лагеря могут решить двигаться только на следующий день. Лидерство в локальной общине сводится к тому, что какой-либо влиятельный человек решает что-нибудь предпринять, и жители других усадеб следуют его совету, но только когда им будет это удобно. Когда деревня занята совместной деятельностью, ответственное лицо для. организации этой деятельности не назначается. Если на одних жителей деревни совершено нападение, другие мчатся им на помощь, и их возглавляют самые быстрые и смелые, но их никто к этому не призывает, никто не организует сопротивление. Деревня в структурном смысле — это политическая единица, но у нее нет политической организации. Нет ни старосты, ни другого назначаемого лидера, облеченного властью, который символизировал бы единство деревни, нет и деревенского совета. За пределами своих домовых групп тут осуществляет власть в деревне только в том смысле, что он играет важную роль в вопросах процедуры и в различных дискуссиях. Вне деревни он просто хорошо известный человек, которого уважают во всем «округе», но у него нет никакого политического статуса.
В группах более крупных, чем деревня и лагерь, намного меньше координированной деятельности и меньше возможностей для лидерства. Только в войне проявляется на определенный период тесная кооперация. Люди, известные доблестью и способностями, разжигают энтузиазм юношей перед набегом на динка или на битву с другим отделом племени и руководят применяемой нуэрами элементарной тактикой, но у этих людей нет политического статуса или положения постоянных лидеров. Воины сами организуются в отряды по территориальному принципу, так как не существует подразделений под командованием командиров, а в бою они просто следуют за самыми отважными и смелыми. Некоторые из таких воинов завоевывают известность, и их репутация быстро привлекает желающих участвовать в набегах. Известны два самых знаменитых военных лидера: Латджор, возглавлявший племена джикани, и Бидиит, возглавлявший на востоке племена лу. Ни тот, ни другой не имели ритуальных функций, но были исключительно способными людьми и членами господствующих кланов своих племен-По словам нуэров, ни тот, ни другой не обладали каким-либо
политическим контролем и не пользовались никакой особой вдастью даже в своем племени. О роли «пророков» в войне будет говориться ниже. Сегменты племени не ведут никакой совместной деятельности, которая требовала бы организации и руководства.
12. Отсутствие у нуэров юридических институтов, развитого лидерства и вообще организованной политической жизни просто поразительно. Их государство построено на родственных отношениях, и только путем изучения системы родственных отношений можно понять, как поддерживается порядок и устанавливаются и сохраняются социальные отношения на обширных территориях. Упорядоченная анархия, в которой живут нуэры, вполне согласуется с их характером: невозможно жить среди нуэров и представить, чтобы ими управляли какие-либо правители.
Нуэр — это продукт сурового воспитания в эгалитарном духе, он глубоко демократичен, но легко возбуждается и переходит к насилию. У него беспокойный характер, он не терпит никаких ограничений и не признает ничьего превосходства. Богатство его не прельщает. Человеку, владеющему большим количеством скота, завидуют, но относятся к нему так же, как к человеку, бедному скотом. Происхождение не имеет значения. Человек может не быть членом господствующего клана племени, он может даже быть по своему происхождению динка, но если кто-нибудь намекнет на это, намекнувший рискует быть избитым дубиной.
Всем своим поведением нуэр показывает, что он ничем не хуже соседа. Нуэры шествуют словно хозяева земли, каковыми они себя и считают. В их обществе нет хозяев и слуг, есть только равноправные люди, мнящие себя наиболее совершенным творением бога. Их уважение друг к другу особенно резко подчеркивает их презрение ко всем другим народам. В своей среде всякий намек на приказ вызывает раздражение, и человек или не выполняет его, или выполняет так формально и неохотно, что это получается оскорбительнее отказа от выполнения. Если нуэр хочет, чтобы соплеменник сделал что-то, он просит об этом как об одолжении родственнику и говорит: «Сын моей матери, сделай это». Или же он обращается как бы к себе, говоря: «Давай пойдем» и т. п. В повседневных отношениях с соплеменниками он проявляет уважение к людям старше его, к его «отцам» и к Некоторым лицам с ритуальным статусом (в делах, входящих в Их компетенцию), если только они не посягают на его независимость. Но он не выполнит никакого приказа, который противоречит его интересам, и он не считает себя обязанным кому-либо Подчиняться. Как-то я разговаривал с нуэром о шиллуках, край Которых он только что посетил, и он сказал: «У них есть большой вождь, у нас нет его. Этот вождь может послать за челове-
'1 Зак. 739 ]51
ком и потребовать от него корову или может перерезать ему горло. Разве у нуэров такое случается? Разве нуэр придет по чьему-нибудь приказу или отдаст кому-нибудь корову?»
