|
Читайте также: |
- Сегодня в полдень поезд, - сказал А.
Мы были сейчас за городом и сидели на крыше низенького домика, служившего нам пристанищем на выходные дни. Перед нами открывался удивительный вид. Знаете, бывают места, восхищающие своими чудесами, наподобие пирамид, Эйфелевой башни, или чего-то такого. Оказываясь в непосредственной близости, ты чувствуешь величие создавшей их само утверждающейся силы. А есть места, поражающие, и, в то же время, умиротворяющие своей изумительной простотой. В таком месте мы и находились сейчас. И мне оно очень нравилось.
Рассветало, но спать не хотелось. Мы так и просидели всю эту летнюю ночь, укутавшись в одеяла, под звездами, больше молчали, выстраивая минуты и часы в длинный ряд ожидания неминуемого расставания. Над деревенькой светлело небо. Утренний холод пробирал, но у нас не было мысли уйти. Катя спала в маленькой комнатушке дачи беспокойным сном. Спешить было некуда. Луна поспешно пряталась за наступающим светом, отражающимся от окон таких же низеньких домиков, как наш. Рядом, метрах в десяти, выросла могучая ель, немного не дотягивая до неба.
- Катя, все-таки, едет с тобой, - сказал я.
- Да, - с разочарованной миной протянул А. – Я сделал все, что мог, - сказал он таким тоном, будто бы в чем-то передо мной был виноват и теперь оправдывался.
- Значит, так и должно быть.
А. искоса посмотрел на меня, но ничего не ответил.
- Что она для тебя? – спросил я.
- Я уважаю ее, - после долгого раздумья ответил А. – Ничего больше не скажу, - отрезал он.
- Береги ее, - сказал я. – Таких, как она – мало.
- Таких, как она – практически нет. Скорее умрешь в поисках, чем найдешь.
- Но все же – нашел! – воскликнул я.
- Да я и не искал, - задумчиво проговорил А. – Не хотел бы я, чтобы она ехала. Не хотел бы, хоть в каждую минуту понимал, что не будет иначе. И знаешь почему? Не умею, как сказать… Все эта глупая ее любовь к ближнему! Разве я для нее важен? Как бы ни так. Для нее важна любовь сама по себе, как чувство, и выплеснуть ее на кого-то, а я лишь попал под руку в нужный момент. Вот и все. Попадись ей ты, протяни ты ей руку в этот самый момент, затрать немного усилий, наконец, чтобы ее понять, и она бы тебя полюбила так же глубоко и бездумно!
Он замолчал. Где-то совсем рядом прокукарекал петух. Ветви ели, усеянные маленькими иголочками, слегка колыхались от ленивого ветра. Солнце поднималось за нашими спинами. Внизу, на крыльце, послышалось движение, звук открывающейся с ужасным скрипом двери и сонные неуверенные шаги. Мы тут же спустились вниз и встретили Катю, с растрепанными волосами, укутанные в пуховое одеяло.
- Вы даже не ложились сегодня! – воскликнула она.
- Не спалось, - ответил А., поцеловав ее в лоб. Он посмотрел на часы. - Так, предлагаю позавтракать и отправиться, куда мы хотели – до поезда еще около пяти часов, надо успеть.
А собирались мы – так захотела Катя, и мы никак не могли ей в этом отказать – последний раз взглянуть на почти уже достроенную свою часовенку.
Позавтракав, одевшись, мы сели в старенький седан и поехали по пыльной проселочной дороге. А. был за рулем. Передо мной, расположившимся на заднем сиденье, медленно проплывали пролески и огромные, даже можно сказать – бескрайние, поля, засеянные подсолнечником или же стоящие незасеянные, вывалив наружу черную плодородную землю. Кажется, я задремал, и очнулся только от слов А., сказавшего, что мы приехали. Протерев глаза, потянувшись, я вышел из машины. А. с Катей находились уже в нескольких десятках шагов от меня, пролагая путь сквозь низкие заросли сорняков. Неподалеку возвышалась часовня. В шумном городе она бы потерялась тут же, обставленная скопищем многоэтажек, но здесь, на чистом пространстве поля, она именно – возвышалась, и чувствовалась в ней какая-то неизвестная мне сила, непонятно откуда взявшееся величие.
Наконец, я добрался до парочки, молчаливо разглядывающей окрестности. Катя, с грустным взглядом, с глазами, которые вот-вот заволокутся слезами. А. – с мастерски скрываемым равнодушием. Я остановился рядом с ними и взглянул на часовню уже вблизи.
Мы стояли напротив входа – низенькая деревянная дверь бела прикрыта. Прислушавшись, можно было различить небольшой скрип несмазанных петель, раздававшийся, когда поднимался ветер. Мой взгляд скользнул выше – по добротно прилаженным друг к другу бревнам, еще пахнущих лесом, по крутому скату крыши – к маленькому деревянному кресту, возвышающемуся над полем, и дальше – вонзился в глубокое безоблачное небо.
- Внутри пока еще ничего нет, - сказала Катя, стыдливо смахивая слезу. – Но, ничего, все будет со временем. Да и много надо? Несколько икон, да лампад, да вера в лучшее. Я еще вернусь сюда. Обязательно вернусь! – вымолвила она, подойдя к А., и спрятала лицо, положив голову ему на плечо. Много печали было в ее словах. Ветер поднялся, играя с подолом ее платья. Пришло время уходить. А. бережно похлопал ее по плечу и отвел к машине. Я постоял еще немного, раздумывая о грядущем. Как тяжело Кате было сейчас уезжать от прежней жизни. Сколько всяких моментов тут же вонзится ей в память – как только она сядет в поезд и направится в безразличные и недружелюбные края – и будут преследовать ее каждую ночь, прогоняя сон. Надо будет начинать все с начала.
И когда я провожал их, станционные часы показывали 11:54, она сказала мне напоследок: береги себя.
- Скоро увидимся, - добавил А.
Они сели в поезд и умчали прочь с вокзала, вдаль. Долго не получится их увидеть. Я знал это, стоя на обезлюдевшем перроне, провожая их, уплывающих, взглядом, тихим шепотом повторяя: береги себя, береги себя…
Дата добавления: 2014-11-24; просмотров: 25 | Поможем написать вашу работу | Нарушение авторских прав |