Главная страница | Контакты | Случайная страница Автомобили Астрономия Биология География Дом и сад Другие языки Другое Информатика История Культура Литература Логика Математика Медицина Металлургия Механика Образование Охрана труда Педагогика Политика Право Психология Религия Риторика Социология Спорт Строительство Технология Туризм Физика Философия Финансы Химия Черчение Экология Экономика Электроника

Место телевидения в манипуляции сознанием

По мере продвижения проекта перестройки и измене­ний в обществе сдвигался центр тяжести в системе средств, которые использовались в манипуляции сознанием советского человека. Поначалу важную роль играли книги. g Приходом "гласности" закончилась эпоха самиздата. Он выполнил свою задачу, его книги перестали быть запрет­ными, они были изданы, но большого интереса уже не вызывали. Их художественный уровень, в общем, был невысок (сомневаюсь, чтобы существенная часть поклонни­ков Солженицына на самом деле смогла дочитать до конца “Архипелаг ГУЛАГ"; между прочим, на Западе абсолютно асе в интеллектуальных кругах знают эту книгу, очень любят ее помянуть, но я не встретил ни одного человека, который бы ее прочел).

На какое-то время на передний план вышли нормально изданные книги. Немногие из них были написаны загодя (как "Жизнь и судьба" В. Гроссмана), большая часть уже пеклась, как блины, по несложной идеологической схеме - "Дети Арбата", "Зубр" и т.д. Массовыми тиражами издава­лась и "классическая" антисоветская литература из эмиг­рации. Страна еще была читающая, и книги охватывали большую часть "культурного слоя". Периодическая пе­чать, радио и телевидение, "принадлежащие" КПСС, пока что стояли в стороне - темп изменений был очень точно рассчитан, и маска "генерального секретаря коммунистиче­ской партии" прочно сидела на лице Горбачева. Нельзя было спугнуть советского человека! Об этой большой заботе нового Политбюро ЦК КПСС замечательно написано в мему­арах помощников Горбачева - с неподдельной искреннос­тью и детским простодушием. Больше социализма!

К концу перестройки (с 1988 г.) в дело вступили толстые журналы, а потом и газеты. Это была уже завершающая стадия. Как только была пройдена "точка невозврата" (август 1991 г.), потребность в антисоветском окормлении интеллигенции отпала, и издание газет и журналов было быстро, небывалым в истории образом свернуто. В 1990 г. в РСФСР издавались журналы общим тиражом 5010млн. экз., в 1992г. - 925 млн. экз. ив 1995 г. - 229млн.экз. Падение в пять с лишним раз за 2 года и в 25 раз за 5 лет! Впрочем, исчезла и аудитория - интеллигенция лишилась – доходов, значительная часть ее деклассировалась, и ей не до чтения "Нового мира" и "Литературной газеты".

Исчезло и главное ранее средство массового развлечения и культурного досуга - кино. В 1985 г. кинотеатры в РСФСР имели 2263 млн. посещений, а в 1997-40 млн. В 55 раз меньше! И на этом уровне кино пока и держится. Массовую аудиторию получило телевидение - оно и стало главным каналом для распространения информации.

Что главное в сообщениях, передаваемых телевиде­нием, а что является "легендой", прикрытием - вопрос сложный. Углядеть контрабанду у контрабандиста-профес­сионала всегда трудно. Мы были в положении того новичка таможенника, что поставили на мосту. Идет человек, везет на тележке охапку травы. Таможенник потыкал траву -нет ничего. Назавтра снова та же история. Нет ничего. И так каждый день. Кончилась стажировка и таможенник спрашивает этого человека: «Я знаю, что вы провозите какую-то контрабанду, но не могу понять, что именно. Скажите по-дружески, я все равно уезжаю», Человек гово­рит: "Тележки". Контрабанда телевидения в последние десять лет - идеологическая взрывчатка, разрушающая культурное ядро общества и подрывающая гегемонию "старого режима". Пока что конструктивной работы по созданию какой-то новой целостной мировоззренческой основы, консолидирующей людей в общество, не наблюдается. Вряд ли к этому возможен переход при данном типе политического режима в обозримом будущем - программа разрушения далеко не закончена. Более того, установилось динамическое равновесие между процессами духовного разрушения и восстановления. Кстати, телевидение по необходимости работает и на восстановление - в той "траве", что оно везет на контрабандной тележке, много полезного – и фильмы про Анискина, и мировая классика, и концерты Дм. Хворостовского. Но мы поговорим о "тележках".

Уже начиная с последней стадии перестройки резко изменился тип сообщений СМИ по сравнению с советским периодом. Произошло почти моментальное переключение СМИ на тип информационного потока мозаичной культуры – с семантикой и риторикой. В сообщениях СМИ перестали ставить и обсуждать целостные проблемы, понятия и теории, в которых они могут быть осмыслены. Возник тип сообщений, которые хаотизировали мышление, делали его некогерентным. Решалась проблема создания в обще­ственном сознании перехода "порядок-хаос". На этом этапе и не ставилось задачи "перевербовать" людей в новую веру, важнее было поставить под сомнение все ценности вообще, опорочить все священные символы и тем снять психологи­ческую защиту против манипуляция. Дьявол, который посещал Ивана Карамазова, вовсе не старался "обратить в безверие". Он говорил ему: «Я тебя вожу между верой и безверием попеременно».

Ссылаясь на данные психофизиологов, философ Ю. Г. Волков пишет в 1994 г.: «Пропаганда теории, проповедь учения, разъяснение концепции, доктрины сегодня не в моде. Соответствующие установки, ценностные предпочте­ния, стереотипы поведения формируются ненавязчиво, без сопровождения философского флера, рефлексии, а как бы под воздействием точечного массажа. В ходу зрелища, театральная символика, памфлетно-детективный жанр, полу анекдот, фарс; идеология все больше ориентируется на видео, телепередачи, музыку, пение, воздействие идет не на интеллект, а на подсознание».

Конец перестройки был совмещен с моментом смены поколений, причем смены кардинальной - пришло актив­ное поколение людей, не знавших и не прочувствовавших войну, не знакомых с тяготами восстановительного периода. В обществе господствующее положение заняли люди, которые всю жизнь были сыты. Оказалось, что это совер­шенно иное общество, многих простых вещей оно не пони­мает, и объяснять их надо на каком-то новом языке. В этих условиях "отказ" идеологической машины КПСС при вираже верхушки произошел моментально, с разрывом непрерывности - даже до кадровой чистки редакций. Консерваторы не были готовы к сопротивлению и не исполь­зовали даже тех немногих возможностей для обществен­ного диалога, которые имелись.

Напротив, персонал СМИ оказался на удивление хоро­шо подготовленным для применения технологий манипу­ляции. Этому, видимо, способствовали заблаговременные усилия по изданию в СССР уже в 70-е годы большой серии книг, бывших по сути дела учебными пособиями по мани­пуляции сознанием (с названиями типа "Техника дезинфор­мации и обмана'*, "Психологическая война", "Манипуля­торы сознанием" и т.п.). В предисловиях они представля­лись как книги, разоблачающие методы буржуазной про­паганды, но в общем это были довольно детальные описания этих методов (таких описаний для разоблачения не требова­лось). Зато практически не было литературы, посвященной защите от этих методов. В общем, персонал, владеющий методами манипуляции, в СССР имелся, и в годы перестрой­ки он смог наконец применить свои знания и умения.

В ходе углубления конфликта в стране этот персонал как особая социальная группа также раскололся, хотя и не в той пропорции, что остальная часть общества. После довольно жесткой кадровой чистки корпус журналистов, в общем, представляет собой вполне однородную группу, строго соблюдающую "партийную" дисциплину. Те журна­листы, которые находятся в оппозиции к режиму рефор­маторов, практически вытеснены из сообщества или зани­мают в нем маргинальное положение. В гражданском обще­стве социальные сдвиги порождают расколы относительно неглубокие, так что сохраняется возможность диалога и компромисса. В идеократическом обществе раскол приво­дит к возникновению двух тоталитарно мыслящих групп, которые просто игнорируют существование противника и не принимают его интересы как допустимые. Конфликт приобретает почти религиозный и "расовый" характер. В СССР было декларировано даже возникновение нового этно­са ("новые русские"). Отсюда - аномальная жестокость победителей, которой в принципе было невозможно ожи­дать в стабильное время. Это отразилось на деятельности СМИ и особенно телевидения. Видимо, потому, что, в отли­чие от печатной продукции, оно летуче, как эфир. В настоя­щее время ни рядовой телезритель, ни организации оппо­зиции не в состоянии зафиксировать продукт телевидения и предъявить его для какого-то суда и даже дебатов. До сих пор телевидение как отправитель сообщений практиче­ски не ограничено никакими нормами и полностью неуязви­мо по отношению к недовольству получателей сообщений.

Во многих своих передачах телевидение доходит до информационного садизма. Это глумление в дни праздни­ков над тем, что отмечают и вспоминают большинство граждан. Это издевательство над дорогими для многих обра­зами и символами. Это очернение их друзей и злорадство их бедам. Россия - единственная страна, где огромное число граждан жаждут отомстить ведущим телевидения, где теле­центр приходится охранять с помощью военной силы. Одно это показывает, сколько обиды накопилось в душе у людей, которые подвергались издевательствам¹.

Вопрос о том, какую роль играет телевидение в воспри­ятии мира, в формировании человека и, значит, общества, стал одним из важнейших вопросов в России. Но открытого разговора на эту тему нет. Деятели телевидения и филосо­фы-демократы ни разу не объяснились с обществом, даже после расстрела людей у дверей телецентра в 1993 г. Никто не поставил вопрос: почему толпы людей несколько лет с яростью рвались к дверям телецентра, чтобы сказать что-то. Телевидение получило мощную охрану с надежными пуле­метами, и больше его деятелей ничто не волнует[11].

В разгар войны в Чечне в 1995 г., когда телевидение вновь вызвало ярость самых разных людей, обозреватель НТВ Е. Киселев воззвал: «Не казните гонца, он приносит вам те вести, какие есть!» И сразу возникли сомнения. Гонец ли телевидение или что-то иное? Те ли вести, что есть в действительности, нам приносит этот "гонец" - или он их фабрикует по своему усмотрению? Получает ли он при этом какую-то власть над нами, незаметно лишая нас определенных видов свободы, манипулируя нами, или телевидение действительно нейтрально?

Рассмотрим эти вопросы в форме кратких утверждений.

1. Телевидение определенно приняло манипулятивную семантику и риторику – язык, стиль, эстетику, темп и построение программ. Оно постоянно и последова­тельно сокращало время, а потом и ликвидировало познава­тельные, рассудительные и восстанавливающие здравый смысл людей передачи. Оно ввело в практику непонятные, нервирующие, порой кажущиеся безумными заставки, (глаз, шестерни, падающие со стула клоуны, дерущиеся деды-морозы и т.д.). Ткань передач стала разрываться рекламой, так что даже художественные произведения утратили свою восстанавливающую сознание силу (важные в совет­ском телевидении передачи лучших спектаклей драмати­ческих театров вообще исчезли). В целом телевидение взяло на себя роль силы, подрывающей способность людей к раци­ональному логическому мышлению, стало инструментом обскурантизма. Эфир заполнили астрологи и предсказате­ли - в масштабах, совершенно не соответствующих реаль­ному распространению этих суеверий в российском обще­стве начала 90-х годов. Телевидение внедряю эту субкульту­ру в массовое сознание.

Программы новостей нагнетают нервозность (о которой писал Марат), а программы на исторические темы в основ­ном имеют целью разрушение образа прошлого, проявляя при этом поразительную бестактность и дурной вкус (чего стоит "фильм" Лобкова о Мавзолее, где он с важным видом в белом халате пишет на доске формулу уксусной кислоты). Само глумление над элементарным вкусом и элементар­ными школьными знаниями стало особой программой по разрушению культурного ядра. Предельно примитивны и пошлы мелкие провокации типа reality show, имитации сенсационных открытий и "расследований", например: Е. Масюк, проваливаясь в снегу, идет ночью в Измайлов­ском парке к месту, где, «как стало известно НТВ», некие террористы закопали сумку с радиоактивными вещества­ми. Да, сумка есть. Желтая. Суют к ней какой-то прибор, стрелка отклоняется. Какой ничтожный спектакль! Как жаль искреннего, глубинно честного человека, который верит этому спектаклю - просто потому, что у него в голове не умещается мысль о том, что образованные люди могут так подло врать.

Выполняя задачу постоянной дестабилизации обще­ственного сознания, ведущие телевидения, скорее всего, уже и сами не замечают, какие недопустимые вещи говорят - произошел отрыв телевидения от обыденной культуры. 26 января 2000 г. произошла тяжелая катастрофа на желез­ной дороге, погиб помощник машиниста. Ведущий дает ернический комментарий: «На российских железных доро­гах катастрофы обычно происходят из-за того, что машини­сты и их помощники засыпают за ручками управления». Какова терминология: обычно! Одно это слово придает фра­зе такое звучание, что у телезрителя создается подсознатель­ное ощущение, будто катастрофы в России - обычное дело.

Тема разрушения и гибели стала главной на телевиде­нии. Ни расстрел Дома Советов, ни театральный взрыв президентского дворца в Грозном в 1995, показанный телекомпаниями всего мира, не были бы нужны, если бы они не могли быть показаны по телевидению. Все эти акции были тщательно подготовленными сценами, смысл кото­рых - именно их трансляция в каждый дом. Господствую­щее меньшинство создает "общество спектакля", снимаю­щее все психологические защиты.

2. Уже в конце перестройки телевидение отбросило элементарные нормы профессиональной этики и стало " создавать реальность"', фальсифицируя факты самым грубым образом. Вот типичный случай. 22 июня 1992 г. около Останкино собрались тысячи две человек, отделен­ные от телецентра 10-тысячным кордоном ОМОНа, собак, грузовиков. Наблюдая это зрелище, я обратил внимание на телеоператора с умным интеллигентным лицом. Он внимательно рассматривал толпу и, найдя особенно коло­ритную и непривлекательную фигуру (возбужденную рас­трепанную женщину, убогого или явно ненормального человека), продвигался к ней и долго снимал своей камерой в разных ракурсах. Постояв около него минут пятнадцать, я подошел и спросил, не чувствует ли он моральной ответственности за явное искажение реальности, дезинформа­цию общества, да еще ведущую не к умиротворению, а к расколу. Он не ожидал "такой постановки вопроса** и даже смутился, начав что-то лепетать о жанре телеискусства. Но в следующий момент появились человек пять обычных с виду молодцов в штатском и оттерли меня от "деятеля телеискусства". Сегодня разница с тем репортером только в том, что нынешние уже не краснеют.

А как делались телерепортажи о Чечне - и в 1995-1996гг., и сегодня? Вот тропинка вдоль разрушенного дома, вдалеке от боя. По этой тропинке бегут какие-то люди, за ними следует камера. Камера дергается, люди выпадают из кадра, сбивается фокусировка. Все так, будто оператор, в страшном волнении, под огнем снимает реальность. Создается мощный эффект присутствия, мы как будто вброшены в страшную действительность Чечни. Но ведь это трюк, который должен имитировать реальность! Описан во всех учебниках телерекламы и телерепортажа. Камера дергалась и сбивалась с фокуса только для того, чтобы создать иллюзию боевой обстановки. Это дешевый прием телерепортера, манипулирующего сознанием зрите­ля, - reality show (имитация реальности). На Западе его постоянно применяют в полицейских роликах, чтобы имитировать сфабрикованную задним числом съемку поимки бандитов или дорожной катастрофы. При этом зрителя и не обманывают, будто это натурная съемка, но сильнейшее эмоциональное воздействие от иллюзии досто­верности достигается[12].

Как уже говорилось, новое эффективное оружие, от­крытое психологами, - соединение рекламы с "объектив­ным" телерепортажем. Против обеих этих вещей по отдель­ности может устоять сознание, но оно беззащитно против их комбинации. Потому так резок водораздел между совет­ским телевидением, отвергавшим это открытие культуро­логов, и демократическим телевидением, которое взялоегона вооружение.

И это воздействие таково, что те силы, которые контролируют телевидение, могут не просто мани­пулировать сознанием огромных масс телезрителей, но и на время разрушать его, как бы "отключать". Телевидение в России стало не только злоупотреблять рекламой для «дробления" любой существенной информации, но и дало экран для рекламы предельно агрессивной и идеологизированной. Часть ее прямо содержала радикальный политичес­кий смысл, используя образы и символы советского про­шлого, другая часть разрушала общекультурные символы (например, многие рекламные сообщения были построены на безобразном гротескном образе учителя). И вся реклама в целом стала агрессивным внедрением в сознание ценностей эгоизма и потребительства. Не дай себе засохнуть!

3. В СССР и России в ходе "демократической революции" телевидение было использовано для атаки на все возможные табу и запреты - как инструмент "разрушения культурного ядра" нашего общества. После дости­жения первой политической цели телевидение, однако, не прекратило ударов по общественной морали. Перед ним стоит еще более крупная и длительная работа: обеспечить реформаторам "культурную гегемонию", которая необхо­дима им для легитимации нового социального порядка. Поскольку никакой привлекательной идеологии у них нет, им приходится обращаться к нездоровым сторонам подсознания и усиливать развращение зрителя - чтобы он уже не мог оторваться от кормящего его манипулирующими сообщениями телевидения. Так торговец наркотиками устанавливает свою гегемонию среди подростков трущоб. Во время дебатов при подготовке передачи "Суд идет" на НТВ председатель Фонда защиты гласности А. Симонов ответил мне на этот тезис, что, если людям не нравятся безнравственные передачи, они могут закрыть глаза и за­ткнуть уши (он привел африканскую пословицу в этом смысле). Я пояснил очевидную вещь: люди не могут обой­тись без информации и вынуждены держать глаза открыты­ми. При той скудости информационного рациона, что установило телевидение, его политика стала разновидностью известной пытки - давать заключенному селедку, а потом кружку воды с мочой. Не нравится - не пей. Защитник гласности обиделся и сказал, что не понимает, кто же тут селедка (думаю, что он зато прекрасно понял, что же тут моча).

Тот факт, что на телевидении работают отнюдь не порочные, культурные и интеллигентные люди, прямо указывает на целенаправленный и преднамеренный харак­тер передач, разрушающих обыденные нормы нравствен­ности. Кто такой А. Яковлев? Образованный человек, имеет семью, души не чает во внуке. Судя по всему, ему чужды низменные страсти. Почему же он, будучи руководителем российского телевидения, открыл его для порнографии, примитивных фильмов ужасов? Потому что подрядился разрушать "культурное ядро". Для этого надо погрузить в духовную грязь половину населения, особенно молодежь. А поскольку все здоровое в человеке против этого протес­тует, Яковлеву и его подручным необходима такая свобода, когда никто не имеет права подойти к телевидению с этичес­кими мерками. Поэтому такой отпор получила попытка Госдумы учредить Совет по нравственности на телевидении.

4. Одно из фундаментальных культурных табу, которое планомерно разрушалось телевидением, состо­ит в запрете на показ таинства смерти вне негласно установленного нравственными нормами ритуала. Осмысление смерти - одна из труднейших проблем чело­веческого бытия. В течение жизни зрелище смерти дается человеку малыми, "точно отмеренными" порциями, и все­гда это потрясение. За тысячелетия культура вплела эти "порции смерти" в такую плотную ткань норм и процедур, что потрясения от зрелища смерти не разрушают, а укреп­ляют человека. Телевидение же вводит зрелище смерти в дом каждой семьи вне всяких норм, в огромных количест­вах и в самом неприглядном виде. С утра до вечера на нас обрушивают поток образов смерти - катастрофы, похороны, убийства, морги. И нормальный человек погружается в со­стояние непрерывного шока.

Именно "репортаж из морга" заснял журналист "Из­вестий" О. Блоцкий для продажи немецкому ТВ. Это важный инцидент, который произошел в феврале 2000 г. в Чечне, где Блоцкий сделал видеозапись работы похоронной команды. Есть ли тут преступление против морали? Да, есть. Ибо он снимал те дела, которые человек видеть не должен. Понимаю, что это жестоко, но предлагаю О. Блоцкому представить себе, что у него умер дорогой для него человек, а кто-то с ТВ пришел с камерой в морг и заснял на видео все то, что служители и патологоанатомы делают с телом этого человека. Заснял, а потом показал всему свету до ТВ. Блоцкий скажет, что на него бы это не подействовало? Тогда он выродок рода человеческого. Это что касается самого факта съемок запретного зрелища - независимо от продажи пленки.

Многие помнят кадры растерзанных тел, привезенных из Бендер, после которых ТВ сразу дало рекламу шампуня "Видаль Сасун". А потом была Чечня 1995-1996 гг. - репор­теры НТВ пять дней подряд позировали перед телом убито­го в Грозном солдата российской армии, показывали на него пальцем и критиковали Грачева за то, что тот не забирает у Дудаева тело. Все рассуждения об ошибках командова­ния, бездарности министра и т.д. на этом фоне были несу­щественны, главным был показ этого трупа, превращение -его в реквизит - потрясающее насилие над совестью[13]. Как - следует понимать цели организации, сотрудники которой пять дней показывают стране (и, возможно, родителям погибшего) тело павшего солдата, вместо того чтобы первым делом предать его земле?

А в Москве телевидение крупным планом, смакуя ракурсы, показало погибшего в Чечне полковника МВД. Да еще с фарисейскими приговорками. Кто позволил выста­вить усопшего, не убранного со всеми ритуалами, на обозре­ние десяткам миллионов? Возмущение репортеров враж­дебностью военных в Чечне было наигранным, ибо эта их нормальная реакция предусмотрена учебником. Что должен думать солдат, в мыслях готовый к смерти, когда видит человека с видеокамерой и жвачкой во рту? Как искусно этот тип заснимет его

изуродованное тело? Надо было поражаться сдержанности солдата, а не ныть о поломанных камерах.

Изменилось ли положение с тех пор? Почти нисколько. 24 января 2000 г. ТВЦ дал репортаж 6 лаборатории рос­товского госпиталя, в которой проводят идентификацию неопознанных тел погибших в Чечне военных. Мы видим фотографии молодых людей крупным планом - так, что их не могут не узнать их близкие; А потом —кадры со стоя­щими на полке черепами. Черепами погибших сыновей и братьев телезрителей. Следом - кадр с лежащей около мик­роскопа печенью. Что должны подумать близкие тех, кто погиб в Чечне? Может быть, это печень родного им чело­века? Затем - кадр с полусожженным трупом. В целом -недопустимое с точки зрения культурных норм "введение морга в жизнь", которое вызывает шок у нормального чело­века. Все это для того, чтобы под защитой этого шока вну­шить чисто политическую идею о ненужности войны в Чечне. Неважно, справедлива или нет политическая сверхзадача, примененная телевидением технология мани­пуляции сознанием преступна.

Зрелище смерти явно использовалось телевидением для стравливания народов в целях "растаскивания" полуразделенной "империи зла". Эта концепция достаточно хорошо отражена в текстах идеологов этого проекта, телеви­дение выполняет практическую задачу воздействия на сознание. За один день я по разным программам восемь раз увидел отрезанные головы четырех русских погранич­ников и услышал, что это таджикские мусульмане мстят за действия русских в мусульманской Чечне. Кто в этом эпизоде телевидение i-''гонец" или соучастник давно веду­щегося проекта - раскалывания России по линии русско-мусульманского конфликта? Видимо, соучастник. Одна бригада специалистов нанимает группу "мусульман" (как правило, из маргинализованных элементов, никакого отношения к исламу не имеющих, - это изучено арабскими социологами в аналогичных ситуациях в Алжире) для того, чтобы они перешли границу и устроили гнусный спек­такль с телами наших солдат. По всем канонам «перформаеса» «А уже российское телевидение берется донести это зрелище до каждой русской семьи, да по нескольку раз[14].

5. В своей идеологической работе телевидение истфлъзует запретные, разрушительные для сознания фонические приемы. Например, к информации о парла­ментских партиях России подвёрстывается видеоряд с Изображением нацистов, Гитлера и т.п.- известный и не­допустимый в мирное время прием психологической вой-до (канализация ненависти к Гитлеру на политически не­угодные фигуры). С. Доренко, показывая портреты своих политических противников (впрочем, возможно, у него и нетполитических противников, он работает как професси­онал), манипулирует с их образами - замещает лица обра­зами черепов и т.п. В любом правовом государстве в зако­нах о телевидении есть норма неприкосновенности лично­го образа. Она объявляет подобные манипуляции преступлением против личности. Скорее всего, Доренко ос­ведомлен об этом, но пользуется безнаказанностью, пред­оставленной ему политическим режимом. Демократия...

Кстати, травля Чубайса на ОРТ (С. Доренко) в 1998 г. - как бы ни относиться к самому Чубайсу - показывает, что телевидение выполняет заказы теневых хозяев и мо­жет стать инструментом в психологической войне не толь­ко политического, но и криминального характера. Травля Лужкова и Примакова во время выборов 1999 г. была не менее гнусным зрелищем - опять же, независимо от отношения к этим личностям как политическим деятелям.

Это - о технологии, перейдем теперь к направлению манипуляции. Известно, что телевидение оказалось узур­пировано малой социальной группой, агрессивно настроенной против большинства аудитории[15]. Известно также,

положительных оценок ны­нешней экономической системе». Если точнее, то положительные оценки советской эко­номической системе дали в России 72%, в Белоруссии 88% и на Украине 90%.

что почти все ведущие (Е. Киселев, Н. Сванидзе и др.) занимают крайне антисоветскую позицию и поддерживают то или иное крыло нынешних реформаторов. Это их личные убеждения, которые они имеют право выражать лишь в небольшой части эфирного времени, в принципе, пропорционально той доле общества, которые эти убеждения разде­ляет. Они же делают свои установки главным мотивом информации, используя видеоряд, терминологию, интона­цию и мимику для того, чтобы опорочить образ советского прошлого, включая его историю, праздники и символы.

В конце перестройки и в ходе реформы средствами манипуляции сознанием был искусственно углублен воз­никший на социальной почве раскол в обществе. Это стало важным фактором обострения кризиса. Радикальные теле­журналисты, стоящие на антикоммунистических пози­циях, продолжают углублять раскол, используя вверенные им технологии, внедряя в сознание, укрепляя и эксплуа­тируя ложные стереотипы[16].

Можно говорить и об антирусской позиции ряда ведущих телевидения и самого телевидения как института. Начнем с "мягких" проявлений. Налицо явная деформация образа современной культуры России. Критерием допуска к эфиру стала исключительно политическая позиция того или иного деятеля. Если судить по телеэкрану, единствен­ными носителями культуры театра являются Марк Захаров и Олег Табаков, но зритель практически не видит, напри­мер, Т. Дорониной. Нет доступа к эфиру ведущим русским писателям (В. Распутину, В. Белову и др.).

Показателен инцидент с показом в ноябре 1997 г. на НТВ фильма М. Скорсезе "Последнее искушение Христа" - вопреки корректной просьбе Русской Православной Церкви воздержаться от показа. В своем заявлении Пат­риарх и Священный Синод просили «не провоцировать в обществе внутренний конфликт в столь непростое время» и взывали к «гражданской совести и нравственному чувству

руководителей телекомпании НТВ». Примечательно, что ''шугой просьбе Православной Церкви присоединился Союз мусульман России - в его заявлении сказано более опреде­ленно: «Решение НТВ является тем Рубиконом, перейдя который компания окончательно разрывает остатки незримого джентльменского соглашения, существующего между нею и российской общественностью касательно нравствен­ных аспектов жизни». Даже удивительно, как можно было не откликнуться на такие просьбы. Демонстративное реше­ние НТВ сопровождалось глумливыми аргументами: мол, некие люди (прямо скажем, далекие от православия) "смот­рели фильм и не нашли там ничего антихристианского". Очевидно, что в вопросах веры их мнение ничтожно. Показ фильма был сознательной акцией по расколу общества[17].

Во время войны в Чечне 1999-2000. гг. (а уж тем более в 1995- 1996 гг.) антирусская позиция телевидения вы­разилась в прямом участии в психологической войне против России. Подавляющее большинство видеокадров из Чечни представляли зрелище взрывов, обстрелов, разрушений и гибели. Между тем давно стало известно, а большими иссле­дованиями во время войны в Персидском заливе было строго доказано, что видеоряд, показывающий послед­ствия войны, оказывает сильнейшее воздействие на подсо­знание, которое восстанавливает общественное мнение против стороны, совершившей акт разрушения. Это -независимо от сознательного отношения к целям войны. Поэтому, например, телевидение США во время войны в Заливе показывало только те фазы действий, в которых отсутствовал образ их последствий. Ни одного кадра с видом разрушений в Ираке! Совершенно иными были репортажи из Чечни российского телевидения.

Другой срез этой позиции показали инциденты с Бабицким и другими телерепортерами и то, как все телеканалы стремились увести внимание общества от сути этих инцидентов.

Как уже говорилось в гл. 7, абсолютно неприемлемо предоставлять эфир террористам, если с терроризмом хо­тят бороться, а не помогать ему. Бабицкий - репортер радио "Свобода" и вещал из лагеря чеченских боевиков как их средство

информации. Главное в деле Бабицкого - его пребывание у боевиков, которое демократы представили как право и даже обязанность журналиста.

Да, иностранные журналисты не вылезали из отрядов боевиков (кстати, неизвестно, на каком основании). Но не только иностранные. Репортер государственного агентства ИТАР-ТАСС В. Яцина направился в Чечню, чтобы, как сказано в прессе, «снять репортаж из лагеря боевиков для одного из канадских изданий». Возможно, он поплатился за это жизнью, но это не снимает вопроса. В. Путин пред­ставляет дело так, что Бабицкий «просто продает свой продукт на рынке информации, и делает это неплохо». Нет, г-н Путин, Бабицкий, Яцина, Блоцкий и др. продают не обычный продукт, не ботинки или сосиски, а оружие в информационной войне против России.

Право Бабицкого быть в рядах бандитов и вещать оттуда "свободную информацию" - ложь. Такого права на самом Западе не существует. Именно этот факт замалчи­вается сегодня российским ТВ и политиками, а попутными скандалами нас просто уводят от проблемы. Так же отводят нас от сути дела О. Блоцкого из "Известий", который снял мерзкую пленку и продал ее немецкому ТВ. На нас вылили поток бредовых проблем. Был или не был поблизости немец-покупатель? Нарушены или нет авторские права Блоцкого? При чем здесь они? Что бы изменилось, если бы на немец­ком ТВ сказали, что сюжет снимал герр Блоцкий? Ничего. Он прекрасно знал, что эту пленку у него покупают, чтобы возбудить у западных обывателей антирусские чувства. Не надо притворяться идиотом, иного смысла в показе этих кадров и быть не могло, и увольнение из немецкой теле­компании жалкого плагиатора Хефлинга дела не меняет и этих чувств не снимает.

Как специалист, Блоцкий не мог не знать, что даже нейтральный видеоряд делает убедительным любой коммен­тарий, а уж такая картинка, которую раздобыл он, прямо будет бить по России. Выше был описан случай, когда цель передачи достигалась даже при полном противоречии текста видеоряду (Си-Би-Эс показала фильм об успехах КНДР, но с другим закадровым текстом - и фильм воспринимался как радикально антикоммунистический). Блоцкийи покрывающая его газета "Известия" - соучастники прямой и совершенно неприкрытой антирусской акции, причем он даже получил за это деньги. Политики, которые что-то мямлили не но сути проблемы, действовали как их Цррикрытие[18].