Меня все больше изумляла гордость нуэров. Она так же при-мечательна, как и их сдержанность и скрытность. Я уже рассказывал о том, как нуэры прерывали мои расспросы. Я упомяну здесь три характерных случая, которые помогут понять, как бес-церемонно они обращались со мной. Однажды я спросил дорогу к какому-то месту и меня намеренно запутали. Злой, я вернулся в лагерь,и спросил, почему они указали мне неверный путь. Один из нуэров сказал: «Ты чужой, так почему мы должны показывать тебе правильный путь? Если бы даже посторонний нуэр спросил у нас о дороге, мы бы ему сказали: „Иди прямо по этой дороге", но не сказали бы, что она разветвляется. Зачем нам ему говорить правду? Но теперь ты член нашего лагеря и добр к нашим детям, так что в будущем мы тебе будем указывать правильный путь».
В том же лагере к концу моего пребывания я заболел и отплывал на пароходе. Я попросил нуэров перенести палатку и вещи к берегу реки. Они отказались, и мы со слугой-нуэром перенесли вещи сами. Когда я спросил его, почему так неприветливы эти люди, он ответил: «Ты сказал, чтобы они отнесли вещи к берегу. Поэтому они и отказались. Если бы ты их попросил и сказал: „Сыновья моей матери, помогите мне", они бы не отказались».
Как-то группа нуэров рассказывала мне о своих линиджах. На следующий день эти же люди пришли ко мне, и один из них спросил: «Ты веришь тому, что мы вчера говорили?» Когда я сказал, что верю, они захохотали и стали звать других людей, чтобы вместе с ними посмеяться над этой шуткой. Затем один из них сказал: «Слушай, все, что мы вчера говорили, чепуха. А теперь мы тебе расскажем все правдиво». Я бы мог поведать о многих таких случаях.
Нуэров правильно описывают как людей угрюмых, и они действительно бывают грубы и неприветливы по отношению друг к другу, а особенно к посторонним. Но если общаться с ними без намека на какое-либо превосходство, они не отказывают в дружбе, а в несчастье и болезни даже бывают добрыми и внимательными. В такие моменты они проявляют участие, которое в другое время они подавляют в себе из гордости, так как, если нуэру даже кто-нибудь нравится, он не хочет, чтобы это заметили, и прячет дружелюбие за внешней грубостью. Они никогда не льстят и не раболепствуют. Если нуэр хочет получить подарок, он прямо говорит об этом, получив отказ, не обижается. Они судят о характере человека по тому, как он может постоять за себя. Человек растет в их глазах, если он принимает их образ жизни и их жизненные ценности.
Если вы хотите жить среди нуэров, то делайте это на и* условиях, т. е. обращайтесь с ними как с родственниками, и то-
гда они тоже будут вести себя с вами как с родственником. Права, привилегии, обязательства определяются родством. Или человек — родственник (действительный или фиктивный), или же это человек, перед которым у вас нет обязательств, и тогда вы рассматриваете его как потенциального врага. Всякий человек в деревне и округе считается так или иначе родственником. Поэтому, если не считать случайного бездомного и презираемого бродягу, нуэр общается только с людьми, которые ведут себя по отношению к нему как родственники.
Родичи должны помогать друг другу, и, если у одного есть излишек чего-либо, он должен поделиться с соседями. В результате у нуэров не бывает излишков. Но у европейца есть излишки, и, если его имущество имеет ценность для нуэров, он, по их мнению, должен делиться им с людьми, среди которых живет. Путешественники писали, что нуэры досаждали им просьбами о подарках. Но они непрерывно клянчат и друг у друга. Ни один нуэр не склонен расставаться со скотом или домашней утварью, и, кроме как в чрезвычайных обстоятельствах, никто этого не попросит. Но если человек владеет несколькими копьями или мотыгами, или другими подобными вещами, то он наверняка их потеряет. Правительственный вождь Денг, человек влиятельный, говорил мне (когда я уезжал из его деревни на р. Пибор), что он очень благодарен за копья для битья рыбы, которые я раздал его родственникам, но добавил, что они их неминуемо потеряют, когда в следующий сухой сезон на р. Пи-бор съедутся родичи из Фадои.
Чтобы уберечь от нуэров табак, нужно или говорить, что у вас его нет, или хорошенько его прятать. Когда я подарил Денгу большой кусок ануакского табака, он положил маленький кусочек себе в трубку и тут же был вынужден раздать весь остальной табак. Когда я давал юношам в Якваче табак, они брали небольшие кусочки и тут же начинали нюхать его, прося спрятать остальной табак, чтобы они могли брать еще, когда им понадобится, но потихоньку от других. У меня в палатке было много таких тайников. Ни один нуэр не в силах отказать родичу, если тот выпрашивает у него табак. Ровесники даже не промят, а, увидев табак в загоне, бесцеремонно берут его. Моя система заключалась в том, чтобы немедленно отдавать все, что у меня было и что могли попросить нуэры, и жить в нужде, но в покое. Арабские купцы приходят в бешенство от попрошайничества нуэров, но они, как правило, хорошо говорят по-нуэрски, знают обычаи нуэров и умеют постоять за себя. Однако я не раз наблюдал, что и им приходилось делать подарки, не получая ничего взамен.
Нуэры цепко держатся за свои права и имущество. Они легко берут и с трудом отдают. Этот эгоизм идет от воспитания и от природы родственных обязательств. Ребенок очень скоро Начинает понимать, что добиться равенства со старшими можно тольк* в том случае, если он сумеет постоять за себя и не
| 11* |
допустить посягательств на свою личность и собственность. А это значит, что нужно всегда быть готовым драться, и эта готовность и умение постоять за себя — единственная его защита как свободной и независимой личности от жадности и угроз родичей. Они защищают его от внешних врагов, но он должен сопротивляться их притязаниям в отношении его самого. С такими притязаниями нуэр сталкивается непрестанно, и он сопротивляется как только может.
13. В последнем разделе я привел свои впечатления и наблюдения, помогающие понять отношение нуэров к власти. В свете сказанного особенно примечательно, что они так легко подчиняются людям, претендующим на обладание сверхъестественными силами. Фетиши появились в стране нуэров недавно и внушают населению серьезный страх, а их обладатели наводят ужас на целые округа, а иногда даже на крупные отделы племен. Однако обладатели фетишей ни в коей мере не являются лидерами племени и не могут сравниться по социальному значению с «пророками».
Из-за того что «пророки» нуэров были средоточием оппозиции правительству, они были у него в немилости, и самые влиятельные из них во время моих поездок в страну нуэров были лишены свободы или прятались, так что я не смог внимательнее понаблюдать за их поведением 17. Не вдаваясь в подробности верований нуэров, скажем только, что «пророк» — это человек, одержимый одним из небесных духов, или богов, которых нуэры считают сыновьями бога неба. Нуэры глубоко почитают и боятся этих духов и с готовностью следуют за теми, кто ими одержим. В результате «пророки» обрели ореол святости и такое влияние, каким не пользуется никто в обществе нуэров. «Пророк» именуется гук, иногда его называют чок квот («божий муравей»). Он подпадает также под общую категорию гван квот («обладатель духа»).
Первым влиятельным «пророком» был Нгунденг, умерший в 1906 г. Он был членом клана Гаатлик племени лу и мигрировал из района восточных джикани. Он был вождем — носителем леопардовой шкуры, а затем завоевал репутацию «пророка» своими длительными голодовками и иными странностями, а также пророчествами и умением исцелять болезни и бесплодие. Женщины со всей территории лу, из племен восточных джикани и даже из районов к западу от р. Зераф и Нила приходили: к нему лечиться от бесплодия. Многие приводили быков, которых Нгунденг приносил в жертву Денгу — богу неба, вселившемуся в него. Затем он совершал помазание их своей слюной. Когда лу угрожала оспа, он пошел на борьбу с эпидемией и принес в жертву быков. Он предсказывал эпизоотии и другие-события, возглавлял экспедиции против динка.
Когда Нгунденг умер, дух Денга вошел в его сына Гвека,.
который, как и ®тец, занялся предсказаниями, лечением болезней и бесплодия. Однако в отличие от отца, который явно был психически больным, Гвек был здоровым человеком. Дух Денга1 обошел стороной его старших братьев или вселялся в них, судя' до всему, ненадолго. Нуэры говорят, что дух даже после жизни нескольких поколений в конце концов возвращается к линиджу человека, которым он впервые овладел, и «избранный сосуд, божий» узнает об этом, заболевая и переживая бредовое состояние. Обычно нузры, особенно молодые, не хотят становиться одержимыми духами, и, по-видимому, чаще всего это случается с людьми с нездоровой психикой. Что касается сыновей «пророка», то его «плащ» обычно получает самый честолюбивый из них, которому хочется заполучить духа, не прибегая, правда, к голодовкам. Гвек был убит правительственными солдатами в 1928 г.
Другим знаменитым «пророком» был Диу, или Денглеака.из племени гаавар, бывший пленный динка. Он решил заполучить духа голодовками и уединением. Позднее он прославился успешными войнами против динка, территорию которых захватили его последователи,и против арабских работорговцев. Как и Нгунденг, он славился умением совершать чудеса. Денглеака умер в 1908 г., и духом бога неба (Дау) стал одержим его сын Двал. Единственный «пророк», которого мне удалось встретить, это Буом из района, населенного док,— он одержим духом бога неба (Тини). Соседи считали его корыстолюбивым и жадным человеком, но у него хватило хитрости, чтобы добиться поста правительственного вождя. Другими известными «пророками» в разных районах страны нуэров были Мут из восточных гаад-жаков, Куланг из западной части края и др.
Вкратце следует сказать о замечательной пирамиде, которую воздвиг Нгунденг и достраивал Гвек на территории отдела румджок племени лу. Ее высота была 50—60 футов, а вокруг ее основания и на вершине были установлены слоновые бивни. В 1928 г. правительственные войска взорвали ее. Пирамиду строили из золы, земли и щебня, который добывали на участках, где находились лагеря. На строительство приходили люди со всей территории племени лу и восточных джикани, ведя за собой быков для жертвоприношения. Нуэры говорят, что пирами-Да была построена в честь бога неба (Денг) и во славу его «пророка» Нгунденга. Нет сомнения, что культ Денга ведет свое происхождение от динка и, вероятно, у динка зародилась и идея сооружения пирамиды. Говорят, что кроме знаменитой пирами-ды лу существовала еще одна, поменьше, в Тхоче, на территории восточных джикани — ее построил «пророк» Денг.
Все нуэры сходятся во мнении, что «пророки» появились Недавно. Они говорят, что Денг спустился с небес в недавние времена, на памяти живых людей, и что он был первым из бо-гов неба, спустившихся на землю. Они утверждают, что в былые времена не было «пророков». В записках европейских путешест-
|
венников нельзя найти щ подтверждения, ни опровер, жения этих заявлений Понсе пишет, что у нуэров в его время были богатые а влиятельные лица, которых почитали и после смерти ц которых он именует «devins
ou sorciers» и «jongleurs»
Бубенчики из пальмовых орехов для fQ1 jnl» rV,~tt n
теленка [31, с. 40J. А. Брэн-Ролле
пишет, что у нуэров существовал некто вроде «папы»,
которого они почитали и которому чуть ли не поклонялись! но его сведения настолько фантастичны, что им нельзя доверять [3, с. 222]. Хотя и трудно поверить, чтобы за шестьдесят лет никто не стал одержим духом, мы должны принять— за неимением доказательств противного — единодушное утверждение нуэров, что никто не был одержим богами неба. Но вполне очевидно, что если в то вр-гмя и существовали «пророки», то их влияние распространялось на небольшие территории, и они не имели общеплеменного значения. Есть свидетельства, что появление «пророков» у нуэров связано с распространением из Северного Судана махдизма. Так или иначе, нет сомнения, что влиятельные «пророки» появились в разгар арабского вторжения в страну нуэров и что после вторичного завоевания Судана их почитали еще больше, а влияние их в крае было сильнее влияния любых других лиц.
Однако мы считаем, что влияние этих «пророков» — даже наиболее знаменитых — сильно преувеличено и что их статус в племенах неправильно понят. Первые правительственные чиновники, проникшие на территорию лу, писали, что Нгунденга очень боялись и уважали, и приходили к выводу, что подчинить лу администрации можно, только умиротворив или устранив Нгунденга. Однако некоторые отделы племени не поддержали сына Нгунденга Гвека в борьбе с правительством. Тогдашний губернатор провинции Верхний Нил писал, что власть Двала, сына Диу, над племенем гаавар «весьма шатка». У меня создалось впечатление, что как правительственный вождь Буом в 1932 г. обладал на территории док большей властью, чем та, которой он пользовался в качестве «пророка». Проклятий «прО' рока» боятся, но вооруженное вторжение правительственных войск — еще более весомая санкция. Буом попытался взять на себя невиданные доселе судебные функции, и его изгнание не вызвало сопротивления и было воспринято без особого сожаления. Судя по имеющимся сведениям, ранние «пророки» были просто сакральными фигурами, ритуальная власть которых была полезна в войне. Однако затем некоторые из них, по-видиМО' му, начали участвовать в урегулировании споров, во всяк0?1 случае, в своих деревнях и «округах». Из них Гвек, пожалуй
был ближе других к осуществлению политических функций и распространению своего влияния за пределами «округа», но из-за вражды между племенами и сегментами племени эффективный контроль одного человека был все же невозможен.
Вся деятельность «пророков» в масштабе племени сводилась к организации набегов на динка и сопротивлению арабской и европейской экспансии, и именно в этой деятельности мы видим их структурное значение, ею мы объясняем их возвышение. Все влиятельные «пророки» завоевали престиж, руководя успешными набегами на динка, так как набеги проводились от имени духов, которые устами «пророков» обещали хорошую добычу. Ни один из крупных набегов не предпринимался без разрешения и руководства «пророков», которые получали от богов неба наставления о времени и целях нападения, а нередко и сами уча-! ствовали в набегах и совершали жертвоприношение перед боем. Они брали себе часть трофеев и иногда наблюдали за разделом остальной добычи. Перед началом набега воины пели гимны в честь богов неба, а приносимые «пророками» жертвы гарантировали им безопасность и хорошую добычу.
Иногда влияние «пророков» распространялось и за границы племени. Гвек пользовался огромным влиянием среди гааджок, и, как говорят, именно поэтому лу и гааджок одно время платили друг другу виру за убийство. Его влияние распространялось также на восточных гаагванг и гааджак. Денглеака пользовался таким же влиянием в долине р. Зераф, особенно среди тьянг. Некоторые «пророки» западных нуэров пользовались влиянием среди соседних племен, которые объединялись по указаниям их духов для набегов. В отличие от вождей — носителей леопардовой шкуры они закладывали основу союзов смежных племен, олицетворяя собой структурный принцип оппозиции чужеземцам, единство и гомогенность нуэров перед лицом врага. Вполне вероятно, что коалиция племен и организация совместных набегов — в значительной степени дело их рук (хотя из-за отсутствия точных данных в этом нельзя быть уверенным) и это превратило их во влиятельные и могущественные фигуры в стране нуэров. Именно так можно объяснить, как случилось, что «пророки» появились или по крайней мере стали влиятельны примерно полвека назад. За это время произошли и определенные структурные изменения: развитие функций, которые носили более четко выраженный политический характер, чем любые Функции индивидов до тех пор, а также возникновение большего единства соседствующих племен, чем когда-либо раньше. Поскольку боги неба после смерти «пророков» переходили в их сыновей, мы вправе говорить о появлении наследственного политического лидерства, которое (наряду с сильной тенденцией к сложению союза смежных племен) мы склонны объяснять новой угрозой со стороны арабов и европейцев. Теперь нуэрам Угрожал белее серьезный враг, чем соседние народы. Когда правительство сокрушило «пророков», исчезла и эта тенденция.
Как мы понимаем ситуацию, «пророки» неизбежно должны были находиться в оппозиции к правительству, потому что именно сопротивление населения привело к их возвышению.
Дата добавления: 2015-09-11; просмотров: 78 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |