|
Читайте также: |
"Главное - это узнать, кто представляет общественное мнение" и "мнение какой фракции народа давит на правительство", - так заключает в начале 20 века редактор статьи "Общественное мнение" в Большой энциклопедии Ларусс, выдавая тем самым, что теперь составляет проблему не само существование явления, а разнообразие агентов, претендующих его представлять или высказывать. В течение первой половины 20 века роль уличных манифестаций, а также прессы в социальном определении общественного мнения сильно возросла. Число манифестаций постоянно увеличивается и их форма, отрегулировавшись, стала почти институционализированным способом выражения мнений. Техника манифестаций отшлифовалась так, что также стала "приемлемым" выражением мнений. Были придуманы механизмы для обеспечения максимума прогнозируемости: отныне заранее фиксируется маршрут манифестации: от манифестантов требуется некоторый тип "ответственного" поведения: процессии придается форма (существует голова колонны, ее структура, место рассредоточения и т.д.) и она характеризуется особым темпом продвижения и шагом, которые также далеки от военных парадов, как и от религиозных процессий или лихорадочного движения толпы;/78/ назначают тех, кого назовут "лицами, облеченными доверием", - это прообразы того, что в дальнейшем станет "службой порядка", размещаемой в стратегических пунктах (в частности, в голове колонн и в месте расположения шествия) с тем, чтобы предупредить беспорядки. Таким образом, налицо настоящая "инструментализация" манифестации, при этом она становится рациональным средством давления в институциональных местах власти.
Это временное публичное оккупирование в демонстративных целях пространства города, которое начинает применяться с начала 20 века, содержит два фундаментальных элемента, которые станут характеризовать современные манифестации и их отличать как от анонимных и мирных толп так и от спонтанных бунтов без видимой цели: речь идет о мобилизации и руководстве, которые требуют специфической политической работы и предполагают обучение настоящему умению быть манифестантом. Даже если необходимость прибегать к манифестации остается действием политически рискованным, поскольку размах манифестации организаторы никогда полностью не могут предвидеть и "благополучное течение" манифестации никогда не может быть полностью обеспечено, получается, что манифестации, которые, главным образом, становятся делом профсоюзных или политических организаций с их специфической техникой мобилизации и их службой порядка, создающейся по обстоятельствам, имеют тенденцию постепенно превращаться в обычное явление и становиться, таким образом, легитимным" инструментом политического действия. Ответственные представительные организации улучшают свои методы специфического публичного заполнения городского пространства, в то время как силы порядка, со своей стороны, учатся сдерживать эти демонстрации нового типа и контролировать их размах. Между группами, которые хотят манифестировать, и силами подавления даже устанавливается все возрастающее сотрудничество для того, чтобы манифестации проходили в порядке. После первой мировой войны ФСРИ *(*Французская секция рабочего интернационала - организация, лежавшая в основе создания Французской социалистической партии - прим. перевод.) снова пытается их легализовать потому, что они образуют, по мнению социалистов, иной способ голосования ("голосование ногами"): собираясь и маршируя вместе, люди тем самым доказывают, что они думают одинаковым образом. Манифестация, как считают профсоюзы, есть нечто/79/ вроде референдума, который государство должно, как в Великобритании, регулировать, а не подавлять.
Только в период между двумя войнами, с окончательным захватом парижского пространства рабочими и "левыми" манифестациями улица действительно становится нормальным и признанным пространством публичного протеста и легитимным способом производства "общественного мнения" [15]. Париж в самом деле является в высокой степени стратегическим - одновременно с символической и политической точек зрения - местом и с выгодой для себя пользуется исключительным юридическим статусом. Начиная с восстания Коммуны в 1871 году столица стала объектом общего запрета на манифестации. В Париже дозволялись только празднования годовщин, а манифестации как таковые были разрешены лишь в пригороде. Этот систематический запрет был еще и усилен вследствие стратегии, объявленной коммунистической партией; эта партия в 20-е годы хотела доказать, что она способна оккупировать улицу, и не хотела оставлять ее "правым" политическим силам, которые с видимой легальностью "демонстрировали себя" во время национальных праздников или разрешенных чествований (как 14 июля, 11 ноября или Праздник Жанны д'Арк). Этот период отмечен конкуренцией "правых" и "левых" за оккупирование улиц столицы. "Левые" поначалу вновь стали устраивать манифестации в предместьях, поскольку они частично утратили предвоенную традицию манифестаций в результате сильной иммиграции рабочих. Профсоюзные и политические организации рабочих начинают экспериментировать с некоторыми техниками, предназначенными для управления этим типом коллективного действия, направляя в нужное русло групповую ярость, а также помогая ему, в свою очередь, защищаться от агрессии сил порядка или фашиствующей милиции. Затем эти организации, несмотря на запреты, попытались захватить парижское пространство, которое являлось тогда для рабочих в полной мере чуждым пространством. Правые чувствовали себя как дома и проводили шумные манифестации, малочисленные, но очень заметные в политическом пространстве из-за крайней непринужденности отношений, которые эти манифестанты поддерживают с политикой и, главное, с парижской политико-журналистской средой. "Королевские молодчики" шествовали с высокомерием людей, находящихся у себя дома, показывая некоторое безразличие и отчужденность в своей манере исполнять эту роль (в отличие от "собранности" манифестантов рабочих). Для них речь шла только о том, чтобы занять свои улицы и/80/ лишить доступа на них своих противников: шествия националистов малочисленны, манифестанты иногда одеты в униформу, вышагивают строго по-военному строевым шагом только по одной стороне проезжей части, образуя небольшое военное подразделение, которое заведомо отличается от простых зевак. Левые, напротив, не чувствовали себя в Париже как у себя дома: для большинства манифестантов-рабочих, проживающих в пригороде, это чужая местность. Для рабочих манифестировать в Париже означает символически завладеть столицей*. Для "левых" манифестаций надолго останется характерна неопределенность, связанная с риском физических столкновений, частых в народной среде. Существовала еще и относительная несогласованность между установками манифестирующих агентов и типом манифестаций, запланированных представительными организациями. Этим объясняется серьезность руководства, которое эти организации должны будут применять для того, чтобы достичь минимального соответствия поведения манифестантов рабочих новой форме манифестаций, вызванной к жизни политической игрой.
Итак, на протяжении всего этого периода мы можем наблюдать развитие методов, придуманных в начале этого века, в частности, во время манифестации 1909 года: можно обнаружить "людей, облеченных доверием", уполномоченных, стоящих во главе колонн, увенчанных триколорами и играющих важную роль в утихомиривании шествия; а также заранее зафиксированный маршрут. Но особенную рационализацию претерпела "служба порядка": эта служба, ставшая более многочисленной и иерархизованной, часто ограничивает манифестантов на всем протяжении колонн и отныне служит не столько поддержанию порядка в колонне, призывая некоторых манифестантов к дисциплине, сколько для предохранения от провокаций извне. Служба порядка и организация колонн являются для "левых" манифестантов очень важными элементами, потому что сами "левые" претендуют представлять "народ" и почти неизбежно являют себя в виде большой массы: они занимают всю проезжую часть и даже тротуары; манифестанты проходят по крупным артериям города с тем, чтобы увеличить и расширить зрелищность; кордон службы порядка их направляет и отделяет манифестантов от простых зрителей.
После длительного периода корректировок манифестации левых станут приведены к нормальной форме, под которой они/81/
* Это та же символика перехода во владение, которая широко применялась в ходе захвата заводов во времена Народного фронта.
сегодня известны: внушительные, но смирные колонны, которые упорядочено шествуют и расходятся без инцидентов. Служба порядка обычно состоящая из физически крепких сторонников, с яркими повязками на рукавах, чтобы быть легко идентифицируемыми, стала важнейшим составным элементом этого типа манифестаций: она позволяет толпе спокойно перемещаться по улице и гарантирует форму "колонны" манифестации, убыстряя или замедляя, если нужно, темп движения манифестантов; она разграничивает манифестацию и простых зрителей или группы "провокаторов", которые хотели бы присоединиться, иначе говоря, она обеспечивает порядок в колоннах и порядок колонн.
Декрет, который в 1935 году регламентировал право на манифестацию, далек от того, чтобы предоставить "фундаментальную свободу" и в реальности ограничивает ее использование. Однако он не может не принять к сведению эту выдающуюся победу над парижским пространством и лишь ограничиться констатацией этого нового вида использования улицы, которое правительству не удалось эффективно запретить. Если в то время число манифестаций в общественных местах возрастало, то обращение к этой форме политического действия оставалось, вместе с тем, социально очень дифференцированным. Демонстрация силы доминируемых социальных групп, которые могут только похвастать своей численностью, была естественным прибежищем "левых партий" и профсоюзов лиц наемного труда (главным образом, рабочих), которые вынуждены, тем самым, прибегать к чаще повторяющимся и шаблонным манифестациям. "Правые", "католики", "ветераны войны", "миряне", "крестьяне" и "студенты" прибегали к ней скорее эпизодически, но хотели придать своей манифестации оригинальный характер или большой размах, в то время как "ремесленники и торговцы", "патронат", "кадры" и "либеральные профессии" манифестировали только в исключительных случаях.* Если во Франции манифестируют повсюду, то шествия имеют место только в Париже, - это происходит по причине "сверхполитизации" столицы и воздействия, которое такие демонстрации почти всегда имеют на парижскую прессу, которая, по большей части, выражает общенациональное "общественное мнение" - по/82/
* Употребление кавычек для определения групп манифестантов указывает только, как будет видно дальше, на то, что речь идет о местном определении самими манифестантами с политическими целями, поскольку одним из козырей этих шествий было стремление заставить принять существование этого типа коллективов в политическом пространстве. О генезисе категории "кадры" см. LBoltanski, Les cadres. La formation d'un groupe sociale, Paris, Minuit, 1982.
крайней мере, перед лицом политического класса; все социальные группы пытаются манифестировать в Париже, чтобы получить максимум политического резонанса, поскольку парижские манифестации почти всегда были ударной нотой общенациональной политической жизни. Между 1945 и 1958 годами они носили исключительно профсоюзный характер, в то время как между 1958 и 1962 годами мы увидим увеличение манифестаций исключительно политического типа в связи с войной в Алжире. С 1962 года, и особенно в 1968 году, наряду с традиционными манифестациями протеста появляются манифестации нового стиля, позволяющие со всей ясностью увидеть ограничения цензуры, которые манифестации вынуждены были наложить на себя, чтобы их признали: находящиеся вне традиционных профсоюзных или политических аппаратов и часто намеренно против них направленные, они выдают слишком закодированный и потому неэффективный аспект борьбы, которую те организуют, и касаются более глобальных общественных проблем (движение за освобождение женщин, манифестация гомосексуалистов, экологическое движение и т.д.).
Дата добавления: 2015-09-11; просмотров: 96 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |