|
Читайте также: |
Лет 45 назад в жаркий полдень я оказался в унцукульских садах. Справа от дороги обнаженные до пояса студенты возводили какое-то здание. Среди них приметил выпускника моей, 5-й буйнакской школы, Чинчурова Магомед-Али.
Заметил и он меня, подбежал и стал звать отобедать с ними, который вот-вот подоспеет. Обедать в такую жару мне не хотелось. На нас обратили внимание. К нам направился явно не студент. Это был гигант под два метра ростом.
- Вы, Гаджиев, - произнес он, подавая руку, то ли спрашивая, то ли сомневаясь тот ли человек перед ним стоит.
Я на всякий случай подтвердил:
- Да, Гаджиев.
- Я начальник стройки, Станислав Янович Домбровский.
- Домбровский? - мне показалось, что я ослышался. - Вы поляк?
- А что удивительного?
- Удивительно то, — отвечал я начальнику стройки, — что в Дагестане впервые встречаю однофамильца командующего всеми вооруженными силами Парижской Коммуны - Ярослава Домбровского.
- Я не только его однофамилец, а прямой потомок...
Если бы с чистого унцукульского неба прогрохотал гром, я бы, наверное, не удивился так, сколько словам Станислава Яновича.
- Надеюсь, теперь вы отобедаете с нами?! - слова Чинчурова Магомед-Али вернули меня в мир чувственных вещей.
В это время раздались удары молотка о буфер, зовущий студентов к еде. Я вооружился ручкой и блокнотом, чтобы немедленно познакомиться с потомками легендарного Ярослава Домбровского. Однако Станислав Янович остудил меня вопросом:
- Говорят, что вы владеете кумыкским языком?
- Более-менее, - подтвердил я, - а что?
- А то, что кумыки говорят: -Чем хабары - лучше хинкал». Так что приступим к еде...
В этот день мне не удалось поговорить с начальником стройки. Он дал мне свой буйнакский адрес, пообещав встретиться в начале сентября.
Я едва дождался назначенного срока. С утра двинулся в микрорайон «Дружба», и в доме № 65 робко постучался в дверь на 4-м этаже. Хозяина я застал за отдыхом, что мне и нужно было. Мы сели по обе стороны журнального столика, нам подали чай и сладости.
Я весь превратился в слух.
Воспоминания Станислава Яновича я старался записать, не пропуская ни одного слова, но если бы я вздумал воспроизвести здесь все, что слышал, мои записи растянулись бы как расстояние от Буйнакска до Парижа, где в 1871 году командовал генерал Ярослав Домбровский.
Привожу вкратце рассказ моего нового знакомого.
Станислав Янович Домбровский
«Отец, Ян Эдмундович Домбровский, родился в 1900 году в Рудянах Вилен-ской губернии. Я его помню с 1931 года, когда мне шел 6-й год. Он был вооружен саблей, карабином, имел лошадь. Командовал кракусами, это вроде казаков в России.
Два-три раза в году он выезжал на учения, где происходили состязания по рубке лозы, вольтижировке и т. д.
Отец не раз завоевывал призы на играх. И это не Станислав Янович Домбровский удивительно, если учесть его
рост в 198 сантиметров. Когда служил в артиллерии, на спор поднял до груди лафет орудия, чего не могли сделать 4 человека. Терпеть не мог, когда на скачках его обгоняли.
Под стать ему были и его пятеро детей.
Казимир - участвовал в Великой Отечественной войне, ни разу не был ранен. Но 6-го мая 1945 года в личных боях в Берлине лишился обеих ног. Сейчас на пенсии. Тянет лямку инвалида на родине - в Рудянах.
Антоний - 1928 года рождения. После средней школы ушел на фронт и погиб. Рядовой, артиллерист.
Яшчилава не стало в 6-летнем возрасте.
Ян - работает мастером на железной дороге в Эстонии.
Сестра Юзефа трудится на МТФ в Рудянах. Замужем, колхозница. Двое детей. Муж поляк - Эдварт. Рост Юзефы для женщины не мал -- 178 сантиметров.
Наша семья в Польше не считалась бедной: 70 десятин земли, 16 коров, 20 голов молодняка, 10 рабочих и 2 выездные лошади, более 100 овец, много свиней и для разнообразия сад в один гектар. Батраков не держали, сами обслуживали все хозяйство, а в сезон - приглашали родственников, которых потом одаривали так, что у них на всю зиму хватало пшеницы, ржи, гороха, картофеля, ягод для компотов и варений.
Станислав Домбровскии (в середине) с строительным отрядом в Унцукуле
В сентябре 1939 года в наше имение вошли советские танки.
Мы имели 5 домов. В одном устроили сельсовет, в другом — прием молока, два дома почему-то снесли, а в пятом разрешили жить сестре Юзефе с семьей.
Остальное добро, считалось, мы добровольно сдали его в колхоз.
Когда началась война в 1941 году, наш отец скрылся, так как националисты хотели прикончить его. Причина? Почему советская власть не ликвидировала отца как кулака? Значит - Ян Эдмундович работает на новую власть. Так на самом деле было. В 1944 году он появился в нашей деревне вместе с передовыми частями Советской Армии. Был одет в гражданскую форму. Его назначили уполномоченным по раскулачиванию по всему Швингонскому уезду.
18 апреля 1945 года отец оставался у знакомых в деревне Ингалина. Ночью в дом вошли несколько человек в форме НКВД. Предъявили документы, объявив, что им нужны кое-какие данные. Вывели отца на улицу, связали и увезли. Куда, никто не знал. Когда весть об этом дошла до меня, то я поднял тревогу. Стали искать. Обшарили леса, болота, заглянули 8 озера. Сильная метель не давала возможность выследить бандитов. Мы нашли труп отца в картофельной яме. В него было выпущено 32 пули. Хоронили с почестями в братской могиле Швинчиниляс, где были отданы земле русские и польские солдаты и офицеры, погибшие в разные годы и на разных сторонах баррикад.
Маму звали Вероника Антоновна Гжибовская, полька. Превосходно знала русский язык. Окончила курсы, в старших классах вела уроки немецкого и английского языков. Работу пришлось бросить. Считалось позором: жена такого человека и вдруг учительница.
Дед Эдмунд Домбровскии служил исправником при царском режиме. Ворон ловил. Умер в 1946 году в возрасте 105 лет. Простая арифметика подсказывает, что он родился в 1841 году. Когда произошла Парижская Коммуна, моему деду исполнилось неполных 30 лет.
Думаю, что вы догадались, мой дед Эдмунд Домбровскии приходился братом славному Ярославу Домбровскому».
В этом месте я перебил рассказчика вопросом:
- Почему вы считаетесь родственником генерала? Есть ли какие-нибудь доказательства?
Я также, еще будучи подростком, интересовался этим вопросом. Об этом спросил однажды деда.
Дед, не говоря ни слова, открыл сундук, достал пачку документов с печатями, где говорилось: откуда мы родом, вплоть по седьмое колено.
- Дай почитаю? - попросил я.
- Молод еще, - отвел мою руку дед. Он их завещал Казимиру. Разговор этот происходил до 1939 года, а в 1944 году я напомнил
брату о бумагах.
- Сейчас не время! - отвечал он, и добавил: - У меня не только документы, но и личные вещи героя Коммуны хранятся. Запомни брат: я тебе ничего не говорил, ты от меня ничего не слышал. Все!..
Война разбросала нас в разные стороны. Как видите, я очутился в Дагестане, и сейчас до Польши 2 тысячи километров".
Он произносил свою извинительную фразу, а я думал, что, в конце концов, мне нужен не великий Ярослав Домбровскии, а его, скажем так, простой внук Станислав Домбровскии, проживающий в Дагестане, в Буйнакске.
Хозяин квартиры затянулся папиросой, чтобы затем продолжить повествование...
«Я окончил среднюю школу в 1942 г. в Швинчинилясе при немцах. Когда полковника Бека убили партизаны в 1943 году, немцы в отместку расстреляли 25 тыс. русских, поляков, евреев. Я ушел в партизаны и попал в отряд комбрига Андрея Павловича Овсянникова, который сейчас проживает в поселке Бавтугай, что у Чирюрта. Он отмечен орденами
С. Домбровский на фронте (1945 г.}
Ленина, двумя Красного Знамени, Красной Звездой, а о медалях не буду говорить. На улице Больничная вам любой покажет его дом.
Бригада Овсянникова действовала у озера Нарочь в Белоруссии. От моего дома туда всего 35 км. В 1944 году рожь поспевала, когда мы влились в Советскую Армию. Я по натуре романтик, попросился в разведку. У меня была группа. Во-первых, родные места, далее - имел опыт, в-третьих - знал польский, литовский, немецкий языки, не считая русского. Из 20 человек я потерял в боях Васю Кудряшева, Володю Мо-туса, остальные после войны разбрелись кто куда. Среди моих партизан находился и лакец, не знаю, что с ним стало, так же, как и мои родные не знали, куда делся я.
Пустили слухи, что уехал к тете, сестре отца в Абрамовшизка к Марии Эдмундовне Антонович. Это спасло нашу семью от беды.
Вы просите рассказать о самой памятной операции. Их было много. Вот, к примеру, в местечке Вилейко, где имелось 3-4 тысячи дворов, железнодорожный узел. Удалось выявить, где располагалось гестапо, где полиция, охрана. Все эти точки нанесли на карту. Наша бригада и бригада Героя Советского Союза Урбановича в 1943 году ночью нанесли удар. Уничтожили 250 фашистов, более 50 взяли в плен, а коммуникации разрушили. Если подробно с выкладкой рассказать, ну хотя бы об операциях против фашистов в Поставе, Кобыльниках и других пунктах, то получится пухлая папка.
В 1944 году, когда мы соединились с Советской Армией, мне под
командование дали истребительный батальон в 100 человек. Я не имел никакого звания. И началась работа, если можно так назвать, похуже фронта. Операции проводили на ощупь, с волчьей осторожностью.
От местечка Салдутински в 10 км. находился лес. По сведениям НКВД, там хоронились бандиты. Проведали, что в такой-то день у них баня. Кругом устроили засаду. Командир отделения Федя Жаркий и его люди подползли к бане и сняли зазевавшегося часового. В это время застрекотали два пулемета бандитов. Жара полосонула по ним. Потом мы подключились. Результат: 60 были убиты, 26 ранены и 40 взяты в плен. Оказывается, их насчитывалось более 200 человек. Кое-кто сумел удрать. Во дворе зима, колотун, как они могли голыми остаться в живых, да еще после парилки? Не понятно.
Через месяц угробили банду в 24 человека.
Удача нам сопутствовала в Едишнянце и других местах. Я провел со своим батальоном около 100 операций - это с 1944 года.
А вот какой подарок я получил 5 ноября 1947 года на свой день рождения. Нам передали сигнал:
- Из Калтыняи на Пашумены идут бандиты. Встречайте. У последнего пункта мы залегли. Подпустили на 40 метров и открыли огонь. Те растерялись, у меня был пистолет, я вытащил его и побежал с криком: -Ребята, вперед!". Однако тут же упал на землю. Вражья пуля угодила в правое бедро. Лечился 8 месяцев.
После лечения окончил инженерно-строительный институт в Минске. В 1959 году прибыл на строительство Чиркейгэсстроя. Работал начальником участка. Далее - Дагэлектроавтомат. После 1962 года начальник участка завода фосфорных солей в Кизилюрте. До 1970 года. С того года - главный инженер СМУ-3 по ликвидации последствий землетрясений 1970 года. За два года руководил строительством 9-ти пятиэтажных домов в Буйнакске..."
По моей просьбе Станислав Янович назвал номера домов, возведенных в микрорайоне. Вот они: № 19, 20, 22, 16, 13, 31, 30, 29, 43.
Еще прошу его перечислить, какие награды он заслужил. Ордена Ленина, Красного Знамени, Красной Звезды, Отечественной войны 1 и 2 степени. В мирное время - орден Трудового Красного Знамени.
"Когда меня представили повторно к ордену Трудового Красного Знамени, — добавил он, — уступил компрессорщице — жене моего бывшего комбрига Овсянникова, который, как я уже упомянул живет в Бавтугае-.
— Для заключения нашей затянувшейся беседы, — сказал С.Я. Домбровский,-добавлю, что с 1976 года руковожу ПМК-313.
Строим большой городок: административные здания для Унцукульских РИКа и РК КПСС, поликлинику на одновременный прием 150 больных. Инфекционный пункт на 10 коек и т. д. Как раз во время этих работ мы с вами встретились, помните?
- Как с родиной? Не уедете?
- Никогда не забываю свою Родину, иногда комок к горлу подкатывает... В то же время: как быть? Семья, работы непочатый край, дагестанцы. У меня масса друзей среди них, в их семьях я желанный гость. Как же я уеду? Да и кого найду на родине? Романтика кончилась, хватит мотаться по белу свету. Пусть Господь простит меня!
Дата добавления: 2015-09-10; просмотров: 81 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |